Путник

Я перебирал пробирки, пока Натаниэль, развалившись на кровати, лениво листал ту самую тетрадь с компроматом. Не знаю, следовало ли ему доверять такие ценные и опасные для меня сведения, но после недавнего… почти разговора, скоро перетекшего в невербальное общение, я даже не подумал что-то скрывать. Сначала протянул тетрадь, а уже потом задумался, стоило ли это сделать. Нат до сих пор не произнес ни звука. Я не требовал комментариев: даже если он знал, что я – Рейнир, и от его кровного врага осталось исключительно тело, все равно, наверное, дико было читать о совершенных убийствах. Натаниэль только шумно выдохнул в самом начале, когда увидел первые строки, но теперь тишину нарушали шуршание страниц да стук колб. Никогда не умел обращаться с такими хрупкими предметами. Адели было легче – у девушек пальцы изящнее. У Рене, конечно, тоже почти что руки пианиста, как сказали бы на Земле, но не привык я ко всяким мензуркам и узким длинным пробиркам. Некоторые оказались вымазаны то ли в жире, то ли в масле и все норовили выскользнуть из рук. Учитывая, что в нескольких пробирках и колбах до сих пор что-то булькало, а на части кто-то приклеил этикетку «Не открывать!» и плотно закупорил горло пробкой, стоило держать их в руках как можно крепче. А то вдруг разобьются, и мы с Натом помрем глупо и нелепо – из-за моей собственной криворукости. Ромео и Джульетта недоделанные просто. А ведь забавное сравнение. Я покосился на Ната – он так и не застегнул рубашку, словно противоречил своим собственным словам и намеревался все-таки соблазнить меня. Наши семьи враждовали, да. И принадлежали к разным фракциям. Если бы и родители Рене, и отец с матерью Натаниэля остались в живых, вряд ли бы они обрадовались такой связи сыновей. Хотя учитывая таланты Рене, вряд ли мы могли бы закончить столь же плачевно. Я усмехнулся: глупость, на самом деле. При исходных данных, при живых родителях Рене вряд ли бы стал заниматься ядами. Хотя тут мне остается лишь гадать. Колб на столах оказалось достаточно много, не все были подписаны, и я не мог разобраться самостоятельно. Проверить на себе, что ли?.. Утилизировать яды тоже не получалось – я не настолько хорошо разбираюсь в этом. Да, будучи Аделью, я учил распространенные на Земле яды, но Рехх к Земле не относился. Позвать полицаев? И сразу сдаться с потрохами. Нет, лучше просто запереть эту комнату, надежно, надолго, очищать будем после смены правительства. Вот еще одна проблема, которую необходимо было решить. Я, конечно, забегал чересчур далеко, даже слишком, но ведь кто-то должен сменить нынешнего губернатора, и лучше, если кандидат будет родом из Рехха. Впрочем, еще следовало определиться, как вообще вернуть стране независимость. Я смутно понимал, что без столкновения наверняка не обойдется, а в решающий момент придется воспользоваться помощью архимагов. Потому что своими силами Рехх не получит свободу. За двести лет Соттверд усилил свои позиции, зато моя страна превратилась только в одну из областей великой империи. Повстанцы повстанцами, но их было мало, чтобы провести границу между Соттвердом и Реххом, толстую такую границу, плотную. Надолго, а еще лучше навсегда. Но повстанцев, вероятней всего, хватит исключительно на диверсию. То есть, губернатора они, конечно, убить могут, поднимут бунт, но… Да, я уже размышлял об этом. Соттверд пришлет сначала несколько солдат, а если сразу бунт подавить не получится, то и армию. А она, полагаю, теперь у императора просто огромная. Где-то там, за восточными землями плескалось море. Я специально узнавал: корабли плавают, но как-то не слишком часто. Император Соттверда двести лет назад заплатил архимагам, чтобы, наконец, получить выход к водным пространствам, а его потомки толком не могут воспользоваться этим. Впрочем, возможно, нужно было вникать в дела судостроения, но я не мог сейчас позволить себе подобное. Нат снова перелистнул страницу, а потом с негромким хлопком закрыл тетрадь и пристально уставился на меня. – Что? – Этого хватит, чтобы приговорить тебя… Рене Алэззе к казни. – Знаю, – я усмехнулся, вернул пробирку в штатив, убедившись, что плотно закрепил ее, и вышел в спальню. – Сдашь меня? Натаниэль пожал плечами. – Увы, – притворно расстроено произнес он, – Рене Алэззе уже мертв, а ты – не он. – Правда? – я усмехнулся. – Совсем не он? – У Рене внезапно появился брат-близнец, – ухмыльнулся Нат и погладил браслет. – Иначе я бы здесь сейчас не лежал. Живым. Я был вынужден согласиться и, упав на постель, перекатился к нему под бок. Тепло. Натаниэль, кажется, совершенно машинально взъерошил мне волосы и отодвинул тетрадь. – Спрячь ее, – серьезно попросил он. – Далеко-далеко. Я понимаю, что о лаборатории мало кто знает, но если найдут тетрадь, то я тебя потеряю. Всем известно, что Рене занимается ядами, к лаборатории претензий не возникнет. – Это успокаивает, – я перевернулся на спину. – Когда все закончится… – Не надо так далеко загадывать, – перебил Натаниэль и, словно сглаживая резкость слов, легко поцеловал меня в лоб. – Не стоит. Небо не любит, когда люди строят слишком далеко идущие планы. Я только хмыкнул и послушно кивнул. – Ты ходишь на встречи? – неожиданно поинтересовался Нат. – С мышками и крысами? – Иногда. Нельзя было выпускать из виду повстанцев. Честно говоря, мне не слишком была приятна их компания, я не мог объяснить, почему, но иррационально не получалось принимать этих людей… нет, не всерьез, а просто, пожалуй, посчитать теми, кто стремится совершить доброе дело во имя Рехха. Не принимать всерьез людей, у которых есть бомба, глупо. Ладно еще, что здесь не дошли до атомных и водородных бомб, иначе… Ну, иначе, наверное, все бы было куда легче, при условии, что такое оружие появилось бы в Реххе, а не в Соттверде. Интересно, а сила архимагов может противостоять огнестрельному оружию? И вообще любому технологическому? Могли бы они, скажем, с помощью магии сбить самолет? О... нет, такие материи мне вообще непонятны, вряд ли я смогу представить, как будут взаимодействовать магия и технология. Хотя порой я ловил себя на мысли, что не отказался бы перетащить из мира Адели пару-тройку технологий. – И скоро покушение? – полюбопытствовал Натаниэль. Я покосился на него: откуда такой интерес? Хотя он все равно знал о повстанцах и готовившемся убийстве губернатора. – Когда губернатор будет во дворце. Карл предполагает, что это идеальный момент. К тому же, по его словам, у повстанцев там свой шпион, он и должен будет подготовить отходной путь на случай неудачи. Ну, и провести же остальных внутрь. – Ты тоже идешь? Я кивнул. – Не могу оставить их одних. Натаниэль только тихо выдохнул и потерся носом о мою макушку. Тепло, да… Но в этом тепле я чувствовал, что начинаю размякать. Следует заняться делом, скорее. Интересно, как бы аккуратно разобраться с Карлом? Глава повстанцев не нравился мне особо, учитывая, что именно он договорился с архимагами о проклятье. Под Бленном располагались глубокие тоннели, о которых все давным-давно забыли. Вернее, я и не знал, они были вырыты уже после моей смерти, зачем – оставалось для меня загадкой, но Карлу и повстанцам эти тоннели бы послужили запасным пристанищем. А учитывая, что деревня бы вымерла из-за проклятья, мало кто рискнул бы туда сунуться. Слухи – опасное оружие, если его правильно использовать, можно добиться очень многого. – Ты только осторожнее, – попросил Нат и сел. – Или, может, и мне стоит пойти, вдруг кому понадобится оказать первую помощь. Вы все там же собираетесь? – Да, – я тоже сел и внимательно взглянул на него. – А тебе лучше не светиться. Ты же помогаешь полицаям, так что вроде лоялен к нынешней власти. Пусть оно так и остается. Натаниэль только усмехнулся, коротко меня поцеловал. – Хорошо.

***

Восстание неумолимо приближалось. Я все чаще появлялся вместе с Даном в убежище, переговорил с Карлом насчет Натаниэля – на всякий случай. Карл Ната знал, ему было известно, что он помогает полицаям, и в целом информация обеих сторон выглядела идентичной. И все-таки что-то мне не нравилось, царапалось в душе, но я никак не мог определить причину. Карл лжет? Или Нат? Второй вариант мне совершенно не нравился, да и не видел я в этом смысла. Натаниэль убил Рене, потому что тот работал на губернатора. Натаниэль знал о повстанцах, о восстании и был против Соттверда. О первом Карл осведомлен не был, но во всем остальном их слова сходились. Может, я просто ищу черную кошку в темной комнате? Я решил, что не позволю Карлу подорвать губернатора – рано. Но и выступать сейчас против было бессмысленно, я знал о повстанцах далеко не все, что следовало. Именно поэтому и шел в замок - их самодельную бомбу будет довольно легко подпортить так, чтобы взрыв оказался минимальным и не нанес никаких серьезных повреждений. Кроме того, мне было обидно за замок Эда. Я сходил в основанный там музей и лишь убедился в том, что вещи исказить нельзя. Если история менялась так, как угодно было тем, кто ее пишет, то предметы нельзя было извратить. Большинство предметов, по крайней мере. Трон оставался троном, правда, яркий синий цвет обивки давным-давно выцвел. Оружие поддерживали в приличном состоянии, и на том спасибо. Я даже обнаружил там свой плащ, дарованный мне Эдом как главнокомандующему. Я его не носил – неудобно, да и стирать бы пришлось часто. Но вот же – сохранили для потомков. И мои доспехи – последние. Вроде бы целые, но заклинание просто-напросто прошло насквозь, не повредив латы. Было странно видеть такие знакомые вещи в музее и знать, что когда-то я сам носил их. Впрочем, рассказывать о своем прошлом, находясь в чужом теле, еще необычнее, мне кажется. Натаниэль тоже приходил и – неожиданно – подолгу разговаривал с Карлом, что-то обсуждал с ним. Я как-то спросил, но Нат только покачал головой. Впрочем, Дан потом сказал – Натаниэль просил Карла не брать меня с собой, а после отказа просто просветил главу повстанцев насчет первой медпомощи. Я даже дар речи на мгновение потерял от такого поворота. Нат не побоялся просить за меня? Это было приятно – значит, не скрывает того, что мы больше не враги. Но и говорить об этом всем… Даниэль, когда рассказал мне об этом, все подозрительно смотрел на меня и в итоге все равно не выдержал: – Что между вами происходит? – Мы больше не пытаемся убить друг друга, – я пристально смотрел, как Дерек засыпает порох. Надо изловчиться и уменьшить порцию. – Это я заметил, – раздраженно отозвался Дан и, сжав плечо, развернул меня к себе лицом. – Рене, не уходи от ответа! – Я же ответил. Он насупился, и я усмехнулся. – Тебя устроит, если я скажу, что мы вроде как влюбились друг в друга? – Что?.. – Ну, – я вывернулся из хватки и пожал плечами, – от ненависти до любви один шаг, все дела… Даниэль ошарашенно моргнул, потер лоб. – Ты странно говоришь, – неуверенно заметил он. – С ума не сошел?.. Какая любовь? – Самая искренняя, – честно ответил я и направился к Дереку, чтобы предложить помощь. А то, что незаметно могу немного просыпать… Вода камень точит, в конце концов. Оставалось три дня до диверсии. До восстания. Повстанцы сновали по тоннелям, перетаскивая необходимое ближе к выходу, я тоже почти безвылазно сидел с ними и помогал всем, чем мог. Натаниэля не было – он пропадал у полицаев. Ворчал, что его снова припахали… то есть, конечно, заставили работать. На принесенные трупы он, естественно, не жаловался. Когда я заглянул однажды в наш дом, Клеа сидела на стуле и невидящим взглядом наблюдала, как Натаниэль извлекает из трупа то ли проволоку, то ли металлическую нить. Я потормошил девушку. – Клеа? Она медленно повернулась. –Иди в комнату, – мягко посоветовал я ей. – Ты же вся зеленая. Клеа упрямо мотнула головой. – Я понаблюдаю, – хрипло сообщила она. – Нужно для доклада в университет. Я покосился на Натаниэля, невозмутимо режущего плоть, и усмехнулся. Нат, похоже, почувствовав взгляд, ненадолго поднял голову, отрываясь от работы. – Может, ты просто Клеа все расскажешь? – предложил я. – А то придется тебе уносить ее наверх. – Я выдержу, – вяло возразила Клеа и кашлянула, потерла горло. – Правда-правда. – Я сейчас буду еще один труп вскрывать, – спокойно предупредил Нат, подходя к нам. Скальпель в руке ярко блестел от крови, но он следил, чтобы ни капли не оказалось на полу. Клеа издала странный звук и все-таки поднялась. – Ладно, – выдавила она, мгновенно бледнея, – я… в комнату. И почти опрометью бросилась к лестнице. Натаниэль только покачал головой, проводив ее взглядом. – Бедная девочка, – чуть насмешливо протянул он и снова повернулся ко мне, ухмыльнулся. – Я думал, ты сегодня ко мне не придешь. – К тебе? – уточнил я, делая пару шагов вперед. – К тебе я готов прийти когда угодно, в любое время суток. Только позови. И поцеловал. Мы и до этого украдкой, словно на бегу целовались, но одних только поцелуев уже становилось мало. И времени, как назло, перестало хватать. Нередко ночи я проводил у повстанцев, Натаниэль – не знаю, но хотелось верить, что дома, а не в борделе с какой-нибудь симпатичной девочкой. Натаниэль прикусил напоследок нижнюю губу и отстранился. – Беги по делам, – тихо велел он и довольно облизнул губы, став похож на сытого кота. – А после восстания мы попробуем продолжить. Я хрипло выдохнул, но отступил, чтобы снова не поцеловать. Нат был прав – сейчас не место и не время (особенно учитывая, что в трех шагах лежит вскрытый труп), только я сомневался, что после неудавшейся диверсии получится нормально встретиться. Я, конечно, не допущу большого взрыва, но придется как-то потом доказать оставшимся на свободе повстанцам, что я свой. В первую очередь требовалось избавиться от этих людей, а до ареста вызнать все, что только можно. Был и другой путь – совсем простой. Обратиться к архимагам и вся недолга, но я и так читер – камешек носил в браслете, найти мастера не составило особого труда, хотелось действовать по-своему, как и всегда. В тот же вечер я вернулся к повстанцам. Оставалось два дня. Все должно было пройти более чем гладко, и я не нервничал, только нечто непонятное, так и не выясненное царапало душу. Но, право слово, лучше бы я не узнавал причину. За день до восстания в середине дня, когда мы последний раз тщательно проверяли план, количество пороха, дымовые шашки и оружие, пришли полицаи. Самое смешное, что у горе-повстанцев не было запасного выхода. Вернее, он был, но на другом конце тоннелей. Естественно, все бросились бежать: полицаи стреляли на поражение, я видел, как умирали почти мальчишки, не сумевшие быстро сориентироваться. Карл был ранен и схвачен, Даниэля, к счастью, на тот момент не оказалась, пары в университете он ставил превыше всего. Поднявшаяся паника не давала возможности подготовить отступление, все бежали сломя голову, и в шуме звучали выстрелы. Я отступил в сторону – полицаи идиотами не были, наверняка у входа ловушка. Камень защитит меня от пули, но все равно даваться в руки сильно не хотелось. Правда… была еще одна причина, по которой я остался. Пусть не во главе, но среди них свободно шел Натаниэль и что-то говорил полицаям, указывая на проходы и разбросанные вещи. Полицаи кивали, стреляли и слушались Ната. Рядом шел худощавый человек, отчасти похожий на Натаниэля, возможно, его дальний родственник? Они остановились недалеко от входа и принялись разбирать небольшую стопку вещей, где мы сложили карты и пару дымовых шашек. Натаниэль закатал рукава плаща и рубашки, чтобы не замарать, – и я сам вышел навстречу полицаям. Меня бы все равно обнаружили, он бы наверняка стал сам потом искать, потому что прекрасно знал, что я ушел сюда, наводить последние штрихи перед завтрашним днем. Да и за балкой долго не спрячешь. Браслета у Натаниэля на руке не было, и, честно сказать, я сейчас сильно сомневался, что он его снял лишь на время.