Правосудие Хлои

— Ты так и не сказал, согласен ли начать первым, — прервала тишину Хлоя после третьего глотка кофе. — Что ж, учитывая в основном мою инициативу в нашем знакомстве, это кажется правильным, — медленно кивнул Люцифер. — Что тебя интересует? — Ты называешь себя Дьяволом… и это немного странно. Я имею в виду, ты намного старше самого этого понятия. Твой образ, так или иначе, есть почти в каждой религии. Почему христианство? — Всё просто, — пожал плечами собеседник. — Находясь среди людей, я использую для обозначения себя образ, наиболее популярный в вашей культуре в данный момент. Всё равно каждый из них ошибочен в той или иной степени, — на его лице промелькнуло что-то, что женщина идентифицировала, как грусть, и он поспешил спрятать это глотком своего алкокофе. — Разумно, — чуть подумав, решила женщина. — И как же дела обстоят в действительности? — В действительности я никогда никого ни к чему не принуждал и никем не манипулировал ради совершения злодеяний. Терпеть не могу, когда людишки винят меня в собственной гнилой натуре, а ещё больше — когда совершают зверства во имя моё! Мне даже не нравится, когда невиновные страдают! — возмутился Сатана. Затем его губы скривились в острой ухмылке, напомнившей Хлое её собственную во время мыслей об очередном убийстве, когда никто не мог её видеть. — С другой стороны, виновные — совсем другое дело. Я всегда чувствую удовлетворение, воздавая кому-то по заслугам. Вот, что я такое — Каратель грешных душ. В основном — после их смерти, в Аду. — Значит, Ад — реальное место, — скорее констатировала, чем спросила она. — Да, — всё равно подтвердил Люцифер. И добавил. — Но это место и близко не похоже ни на одно человеческое описание. Пока не хочу останавливаться на этом подробней… но всё же скажу, что для меня быть там было не намного лучше, чем для грешников. Правление там было в первую очередь отцовским наказанием для меня. Я уж точно не назвал бы Ад домом. Демоны — единственные, кто по-настоящему приспособлены процветать там. — Хм… — задумалась Хлоя, надпив из своей чашки. — «Было наказанием»… то есть, в прошедшем времени? — Верно, — чуть кивнул мужчина. — Пять лет назад я осознал, что никогда не дождусь амнистии от Отца — и покинул трон Преисподней. И не собираюсь возвращаться добровольно. Старый хрен может выкусить! — рыкнул он, зачем-то посмотрев в потолок. Затем вдруг улыбнулся. — Лучшее решение в моей жизни. — Но ты вроде сказал, что чувствуешь удовлетворение, наказывая виновных… — уловила несостыковку она. — И делал это так долго, что начал чувствовать, как теряю себя, — поджал губы собеседник. — Словно всё, кроме Карателя, во мне просто… исчезает. А я не хочу быть только этим… монстром, причиняющим боль, пусть даже заслуженную, — сделал огромный глоток своего напитка. — Знаешь… я тебя понимаю, — протянула женщина, после чего слегка ухмыльнусь. — И немного забавно, что ты выбрал для описания себя слово «монстр» — ведь именно так я себя называю в мыслях. — Действительно? — поднял брови Люцифер. — О, да! — развела руками она. — Даже являясь человеком биологически, разумом я едва-едва похожа на окружающих. Большинство их взаимодействий не имеют для меня никакого смысла. Я — почти буквально волк в овечьей шкуре. И, раз уж ты караешь за грехи… по-твоему, я этого не заслуживаю? До меня доходили слухи, что хладнокровное убийство — очень тяжкий грех. — Это интересный вопрос, Охотница, причём и для меня тоже, — Дьявол потёр щетинистый подбородок. — Видишь ли, твоя реакция на «адское пламя» очень нетипична. И могу заверить — дело здесь не в социопатии… или не только в ней. Возможно, твой мозг физически ограничен в эмоциональном плане, но не твоя душа — а именно на неё воздействует моя способность. Мне встречалось много социопатов с похожими наклонностями — и все они рыдали да мочили штанцы со страху, когда видели в моих глазах, что их ждёт в Аду, — он чуть склонил голову набок. — С другой стороны, тебе, возможно, действительно не за что чувствовать вину, если причины, по которой ты убивала, были достаточно вескими. Именно вина, понимание причинённого окружающим ущерба, и приводит людские души в худшую часть посмертия. Совесть — такая штука, которая есть у всех вас… но вы также можете сделать выбор не следовать ей. Кто-то специально подавляет её ради выживания и успеха, кто-то, как ты, не может услышать её по различным причинам… но после окончания земной жизни каким-либо оправданиям не остаётся места — и вы становитесь себе самыми строгими судьями. «Адское пламя» производит похожий эффект. — Так по-твоему выходит, я — безгрешна? — голос Хлои переполнился недоверием. Затем она прищурилась. — Учитывая, что Мейзикин вызвала тебя, когда я затащила Тревиса в укромное местечко, а ворвался ты в комнату аккурат после его скоропостижной кончины — почти уверена, ты подслушал наш «милый» разговор? — Сатана коротко усмехнулся и чуть кивнул в подтверждение. — Тогда озвучу очевидное: я — серийная убийца, — после этих слов её лицо напряглось, а несколько мгновений спустя она прикрыла глаза, откинула голову на спинку дивана и издала протяжный, почти оргазмический стон. Вернувшись в исходное положение, женщина восхитилась. — Чёрт побери, до чего же приятно произнести это вслух! Вау! — она покачала головой, пытаясь прийти в себя от приятного ошеломления. — В общем, я, по общему признанию, худший тип человека… за исключением, быть может, массовых убийц. — Однако твой выбор жертв крайне необычен, — возразил Люцифер. — Особенно примечателен поиск доказательств вины. При первой встрече я увидел в тебе народного мстителя… и только позже понял — ты из совсем другой породы. Почему же ты действуешь именно таким образом? — Скажем так: если бы Уилл Грэм профилировал меня, ему бы впервые за свою карьеру пришлось сказать «это не мой замысел», — коротко усмехнулась женщина уголком рта. — Поклонница сериала «Ганнибал»? — вернул ухмылку собеседник. — Он неплох… хотя главный герой, на мой профессиональный взгляд, чересчур одарён и удачлив. В реальной жизни никто не смог бы действовать настолько нагло, так долго оставаясь вне подозрений, а затем выживать, имея такое количество влиятельных и решительно настроенных врагов. Да и каннибализм… — она слегка поморщилась, — мерзко даже по моим меркам. — Справедливая оценка, — согласился мужчина. — Итак, если я верно понял… тебя кто-то обучил подавать к столу именно преступников? — с лёгкой улыбкой поддразнил он. Хлоя фыркнула. — Не просто преступников — убийц. Причём строго определённых убийц, — уточнила она. — Но я предпочитаю хронологическое повествование… так что лучше расскажу обо всём по порядку, — ненадолго опустив веки и собравшись с мыслями, она задала вопрос. — Слышал о Пенелопе Деккер? Актрисе? — Слышал? — изумился Дьявол. — Да я обожаю её работы! То есть, сами фильмы дурацкие… но её присутствие в кадре делало эту глупость милой, а не раздражающей! — его энтузиазм внезапно иссяк. — Было такой колоссальной потерей для кинематографа, когда её жизнь столь бесцеремонно прервали… Но почему ты?.. — тут на его лице отразилось понимание. — Деккер. Ну конечно. У Пенелопы была дочь… и это ты, не так ли? — Во плоти, — подтвердила женщина, театрально разведя руки. — Общеизвестно, что её зарезал Кирк Линдси, сумасшедший фанат. Но кое-что не было предано огласке. Когда это случилось… я была там, — с её лица стекли любые следы эмоций. — Играла в своей комнате, когда услышала шум. Вышла в гостиную — и увидела маму, лежащую на полу с перерезанным горлом. Она была ещё жива, хрипела и пыталась зажать рану, но кровь протекала между пальцами. Я не понимала, что происходит — была слишком мала. Лишь, предчувствуя что-то ужасное, бросилась к ней… но ничего не могла сделать — только плакать от необъяснимого страха. Я видела момент её смерти — когда она перестала сжимать горло, обмякла, а взгляд остекленел. Отец, вернувшийся домой четыре часа спустя, нашёл тело жены и дочь, рыдающую в луже крови. Так много крови… вокруг… и на моих руках, которыми я её пыталась растормошить её… — Хлоя тряхнула головой, вырываясь из ловушки памяти, и, допив остатки кофе, пояснила. — Поглощает каждый раз, как вспоминаю. — Ох… — Сатана, к её удивлению, выглядел крайне неудобным. — Мне жаль, что я заставил тебя снова пройти через это… — Не стоит, — она махнула рукой, словно отгоняя назойливую муху. — Я в порядке… ну, в своём «порядке». Поделиться этим даже… приятно, наверное, — в её голосе послышалась неуверенность. Затем Хлоя подобралась, чтобы продолжить рассказ. — В общем, мне было три с половиной года, когда это случилось. Я не имела возможности справиться с подобной травмой — и заблокировала воспоминания о том дне. Но последствия не ограничились только провалом в памяти — я практически полностью потеряла способность чувствовать эмоции. Скорее всего, это связано с желанием отстраниться от перенесённого ужаса. Папа, Джон Деккер, не сразу понял, что со мной: думал, я просто в шоке, да и был очень занят поисками убийцы, поскольку служил в полиции. Тот, кстати, не особо скрывался — Кирк преследовал маму уже некоторое время. Отец беспокоился по поводу него, а мама только посмеивалась, заявляя, что это незначительный побочный эффект известности. Думаю, потом он винил себя в произошедшем… я же считаю, что мать сгубила чрезмерная жажда чужого внимания. В итоге, когда папа нашёл урода, тот даже не отпирался: кричал, мол, теперь Пенелопа Деккер принадлежит ему, размахивая, как потом выяснилось, тем самым перочинным ножом, которым убил её… ну, и папа сделал ему вентиляцию лёгких посредством трёх пуль из табельного пистолета. Его никто не стал обвинять, хотя было в чём — всё же его отстранили от дела из-за конфликта интересов… но виновник оказался абсолютно очевидным, и общественное мнение посчитало отца героем, — женщина усмехнулась. — Любопытно, как бы они его назвали, если б знали… — Знали что? — насторожился собеседник. — Как я уже сказала — обо всём по порядку, — она шутливо погрозила пальцем. — Скоро отец понял, что ущерб от произошедшего для меня был намного больше, чем казалось изначально. Он по работе в отделе убийств имел дело с достаточным количеством социопатов, чтобы распознать такового в собственной дочке. К специалистам решил не обращаться — эффективного лечения от диссоциального расстройства даже сейчас нет, а тридцать лет назад не было и подавно. К тому же, популярность моей матери могла обернуться для нас ещё большей «головной болью», если б о моём состоянии каким-то образом стало известно. Вместо этого он стал обучать меня, как маскироваться — так сказать, помог сшить «костюм личности», — Хлоя издала сухой смешок, ещё раз сославшись на «Ганнибала». Дьявол усмехнулся, одновременно приканчивая свой коктейль. — Существовала небольшая вероятность, что однажды моё притворство перестанет быть таковым — и папа очень надеялся, что так и случится. Может быть, эта надежда чуть-чуть оправдалась с годами — ведь пустота внутри меня стала несколько менее бездонной… Однако, сам понимаешь, со временем выяснилось — у меня имеется проблема похуже простой социопатии, — женщина медленно моргнула. — Когда мне было одиннадцать, соседский пёс вдруг взбесился, став лаять ночи напролёт. У его хозяина была какая-то ночная работа — так что успокаивать шумную тварюшку было некому. Две ночи почти без сна я вытерпела. Когда псина не заткнулась на третью — я встала, вышла во двор, набрала в карманы камней поувесистей, перелезла через забор и начала метать их в собаку. Светила почти полная Луна — так что видимость была достаточной. Где-то на пятом попадании пёс прекратил скулить, упал и больше не двигался — думаю, я раскроила ему череп. И, когда до меня дошло, что случилось… нечто во мне сдвинулось и словно встало на место. Спокойствие и удовлетворение укутали меня, словно тёплое одеяло, — на её губах заиграла лёгкая улыбка. — В тот момент я решила, что это из-за тишины. Несколько минут спустя мне подумалось: не стоит оставлять всё так — ведь могут подумать на меня. Насколько я знала, убивать животных ненормально, а папа учил притворяться нормальной… следовательно, нужно убрать с глаз долой то, что выставляет меня в неверном свете. Итак, я стащила из дома мусорный пакет, кое-как засунула в него собачий труп, отволокла на пустырь неподалёку, выкинула в достаточного размера ямку да немного присыпала землёй, чтоб в глаза не бросалось. Тогда это показалось хорошей идеей… но что взять с одиннадцатилетки? — она самоуничижительно усмехнулась. — Потом я вернулась в постель и чудесно выспалась всего за четыре часа, оставшиеся до предшкольного подъёма. — Но одной собакой дело не ограничилось, верно? — предположил Люцифер. — Не-ет, — протянула Хлоя. — Довольно быстро до меня дошло — испытанное в ту ночь облегчение, во-первых, связано не с тишиной, а с умерщвлением пса, и, во-вторых, было временным. Как следствие, пустырь пополнился ещё тремя пакетами с мёртвыми собаками — теперь бродячими… и тут до меня дошло, что ощущения не совсем… правильные. Я забила камнями кошку — никакой разницы не почувствовала. Тогда мне пришло в голову, что дело не в субъекте, а в методе. Я умыкнула у отца перочинный нож, оглушила подвернувшегося кота камнем и зарезала его… вот это чувствовалось намного правильней. Вид крови, капающей с ножа, а также вытекающей из разрезов и скапливающейся в лужицу на земле… завораживал. Но потом… — она вздохнула, — мне начала снится кровь и мама, тщетно пытающаяся зажать рану на горле. А позже я поняла, что это — не просто сны. Снова ощутила беспомощность, как в тот роковой день… и осознала — полное насыщение даст лишь убийство человека. Я знала, что это неправильно и совсем не понравится папе, даже если сама так не чувствовала. Какая-то часть меня хотела сохранить всё в секрете… Тем не менее, когда отец спросил меня о пропаже ножика — я выложила всё, как на духу. Он и правда расстроился… но, выслушав полностью, обнял меня и заверил, что всё будет хорошо и он что-нибудь придумает. — И сдержал слово, не так ли? — осенило Дьявола. — Это отец обучил тебя? — Именно. Папа понимал, что в сочетании с социопатией (а следовательно — отсутствием совести) я просто не в состоянии подавить эти позывы… однако ему пришла идея попробовать направить их, — тут в голос женщины прокралась нотка торжественности. — Так родился Кодекс.