***
— Это — наш капитан, лорд Дриниан, — сказал Каспиан. Черноволосый человек опустился на колено и поцеловал Люси руку. Так же уже вернулся Рипичити. — Нам с вами нужно поговорить, — начала Венера — Еще бы, — сказал Эдмунд. — И прежде всего о времени. Год тому назад мы покинули эту страну перед самой твоей коронацией. Сколько же прошло с тех пор у вас? — Ровно 10 лет, — сказала Венера. — Быть такого не может! — не поверила Люси. — Вы же от силы на года 2 стали старше?! — Это магия острова, — начала пояснять Венера, — когда моя магия выбрала Каспиана, я еще не была уверенна, что магия его примет. Тут такая загвоздка, магия может сказать, что человек тебе подходит по все параметрам, как личность, но что угодно может стать причиной отказа. И когда магия приняла Каса, то я стала подпитывать его своей магией и поэтому мы взрослеем или уже стареем намного медленнее. К тому же Северные ведьмы живут 170-200 лет, а тельмаринцы 100-120, а поскольку меня подпитывает остров, а я Каса, он имеет все шансы прожить порядка 200 лет. — Ого, — удивился Эдмунд — и откуда ты это узнала? — Аслан приходил к нам, — сказала Венера — один раз раз 10 лет и рассказал. — Кстати, Венера… — пропела немного коварно Люси, — а что за метки появились у Питера и Сьюзен? Венера побледнела, она надеялась, что это всплывет не скоро и они не смогут связать это с ней. Каспиану она об этом не рассказала и теперь на неё смотрели 4 очень интересующих взгляда. — Вы ведь не отстанете? — почти простонала девушка. — Нет, — ответил хор голосов королей и королевы. — Это привязка магии. То есть в следующей жизни нас будет тянуть друг к другу, так же в этой метке запечатаны все воспоминания об Нарнии. Я знаю, что это было нечестно не говорить вам, но не могла прямо всем в лицо об этом сказать, — смущаясь ответила ведьма. — Ладно, что уж тут, — сказал Эдмунд. — Но это круто, — сказала Люси, — просто в следующий раз предупреждай. — Хорошо, — просияла Венера. — Вернемся к делам на сущим, — напомнил Каспиан. — Ну и как, все в порядке? — спросил Эдмунд. — Разве я могла бы отпустить его, если бы что-нибудь было не в порядке? — отвечала королева. — Все прекрасно, лучше и быть не может. Все распри между нашими подданными — гномами, фавнами, говорящими зверями, и всеми прочими — улажены. Пять лет назад мы так отделали у границы наших соседей, великанов, что теперь они платят нам дань. Пока мы в плавание, страной правит очень хороший регент, лорд Трам. Помните такого гнома? — Милый Трам! — воскликнула Люси. — Как не помнить! Лучшего не выберешь! — Да, сударыня, — подтвердил Дриниан. — Он верен, как барсук, и храбр, как… как мышь. — Дриниан хотел сказать «как лев», но заметил, что на него смотрит Рипичити. — А куда мы плывем? — спросил Эдмунд. — Это длинная история, — сказала Венера. — Вы, наверное, помните, когда он был маленьким, его коварный дядя Мираз отослал в дальние моря семерых лордов, друзей его отца, которые могли встать на его сторону. Он поручил им обследовать все, что к востоку от Одиноких Островов. — Да, — сказала Люси, — и ни один из них не вернулся. — Верно. Так вот, в день моей коронации я, с благословения Аслана, дал клятву: как только в Нарнии воцарится мир, я отправлюсь на восток и буду плыть один год и один день, чтобы отыскать друзей моего отца или, узнав об их гибели, отомстить за них. Звали их лорд Ревелиан, лорд Берн, лорд Аргоз, лорд Мавроморн, лорд Октезиан, лорд Рестимар и Лорд Руп. Вот моя главная цель. Но у Рипичити есть один замысел, — все посмотрели на маленького рыцаря, — еще более возвышенный. — Высокий, как мой дух, — сказал Рипичити, — а может, — невысокий, как я сам. Почему бы нам не доплыть до восточного края света? Мне кажется, что именно там страна Аслана. Великий Лев всегда приходит с востока, из-за моря. — Прекрасный замысел! — с уважением сказал Эдмунд, — Ты думаешь, — спросила Люси, — страна Аслана — такая?.. То есть, до нее можно добраться? — Не знаю, ваше величество, — ответил Рипичити, — но вот в чем штука. Когда я был маленьким, меня нянчила дриада, и она мне пела:Где сливаются небо и моря волна,
Где вода морская не солона,
Вот там, мой дружок,
Найдешь ты Восток,
Самый восточный Восток.
Не знаю, как это понимать, но слова меня околдовали. Люси помолчала и спросила: — Вени, а где мы сейчас? — Это лучше знать капитану, — сказала королева, и Дриниан тут же достал карту и развернул ее на столе. — Мы вот здесь, — показал он на карте. — Точнее, мы были здесь в полдень. Мы покинули Кэр-Паравел с попутным ветром и уже через день достигли Гальмы. Там мы пробыли неделю, поскольку герцог Гальмский устроил в честь его величества большой турнир. Король наш выбил из седла многих рыцарей… — …и сам свалился не раз, — вставила Венера. — До сих пор синяки. — …многих рыцарей, — недовольно повторил Дриниан. — …и мы покинули Гальму, — продолжал Дриниан, — и два дня шли на веслах, а потом снова подул ветер, так что лишь на четвертый день после Гальмы мы добрались до Теревинфии. Теревинфский король посоветовал нам не сходить на берег, ибо в его стране свирепствует какая-то болезнь, так что мы бросили якорь в устье реки, подальше от столицы, и стали ждать. Через три дня подул юго-восточный ветер, и мы взяли курс к Семи Островам. На третий день нас догнал пиратский корабль (судя по оснастке — теревинфский), но мы стали стрелять из луков, и ему пришлось спасаться бегством… — А мы бросились за ним в погоню, взяли на абордаж и расправились с мерзавцами! — вставил Рипичити. — Через пять дней мы достигли Мьюла, самого западного из Семи Островов, прошли на веслах весь пролив и перед самым закатом солнца бросили якорь в Алой Гавани, на острове Брэн, где нас встретили очень приветливо и вдоволь снабдили провизией и водой. Шесть дней спустя мы покинули Алую Гавань и быстро двинулись на восток. Надеюсь, через день-другой мы увидим Одинокие Острова… В общем, в море мы дней тридцать и проплыли больше четырехсот лиг. — А сколько нам плыть после Островов? — спросила Люси. — Никто не знает, ваше величество, — ответил Дриниан. — Может быть, на Островах скажут. — В наше время они и сами не знали, — заметила Венера. — Значит, — сказал Рипичити, — настоящие приключения начнутся только после Островов. Каспиан спросил, не желают ли они до ужина осмотреть корабль, но Люси почувствовала угрызения совести и сказала: — Нет, я сперва навещу Юстаса. Ужасная это вещь, морская болезнь. Ах, если бы у меня было мое снадобье, я бы его сразу вылечила! — А оно здесь, — сказала Венера. — Я совсем о нем забыла. Когда ты его оставила, я его взяла с собой. Только… стоит ли его тратить на морскую болезнь? — Я возьму одну капельку, — сказала Люси. Каспиан открыл сундук, стоявший под скамьей, и достал красивую алмазную бутылочку, хорошо знакомую Люси. — Бери, королева, — сказал он, — то, что тебе принадлежит. — И они вышли из каюты на залитую солнцем палубу. На палубе было два больших, продолговатых люка: один — перед мачтой, другой — позади нее, и оба, как всегда в хорошую погоду, были распахнуты настежь, чтобы внутрь корабля попадало больше света и воздуха. Каспиан подвел гостей к заднему люку, и, спустившись по лестнице, они оказались в большом помещении, где от борта к борту стояли скамьи. Свет проникал сюда сквозь отверстия для весел, и солнечные зайчики резво прыгали по потолку. Место под скамьями было свободно, а посередине, от носа до киля, тянулся трюм, заполненный всевозможными съестными припасами: здесь были мешки с мукой, бочки с водой и пивом, горшки меда, бутылки вина, яблоки, орехи, сыры, ящики с солониной, галеты, репа. На потолке (то есть с изнанки палубы) висели окорока и связки лука, и гамаки, в которых спали матросы. Каспиан повел гостей к корме, ступая со скамьи на скамью; сам он шагал, Люси почти прыгала, а Рипичити — летел по воздуху. Вскоре они добрались до деревянной переборки. Каспиан открыл дверь, и все вошли в каюту, которая помещалась на корме, под палубой. Конечно, тут было не так уж удобно. Потолок был низкий, стены круто сходились внизу, пола почти не было, а окна из толстого стекла никогда не открывались, ибо находились под водой. Сейчас корабль покачивало, и они становились то золотистыми от солнца, то темно-зелеными, как море. — Мы с тобой, Эдмунд, будем в моей каюте, — сказал Каспиан. Венера что-то чувствовала и поэтому под её руководством был построен этот корабль и было две небольших каюты для короля и королевы с достаточно широкими кроватями и теперь Каспиан понимал, что Венера была права. — Люси, Вени потом покажет вашу каюту. — сказал Каспиан, на что младшая кивнула и они пошли к «новенькому». — А как наш новый знакомец? Позеленевший Юстас мрачно спросил, скоро ли стихнет буря. — Какая буря? — удивился Каспиан, а Дриниан засмеялся. — Скажете тоже, буря! — проревела Венера. — Да сейчас погода — лучше некуда. — Кто это? — раздраженно спросил Юстас. — Скажите ему, чтобы он ушел. От его смеха голова лопнет. — Мы принесли лекарство, ты поправишься, — сказала Люси. — Ах, оставьте меня в покое! — простонал Юстас, но все-таки отпил из бутылочки; и хотя он сказал: «Какая гадость!» (по всей каюте разлился дивный запах), лицо его порозовело, вообще ему стало лучше. Он перестал жаловаться на бурю и головную боль, просто отвернулся от ребят. Все только посмеялись и поднялись на палубу. Каспиан показал им корабль, хотя многое они уже видели. Они поднялись на полубак и посмотрели, как впередсмотрящий стоит на скамеечке внутри золоченой драконовой шеи и вглядывается вдаль сквозь его раскрытую пасть. На полубаке был камбуз (корабельная кухня) и каюты, в которых жили боцман, корабельный плотник, кок и главный лучник. Если вам кажется, что неудобно помещать камбуз на полубаке, ибо дым из его трубы летит назад, вы представляете себе пароход, который идет навстречу ветру, а не парусный корабль, где ветер дует сзади и относит вперед и запахи, и дым. Гости поднялись по вантам на самую верхушку мачты и поначалу им было страшно — так и казалось, что упадешь, и притом в море, а не на далекую, маленькую палубу. Потом они прошли на полуют, где Ринс и еще один моряк стояли у штурвала, а за ними поднимался вверх золоченый драконий хвост, внутри которого стояла невысокая скамья. Корабль назывался «Покоритель Зари». Он был гораздо меньше наших кораблей и даже тех бригантин, галер и галеонов, которые застали в Нарнии Люси и Эдмунд, когда царствовали под началом короля Питера. При той династии, к которой принадлежал Каспиан, плавали очень мало, и когда его дядя, коварный Мираз, изгнал семерых лордов, ему пришлось купить корабль в Гальме. Каспиан решил сделать Нарнию морской державой, но «Покоритель Зари» — лучший из построенных при нем кораблей, не без помощи Венеры были устранены многие косяки и добавлена её магическая защита — был так не мал: на палубе перед мачтой, между передним люком, корабельной лодкой и клеткой с курами (Люси тут же их покормила), могло поместиться еще несколько таких клеток. Но все же он был красив, изящен и ярок, и все в нем было сделано поистине мастерски. Люси и Эдмунд были в восторге. Когда, осмотрев корабль, они вернулись ужинать в каюту и увидели, что небо на западе охвачено алым пламенем, и ощутили соленый вкус моря, и подумали о неведомых землях на восточном краю света, Люси просто говорить не могла от счастья.***
О чем думал Юстас, лучше всего расскажет он сам, ибо наутро, получив назад свою сухую одежду, он тотчас достал из кармана черный блокнотик и карандаш. Этот блокнотик всегда был при нем: он записывал туда свои отметки — ни один предмет его не занимал, но отметки он очень любил, и вечно спрашивал: «Мне поставили столько-то. А тебе?» Но здесь отметок ждать не приходилось, и он решил вести дневник. Вот первая запись: «7 августа. Если это не сон, я более суток плыву на каком-то мерзком паруснике. Бушует буря (хорошо, что я не боюсь морской болезни). Набегают огромные волны, и это корыто много раз чуть не утонуло. Все делают вид, что ничего не замечают — наверное, хотят себя показать, а может, и правда не видят (Гарольд говорит, что простые люди закрывают глаза на реальность). Как глупо выйти в море на этом корыте, чуть побольше шлюпки! Конечно, здесь ничего нет — ни салона, ни радио, ни ванной, ни шезлонга. Вчера вечером меня таскали по всем закоулкам, и Каспиан так хвастался, словно это океанский лайнер. Я пытался ему рассказать, что такое корабль, но он ничего не понял, слишком туп. Э. и Л., конечно, меня не поддержали. Л. еще мала, и не понимает опасности, а Э. подлизывается к К. и В., как все. Его, то есть К., называют королем, а В. — королевой. Я сказал, что я — республиканец, а он спросил, что это такое! По-моему, он абсолютно ничего не знает. Поместили меня, конечно, в самой плохой каюте. Это истинный карцер. Мог бы хоть понять, что мне нельзя оставаться в этой дыре, я заболею. Э. говорит, не надо ворчать. Да, чуть не забыл: тут ходит какая-то наглая мышь. Другие — как хотят, а я ей хвост оторву, если она меня тронет. Еда, конечно, хуже некуда. Тут еще и объявилась старшая из Пэвенси — Венера, она тут королева, так еще и не просто, а колдунья! Я всегда знал, что она ненормальная, но чтоб настолько… Кстати, она вместе с Л. будут в удобной каюте жить, так же как и К. с Э., как же я их ненавижу «.***
Первая стычка между Юстасом и Рипичити произошла раньше, чем можно было ожидать. На следующий день, перед обедом, когда все уже сели за стол (на море всегда хочется есть), Юстас вихрем влетел в каюту, поддерживая одной рукой другую и вопя: — Ваша зверюга чуть меня не убила! Смотрите за ней! Я буду жаловаться! Да, вам прикажут ее ликвидировать! Тут в дверях появился Рипичити со шпагой в руке. Усы его воинственно торчали, но он, как всегда, был предельно вежлив. — Прошу прощения у всех, — сказал он, — Если бы я предвидел, что побеспокою вас, то выбрал бы более удобное время… — А что случилось? — спросил Эдмунд. А случилось вот что. Рипичити, которому всегда казалось, что корабль плывет слишком медленно, любил сидеть рядом с драконьей головой и, вглядываясь в небо на востоке, тихо напевать тонким голоском песню, которую сочинила для него дриада. Какой бы сильной ни была качка, он ни за что не держался, легко сохраняя равновесие; возможно, ему помогал длинный хвост, который свешивался по фальшборту вниз, почти до палубы. Все на корабле знали эту привычку, и морякам она нравилась, поскольку на вахте было с кем поговорить. Никто не знает, зачем Юстас ковылял, спотыкаясь, по палубе (он так и не научился ходить по ней). Быть может, он высматривал на горизонте землю, быть может — просто околачивался возле камбуза. Как бы то ни было, он заметил свешивающийся хвост, — конечно, зрелище соблазнительное — и решил, что будет очень приятно этот хвост схватить, дернуть вниз, крутануть Рипичити разок-другой, убежать и вволю посмеяться. Сначала все шло прекрасно. Мышиный рыцарь был ненамного тяжелее крупного кота. Юстас в мгновение ока сдернул его за хвост и захохотал, глядя на нелепо растопыренные лапки и открытый рот. Но Рипичити, опытный боец, никогда не терял самообладания и сноровки. Нелегко вытащить из ножен шпагу, если тебя крутят в воздухе за хвост, но он это сделал. Юстас почувствовал дважды сильную боль в руке, и выпустил хвост, а мышиный рыцарь, словно мячик, отскочил от палубы, — и сверкающая молния замелькала у Юстаса живота (нарнийские мыши не соблюдают правила «выше пояса», поскольку им до пояса не дотянуться). — Перестань! — вопил Юстас. — Сейчас же убери эту штуку! Это опасно! Ты меня ранишь! Ну, сколько можно! Я Каспиану скажу! Тебе намордник наденут… тебя свяжут… — Где твоя шпага, жалкий трус? — пищал Рипичити. — Защищайся, или я тебя просто высеку. — У меня нет шпаги, — сказал Юстас. — Я — пацифист. Я против всякой борьбы. — Не ослышался ли я? — строго спросил Рипичити, на мгновение опуская шпагу. — Ты отказываешься от поединка? — Ну, что ты от меня хочешь? — заныл Юстэс, потирая раненую руку. — Шуток не понимают!.. — Я хочу, — сказал Рипичити, — чтобы ты — выучился — хорошим — манерам — и уважал — рыцарскую честь — Мыша — и мышиный хвост! — (там, где у нас стоит тире, он хлестал Юстаса шпагой, а клинок ее, закаленный гномами, бил больно, как розга). Конечно, Юстас учился в школе, где не было телесных наказаний, и такого с ним еще не случалось. Вот почему он, хотя и не умел ходить в качку, меньше чем за минуту промчался через весь корабль и ворвался в каюту. Пылкий Рипичити бежал за ним, размахивая шпагой, и Юстасу казалось, что шпага пылает. В каюте, к его ужасу, дуэль приняли всерьез, и Каспиан предложил ему свою шпагу, а Дриниан и Эдмунд заспорили о том, что делать, когда один противник настолько ниже другого. Юстас хмуро попросил у Мыша прощения и удалился вместе с Люси к себе в каюту, промыть и перевязать раны. Потом он лег в постель, осторожности ради — на бок.***
Вечером, когда девушки уже ложились спать Люси спросила: — Ну как у вас протекает жизнь? — Не поверишь, — краснея пробормотала Венера — У. Меня. Есть. Сын — с большими перерывами сказала она. Люси смотрела на старшую сестру минуту и кинулась её обнимать. — Вени, боже… это прекрасно… и как… его зовут. — … П-питер — краснея сказала мать. — Ты назвала его в честь Пита? — Мг. Ты помнишь ту ведьму, которая меня обучала? — вдруг спросила старшая. — Конечно, Мирея была прекрасна — ответила Люси. — Так вот, Призмея её пра-пра-правнучка и она гадала мне и… — тут девушка запнулась — она сказала, что у нас будет 4 ребенка: 2 девочки и 2 мальчика. — Это получается… — тут Люси поняла. — Да, я решила каждого назвать одним из ваших именем и вот старшему пока 5 — ответила Венера. — Надо будет утром Эдмунда обрадовать, если Кас ещё не рассказал ему — сказала Люси. — Не получиться, я видела как горят глаза у Эда, он видимо тоже думает про это. И я попросила Каса сегодня ему рассказать, — сказала Венера. Люси подулась немного, но успокоилась и они еще долго болтали на разные темы. В основном Венера рассказывала про их жизнь, чтобы потом Люси могла пересказать все старшим. А в это время в каюте у мальчиков.***
— Кас, — позвал его Эдмунд. — Да? — невинно, будто ничего-не-вижу-ничего-не-слышу. — Как у вас с Венерой дела? Все же вы тут уже 10 лет живете… — намекнул король. — Ты об этом… — лукаво протянул он. — У нас есть сын. Эдмунд смотрел на Каспиана, а представлял почему-то маленькую копию Питера. Минут пять Эдмунд Справедливый находился не в Нарнии, но потом резко повернулся к Каспиану: — И как же зовут моего племянничка? — Не поверишь — Питер, — созерцая перекошенное от удивления лицо Эдмунда и продолжил: — Венера нашла родственницу своей наставницы, ты должен про это знать больше. Так вот она ей нагадала, что будет у неё 4 ребенка: 2 девочки и 2 мальчика. Связь улавливаешь? — Д-да… ох, уж — понял Эдмунд и на душе как-то стало спокойнее. — И сколько ему? — Пять. — Какой малыш, а с кем он? — забеспокоился Эдмунд. — Не переживай, с той же ведьмой. Призмея хорошая девушка, она очень любит Питера, — успокоил его Каспиан. — Ох, жаль Питер и Сьюзен не увидят его, — сказал Эдмунд с сожалением вспоминая старших. — Это да… может когда-нибудь, где-нибудь мы все и встретимся, — сказал Каспиан. — Наверное… — протянул Эдмунд. Остаток вечера они провели в тишине, но никого она не тяготила. Каждому нужно было подумать.