Добрая фея

      Пока мы ехали на место, я уже раз десять проглядел в своей буйной голове варианты причин. По всем описаниям, параметрам и портрету нашего местного "ангела" он просто не переваривал женский пол как таковой. Особенно девочек.       Уже был случай, когда сестра одного из мальчишек выскочила следом за братом. И тот выразил своё абсолютное омерзение, да и был таков. Как бы смешно это не выглядело со стороны, но наш летун крайне предвзятый псих, считающий маленьких девочек чем-то вроде тараканов. Он редко посещал семьи, где помимо мальчика есть ещё и девочка. И в какой-то степени его можно понять. Если бы таракан залез на мою булку, я бы не захотел её есть. Если с этой точки зрения, то всё предельно понятно и легко.       Но я не стал озвучивать своих мыслей при Мари. Всё-таки я её достаточно узнал, чтобы куда чаще затыкать себе рот. Не хочу портить с ней отношения уже просто тем фактом, что в каком-то смысле защищаю нашу "фею". И ведь я правда уже проникся к этому психу. Хотя и не могу понять, как же ему это всё удается.       Едва мы приехали на место преступления, нам навстречу вышел Марти, сонный, мрачный, но добитый вестью, которую нёс нам с Мари. Она так рванула к нему, желая получить ответы на вопросы, что я и не ожидал такой прыти. Но Марти высказал новость, когда я уже был рядом.       ― Совпадает ли группа крови ― я не знаю, но это скоро выяснится. Девочка погибла от потери крови, но я уже могу твёрдо сказать, что на лицо следы сопротивления. Мы обыскиваем крышу, ребята уже нашли следы на пожарной лестнице. Что-то мне не верится, что это наша "фея". ― Он говорил, покачивая головой, провожая нас до места. Но Мари с каждым его словом была всё больше возмущена.       ― Верится тебе или нет, но кто тогда? Ты же не хочешь сказать, что у нас появился новый насильник-педофил?       * * *       Газета была выброшена в стену, упав с глухим шлепком. Руки дрожали, всё существо трепетало от праведного гнева.       ― Как?! Кто посмел портить моё имя?! Моя среда, мой город, моя высота... ― Слова с разными интонациями, хрипло отдающие глубоким переживанием. Дрожь в руках напоминала припадок. ― Кто? ― Слова перешли на шёпот, полный ненависти.       На первой полосе новостей города был заголовок, родивший эту злобу. "У "Доброй феи" появился подражатель". Но гнев быстро сменялся потоком судорожных эмоций, трепетно убаюкивающих своего владельца. Он больше не метался по комнате, пребывая в полной темноте. Возвращаясь в своё почти спокойное состояние, он сел на край кровати, теребя в руках визитную карточку такси.       ― Шагнув на мои земли, где я царь и бог, совершив такой ужасный порок, ты бросил вызов мне. Гори в аду, на самом дне! Попытался подражать? Нет, меня уж не сдержать. Опорочить мою славу, мою жизнь, мою отраву! Моя проза и мой стих, я романтик, а не псих. ― Сминая в руках несчастный кусок бумаги, он мерно покачивался, судорожно шепча свою речь. ― Никому не дам забрать, опорочить и оклеветать. Так низко поступил ты, о, мой враг. Жди теперь ответный шаг.       Дрожащий смех, оглашающий тихую квартиру, становился более уверенным и ликующим. Такой инородный в обычной маленькой квартирке, настолько обыденной. Смех рвался наружу, становясь более жестоким и хладнокровным. Он ломал человека, который смеялся, словно бы поток рвался из самого его существа, корёжа худощавое тело.