***
Оказалось дом не так холоден, как кажется снаружи. Массивные двери скрывают за собой обычные комнаты, беззаботные улыбки, порой бессмысленные разговоры. Сложно поверить, что каждый из них ходит под руку со смертью и, возможно, навсегда потерял своих друзей, родных, цели, мечты из «настоящей» жизни. Сейчас ими движет только одно — найти выход. Но никто даже не знает есть ли он на самом деле. А Донхек смотрит завороженно, замечает далекий свет солнца, впитывает каждый белый узор на голубом небе, скучает: по дому, по работе, по Джисону. Интересно, помнят ли его? Переживают или ищут день и ночь, обзванивая всех знакомых? Даже не понятно, что лучше. Слишком много мыслей его мучают. Оглядывая Хэсу, он лишь сильнее путается. Каково не помнить о себе ничего, не знать к чему стремишься, а может в данный момент твоя жизнь гораздо лучше, чем была до. Жутко. Его раздумья быстро прерываются как только объект его наблюдения резко поворачивается, будто маленький зверек слышит приближение хищника, и, выжидая несколько секунд, подрывается в сторону двери. Он еще не видел ее такой серьезной, смятенной или, может, напуганной. Она быстро преодолевает расстояние, оказываясь у двери и распахивая ее под вопросительные взгляды. На лестнице появляется Айрин, что следит внимательно за действиями рыжей макушки, каждую ее эмоцию анализирует. Донхек лишь смотрит со стороны. Глаза широко открываются, кудрявые пряди с плеч сгоняет сквозняк. Губы повторяют одно и то же, глаза начинают блестеть при дневном свете, пока на растянутых в мягкой улыбке устах звучит что-то четкое, теплое и нежное. Но продлилось это недолго. Все подходили ближе с опаской, Донхек аккуратно проталкивался вперед, переживание зажглось где-то очень далеко внутри. Шок читался на лице девочки, она отшатнулась в сторону, открывая проход. Три силуэта ступили за порог. Два парня по бокам держали другого, что обессилено волочил ноги. Донхека сковал ступор, когда он протиснулся ближе. Прямо перед его глазами, как страшный сон, еле дышит исполосанный редкими глубокими ранами человек. Его грудь вздымается от тяжелых вздохов, зубы скалятся, сдерживая истошный крик от боли. Рядом оказывается Джемин, пару секунд назад стремительно растолкавший народ. Его взгляд бегает по тому же зрелищу, останавливаясь на парне, что исподлобья кратко отвечает: — Он не регенерирует, — остро, напряженно, что мурашки от голоса по спине бегут. Хватает одного мгновенья, Джемин обхватывает истерзанное тело, а остальные расступаются, и слова не проронив под его грозным видом. — Марк? — рушит давящую тишину Хэсу, голос ее дрожит. В нем стынет надежда. Ответа не следует. — Доен? — обращается к другому, пока на щеке слеза очерчивает влажную дорожку. Тот качает головой и молчит. А вера в ней продолжает биться бескрылой птицей, встречаясь лишь с замкнутыми каменными стенами. — Джено… о-он же выживет? Да? — не сдается. — Скажите хоть что-нибудь. — Мы не знаем. Шанс есть, но он невелик, — отвечает Доен. У него в собственном горле пересохло, а от вида обычно задорной Хэсу так вообще сердце по швам трескается. Все притихли. Прямо сейчас осознание разрывает на клочья каждого. Улыбнется ли удача снова? Разве будет каждый раз дарить «второй шанс», если и сейчас она на лепестках гниющего цветка выбирает судьбу Джено? А осталось их мало. Даже слишком. У Донхека взгляд от пола не отрывается, испуг въедается в кожу паразитом и просто так его не достанешь. Слишком мало времени ему дали для того чтобы осознать, свыкнуться, понять и принять. Он не готов. Но что-то тянет снова поднять глаза. Нет. Ловушка. Сам придумал, сам повелся, сам попался, да и цепко при этом, бежать-то некуда. Все сам. Сторонний взор его уже заметил и смотрит пристально, тяжело. Испарится хочется или под землю провалиться, но наверное оттуда Хека тоже достанут. Сердце колотится в груди сильнее. А потом останавливается. Еще чуть-чуть и завопит противный писк диаграммы сердцебиения, разрывая барабанные перепонки. Донхека парализовало. Опять обратно в воспоминания? Да он готов на все пойти лишь бы не туда. Лишь бы опять на коже не почувствовать холодный металл, щелчок из кошмаров не услышать. Но ему никто не предлагал душу ради этого продавать. Никому она не сдалась сколько в руки не пихай. Все, на что она годится — остаться пронизанной томными зрачками, точно копьями, и снова под прицел. Хотя, может быть, это даже и лучше. Мучиться не придется. — Марк, опусти пистолет, — за спиной чеканит Айрин. — Здесь давно никто не появлялся. Ты даже представить не сможешь, на что они, оказывается, способны, — сталью в ушах разливается. — Только попробуй нажать на курок, — а девушка так же непоколебима. — Как давно ты тут? — игнорирует. А у другого сердце окончательно в ноги свалилось, растоптать осталось и дело с концами, как только понял, что к нему обращаются. Как бы писк издать какой-то, не то чтобы предложение составить. — День, — с трудом выговаривает, а руки начинает хорошенько потряхивать. — День… — медленно повторяет Марк и усмехается, будто на секунду увидел разгадку. Маленькая рука хватает истрепанный рукав и загораживает собой Донхека. — Хватит, нам хватает одного пострадавшего. Донхек не опасен, — Хэсу окончательно отводит оружие. — И правда, Марк, глянь на него. Он еле стоит от страха, — Доен аккуратно вмешивается, кладет руку на плечо, что только что держала прицел. — На что ты способен? Опять ждут его ответа, ноги подгибаются от накатывающей истерики. — Пока не известно, — голос Айрин за спиной немного успокаивает.Вместо часов — пульс. Каждый удар — момент, что тянется, пока парень позволяет. А он ждет, пока есть пульс.
— У тебя есть день. Если ничего так и не произойдет, я ее — указывает на Джухен, — слушать не стану, — произносит Марк, проходя мимо и поднимается на верхний этаж. А ослабевший Донхек падает на колени. Он ликует, так как остался без пули во лбу, и рассыпается, ведь только что его жизнь поставили на счетчик.***
Очнулся юноша уже в темной комнате. Рядом сидела Хэсу, а в дальнем углу Айрин разговаривала с Доеном, на чьих коленях сидела Эйт, которая выводила на бумаге кривые рисунки. Они обернулись когда услышали рыжеволосую: — Ты так долго спал. Я не стала лезть в твою голову, тебе нужно было отдохнуть. Марк был… немного импульсивен, — она виновато улыбнулась. — Прости его, их давно не было. Разведка плохо прошла. Он просто очень переживает за Джено… за всех нас. — Если бы ей не запретили, она бы давно перерыла все твои сны, — Айрин вздернула подбородок и закатила глаза. — Тихо ты! — обиженно кинула в ответ девочка, забавно надувая щеки. Стало спокойней, но страх не собирался освобождать место, засел в легких, как дым после сигарет и продолжал отравлять. — И если бы Марку не запретили, — задумался и не стал продолжать, но и так было понятно к чему клонит. — Хоть ты сейчас и жив, но он не станет шутить, — Доен подхватил Эйт, из рук которой выпали карандаши, а голова опустилась на его плечо и тихо посапывала. — Что еще могут эти твари? Что вы видели? Почему вы думаете, что я могу быть одним из них? — Донхек приподнялся. — Скажем так, — он вздохнул и поднял голову, — не все из них звероподобны. — Хочешь сказать, что люди напали на… — Джено, — продолжил он, подсказывая имя. — Некоторые имели потрясающую схожесть. Хэсу заметно погрустнела, нахмурила брови и сжалась вся, как бумага под пламенем. Джухен забрала спящего ребенка, а Доен наконец поднялся на ноги. — Мы встретили их день назад. Странно, не так ли? — поправляя очки – носил их больше из привычки – тихо рассказывал брюнет, чтобы не будить Эйт, и лениво расхаживал по комнате. — Но у существ практически отсутствовал разум, поэтому я не жажду избавиться от тебя, по крайней мере так быстро. С другой стороны, — опустив руки в карманы черных брюк, повернулся полным корпусом к Донхеку и вздернул брови, — наличие одного подвоха говорит о возможности присутствия или возникновения других. Тем более способностей нет, что тоже подозрительно. Если ты каким-либо образом связан с этим, то ты — угроза. А угрозы надо устранять, в таком уж мы положении. Надеюсь отведенный день обернется удачей для тебя, Донхек, — он покидает помещение.***
Ближе к ночи мир рядом с Донхеком совсем опустел. Что теперь делать? Он уже думал бежать, но в голове опять всплывали раны. Кровоточащие отметены, что оставило оно на Джено. Они были втроем, и как все закончилось? У одного свихнувшегося парня не было бы шансов. К счастью, Ли это понимал. Его голова становилась слишком непосильной ношей. Вопросы «Почему я?» сменились на «Что будет завтра?». И это правда тяжело, ведь оно может стать последним. Донхек не так прост. Он не сдастся без борьбы. Кажется, все-таки нашелся тот, кто заберет его душу. Нет, скорее избавится. Уничтожит и прожжет. Но ради этого придется постараться. Марк. Имя не покидает его. Хек думает, порой слишком много. Как сейчас, рассуждает, что делать со сроком, что на него повесили, как бирку. Обижает, если честно. Грусть рядом пригрелась и вглядывается в аккуратные черты, а парень этого не любит. Такое внимание само по себе не льстит, так еще и копья поворачивает, что все еще внутри плоть острыми концами ковыряют. Всего наизнанку выворачивают. А еще и тот шепот. Это была Эйт? Но как, если она обычный ребенок? Неужели… Быть не может, чтобы Донхек мог мысли чужие слышать. На удивление, чувство бесполезности только растет с этим осознанием. Он даже помочь не сможет, нечего читать будет. Как сказал Доен, от разума у существ мало что осталось, так что беседы с ним вести не захотят, можно не надеяться. Конечно, наверное только на это Донхек и годится. Но если он все-таки залез в голову Эйт, откуда она знает Хэчана? Этот вопрос больше всего волнует, беспокоит бедного юношу и сон забирает с концами. Жадно крадет прямо перед ним, а тот даже не преследует — бесполезно. Многое на него свалилось, а он держится. Слезы льет, но стоит, на вопрос свой ответить пытается. Хотя бы на один.***
Запах медикаментов витает в воздухе. Кислорода чрезвычайно не хватает. Кулаки сильнее сжимаются, оставляя следы на ладонях. Марк сидит, прожигая свои же запястья, злится. Запустив руки в темные волосы, пеплом отливающих при тусклом свете, проваливается в себя. Дальше продолжает рыть. Ему будто удовольствие доставляет собственноручно себя потрошить. Назло тем животным, лишив их удовольствия. — Марк, расслабься, ты уже ничего не изменишь, — Доен, сложив руки на груди, в упор наблюдает за парнем. Знает, что происходит. Около кушетки Айрин сосредоточенно работает с ранами. Движения плавные, отточенные. Не слыша остальных, выполняет родную ей работу. Что там, что здесь все тепло вкладывает. Она перестала вспоминать прошлую жизнь, но что-то продолжает копошится время от времени, загорается маленьким светлячком и заботливо пытается согреть айсберг, который за собой прячет настоящее сердце. Никто не узнает о всей боли, что поддерживает глухое сердцебиение. Сколько горечи прожгло ее изнутри, а погибающий организм, как правило, функционировать с трудом будет. Но Джухен не человек. Существовать — дело иное. От жизни отличается. А кицунэ существует, и против этого идти не следует. Но вся сущность помнит любовь: место, в которое хотелось возвращаться, чужие губы, поцелуи которых внутри чуть ли не плавиться заставляли, маленькие руки, лелеющие каждую клеточку ее лица. А она закрывала глаза и только тихо произносила «Наверх смотри, звездочки для тебя блестят» и шире улыбалась, когда ей в ответ шепотом «Нет, мама, это они тебе улыбаются». А потом очередной стук говорил опомниться. — Я даже не знаю где он, жив ли вообще, — парень жмурится, не хочет осознавать, — Джено может не выкарабкаться, что там дальше думать… — голову запрокидывает назад до хруста позвонков. Спина упирается в спинку стула, игнорируя неудобное положение. — Сдохнуть бы уже наконец. — Брось, ты же его знаешь, в любой ситуации выкрутится, про помощь даже не вспомнит. — Юта со смертью постоянно на ты, но бегать умеет быстро. А я предупреждал тебя, безмозглый. Раньше думать надо было, поздно теперь дохнуть, — подал голос Джемин. Отрывая взгляд от бледного профиля, недовольно переводя его на друга, вскинул бровь. — Если у зверинца есть разновидности, дела плохи. Да даже если только появились, напрягает меня это совпадение. Такое не встречалось до появления двуглазого. — Это гетерохромия, Марк, — исправляет его брюнет. — Плевать, — хмурится он, задумываясь, пока Доен закатывает глаза. — Да ничем он с ними не сходится. Человек, как человек. Соображает в отличие от тебя, но мы оружием, как видишь, у твоего лица не машем. — Джемин прав, он обычный человек. Но вот то, что начинает происходить может плохо закончиться. Нужно сфокусироваться на этом. И его нельзя просто взять и убить, — заключает. — Думаешь, что он может помочь нам выбраться? — Марк расслабляется, всем видом показывая, что не видит смысла в пустых предположениях. — Если он принес изменения, значит имеет влияние на происходящее. Айрин поднимается, прерывая разговор: — Он начинает регенерировать, жить будет, но неизвестно когда очнется. Его тело должно полностью прийти в норму, — складывая приборы, слышит облегченный вздох Джемина, что лбом зарывается в руки и прикрывает веки — спать будет здесь.***
Донхек наконец-то провалился в глубокий сон. Ничего необычного, его окружает одна чернота. Пока в пространстве не раздается знакомый голос, сопровождаемый эхом: — Донхек, я тут, — из темноты появляется Хэсу, как обычно улыбаясь, машет рукой. Парень идет в ее сторону, осматриваясь, и пытается найти хоть что-то вокруг, но все тщетно. — Мы находимся в твоем сне. Я же баку, забыл? Вообще-то Айрин злится, когда я так делаю, — она виновато сцепила руки за спиной и отвернулась, — но мне уж очень хотелось с тобой поболтать. Переживаешь? — Немного, из-за того, что и предположить не могу, что делать дальше, — они просто двинулись вперед, гуляя по бесконечному сознанию парня. — Не у всех способности проявлялись сразу, скорее это просто случайности. Гораздо сложнее их освоить и научиться контролировать. Это зависит от самого носителя, ну и скрываемой в нем силы. — Расскажешь на что способны вы? — спросил Донхек, наблюдая как темень растворяется, а ее сменяет обычная поляна. Освещает их нежное солнце, которое греет, едва лучами касаясь кожи. А Хэсу как ни в чем не бывало устраивается на земле и жмурится от яркого света, приглашая сесть рядом. — Джено — вендиго. Может ты слышал, они сильны, обладают мощными когтями, обостренными чувствами, а их кожа может работать броней, так как умеет затвердевать. — Какой тогда силой могли обладать те существа… — Донхек поворачивается к Хэсу, ждет продолжения. — Это и пугает, — девочка немного ежится, будто хочет отпугнуть мысли, которые нарываются подобраться ближе. — Доен — райджу. В мифологии они являются воплощением молнии, — она замолчала, отрывая белый пышный бутон с ветки цветущего рядом древа. — А Марк? — интерес играл с Ли, дергая за тонкие ниточки. Что же он за собой скрывает? Светлый бутон выпал из рук, а рыжеволосая заметно напряглась. Она замерла, наблюдая как лепестки колышутся от поднявшегося ветра. А парень ждет терпеливо, ощущая резкий холод. Лучи скрылись за облаком, испугались вопроса. — Он не любит об этом говорить. Просто будь аккуратней, если когда-то осмелишься у него спросить, но лучше не стоит, — тонкий пальчик коснулся цветка, и тот рассыпался, развеваясь пыльцой в воздухе. Юноша быстро скрыл удивление. Погода испортилась слишком быстро, как и переменилась Хэсу. Надо вовремя остановиться, иначе можно не избежать ошибок. — На самом деле, я иногда слышу чужие голоса в голове и… — парня передернуло, так как за его плечи схватились мертвой хваткой, а девичье лицо, резко оказавшееся напротив, слепило яркими эмоциями, как и солнце, чьи касания стали гораздо жарче. — Как давно? — вскинула брови. Точно с картинки вылезла. — Почти сразу как ты меня нашла, — бормочет Хек под нос. — Чего?! — от звонкого крика все бы птицы поблизости разлетелись, но, видимо, они были совсем одни. — И ты молчал! — лоб ее сморщился от раздражения. — Это было несколько раз, почти невнятно. Хэсу села обратно, напыщенно выдыхая. Старалась показать все недовольство, словно маленький ребенок, постукивая ножкой по земле. Донхеку неловко, не знает даже как слово вставить. Друга обидел. А девочка все отводит голову. Вдруг не увидит, что злится. Но любопытство, как спичка, обжигает, наружу просится. — Даже если это так, все равно это бесполезно. И себе не помогу, и других не спасу, — голова обратно тихонько оборачивается, пухлые губы приоткрывая, вслушивается. — А если я и правда кто-то из них? Они правы. Возможные угрозы должны быть устранены, — зелень на дереве от отчаяния вянет, увядает на глазах. — Не говори так! — восклицает спутница. — Ты, как и остальные, заслуживаешь выбраться отсюда, — в небе раздается гром, словно поторапливая. — Ты должен обязательно рассказать то, что сказал мне. Я знаю, ты справишься, — последнее, что слышит Донхек, проваливаясь в темноту.***
Подрывается на кровати в попытках успокоить сбитое дыхание. Со лба скатывается капля холодного пота. К резким падениям он не готовился. Не удивительно, что Айрин не одобряет такие «похождения». Веки спокойно опускаются, вспоминая сжатый кулачок с теплыми словами. На улице светает, небо постепенно заливается лучами, которые настырно лезут в глаза, подзывая к окну, и Донхек ведется. Зря. Заглядывая в окно, видит знакомые очертания. По спине инстинктивно скатывается дрожь, а внимание приковывается намертво. У Донхека давно с самосохранением беда, так сейчас вообще отбило напрочь. Наверняка падение во сне непростым было. Интересно, что они делают так рано? Парень даже дышит медленно, будто его услышат. Притаился. Доен что-то говорит. Джемин слушает, играясь с ножом. Крутит его искусно в руке. А рядом, опершись на стену, стоит тот, от кого до сих пор немеет тело, оставляя в памяти картинки первой встречи. Но он продолжает рассматривать. Отступать и не думает. Пока узкие зрачки его не отрезвляют. Замечен. Застыл на пару секунд, а Джемин улыбку натягивает, подстрекая других отреагировать. Донхек отпрянул, как ошпаренный. Хоть бы не заметили. Хоть бы не заметили. Хоть бы не заметили. Пульс в висках клокочет.***
— Это опасно и глупо, — спокойный голос отдается от поверхностей, расстраивая уличную идиллию. — У тебя есть другие идеи? Захочет — выживет, — Марк отвечает, не поднимая голову. — А если он просто слаб? Об этом ты думал? — как будто отчитывает. — Он же не один попрется, — раздраженно хмурится парень, наконец поднимая уставший взгляд. Джемин стоит, крепко нож за рукоять хватая, усмехается как обычно, глядит куда-то. Марк оборачивается. Доен повторяет за ними. — Кто там? — Ли возвращается в прежнее положение, не увидев причину. — Вор твоих мыслей, — подмигивает Джемин, снова подкидывая острие.