Nevermore

Этой ночью кошмары обошли Жана стороной, утром он даже с удивлением отметил, что выспался. На соседней кровати всё ещё мирно посапывал Джереми, который весь вчерашний вечер умудрялся общаться с Кевином, при этом не обделяя вниманием француза. Стрелки часов лениво тянулись в сторону восьми утра. Солнце ещё едва-едва освещало доставшуюся Жану комнату, мягко окрашивая потолок и верхние полки стеллажа в золотисто-белый цвет. Идеальное утро из чьего-то видео на ютубе. В небольшом холодильнике в углу их комнаты были остатки вчерашнего ужина, взятые на вынос. Вся обстановка казалась знакомой, почти родной, Лисья Нора многим была похожа на общежитие Троянцев. Приём. Точно, сегодня Жан снова увидит Бетси Добсон. Он плохо помнил её с прошлого раза, боль от травм, запах медикаментов, бинты, озабоченные голоса вокруг него, чьи-то мягкие руки на его затылке, злобный темный взгляд, кошмары — всё это сплелось в один тугой комок напряжения из-за резкой смены обстановки. Тогда Моро вообще не соображал, что происходит вокруг. Первым смутным воспоминанием были слова Нила о том, что Рико мёртв. Возможно из-за этой эфемерности, невозможности вписать правду в его картину мира, Жан сейчас снова оказался здесь. Рядом зашевелился Джереми. Честно, Жан не помнил, когда в последний раз был в такой спокойной обстановке. Небесно-голубые глаза Нокса с теплотой смотрели в металлически-серые напротив. Наконец-то всё было настолько хорошо, насколько это возможно. — Доброе утро, — Жан улыбнулся и потянулся в объятия Джереми. Большие, теплые руки парня прижали его к себе. — Доброе, — Нокс поцеловал парня в щеку. Жан хитро ухмыльнулся: — Мы уже достаточно повременили со дня моей выписки из реанимации. — Чт… Жан коснулся губ Джереми своими — сначала неуверенно, на пробу, будто боясь того, что Нокс оттолкнет его. Но этого не произошло. Джереми наоборот усадил Жана на свои колени. Как же давно они не сидели так — без лишних мыслей, просто наслаждаясь обществом друг друга. Губы Джереми персиковые и мягкие, даже после сна; у Жана же на губах навсегда отпечатался привкус ирисок с шоколадной начинкой — ещё с того дня, когда его только перевели к Троянцам. Они утопали в этой нежности, пока не услышали мерзкий рингтон будильника, который почему-то предпочитал ставить Джереми. — Пора собираться, — Джереми прислонил свой лоб ко лбу Жана, не желая отрываться и открывать глаза. Точно, сегодня Жан записан на приём к Бетси. И точно, подвезти их должен кто-то из Лисов. Кажется, Нил или Эндрю. Второй точно не повезёт, значит Нил. Спустя час, одни потерянные и сразу же найденные джинсы, доеденную пасту и пиццу и пять поцелуев в носы, Джереми, Жан и Нил сидели в машине и направлялись в сторону центра психологической помощи, в котором работала Бэтси. — Она классная, хоть иногда и пытается залезть тебе в черепушку, сказал Джостен, через зеркало заднего вида глядя на Жана. — Осторожней с ней. Хоть Би и психолог, я ей не доверяю и тебе бы тоже не советовал делать это, по крайней мере не стоит сразу. — Разве не в этом суть профессии психолога? — Удивлённо переспросил Нокс. — Не в этом. Суть профессии психолога — выудить из тебя информацию, переработать и закинуть её обратно в тебя, только не в изначальном виде. В том, который ты способен переварить в своей голове и это не слишком сильно навредит твоей психике. Но при этом никто не даёт гарантии, что эта информация завтра же не окажется на первых полосах «Нью-Йорк таймс», «Берлинер Цайтунг» и «Ле Фигаро». — Вообще-то, им запрещено разглашать личную информацию пациентов, — Джереми неуверенно нахмурился. На эту фразу Нил лишь ухмыльнулся. Он никогда никому не доверял полностью, разве что Эндрю, но это частный случай. Жан не слушал ни одного, ни другого. Его волновало только одно — сможет ли он заговорить с Бетси, хотя бы попытаться раскрыться ей. Объяснить, в какой момент он начал употреблять и откуда достал первую дозу. Сможет ли он рассказать фактически историю своей жизни? Пока что ответ был отрицательным. Прошла целая вечность, прежде чем они наконец-то остановились у дверей центра, в котором работала Би. Два этажа, с два десятка кабинетов — по местным меркам весьма небольшое здание. Старые, но светлые и аккуратные стены, такая же мебель и некоторые работники. Бетси стояла около стойки регистрации и обсуждала что-то с регистратором — грузной женщиной лет пятидесяти. Жану она напомнила бабушку Амели: такая же душевная, судя по тембру голоса, и пахла точь-в-точь так же: душистым мылом и дешевым порошком для стирки. — Бетси, — Джостен коротко кивнул вместо приветствия. — Жан Франсуа Моро, запись на одиннадцать к Бетси Джо Добсон — отчеканил он будничным тоном, а потом, уже более радушно, прибавил: — Отлично выглядите сегодня, Маргарет. — Благодарю, — регистратор мило смутилась. — Бетси освободится через пару минут и будет готова принять вас. Пока можете расположиться на диванчиках. Нил снова кивнул Бетси и Маргарет, но уже в знак прощания. Джереми он сказал номер местного такси, которое возит игроков из Пальметто за автограф и пару центов. У самого же Джостена скоро должна начаться тренировка. Жан и Джереми сели на диван в самом углу помещения, француз всем телом вжался в Нокса. — Ты боишься? — мягко, заботливо спросил Джереми. Уже от одного этого тона Моро стало легче. — Честно говоря, да. — Жан прикрыл глаза и вдохнул, собираясь с мыслями. — На приемах Ланы я отмалчивался, кажется, она теперь ненавидит меня. Но если Лана не может высказать своё недовольство из-за контракта, то мисс Добсон… Я боюсь, что она расскажет всё до капли тебе. — Не имеет права. И я не буду выспрашивать у неё все детали. Только самое общее про твоё состояние. Никаких деталей, как капитан я не имею права. — Но как… — Жан споткнулся перед непривычным словом, — партнёр, ты… — Во-первых, мы не заключали брака и юридически я не являюсь твоим партнёром. Во-вторых, даже если бы являлся, всё равно не имел бы права знать. И в-третьих, я не хочу узнавать что бы то ни было таким способом. Только тогда, когда ты сам захочешь что-то рассказать, и никак иначе. Жан в ответ на это лишь крепче прижался к Джереми. Сейчас он был похож на маленького ребёнка, который стоит в очереди около процедурного кабинета и боится делать прививку. Нокс понимает его, понимает, что Моро просто страшно. — Хочешь, мы пойдём вместе? — предлагает он французу — Да, — Жан поднимает взгляд, в серых глазах — надежда и благодарность. Джереми всегда будет спасать его, просто потому, что Нокс — это Нокс, а Моро — это Моро. — Да, да, пожалуйста. — Пройдемте в кабинет, мистер Моро, — они и не заметили, как к ним подошла Бетси. У неё были каштановые, слегка завитые волосы длиной до подбородка. Она производила впечатление дружелюбного человека, но никак не открытой книги. — Мы… Я могу пойти вместе с Дже… Мистером Ноксом? — Жан не знал точно, почему посчитал правильным именно официальное имя Джереми. Возможно из-за окружающей обстановки. — Конечно, — Бетси с добротой сверкнула карими глазами из-под очков в тонкой оправе — Если Вам так комфортнее. Идите за мной. Джереми мягко улыбнулся Жану — «тебе ничего не угрожает» — и повел его туда, куда шла Добсон. Женщина ждала их около кабинета, пригласительным жестом открыв дверь. Зашла она, как того требовали приличия, последней и закрыла дверь. Внутри их ждал небольшой, но уютный кабинет. Кресло Бетси, небольшой старомодный стол такой же зеленой лампой на нем, книжный стеллаж рядом. Также тут были несколько кресел-мешков, небольшой диван и огромное винтажное кресло. Жан сначала потерялся от такого изобилия: в кабинете психолога Троянцев была просто кушетка и пара циновок для групповых сеансов. Прикинув, куда можно будет сесть так, чтобы Джереми был рядом, он остановился на диванчике. — И так, — начала Бетси с приветливым выражением лица. — Как вы уже знаете, меня зовут Бетси. Обращайтесь, как вам удобнее: Би, Бетси, док, «эй, как вас там» — абсолютно любые варианты. — Жан молча кивнул. — Какое обращение предпочитаете Вы: мистер Моро или Жан? — Жан, — Дрожащим голосом, как будто за это его могут осудить. Как будто он должен был выбрать просто обращение по фамилии. — Хорошо, Жан, — Би закусила губу. — Если ты вдруг решишь, что тебе некомфортно или что я перехожу твои личные границы, скажи, и мы сменим формат, хорошо? — Да, — Моро внимательно следил за тем, как она наливала три чашки какао. Не такая, как Лана. Та более резкая, казалось, что терпеть не может Жана. Би наоборот кажется ему внимательной. Если он не ошибается, она иногда сменяла Рене и Эбби, когда Жана доставили в Нору, перемолотым практически в фарш. — Сегодня, как понимаешь, мы просто познакомимся, — Би протянула парням по кружке какао и села напротив них. — Я бы хотела узнать о тебе всё, что ты захочешь мне рассказать. «Суть профессии психолога — выудить из тебя информацию, переработать и закинуть её обратно в тебя, только не в изначальном виде. В том, который ты способен переварить в своей голове и это не слишком сильно навредит твоей психике. Но при этом никто не даёт гарантии, что эта информация завтра же не окажется на первых полосах «Нью-Йорк таймс», «Берлинер Цайтунг» и «Ле Фигаро». » Жан помнил об этом, Нил предупреждал его. Бетси действительно пока что не вызывала в нём достаточного доверия, чтобы рассказать абсолютно всё. Но и молчать нельзя. Нужна какая-то общая информация, какие-то незначительные факты… — Жан? — Джереми коснулся его руки. — Всё в порядке? Черт, оказалось, он завис, глядя в пол, пока думал. — Да, извините, — француз ссутулился, будто был готов к удару, и тихо начал выдавать набор каких-то фактов о себе. Либо слишком известных, чтобы озвучивать их, либо слишком незначительных. — Я родился в Ле Сардоне, Франция, недалеко от Марселя. Потом мы семьёй переехали в сам Марсель. Там я рос, — Жан оборвал рассказ, думая, чем его продолжить, но не придумал ничего лучше, чем соврать: — дальше я не помню. Как такое забудешь. Конечно, он помнил. Помнил про бабушку Амели, которая воспитала его, которая была его самым близким человеком, связь с которой он потерял из-за отца. Он помнил любительские тренировки, которые ему даже нравились, потому что не были связаны с болью и унижением, с воспитанием из него машины для экси. Он помнил теплый луковый суп, который терпеть не мог в детстве и о котором мечтал в Эверморе, помнил киш с помидорами, который так заботливо пекла бабушка. Помнил виды Лазурного берега, куда самовольно сбегал по выходным с горсткой таких же временных беспризорников, как он сам, а потом дома получал нагоняй. А ещё он помнил отца и фотографии, которые сотнями заваливали все поверхности его кабинета. Журналы, которые его отец отсматривал, кассеты, и женщин, которые по разным причинам оказывались у них дома. Жану не позволялось заходить в кабинет отца, но он видел, что оттуда постоянно выходят женщины, иногда совсем молодые девушки, даже девочки. Мать говорила, что они актрисы. Отчасти это и было так. Но лишь отчасти, наверное, именно из-за этого бабушка так часто кривила губы. — Что-нибудь ещё? — Би терпеливо смотрела на Жана. Он хотел ей сказать, хотел, чтобы хоть кто-то это услышал, но не мог. Он не мог заставлять кого-то слушать его воспоминания, тем более после слов Нила. — Не думаю, — Моро потупил взгляд. Руки Джереми нежно сжимали его собственные. Ему нужно найти силы, рассказать ещё хоть что-то, чтобы не вызвать подозрений. Хотя бы ради Джереми. — Хочешь, я буду задавать вопросы? — Би действительно было не наплевать. По крайней мере, по голосу Жану показалось, что это так. — Да, — Моро сжал ладонь Джереми в ответ. — Ты сказал, что ваша семья переехала в Марсель из Ле Сардона. Ты не знаешь причин? — Понятия не имею, — самоволие. Рико в его голове отвешивает ему оплеуху. Нельзя, нельзя, нельзя так отвечать. Равно как и говорить правду. — Твои родители. Они не были бедняками, так? — Да, — Жан сглотнул, предвосхищая следующий вопрос. — Кем работали твои родители? Думай, думай, думай. — Мать не работала, — Жан думает, как бы мягче сформулировать следующую мысль, — а отец… как это называется по-английски… réalisateur. Режиссер, точно. Лицо Би вытянулось. Она никогда не слышала о фильмах, срежиссированных человеком с фамилией Моро. Скорее всего, сыграло её предпочтение книг фильмам. — Это… весьма необычно, — Би улыбнулась. — Как ты себя чувствуешь? — Я не думаю, что хочу продолжать сейчас, — не думаю. Да буквально всё существо Жана кричало о том, чтобы его прекратили пытать вопросами, на которые он не может и не хочет давать полностью откровенного ответа. — Хорошо, — Би мягко улыбнулась. Время как раз подходило к концу. — Было приятно познакомиться с тобой, Жан. Скоро снова увидимся. В ответ Моро лишь молча кивнул. Он знал, что сеансы с Би будут проходить практически каждый день. Пока парни ждали такси, Джереми обнял Жана и тихо прошептал ему: — Ты умница, — губы коснулись щеки. Жан не знал, как на такое реагировать, но ему было приятно. Он даже улыбнулся в ответ. Оторвав взгляд от родного лица, на противоположной стороне дороги он заметил низкого парня. Злые глаза. Ненависть. Холод. Страх. Рико Морияма. Дыхание сбилось. Паника. Отвести взгляд, смотреть на Джереми, это всего лишь игра подсознания. Отвести взгляд, смотреть на игру подсознания, это Джереми. Отвести взгляд, смотреть, Джереми — всего лишь игра подсознания. Рядом с ними остановилось такси. Жан не помнит, как оказался в салоне. Помнит только злой черный взгляд, провожавший его, и ворона, который летел за ними какое-то время пути. — Soleil? — Джереми смотрел на него, хоть и понимал, что француз не видит и не слышит его. — Жан? — Да?.. Да, я здесь. Я тут. — Скорее убеждал себя, чем отвечал Ноксу. — Ты что-то спрашивал?.. — Аарон сегодня готовит Лазанью на всех, и Кевин спрашивал, делать ли на нас тоже. — А… Да, я не против. — Вроде, прошлый вечер с Кевином прошел не так уж плохо. Даже очень неплохо. Нокс просиял и набрал сообщение Дэю, но потом погрустнел. — У меня самолёт в три часа ночи, — протянул он. — Я подумал, может… — Давай просто побудем вместе? — Жан перебил его. Знал, что так делать невежливо, но понимал, что если не скажет сейчас, то согласится с тем, что предложит Нокс. — Хорошо, — Джереми прижался к парню. — Спасибо, Жан. Просто за то, что ты есть. И за то, что позволяешь любить себя. Такого избитого и израненного — про себя глумливым голосом в голове добавил Жан. — Не за что, — неловкая пауза. Возможно, за что-то и было, но Моро не понимал, за что. — Приехали, — Водитель повернулся и смерил их презрительным взглядом. С самого начала поездки было видно, что для него вести гей-пару — величайшее из оскорблений. — Спасибо, — с журнальной улыбкой поблагодарил Джереми, и вышел из машины, после чего помог Жану. На этаже Лисов их встретил божественный запах лазаньи. Тот самый, который стоит в залах итальянских кафе. — Всем привет, — Джереми заглянул в кухню, здороваясь со всеми. — Давайте быстрее, а то я всё съем, — ухмыльнулся Диабло, за что получил лопаткой в глаз от Аарона. — Не посмеет. Но торопитесь, а то остынет. Парни быстро дошли до своей комнаты и сняли верхнюю одежду. Помещение уже напоминало обжитое, повсюду лежали личные вещи, царил какой-то особенно уютный, правильный беспорядок. — Джереми, — Жан остановил его у двери, не позволяя идти дальше. — Что такое? — Нокс замер, глядел на парня с беспокойством, как глядят на больного ребенка. — Спасибо за всё, что ты делаешь для меня, — Моро смотрел прямо в глаза парня, — ты… один из немногих моих близких, и… я просто хотел сказать… Щёки залились нежно-розовым по едва загорелой молочной коже. Вот он, тот Жан, который когда-то влюбился в Нокса подростковой любовью. Стеснительный, но в глубине души уверенный в своих чувствах. — Я люблю тебя, Реми. Жан касается губами его лба. Вся теплота, на которую он способен — в этом. И Джереми понимает. Взявшись за руки, они идут в общую кухню. — Воооу, — Луи оторопело смотрит на них, — то есть вы правда это… того? — Что ты сказал? — Кевин смотрит искоса — предупреждение для новичка. — Нет-нет, ничего, — Диабло пытается натянуть маску того, что он ни капли не удивлён, но получается из рук вон плохо. Аарон раскладывает лазанью по пяти тарелкам и усаживается на колени к Кевину. Для них это обыденность, а для Жана такое явное публичное проявление симпатии уже за гранью понимания. Поцелуй в щёку на глазах у всех — ещё более непостижимая его уму странность. — Ммм! — восклицает Джереми, уже попробовавший кусочек, — Это божественно, Аарон! Где ты так научился? — Пришлось, — неловко отвечает близнец. Видимо, он не привык к комплиментам от посторонних, и его это смущает, — Должен же кто-то здесь сносно готовить, чтобы вся команда не отъехала вперед ногами от заворота кишок. — Ой, можно подумать, — бубнит Кевин с набитым ртом. — И без твоей стряпни бы прожили. Просто не такую вкусную жизнь. — Замолчи и жуй, — строго смотрит на своего парня. — Я умею делать прием Геймлиха, но не хочу показывать его на тебе. — Прием Геймлиха?.. — растерянно спрашивает Жан. — Что это?.. — Приём, чтобы помочь человеку откашляться, если в горло что-то попало, если говорить совсем просто, — будничным тоном отвечает Аарон. Начавшаяся практика в больнице научила его простыми словами объяснять сложные вещи несведущим людям. — А… Понятно. — Кстати, а вы надолго? — Луи уже доедал свою порцию, глядя на Жана и Джереми, будто на редких животных в зоопарке. — Нет. Я уезжаю сегодня ночью, — Джереми украдкой глянул на Жана. По лицу француза скользнула тень печали. Пока он в адекватном состоянии, ему есть дело до того, как далеко будет Джереми. — Оу… — Луи неловко замолчал. — Ну… ты же приедешь после сессии на пару дней? — Конечно, — ответил Нокс скорее Жану, чем новенькому Лису. — Обязательно. — Вот и славно, — Кевин подытожил их диалог. — Ты кудесник, — он чмокнул Миньярда в щеку и отправился мыть посуду. — Спасибо, это было божественно, — Джереми правда считал так. Его навыку прямо говорить комплименты многие могли позавидовать. — Всегда пожалуйста, когда у меня есть настроение, — Самодовольно улыбнулся Аарон. Жан и Джереми ушли. Вещи Нокса валялись по всей занятой ими комнате, хотя, казалось бы, он пробыл тут всего-ничего. В этом и был весь Джереми: где бы он ни находился, его присутствие сразу было очевидным, его энергия заряжала место и ещё долго находилась там. Настоящее солнце. И сейчас это солнце ходило по комнате и выискивало свои кофты. Задача практически невыполнимая — их с Жаном вещи давно уже перемешались. Было только то, что чаще надевает Жан, и то, что чаще надевает Джереми. — Можешь оставить её?.. — шепотом спрашивает Жан, когда Нокс берет в руки свою пижаму, в которой спал сегодня. — Да брось, она воняет потом, — Джереми пытается отшутиться. Неловко, как и всегда. — Нет. Она пахнет тобой. Я бы хотел, чтобы она осталась тут, — Жан и сам говорил всё тише и тише, будто до него только сейчас доходил смысл слов, которые он произносит. — Хо… Хорошо, — Джереми кладёт пижаму с рисунком Микки Мауса обратно на тумбочку. Вещи были собраны, а время до выезда ещё оставалось. — Почитаешь мне вслух? — осторожно спросил Жан. Его вело от голоса Джереми, и оба это знали. Так что Нокс был лучшей аудиокнигой, которую только можно было придумать для кого-то, кого звали Жан Моро. — Да. Ту, что я обещал? — Да. Парни улеглись на кровать. Жан — маленькая ложка, Джереми — большая. Почти всегда так. Джереми раскрыл «Дерево растёт в Бруклине» на первой странице и принялся читать: — «Безоблачный» — вот слово, которым так и хочется описать город Бруклин, влившийся Нью-Йорк. Особенно если речь о лете 1912 года. Слово «хмурый», может, и лучше. Но оно совершенно не применимо к Уильямсбургу” Жан с упоением слушал. И саму книгу, и голос, который столь заботливо читал для него. В такие моменты он снова чувствовал себя ребёнком, маленьким мальчишкой из Ле Сардона, которому бабушка читает «Прекрасную Жанетон» на ночь. Старая французская сказка была любимой у Амели, она рассказывала её наизусть. Атмосфера в такие моменты, как и сейчас, становилась слишком спокойной и умиротворяющей. Жан всегда засыпал к концу. и сейчас заснул. Джереми читал до тех пор, пока не пришло время выдвигаться в аэропорт. Аккуратно переложив Жана со своего плеча на подушку, он подоткнул французу одеяло. Аккуратно поцеловал в угольную макушку, борясь с желанием поцеловать в губы. «Нельзя, разбужу» — думал он. Книга была заботливо уложена на тумбочку. Свет погашен. Рюкзак закинут на плечо поверх весеннего пальто. — Сладких снов, любовь моя, — на грани слышимости прошептал Джереми, прежде, чем закрыть дверь и уйти. Нокса уже ждали в Университете Южной Калифорнии.