***
Еще через несколько минут я достал свой телефон и позвонил местным алхимикам. Они заверили меня, что в течение нескольких часов к ним прибудет большая резервная группа. Я знал, что мне нужно продолжать проверять окрестности, хотя я был совершенно уверен, что любой, кто остался в доме, уже дал бы о себе знать. Не имея другого направления, Роза следовала за мной, пока я не предложил ей подождать в машине. Она выглядела почти облегченной, услышав это указание, и быстро вышла на улицу, не сказав больше ни слова. Через полчаса я уже сидел рядом с ней. Внутри мне больше нечего было делать. Там не было притаившихся стригоев, и не было никого, кто выжил после нападения. В общей сложности я насчитал десять тел. Мы просидели в тишине больше часа, ожидая прибытия команды. Краем глаза я видел отстраненный взгляд Розы, и мне стало интересно, не проскользнула ли она в сознание Лиссы просто как бегство от того, что она здесь увидела. Хотя была середина дня, и принцесса должна была крепко спать. Насколько я знал, Роза не могла войти в сны Лиссы. Роза скрестила руки перед собой, ее руки сжимали предплечье, как будто она подсознательно искала утешения. Маленькая часть меня хотела протянуть руку и быть тем утешением, в котором она нуждалась, но я сдержался. Мало того, что было бы плохо быть застигнутым в таком компрометирующем положении, но у меня вообще не было цели удерживать ее. Предполагалось, что мы устанавливаем границы, и разрушение этих стен в момент слабости только усложнило бы ситуацию позже. Прошел еще час тишины, прежде чем прибыл первый фургон стражей. Мой язык запекся от молчания, когда я велел ей следовать за мной внутрь. — Ты должна увидеть, как это делается, — во всяком случае, это было бы полезным тренировочным упражнением. Она выглядела нерешительной, возвращаясь внутрь, и я бы не стал настаивать на этом, если бы она запротестовала. Господь свидетель, сегодня она увидела больше, чем следовало бы. В конце концов, однако, я услышал ее мягкие шаги позади себя и снова направился к входной двери. Я поприветствовал пару стражей, которых узнал, и представился тем немногим, кого не знал. Несколько стражей открыто уставились на необычное присутствие новичка в такой сцене, но никто не усомнился в этом, поэтому я ничего не сказал. Я показал группе место происшествия, указав на несколько точек входа и указав на некоторые незначительные детали, которые я уже уловил. Я даже показал им кол и то, как Роуз нашла его снаружи, рядом с линией защитных заклинаний. Все справились с ситуацией с точностью и профессионализмом. Единственный небольшой перелом в этом менталитете произошел, когда Тамара, женщина-страж, которая была немного старше меня, опустилась на колени рядом с телом Артура. В ее бесстрастной маске появилась небольшая прореха, когда она изучала его. Наконец, она тихонько вздохнула. — О, Артур. Никогда не думала, что доживу до этого дня, — ее глаза метнулись между мной и Розой, прежде чем она снова заговорила. — Он был моим наставником. Я услышала тихий вздох Розы позади себя и почувствовал, как она на мгновение напряглась. Была небольшая часть меня, которая хотела призвать Тамару к ответу на ее слова, потому что я точно знал, что происходило в голове Роуз в этот момент. Я знал, что в ней была какая-то часть, которая считала меня каким-то неприкасаемым существом. Это было несколько ожидаемо. То же самое я думал и о своем наставнике Галине. Роза видела, как я сражаюсь, она видела, как я получил несколько ударов, но она никогда не видела, чтобы я потерпел неудачу в бою. Это не означало, что я не мог или не хотел. Вполне может настать день, когда Роза опустится на колени рядом с моим телом. Как бы мне ни была ненавистна эта мысль, я знал, что предпочел бы это, чем быть тем, кто опустится на колени рядом с ней. В подобных сценариях ожидалась определенная доля раскаяния. Я помню боль, которую почувствовал, когда мне сказали, что Галины больше нет. Я не видел этого лично, но просто осознание того, что моя наставница больше не была той опорой силы, которой она когда-то была, вызвало узел в желудке. Учитывая… дополнительные… эмоции между мной и Розой, было бы невообразимо больно, если бы кто-то из нас умер. Я знал, что она не справится с моей смертью лучше, чем я справился бы с ее смертью. — Как они могли это сделать? — я услышал, как Роуз пробормотала у меня за спиной. Я повернулся к ней лицом, любопытствуя, что она имела в виду. Она просто умоляюще посмотрела на меня. — Как они могли убить его? Неестественно спокойный голос Тамары нарушил напряженную тишину. — Так же, как они убивают всех остальных. Он такой же смертный, как и все мы. Возможно, это показалось странным, но ровный темперамент Тамары не был полной неожиданностью. Это был не первый раз, когда она теряла кого-то близкого. У всех нас это было. Потеря друга или коллеги в битве практически стала для нас рутиной. Роза была еще молода, и ей еще предстояло потерять кого-то близкого. Хотел бы я сказать, что этого никогда не случится, но это была простая реальность в нашей работе. — Да, но он… — ее голос дрогнул, неуверенный в себе, — ты знаешь, Артур Шунберг. Я видел, как к ней возвращается то же отчаяние, что и раньше, когда я нашел ее в доме. Она снова достигла критической точки, и я знал, что ей нужно отвлечься. — Это ты нам скажи, Роза. Ты видела этот дом. Расскажи нам, как они это сделали. Она посмотрела на меня, смущенная моей просьбой. Я не отрывал от нее взгляда, молча призывая ее сосредоточиться на уликах вокруг нас. Через мгновение она закрыла глаза, глубоко вздохнула, а когда снова открыла их, то казалась другим человеком. Стражем. — Здесь четыре точки входа, — начала она, обретая уверенность по мере того, как говорила, — что означает, по крайней мере, четырех стригоев. Там было семь мороев и три стража, — ее глаза скользнули по телам в комнате, включая троих детей поблизости. — Слишком много убийств. Четыре стригоя не смогли бы уничтожить так много. Шестеро, вероятно, смогли бы, если бы сначала напали на стражей и застали их врасплох. Семья была бы слишком напугана, чтобы сражаться. У нее все было хорошо. Шесть стригоев было минимально вероятным числом, скорее всего, оно было ближе к восьми, но она была недалека от истины. Она могла бы это сделать. — И как им удалось застать стражей врасплох? — подсказал я. Она автоматически прикусила губу, на мгновение задумавшись. У меня возникло искушение дать ей подсказку к ответу, но я знал, что она должна быть в состоянии разобраться в этом самостоятельно. Ее взгляд наконец остановился на коле, лежащем рядом с одним из павших стражей. — Потому что кольца были сломаны. В доме без охраны, вероятно, по ночам во дворе ходил бы страж. Но здесь они этого не сделали. Я слегка кивнул ей. Как бы я ни гордился ею, улыбка здесь была неуместна. Когда мы направились в холл, Роуз опередила меня на несколько шагов. Я видел, как она отвела взгляд от тела, когда мы снова вошли в ванную, вместо этого посмотрев на сообщение, написанное на зеркале его кровью. Несколько других стражей издали негромкие звуки отвращения. По мере того как я обдумывал это послание дальше, на меня обрушилась вся тяжесть. Одна королевская семья почти исчезла. Другие должны последовать за ними. Бадика были небольшой королевской семьей, но они ни в коем случае не были самыми маленькими. Принцесса Василиса, как последняя из королевского рода Драгомиров, несомненно, была мишенью. В то время как она была в достаточной безопасности в Академии под защитой колец и значительным количеством стражей, она стала бы главной мишенью в тот момент, когда вышла за границы кампуса. Я был бы мишенью. Роза была бы мишенью. По выражению лица Розы я мог сказать, что она тоже думала о Лиссе. Так, казалось, было всегда. Роза беспокоилась о Лиссе. Я беспокоился о Розе. Вот почему у нас никогда не могло быть отношений, выходящих за рамки наших профессиональных обязанностей. Не потому, что Роза никогда не ставила меня на первое место, а потому, что я всегда ставил ее на первое место. Она все сделала правильно. Я был ее наставником, но она была единственной, кто знал свой долг. После того, как я заполнил все необходимые документы и у нас с Розой были взяты показания, мы были готовы отправиться обратно. Я поговорил с несколькими другими присутствующими на месте происшествия, которые были готовы засвидетельствовать преданность Розы своей должности стража и подтвердить сдачу Квалификационного экзамена. Это не выдержало бы ни единого веса рекомендации Артура, но я был совершенно уверен, что у большинства студентов не было и десяти рекомендаций. Возможно, я чрезмерно компенсировал вину за то, что заставил Роуз предстать перед чем-то столь ужасным, как эта сцена, прежде чем это стало необходимым. Это был тяжелый день для всех, но она, казалось, переживала это особенно тяжело, начиная с шока и отрицания ранее и заканчивая гневом и разочарованием, которые достигли апогея в тот момент, когда мы вернулись к машине. Она захлопнула дверь, слегка сжавшись в комок, когда села. — Что не так? — спросил я, услышав, как глупо прозвучали эти слова в тот момент, когда они прозвучали. — Ты серьезно? Как ты можешь спрашивать об этом? — ее голос слегка повышался с каждым предложением. — Ты был там. Ты это видел. — Я видел. Но я не собираюсь вымещать это на машине, — я старался говорить спокойно, надеясь, что она тоже успокоится. Это сработало только на мгновение. Когда она заговорила снова, она не кричала, но ее голос был наполнен особым ядом, которого я никогда раньше от нее не слышал. — Я ненавижу их. Я ненавижу их всех! Жаль, что меня там не было. Я бы разорвала им глотки. — Ты действительно думаешь, что смогла бы? — я не сомневался, что она этого хотела. Я не сомневался, что она бы попыталась. Я не сомневаюсь, что она закончила бы еще одним телом на полу. Черт возьми, я бы, скорее всего, тоже умер. Возможно, сейчас она этого не видит, но такое количество стригоев против такого количества стражей было заведомо проигрышной ситуацией. Однако и ей, и кому-либо другому было опасно переоценивать свои силы и способности. — Ты думаешь, что мог бы сделать лучше, чем Арт Шунберг, после того, как увидела, что там натворили стригои? После того, как увидела, что Натали сделала с тобой. Я вздрогнул от собственных слов. Мне действительно не следовало говорить эту последнюю часть. Это подтвердило мою точку зрения, но в то же время стало для нее пощечиной. Она отреагировала так, как будто почувствовала физический укол. Она на мгновение замолчала, и как раз перед тем, как я успел извиниться, она опередила меня. — Мне жаль, — ее тело, казалось, высвободило все ее напряжение и гнев в этих двух словах. — Все в порядке, — моя рука нашла ее прежде, чем мой разум осознал, что я сделал. Тем не менее, я оставил это на несколько секунд, чтобы утешить нас обоих. — Это был долгий день. Для всех нас.Глава 2.
20 февраля 2022 г. в 12:04
Семья Бадика жила недалеко от Биллингса, штат Монтана. Они владели большой площадью земли, которая придавала даже их большому и технологически продвинутому дому деревенский вид. Я был здесь всего один раз, но довольно хорошо запомнил обстановку.
В общем, существовало всего несколько схем, когда речь заходила о жизни среди человеческого населения. Первая состояла в том, чтобы жить в густонаселенных городах. Это позволяло мороям и дампирам сливаться с плотной толпой, и соблюдение ночного графика было не таким уж необычным. Вторая — жить так, как жила семья Бадика; в более сельской местности, где было меньше людей, которые могли бы тебя заметить. Владея большей частью прилегающей земли, они могли вести ночной образ жизни без особого внимания со стороны окружающих. Единственными другими реальными вариантами были жизнь в полностью вампирском сообществе, таком как Академия, Двор или некоторые типы коммун, или полная ассимиляция с окружающим человеческим населением и их обычаями, как моя семья в Бийске.
Мы прибыли в дом Бадика около полудня. Снег закончился несколько часов назад, но дом все еще был укрыт толстым белым одеялом. Роза на мгновение застыла в изумлении, и я увидел, что ее нервы вернулись в прежнее состояние. Я решил, что лучше всего будет воспользоваться методом «сорвать повязку», быстро вышел из машины и направился к входной двери, не оставив Розе другого выбора, кроме как последовать за мной. У нее все еще была часть ее жизнерадостного поведения, когда она позвала меня подождать, быстро двигаясь по заснеженной тропинке из речных камней.
К сожалению, она двигалась слишком быстро, и я краем глаза увидел, как она поскользнулась на льду. Я инстинктивно потянулся и схватил ее за руку, вспомнив похожую ситуацию в ту ночь, когда мы встретились в Портленде.
С полминуты мы просто смотрели друг на друга. Я знал, что она тоже вспоминает ту ночь. Я вернул ее в устойчивое положение, прежде чем спросить, все ли с ней в порядке.
— Да, — настаивала она, расправляя куртку и стряхивая налипший на нее снег, прежде чем посмотреть на тропинку, как будто это лично оскорбило ее. — Неужели эти люди никогда не слышали о соли?
Я чуть не рассмеялся, но что-то внезапно щелкнуло у меня в голове, и я почувствовал, как мое тело напряглось для битвы.
Роза, видя мою реакцию, без вопросов заняла оборонительную позицию рядом со мной. Я начал осматривать местность, понимая, что что-то не так, но не совсем в состоянии понять, в чем дело. Роза была права, я бы предположил, что подъездная дорожка и дорожка, ведущие к дому, должны быть расчищены и посыпаны солью. Нас ждали сегодня, и я не мог придумать причины, по которой они не почистили бы дорожку. Я не видел и не слышал никаких признаков борьбы, но, прислушавшись повнимательнее, понял, что из дома вообще не доносится никаких звуков. В семье Бадика было несколько маленьких детей, и я ожидал услышать от них хоть какой-нибудь шум, но стояла абсолютная тишина.
Что-то у входной двери привлекло мое внимание. Она была слегка приоткрыта, едва заметно. Когда я приблизился, то увидел, что на краю двери было несколько потертостей, как будто ее взломали. Я осторожно дотронулся до ручки. Сломана.
В моей голове зазвонили сигналы тревоги. Я знал, что бы ни лежало по ту сторону двери, это будет неприятно. Было очевидно, что произошло какое-то нападение, и я чувствовал себя плохо подготовленным к тому, что должно было произойти. У меня очень мало информации, на которую можно опереться, кроме факта взлома.
И следы, автоматически закончил мой разум. На снегу были только наши следы, ведущие к дому. Это оставляло два варианта: либо нападение произошло несколько часов назад, и нападавший ушел вовремя, чтобы снег скрыл его следы, либо нападавший все еще был здесь. Я осторожно потянулся за своим колом, все еще надежно спрятанным в кобуре. Мои пальцы мягко коснулись заряженного пистолета, который был закреплен рядом с ним.
— Роуз, — прошептал я, — иди и подожди в машине.
— Но чт…
— Иди, — я резко оборвал ее протест, и команды, хотя и тихой, было достаточно, чтобы побудить ее повиноваться.
Она отступила на несколько футов, прежде чем использовать лужайку, чтобы вернуться к машине, а не по тропинке. Я видел, как она пытается собрать кусочки воедино, маневрируя по снегу, но она молчала, возвращаясь в машину. Как только я увидел, что дверца машины закрылась, я глубоко вздохнул и шагнул за дверь.
Внутри была настоящая бойня. Из дверного проема было видно несколько мертвых тел. Мне не нужно было проверять пульс, чтобы сказать, что они мертвы. Кровь, заливавшая их и окружающее пространство, была темной и засохшей, вероятно, пролита несколько часов назад, если не дней. Я продолжал пробираться по дому, считая тела, время от времени проверяя пульс, чтобы подтвердить смерть, и высматривая любую затаившуюся опасность.
Я добрался до ванной только для того, чтобы обнаружить там еще одно тело. Я подавил внезапный позыв к рвоте от запаха крови и разложения. Тело начало разлагаться при более высокой внутренней температуре комнаты, и, хотя все было еще не так плохо, это было заметно.
Я уже начал уходить из комнаты, когда мое внимание привлекло зеркало. Сообщение было написано… кровью.
Бедные, бедные Бадика. Их осталось так мало. Одна королевская семья исчезла. Другие должны последовать за ними.
У меня едва была возможность обдумать смысл этих слов, когда я услышал тихий звук, доносящийся из главного зала. Так быстро и бесшумно, как только мог, я направился обратно.
Я увидел Роуз, стоящую в задней части гостиной, возле раздвижной стеклянной двери, неподвижную, как статуя. Ее лицо было бледным, а глаза медленно пробегали по открывшейся перед ней сцене. Моей первой реакцией было броситься к ней, второй — накричать на нее. Я сопротивлялся и тому, и другому, зная, что любой из них, вероятно, застал бы ее врасплох, и я не хотел, чтобы она шумела, пока я не очистил весь дом.
Вместо этого я тихо подошел к ней сзади. Я все ждал, что она заметит меня, но она была настолько ошеломлена окружающей ее смертью, что не слышала меня. Когда я подошел ближе, я услышал, как ее дыхание стало неистовым, как будто она собиралась закричать или захлебнуться.
Я быстро обнял ее сзади, закрыв ладонью ее рот, чтобы заглушить вырвавшийся тихий вскрик. Она боролась всего мгновение, прежде чем каким-то образом поняла, что это я, и расслабилась в моих объятиях.
— Почему ты никогда не слушаешь? Ты была бы мертва, если бы они все еще были здесь, — мой тон был намного резче, чем я намеревался, но это было не из-за злости…это было из-за страха. Страх за нее. Я прижимал ее к себе, прислушиваясь к любым другим звукам, и ждал, когда ее дыхание придет в норму. Затем я обнял ее еще на несколько мгновений, просто радуясь тому, что в разгар этой трагедии она была в безопасности.
Когда я отпустил ее, прошло мгновение, прежде чем она повернулась ко мне. Она не смотрела мне в глаза, и мне пришлось напрячься, чтобы расслышать ее шепот:
— Сейчас день. Плохие вещи не случаются днем, — я слышал отчаяние, умоляющее меня сказать ей, что все это был просто плохой кошмар и что она каким-то образом сможет уйти и забыть, что когда-либо видела это. Я хотел бы дать ей это. Я хотел бы сказать ей, что монстры, которых она боялась, были ненастоящими. Я хотел бы быть уверенным, что ее никогда не постигнет такая участь. Но ничего из этого я не мог обещать.
Вместо этого я сказал ей правду.
— Плохие вещи могут случиться в любое время, — сказал я ей, протягивая руку, чтобы немного смягчить ее позу, — и это произошло не днем. Вероятно, это произошло пару ночей назад.
Я почувствовал, как она вздрогнула под моей рукой, когда снова оглядела комнату, еще раз запечатлев это зрелище в своей памяти, прежде чем позволить своему взгляду остановиться на старшем дампире, который лежал в начале коридора.
— Артур Шунберг, — заявил я, не зная, что еще сказать.
Она просто продолжала смотреть.
— Он мертв, — ее голос, казалось, выражал недоверие к нам обоим. — Как он может быть мертв? Как стригои могли убить Артура Шунберга?
Я посмотрел вниз, собираясь что-то сказать, когда заметил, как что-то блеснуло в ее руке. В руках она держала серебряный кол. Я осторожно прикоснулся к нему, и она вздрогнула, как будто забыла, что он у нее есть.
— Где ты это взяла? — спросил я, когда она позволила мне взять его из ее рук. Мы с Розой еще не начали практиковаться с кольями, и я, конечно же, не дал ей его, а это означало, что она, должно быть, каким-то образом нашла его.
— Снаружи, — глухо сказала она, — в земле.
Я некоторое время изучал его, пытаясь понять, почему он оказался там, прежде чем до меня дошла правда. Я высказал свои мысли вслух, прежде чем смог поймать себя:
— Этим сломали защиту.
Впервые с тех пор, как я нашел ее, Роза посмотрела на меня. Ее брови нахмурились в замешательстве, когда она попыталась осмыслить то, что я только что сказал. Когда большая часть головоломки прояснилась, я все еще мог видеть, как она борется за последнюю недостающую часть.
— Стригои не могут прикасаться к кольям, и ни один морой или дампир не сделал бы этого.
— Человек, — заявил я, понимая значение того, что только что сказал.
— Люди не помогают стригоям… — но на этот раз, вместо того, чтобы констатировать это как факт, ее слова прозвучали как вопрос. Тот, который она хотела, чтобы я подтвердил.
Я печально посмотрел на нее. Я видел страх и замешательство на ее лице. Всему, чему ее учили, всему, что она считала правдой, сегодня был брошен вызов. Этого было достаточно, чтобы потрясти любого, включая меня.
Я увидел, как в ее глазах промелькнула тень неохотного согласия, когда я не успокоил ее.
— Это все меняет, не так ли?
— Да, — сказал я с раскаянием, — это так.