Зимняя мечта

      Российская Империя давно не был так раздражён и серьёзен, стоя прямо напротив окна немецкого дворца, скрестив руки на груди и с лёгким прищуром вглядываясь в даль. В это же время с крайне довольной ухмылкой сзади него, обнимая за шею, стоял Пруссия, прикрывая глаза и иногда проводя носом по скуле русского Императора. Ладони периодически обследовали плечи, немного разминая их, пытаясь сделать так, чтобы гость расслабился, что, конечно, не получалось, ведь мысли самодержца были только об одном. О предстоящем разделе. Третьем.       Почему русский был так зол? Речь Посполитая уже десятки лет зависел в своих решениях от самого Российской Империи. Только с его позволения или настоятельного совета он проводил необходимые меры во внутренней и, по возможности, внешней политике. И тут он заключил союз с Пруссией, который стал надеждой для многих польских дворян и, наверняка, самого Речи Посполитой. В этом договоре они видели сближение с немцами и освобождение от «угнетающего» их Императора Всероссийского.       — Они настоящие Schwachköpfe, милый, — мурлыкал ему прямо на ухо русского Пруссия, от чего у Российской Империи пошли приятные мурашки по спине. — Они себе только таким образом подписали очередные последствия, из которых только мы с тобой вдвоём извлечём пользу. Я уверен, ты тоже хочешь поживиться новыми территориями и проучить Речь Посполитую, чтобы он в следующий раз думал своими куриными мозгами, как идти против твоей воли и что-то замышлять за спиной, — заговорщицки шептал немец, хитро ухмыляясь, пока Королевство оставлял еле ощутимые поцелуи по скуле русского, но этого уже не видел его возлюбленный.       Это был их разговор накануне второго раздела, который случился два года назад, но этот диалог до сих пор не выходил из головы самодержца. Скоро ситуация с делением земель Польши повторится, только уже снова с участием Австрийского Эрцгерцогства, который решил поживиться территориями, отвлекаясь от участия в антифранцузской коалиции.       — Россия, — нежно прошептал Пруссия, привлекая внимание Империи. — Ты слишком напряжён, милый. Я прекрасно понимаю твою злость. Без твоего ведома приняли важнейший документ, Конституцию, которая могла перестроить всю страну на другой лад, усилить её и вывести из-под твоего влияния… Но ты быстро с этим разобрался, а я с радостью помог тебе, — улыбнулся русскому Король, глянув на него снизу-верх, положив голову на плечо возлюбленного.       Российская Империя лишь на миг перевёл взгляд на немца, после чего напряжённо выдохнул, опустив руки с груди, после чего одной приобнял Королевство за плечи, прижав к себе, на что немец сладко прикрыл глаза, словно готов был уснуть.       — Ты прав, лучше окончательно подчинить без возможности восстановиться, чем ждать, пока он такими шагами будет набирать силу, в лицо улыбаясь мне, а за спиной устраивая заговоры, — кивнул русский, после чего снова перевёл взгляд с пейзажа за окном на хозяина дворца.       Пруссия хмыкнул и приоткрыл глаза, отвечая Императору:       — А главное, я помогу тебе с самым проблемным. С самим Речью Посполитой. Он же, как ни как, воплощение страны. Просто так его отпускать или давать спокойно жить ему нельзя. Поляки могут восхититься своим символом и пойти и против тебя, и против меня, — серьёзно, но довольно тихо сказал Король, на что Российская Империя утвердительно кивнул.       — Я доверяю этот вопрос полностью тебе. Делай с ним то, что посчитаешь нужным… Но! — сразу же прервал себя Империя, увидев злорадный блеск в глазах Пруссии. — Оповещая меня обо всех своих намереньях касаемо него, Пруссия! Я знаю, на что способна твоя фантазия, поэтому прежде чем воплощать свои хотелки, говори о них мне. Ты меня понял?       — Конечно, Российская Империя. Не посмею что-либо ему сделать без твоего ведома, — с самым честным лицом пообещал Королевство, после чего приподнял голову, притянул русского к себе за подбородок и нежно поцеловал, стараясь побыстрее уйти от этой темы.       И это сработало. Российская Империя сразу же расслабился и обнял Пруссию поудобнее, поближе притягивая к себе и с охотой отвечая на поцелуй немца, беря инициативу на себя.       «Наивный. Серьёзно думаешь, что я буду советоваться с тобой по такому вопросу, Россия? Это дело будет только за мной», — подумал про себя Король, когда с той же лёгкой улыбкой отстранился от манящих губ Империи, пока тот нехотя отстранялся сам.       — Что будем делать с наследником? — спросил внезапно Российская Империя, стирая с лица свою милую и нежную улыбку и возвращая хмурое выражение лица.       — Что? — не сразу понял немец. Речь идёт про наследника самодержца или про его собственного? С чего он резко сменил именно на эту тему разговор?       — Что будем делать с наследником Речи Посполитой? — тяжело вздыхая от лёгкой раздражённости спросил русский, пристально смотря на возлюбленного, который наконец-то понял суть вопроса, удивлённо приподняв брови.       — А… Наследник, — недовольно шикнул Пруссия.       Разведка что немцев с австрийцами, что русских великолепно работала на территории Речи Посполитой, а потому из нескольких достоверных источников стало известно о рождении наследника поляка, который не спускал взора со своего ребёнка, оберегая его как зеницу ока. К наследнику допускались только верные Королю дворяне, на его охрану были поставлены лучшие солдаты, которые не пропускали лишних людей к малышу.       Было логично предполагать, что как только начнётся переполох в Польше, Король постарается спрятать в первую очередь то, что является самым дорогим, надеждой и символом на суверенность и независимость страны — его собственного наследника. Поэтому Австрийское Эрцгерцогство, Пруссия и Российская Империя заблокировали свои границы для предотвращения бегства кого-либо с территории Речи Посполитой, особенно, если в компании шляхты присутствовал маленький ребёнок. Ему отроду должно быть приблизительно два-три года.       — Его нельзя оставлять в живых, ты прекрасно это понимаешь сам, — холодно, без какого-либо сожаления произнёс Королевство, выразительно изогнув бровь. — Если не хочешь брать детскую кровь на свои руки, этим могу заняться я, — сразу же вызвался Пруссия, положив ладонь себе на грудь.       — Ты меня пугаешь. С чего в тебе открылась такая жестокость? — усмехнулся Российская Империя, конечно же не испытывая никакого страха перед возлюбленным. — Но ты прав. Живым его оставлять нельзя, другие государства могут воспользоваться им, чтобы создать марионетку, действующую против нас троих в их интересах.       — Эта жестокость всегда была со мной, — фыркнул немец, после чего кивнул ходу мыслей русского. — Именно. Но как только мы захватим Варшаву, искать наследника будет проще. Может они спрятали его в столице или где-то в глубине страны, не успев увести? Тем не менее, не будет ни единого кусочка земли, где не мы его не обыщем, — пообещал Королевство.       — Не сомневаюсь, — приподняв брови и прикрыв глаза, ответил Российская Империя, поправляя белую перчатку на правой руке. — Мне всегда в тебе нравилось то, что ты прекрасно выполняешь свою работу, поэтому я не имею права даже допускать мысль о том, что ты не справишься, — завершил русский, на что Пруссия довольно ухмыльнулся, пока глаза зловеще загорелись огнём, который всё-таки немного, но спровоцировал ледяные мурашки по его спине.

***

      — Далеко не убежал, — усмехнулся Пруссия, оттянув свой военный чёрный мундир вниз и тут же положив ладонь на рукоять шпаги, пока поляк с искреннем ужасом в глазах максимально прислонился к стене своих покоев, в то время, как немец уверенно сокращал между ними расстояние.       Речь Посполитая даже не знал, почему он начал позорно убегать, игнорируя всех дворян, собственную столицу, как только «союз трёх орлов» появился у него под окнами дворца.       Этот день войдёт в историю его страны как проклятый, если она вообще потом сумеет восстановиться. Нет! Она обязательно восстановится! У него есть наследник, он снова возведёт страну на вершину, они не смогут найти его! Речь Посполитая был безумно благодарен Швеции за предоставленное политическое убежище его маленькому ребёнку и не распространяет этой информации. А главное, его местонахождение не нашли ни Пруссия, ни Австрийское Эрцгерцогство и даже Российская Империя, который зашёл в покои поляка самым последним, с самым холодным выражением лица, которое ничего не излучало кроме решимости. А у его союзников лица были практически идентичны, излучая то же торжество, злорадство и чувство лёгкой наживы.       Неблагодарная тварь… Настоящая гадина, которая действует в удобный для него момент и извлекает выгоду, где только можно. А ведь если бы не Король Польши, то возможно у русского и не получилось бы стать ведущей державой Европы. Ведь именно он! Он, а ни кто-либо другой отвлекал шведов на своей территории, пока Российская Империя извлекал уроки из своих ошибок и наращивал мощь для предстоящих битв! Нужно было не менять суть политики. Не идти в союз с самодержцем Всероссийским, а стремиться довести его самостоятельно до такого состояния, в котором был его отец в начале семнадцатого века и сесть в Москве так, чтобы никакое ополчение не справилось с натиском интервентов!       От таких агрессивных мыслей поляк оскалился и устремил взгляд на хищный блеск австрийца и немца, который выставил кончик своей шпаги в грудь Речи Посполитой, выразительно изгибая бровь, при этом всем видом говоря: «Что ты сейчас можешь сделать, падаль?»       В чём Речь Посполитая так провинился, что сейчас будет окончательно поделен между тремя, превосходящими его по силе странами? Что он не так сделал? Сердце бешено стучало от быстрорастущей злости, которая быстро сменилась жутким страхом.       — И… Что сейчас вы со мной сделаете? — нервно усмехнулся Король, быстро переводя взгляд то с одного врага на другого. — Убьёте? Казните прилюдно? Начнёте пытать? — начал предполагать поляк.       Когда взгляд остановился на Российской Империи, поляк быстро замолчал, напряжённо смотря на равнодушный взгляд русского. Выждав паузу, Император спокойно с холодом, довольно тихо, но так, чтобы его услышали все присутствующие, сказал:       — Убивать тебя в наши планы не входило. Лишняя кровь на руках ни к чему, хотя… Мы таким и не брезгуем, — пожал плечами русский, разведя руками в стороны, от чего поляк громко сглотнул. — Нам лишь нужно, чтобы сейм добровольно подписал документ о вхождении необходимых нам территорий твоего государства каждому из нас.       — Так нельзя! Моего государства тогда не будет существовать! Думаете, кто-то из других сильнейших держав Европы позволит вам осуществить это?! — рыкнул Речь Посполитая.       — Уже позволили, — отозвался Австрийское Эрцгерцогство. — Да и кто может нам троим помешать? Великобритания в одиночку не пойдёт, Франции сейчас хватает дел, Священная Римская Империя полностью разделяет нашу позицию, — довольно ухмыльнулся австриец, заранее обговорив присоединение польских земель к себе. После этих слов австриец наигранно задумался и продолжил. — Хм, а кто у нас ещё составляет силу в Европе? Похоже никто, — жалостливо сказал австриец, беря в руки какую-то красивую вазу с прикроватной тумбочки, внимательно рассматривая её, будто диалог с Речью Посполитой ему был совершенно неинтересен.       — Кому какие территории отойдут? — тихо, едва слышно спросил Король.       — От тебя слишком много вопросов, — недовольно скривился Австрийское Эрцгерцогство, закатив глаза.       — Австрия, его же тоже понять можно. Его страну буквально поделили, позволь ему хоть вопросы задавать, а то ничего и так не решает, — с явным сарказмом ответил Пруссия с ухмылкой, повернув голову к австрийцу, на что тот хмыкнул.       — В этом документе всё прописано, — Российская Империя показал документы в своей руке перед поляком, а затем положил их на круглый столик в центре покоев. — Не вздумай его разорвать или сжечь. Мы тут же составим новый, а какое твоё состояние будет после твоего не обдуманного шага, одному Пруссии известно.       — Пруссии? При чём тут он? — не понял Речь Посполитая, посмотрев на довольного немца, который всё также держал шпагу около груди монарха.       — Потому что твоя столица, Варшава, переходит под мой контроль. А значит и ты сам, — приблизившись почти вплотную, сказал Королевство, всё также ухмыляясь, явно удовлетворённый таким исходом.       Но долго наблюдать ухмылку на губах Пруссии поляк не мог, а потому прошипел и ненавистно отвёл голову в сторону от Короля, что явно не пришлось по духу немцу. Он прекратил ухмыляться и оскалился, с силой схватив Речь Посполитую за подбородок и повернул к себе лицом. От такой внезапности монарх округлил глаза и чаще задышал, не зная, каких действий ожидать от Пруссии.       — Надеюсь, ты не забронировал себе отдых вдали от Варшавы, потому что я планировал провести с тобой очень-очень много времени лично, — тихо прорычал он, ногтями впившись в кожу поляка, от чего тот сам шикнул.       — Пруссия, — привлёк его внимание холодным и негромким окриком Российская Империя.       Немец недовольно повернул голову в сторону, заметно успокоившись, и вопросительно посмотрел на своего возлюбленного. Ох, как же всё-таки русскому шёл этот равнодушный и ледяной вид, коим он представлялся всем на международной арене. И всё же Королю было как-то неприятно смотреть на него таким, хотелось прочувствовать его тёплые эмоции. Но не сейчас. Они ещё останутся наедине как только завершат раздел, а Пруссия разберётся с поляком.       — Прекрати. Перегибаешь палку, — заявил Император, приказывая немцу отступить, что тот и сделал, вернув маску равнодушия, даже наконец шпагу отпустил.       Речь Посполитая с облегчением вздохнул и протёр подбородок. На нём остались следы от ногтей врага, которые неприятно покалывало. Зато теперь он точно усвоил урок: не нужно показывать своё недовольство перед сильным противником. Особенно, если этот противник Пруссия.       Австриец чуть свёл брови, проследив за взаимодействием Пруссии и Российской Империи. Если бы на месте русского был он сам, то, наверняка, Королевство только больше разозлился и высказал что-нибудь ему. Почему он так спокойно реагирует на приказы со стороны другого человека? Но Австрия быстро откинул эти мысли в сторону, помотав головой. Сейчас надо думать не об этом явно, а о предстоящем разделе.       — Когда подпишешь? — спросил Российская Империя, постучав пальцами по столу, где лежали бумаги.       — Но вы же сказали, что это будет подписывать сейм… — начал Речь Посполитая, как его перебил австриец, отрываясь от вазы, ставя её на место, и подходя к своим союзникам:       — Сейм должен это подписать, но важную роль в этом сыграешь ты, когда само воплощение признает факт раздела страны, — хмыкнув, сказал он, а это подтвердил Российская Империя, кивнув.       — Подпишу, — прошипев, сказал поляк, ощущая свою беспомощность. Его даже не спрашивают «Будешь подписывать?», этим только подчеркнули его слабость.       — А, и ещё, — вспомнил русский, беря в руки бумаги и аккуратно складывая их в стопку. — Где твой наследник?       Услышав этот вопрос, Речь Посполитая побледнел, зелёные глаза в ужасе расширились, а после он неловко улыбнулся и помотал головой. Как они узнали? Неужели Швеция рассказал? Нет, они спрашивают где он, поэтому они знают только о его существовании, где он им неизвестно.       — У меня нет наследника, ты что-то путаешь… — сразу же ответил поляк, на что глаза Российской Империи излучили секундный блеск раздражения.       — Нам всё известно, Польша, — с нотами брезгливости сказал Империя. — Наша разведка отлично сработала и что моя, что прусская, что австрийская твердит о наличии наследника. Где он? — жёстче повторил свой вопрос он.       — Не дождётесь. Не скажу, — решительно ответил поляк, нахмурившись. — Я готов выстоять перед любыми пытками, но не расскажу ничего про него! — чуть ли не перейдя на крик, воскликнул монарх.       — Значит дурак, — сделал вывод Император и кивнул Пруссии. — Но это лишь вопрос времени.       Королевство прекрасно его понял, а потому выразительно посмотрел на Речь Посполитую, снова показав свою злорадную ухмылку. Немец положил свои руки на плечи монарха и крепко их сжал, от чего тот поморщился, не моргая смотря на Пруссию, ожидая каким ещё образом он сделает ему больно.       — Конечно. После того как Речь Посполитая подпишет все нужные документы, мы с ним отправимся на прогулку и мило побеседуем. Нам ведь есть что обсудить? — мило улыбнулся поляку Король. — А там может он мне расскажет о наследнике.

***

      Было темно и прохладно в стенах крепости, откуда чаще всего слышались всхлипы и крики боли. Единственным источником света в комнате был фонарь, висевший на потолке посередине, это позволяло одному из присутствующих мужчин наблюдать за проходящими пытками и тем, как пленник извивается и слабо хрипит.       Пленный уже мало походил на прошлого себя. Грязные и спутанные между собой волосы уже не отливали золотым блеском, зелёные глаза были покрыты пеленой боли и желания поскорее прекратить свои пытки.       Речь Посполитая не понимал, чем заслужил такую участь? Что в своей жизни он сделал не так? Бывший Король ничем не отличался от других монархов Европы, но почему именно ему судьба приготовила такую несправедливость?       Когда он впервые очутился в этой крепости ему было безумно страшно. Поляк боялся того, что с ним могут делать немцы, прекрасно понимая степень жестокости Пруссии. Но долгие пытки истощали и физически, и эмоционально. Были моменты, когда бывшее государство ничего не чувствовал, лишь усталость. Но когда эта жалкая слабость проходила и мужчина оставался наедине со своими мыслями, Король чувствовал жгучую ненависть, желание отомстить, которое подпитывалось фактом существования его наследника, которого до нужного момента никто не найдёт. А Вторая Речь Посполитая обязательно отомстит за него и вернёт величие Польши, выбравшись из когтей немцев, русских и австрийцев. А приятным подарком для самого Речи Посполитой станет содранная с Пруссии кожа, его мучительная смерть, причинение боли и лишение жизни всех его любимых: городов, дворян, будущих наследников и жены. Он жаждал этого, он жил в последнее время только такими мыслями.       Бывшая страна долго не промучился в таком состоянии. Очередная серия ударов в живот стала для него концом, освобождением от мук, и он это чувствовал. Внутренние органы будто бы перемололи в кашу, он испытывал сильный жар, перед глазами плыло и одновременно темнело, в висках застучало так сильно, будто голова поляка готова была взорваться прямо сейчас. Поляк готов был провалиться в долгожданный сон хоть сейчас, но неужели именно так будет выглядеть его конец? Он уйдёт так и ничего не сказав и не сделав своим обидчикам, тем, кто довёл его до такого состояния?       Тело слабо затрясло, Речь Посполитая тихо и болезненно простонал, ощущая, как изнывает его тело, как оно просит отдыха в лице вечного сна, который холодными когтями подступал к поляку. И от этого становилось страшно. Бывший Король не хотел умирать, хотя прекрасно понимал, что сейчас от его желания это не зависит. Но и уйти просто так не мог. Не мог.        Мужчина собрал все свои последние силы, слабо сжав ладони в кулаки, и тихо, пытаясь чётко произнести слова, сказал своим мучителям:       — Б-Буд… Вы… Прок-кля…т… — издал свой последний хрип пленник и окончательно расслабил своё тело: голова опрокинулась на пол, глаза закатились, а весь перепачканный в собственной крови рот так и остался приоткрытым.       Ещё долю секунд его глаза дрожали, излучая очень слабый блеск жизни, а затем с открытыми веками замерли. Такие стеклянные и безжизненные глаза заворожили Пруссию, что наконец утихомирил свой пылающий гнев. Он сменился на некий восторг от картины у его ног. В этих глазах навсегда засел страх, который наконец сбылся. Теперь Речь Посполитую никто не потревожит.       Пару секунд после этого никто из присутствующих не проронил ни слова, абсолютно равнодушным взглядом посматривая на тело поляка. Кто бы мог подумать, что последние секунды жизни Речи Посполитой будут именно такими?       Пруссия не испытывал какой-то жуткой ненависти к поляку, лишь презрение и злорадство, что приятным теплом прошлось по всему его телу. Королю всегда была присуща жестокость, которую он тщательно скрывал и пытался контролировать, видимо сказалось родство с Тевтонским Орденом, другого объяснения мужчина найти не мог. Именно потому, что Пруссия умел контролировать свои желания причинить боль, не он пытал Речь Посполитую, а доверил это тому, кому доверял не меньше своей нынешней столице. И вовсе не из-за того, что немец боялся лишний раз искупать свои руки в крови, это вообще его не волновало.       — Мёртв, — ледяным, даже немного пугающим тоном сказал город, протирая свои окровавленные руки тряпкой, которая со временем стала тёмно-серой. — Жаль, что он так ничего дельного не сообщил. Только больше блефовал, — презрительно скривился немец, хищно сверкнув своими янтарными глазами в сторону лежащей на каменном полу жертвы.       — Тайну местонахождения его наследника он унёс с собой в могилу, — недовольно прищурился Пруссия, скрестив руки на груди, внимательно, будто он разглядывал произведение искусства, смотря на тело Речи Посполитой. — Ну, ничего. Всё всегда раскрывается, да и что может сделать его наследник? Уже слишком поздно, а любое восстание мы сможем подавить, если начнут бунтовать.       — Верно, — кивнул город, откинув тряпку в сторону трупа. — Вы говорили, что Российская Империя не разрешал его убивать или доводить до тяжёлого состояния. Как решите с ним вопрос? — спросил мужчина, повернувшись       — Пф, что решать? Россия сам доверил мне его, я не говорил, что он в безопасности. Тем более, Польша уже сдох, так что какими бы словами он не ругался, результата не будет. И что вообще мне сделают, Кёнигсберг? — усмехнувшись, спросил Королевство у своей бывшей столицы.       Кёнигсберг в ответ ухмыльнулся и пожал плечами, понимая, что его правитель прав. Он практически ничего не испытывал к бывшему государству, правда всё-таки в глубине его души где-то прослеживалось удовольствие от факта смерти поляка. Только это было непонятное для города чувство: это удовлетворение от выполненной работы или всё-таки от самого факта проявленной жестокости, которая довела пленника до такого состояния? Но сейчас об этом думать не хотелось. Речь Посполитая мёртв, а значит не стоит на нём зацикливаться.       Бывшая столица поправил свой чёрный мундир, который тоже был испачкан кровью поляка, и спросил:       — Кто устранит его труп?       — Не беспокойся об этом, — ответил Пруссия. — Я это доверю проверенным людям, которые болтать лишнего не будут. Твоя одежда тоже испачкана, — обратил внимание немец. — Я заранее договорился с Берлином, чтобы он принёс тебе запасной мундир. Всё же прекрасно помню, что ты на отлично выполняешь свою работу.       — Благодарю, — довольно улыбнулся уголком губ Кёнигсберг, чуть поклонившись в знак вежливости. — Берлин где меня ждёт? Не хочу выходить из крепости в таком виде. У лишних людей могут возникнуть вопросы и поползут слухи.       — Определённо. Пойдём, Берлин уже нас ждёт, я провожу тебя до него, а потом пойду к карете, всё же… — Король помолчал, а затем усмехнулся вновь. — Завтра мне нужно будет сообщить печальную новость российскому Императору: из-за болезни Речь Посполитая скончался в стенах моей крепости.