Путник

Не в первый раз мы с Натаниэлем просыпались в одной постели, но сейчас что-то изменилось, в отличие от той ночи в Бленне, теперь между нами стояло тонкой иллюзией почти предательство, которое я не простил, но сумел отодвинуть. Нат… он звучал убедительно, и слишком серьезными были слова о преданности именно мне. На мгновение я увидел самого себя, еще молодого, только принесшего клятву верности Эдмунду, и словно в голосе Ната вчера звучали те же самые нотки, которым нельзя было не верить. Преследовал он какие-то цели или нет? Действительно ли поклялся от всего сердца, или что-то ему нужно было еще от бывшего Отравителя, от бывшего недруга, который, по сути, не был ни в чем виноват и вполне законно ненавидел своего соперника? Или отцу Натаниэля требовалось что-то? Аннар, Патрис Аннар, глава полицаев Рехха. Он жаждал моей смерти и явно был недоволен, когда покушение в офисе не удалось. Нат рядом заворочался, и я осторожно отстранился, стараясь не разбудить его. Он вырубился вчера мгновенно, стоило только нам упасть на подушку, и через мгновение Нат уже спал. Ночь для него прошла беспокойно – Натаниэль все ворочался, цеплялся за мою рубашку, словно боялся, что я исчезну… или сбегу, нарушив обещание. Я чуть улыбнулся, вытаскивая из-под кровати перепрятанный туда флакон с ядом. Пора переходить к активным действиям, хватит сидеть и рассусоливать идеи. С повстанцами пока дело решилось, ну, будем считать, почти само собой, значит, следует сделать мне свой ход. Убрать губернатора. Забавно, конечно, я ненавижу яды, пистолет или кинжал куда честнее, но в данном случае яд все-таки наилучший выход. Я мог спокойно пройти в резиденцию губернатора… нет, он же как раз переехал во дворец Эдмунда на пару недель, а дворец я тем более знаю, как свои пять пальцев. Я мог бы убить губернатора – выстрелить в сердце, зарезать его на глазах у всех, и камень бы архимагов защитил от нападений. Но это чересчур дерзко, а стать преступником номер один я не планирую… наверное. На меня, конечно, подозрение точно упадет – многие приближенные губернатора в курсе, что я был Отравителем, а о том, что Рене Алэззе гений по части ядов, вовсе известно каждой собаке. Но я попробую устроить себе алиби с помощью Натаниэля, как-нибудь. К тому же яд должен подействовать и не оставить следов, а в этом смысле я доверяю потомку – слава редко приходит без надлежащей поддержки и доказательств, да и Нат вполне подробно рассказал мне о смертях жертв Отравителя. Скрипнула дверь, к нам заглянула Клеа и вздрогнула, увидев в моей постели Натаниэля. Я прижал палец к губам и осторожно поднялся с постели, на цыпочках добираясь до выхода. – Поговорим внизу. Клеа судорожно закивала и бросилась к лестнице. Взъерошенная, растрепанная, в мятом платье… Что случилось? Я поспешил за ней. Надо было, наверное, все-таки вчера поговорить с ними, чтобы не натворили эти дети чего-нибудь непотребного… Они обнаружились в столовой, странно напуганные, только что не дрожащие от страха, превратившиеся в один миг в кроликов, осознавших, что их скоро зарежут. – Что случилось? - Что случилось, спрашиваешь? – прохрипел Даниэль, сейчас невероятно похожий на сестру. Только глаза у него не были красными, зато нос подозрительно распух. С кем-то успел подраться? – Натаниэль нас предал. – А, – я сел за стол, сцепил руки в замок, подпирая подбородок. – Сядьте, мне нужно с вами поговорить. Возможно, спонтанное решение рассказать одну замысловатую историю было не лучшим выходом. Но эти дети спасли Рене, вытащили меня из воды и привели сюда, к Натаниэлю. Если отбросить их связь с повстанцами, Даниэль и Клеа знали очень многое об истории Рехха, о том времени, которое я не застал, и эти знания могли мне очень пригодиться. И… мне нужны были все-таки люди. Те, кто поддержит нового правителя… Нет, я давно решил, что короля в Реххе больше не будет хватит, Эдмунд останется последним. Но титул главе Рехха придумать всегда можно, важнее, кто им станет, и что за люди будут окружать нового правителя. Кандидатуры Даниэля и его сестры меня сейчас устраивали во всех отношениях. Они были еще детьми, безусловно, пусть старше Рене, но не старше меня-Рейнира, и теперь, разобравшись в себе, Нате и получив несколько ответов, я видел сильные и слабые стороны этих людей. – Будешь оправдывать Натаниэля? – пискнула Клеа, вцепившись в локоть брата. Она явно боялась, что их посадят, или что Дана где-нибудь запрут, а ее выкинут на улицу. Я покачал головой. – С этим… глупцом разговаривайте сами. Не так страшен черт, как его малюют, Клеа, не волнуйся. – Кто?.. – она нахмурилась, услышав незнакомое слово. – Зверь, – я усмехнулся. – Я хочу рассказать вам одну историю о человеке по имени Рейнир. – Сподвижник Эдмунда? – подозрительно уточнил Дан и нахмурился. – Рене, сейчас совсем не время… – Именно сейчас, – перебил я его и, кивнув, размял пальцы. – В последней войне Рейнир спас своего короля, Эдмунда, получив вместо него в грудь стрелу тьмы, посланную архимагами… Надо отдать им должное – ни Клеа, ни Даниэль меня не перебили ни разу. Я следил за выражением их глаз. Недоверие, насмешка, изумление, снова недоверие – что за чушь ты рассказываешь, Рене?! Но я видел, как расслабляется и успокаивается Клеа. Она отпустила локоть брата, чуть подалась вперед, с любопытством вслушиваясь в историю. Даниэль держался дольше, но и он постепенно отдался во власть моих слов, хотя точно не забыл о повстанцах и Натаниэле. Сложно забыть о гипотетическом враге, когда тот спит всего лишь этажом выше и в любой момент может обратиться к полицаям. А те ведь не упустят шанса арестовать оставшихся на свободе крыс, желающих подорвать привычный образ жизни. Я рассказывал историю Адели и размышлял о людях Рехха. Мое эгоистичное желание могло идти наперекор их мечтам. Что, если люди желают оставаться все-таки в Соттверде? Я мог бы предложить им уйти в империю, но заставлять бросать дома, нажитое имущество, работу – это жестоко. Эд бы меня выпорол и оказался прав. И все равно, даже если я понимаю, что это чистой воды эгоизм, что не вправе решать за остальных, становиться ли Рехху вновь отдельной страной, я добьюсь своего. Потому что я умер за это, потому что Эдмунд держался до последнего, и горожане любили своего короля в том числе и за сохранение статуса кво для их родного государства. – Занятная история, – недоверчиво протянул Дан, когда я закончил. – Но сказка, ведь так? – Нисколько. – То есть ты – Рейнир? – Клеа наконец-то улыбнулась, она вдруг потерла руки и перегнулась через стол. – Вот почему тебе было смешно слушать наши пересказы о первой встрече Эдмунда и… тебя, – она задумчиво почесала переносицу. – Рейнир… Слушай… нет, правда? Я развел руки и рассмеялся. – К сожалению или к счастью, но да. Даниэль и Клеа переглянулись, посмотрели на меня, вновь друг на друга, и их веселье почти физически ощутимо начало таять, уступая место изумлению и толике недоверия. Я понимал их, понимал прекрасно. Если бы ко мне кто заявился и тоже бы рассказал такую историю, я бы послал этого человека лечиться у знахарей или посоветовал прекратить есть галлюциногенные грибы. Но – таким сумасшедшим был я. – Это бы могло объяснить изменения в твоем поведении, – пробормотал Дан. – И новые привычки при полном отсутствии старых… Я начал подозревать, что у тебя действительно из-за удара головой началось раздвоение личности, или потеря памяти так повлияла, но ты помнил нечто иное, чего помнить никак не мог. Клеа молчала, что-то сосредоточенно обдумывая. – Натаниэль знает? – внезапно спросила она. Я кивнул. Смысл скрывать? – Узнал, когда мы встретились с архимагами. Даниэль, услышав это, тут же фыркнул и сразу недоверчиво воззрился на меня, как на неведомую зверюшку. Я ухмыльнулся. – Да, Дан, архимаги существуют, можешь у Ната спросить. – Не хочу с ним разговаривать, – насупилась повеселевшая Клеа и тут же сменила тему. – Как тебя называть? Рейнир? Рене? Это же страшно подумать, сколько тебе… вам… лет. – Рене, – хохотнул я, – Рене зовите, иначе вопросов у окружающих возникнет вагон и маленькая тележка. Они синхронно моргнули, не понимая выражения, и я махнул рукой. – Не вдумывайтесь. Я остаюсь Рене Алэззе, свои собственным потомком… С не самой лучшей судьбой. – Хорошо, – Даниэль посерьезнел. – Ты сказал, что намереваешься вернуть Рехху независимость… сделать то, к чему стремятся повстанцы. Но Рене, одному человеку этого не добиться. К тому же нашей стране все равно нужен будет новый предводитель. Не король, верно? – Не король, – согласился я. – Не важно, как мы его назовем, но у этого человека будет поддержка, будет… совет из определенного числа людей. В идеале из разных слоев населения, но идеала добиться невозможно. – Тогда он не будет идеалом. – Верно, Клеа, – я чуть улыбнулся. – Как вариант, конституционная монархия, Эдмунд хотел сотворить такое, но в то время важнее было отбиться от притязаний Соттверда. – Но кто станет главой?.. – Даниэль качнул головой. – Ты? – Нет. Я воин, Дан, я могу охранять, стрелять и убивать при необходимости, но глава государства из меня никакой. – Тогда кто? – Натаниэль. Клеа приглушенно ахнула, Дан подался назад и едва не упал вместе со стулом. А я не шутил. Натаниэль был идеальным кандидатом. Да, не политик, а врач, но полумертвый Рехх нуждался, наверное, именно в таком человеке. Ну и… я буду рядом и подскажу, я знаю эту страну лучше, чем самого себя. – Не думаю, что он подходящая кандидатура, – возразил Дан, снова садясь удобнее. – Он умеет говорить, правильно говорить, – пояснил я. – Он многое знает о людях. – О мертвых людях, – вздрогнула Клеа и с внезапной тоской уставилась в потолок. – А я работу еще не дописала, сдавать уже скоро… Я хмыкнул и едва не погладил ее по голове. Маленькая милая девочка, помнящая об учебе даже сейчас. Интересно, поверили они все-таки до конца в мою историю или пока решили принять, как есть, потому что разбираться – значит тратить время, мысли, силы, но доказательств почти получить невозможно, а мои слова подтвердят разве что призраки, коих в Реххе сроду не водилось. К архимагам, что ли, их сводить… Дан внезапно напрягся, но я уже услышал несмелые шаги – Натаниэль проснулся и решил присоединиться к нам. Он неловко застыл за моей спиной, нахмурившийся и в то же время еще сонный. – Доброе утро. Нат посмотрел на меня и криво улыбнулся. – Доброе. Обсуждаете, как меня лучше прирезать? – Мы не воспользовались ни одним шансом, – возразил я, указывая на стул. – Садись. Клеа снова вцепилась в брата в поисках поддержки, Дан накрыл ее руку, настороженно наблюдая за Натаниэлем. – Спокойно, – велел я и нащупал ладонь Ната под столом, несильно сжал ее, получив в ответ легко поглаживание. – Я рассказал им о Рейнире. – Рассказал? – с Натаниэля мгновенно слетела сонливость. – Ты решил?.. – Они друзья, – мягко улыбнулся я. – Дан, Клеа, успокойтесь. Нат вас не выдаст, а если попробует, я ему врежу, обещаю. Послышалось веселое фырканье, и Натаниэль покачал головой. – А сможешь? Я ухмыльнулся. – Смогу, поверь. – Вы еще кое-что должны прояснить, – вдруг заявила Клеа, отчаянно глядя на нас. Она все еще боялась Ната, боялась его силы и власти, но верила мне и, возможно, поэтому еще не сбежала, хоть и трусила. – Прояснить? – Что с вами происходит, – вмешался Даниэль, делая страшные глаза. – Клеа любопытная. Я на мгновение опешил, потом кашлянул, вспоминая наш последний разговор. Вряд ли Дан о нем забыл, но всерьез не воспринял… как не воспринял бы никто, и все же… Рядом неожиданно рассмеялся Натаниэль, расхохотался до слез, согнулся, стукаясь лбом в стол и продолжая мелко вздрагивать. – Ему плохо? – осторожно осведомилась Клеа, явно не ожидавшая такой реакции. Хороший вопрос… Мне тоже интересно. Я коснулся плеча Ната. – Эй? – Сам… объясняй, – простонал Натаниэль и откинулся на спинку стула. Он раскраснелся от смеха и неожиданно оказался похож на сущего мальчишку, случайно нашкодившего, но уже прощенного, хотя сам этого он еще не понял. Мне захотелось расцеловать его сейчас, перед Даном и Клеа, чтобы снять все вопросы. Но – не время и не место. – Мы же разговаривали, Дан, – я прокашлялся, чтобы не выдавать внезапно охрипший голос. Нат сидел рядом, он все еще сжимал в ответ мою руку и легко пальцем поглаживал, словно случайно, ненароком соблазняя и предлагая нечто большее. Естественно, во всем виновата моя фантазия, но тело отзывалось и знало куда лучше разума, как на это реагировать. Натаниэль бросил на меня острый взгляд и ухмыльнулся. Вот зараза. – Разговаривали?.. – медленно переспросил Даниэль, словно тоже завороженный этим зрелищем. Вполне возможно, если вспомнить все проведенное с ними время, Нат никогда так не смеялся. – Да. Судя по вытянувшемуся лицу, он вспомнил. Вспомнил и все-таки сейчас, особенно после моего рассказа, что-то сопоставил и соизволил допустить реальность такой правды. – Дан? – Клеа затеребила брата. – О чем вы разговаривали? Эй! Натаниэль все еще хихикал, не в силах успокоиться, я прикусил губу, чтобы тоже не рассмеяться. – Ну хватит тайн! – Клеа метнула в нашу сторону сердитый взгляд. – Нат! Ну скажи уже! Нат. Значит, больше не боится или пока забылась? Натаниэль мотнул головой, словно боялся сказать хоть слово, и кивнула на Даниэля. Девушка надулась, снова цепляясь в брата. – Даниэль! Прекращай отмалчиваться! – Да они… – наконец обрел дар речи Дан, – они вроде как любят друг друга. Клеа замерла. – Что-что? – Мы… пойдем, – выдал Нат, странно ухмыляясь, и потянул меня за собой. – Дела… – Рене! – вскочила Клеа. – Натаниэль! А ну не смейте сбегать! Эй! Я все-таки рассмеялся, когда Клеа все-таки бросилась вслед за нами, за ней последовал Дан. Мы с Натом взбежали вверх по лестнице – как дети, честно слово! – и бросились к моей комнате, но немного не успели. Ловкая Клеа вцепилась в меня, повиснув на шее. Я не удержался, грохнулся на пол, утянув Ната за собой. – Да вашу ж!.. – раздался вопль Дана, и он, похоже, не ожидав за поворотом свалки, завершил кучу-малу. Небо! Я не знал, что мы можем так смеяться, словно через смех выкрикивая, высмеивая напряжение последних дней, все волнения и страхи, копившиеся в нас перед восстанием. Больше не было этого, словно начиналась новая ступень, и Клеа смеялась как сумасшедшая, а Натаниэль ей вторил. Я плюнул на все и таки, подняв с колен, поцеловал его, услышав оборвавшийся смех Дана и странно восхищенный «ах» Клеа. – Идите в комнату, – зарычал Даниэль, внезапно поднимая нас за шкирку, как котят. – Зверь вас дери, имейте приличие! А не то оно поимеет нас, ага. То есть… Когда захлопнулась дверь, мы все-таки продолжили целоваться, и я решил, что губернатор подождет. Натаниэль был рядом, горячий, полураздетый, доверчиво прижимающийся и так отчаянно целующий, словно в последний раз. Нет, плохой настрой. Мы упали на смятую постель, превращая ее почти в поле битвы. И когда все-таки соприкоснулись кожа к коже, все остальные мысли напрочь вылетели из головы.

***

О встрече с губернатором Рехха, Дамьеном Тибо, договориться получилось странно легко. Я с помощью Натаниэля, частично знавшего об отношениях Рене и Дамьена, отправил моему бывшему покровителю и начальнику записку с просьбой о встрече. Нам необходимо было поговорить, обсудить важные дела и нежданные встречи. Если Дамьен не глуп, он поймет, что я намекал на покушения на мою жизнь. Если глуп… Нет, вряд ли. Нат предупредил, что меня могут попытаться убить прямо там, во дворце, но это я и так знал. Камешек теплел в руке, признавая своего хозяина. Он исправно защищал меня, а сомневаться в силе архимагов не приходилось. В доме воцарился относительный покой. Натаниэля то ли простили, то ли когда-то без меня провели с ним разговор, но теперь Клеа иногда бросала на нас любопытные взгляды, явно позабыв о своей влюбленности в Натаниэля, она же помогла мне спрятать мешки с ядами. Клеа удивила меня: стоило узнать ее получше и поближе, как оказалось, что она знает Рехх как какой-нибудь нищий, которому известны все лазейки. Я не стал приводить сравнение вслух, просто восхитился ее памятью, за что и получил легкую улыбку. Даниэль использовал полученные знания пока исключительно для себя. Он приволок несколько набросков и учебников и постоянно уточнял те или иные места из времени царствования Эдмунда. – У меня будет лучшая выпускная работа! – А в источники ты показания очевидца запишешь? – скептически поинтересовался я в ответ на такое заявление. Дан только махнул рукой, видимо, уже придумав, как все объяснить. Встреча с губернатором была запланирована на поздний вечер, когда большая часть горожан либо спали, либо собирались ложиться. Таким образом, меня бы никто не заметил. Я оделся в темное, спрятал флакон с ядом и, распрощавшись с Даном и Клеа, отправился навстречу теоретической смерти. То, что губернатор рассчитывает меня убрать, это понятно. Рене Алэззе был марионеткой в его руках или позволял так думать, но вышедшая из-под контроля кукла никому не нужна. Я сбился со счета, сколько раз меня пытались убить. Возможно, не всегда убийцы были наняты Дамьеном, но то, что он желал смерти Отравителю, не нуждалось в доказательствах. Странное ощущение – снова входить во дворец. Хотя я бывал здесь как в музее, но теперь проходил в жилые комнаты. Когда-то я останавливался в одной из них, и здесь же мы с Эдом пили, прячась от королевы. Дворецкий вежливо объяснил, как пройти до кабинета «господина Тибо”», и я с удивлением понял, что Дамьен предпочел встретиться в Малом тронном зале. Он знает о всех потайных выходах из той комнаты или нет? Случайность? Малый тронный зал располагался внутри дворца, почти в середине, в отличие от главного, и допускались в эту комнату только избранные, самые верные люди Эдмунда. Мы почти никогда не приходили через парадные двери, обычно пробирались между стен и выходили в Малый тронный зал через тайники. Дамьен оказался один, ни в коридоре, ни рядом с дверьми я не заметил посторонних или хотя бы элементарную охрану. Что ж, значит, ждем сюрпризов. Со времен Адели я возненавидел их, но порой избежать не получалось. – Добрый вечер, сэр, – я чуть склонил голову. – Добрый, – Дамьен оказался лысым коротышкой, но коротышкой жилистым и как будто тощим. Обманчиво слабый, я буквально чуял его силу, но скорее он действовал хитростью, нежели полагался на возможности своего тела. – Мы давно не виделись, господин Алэззе. Или называть вас герцогом? – Знать утратила свое положение, – я пожал плечами и остался стоять на месте. Дамьен тоже не садился. Он медленно прошелся по комнате, заходя со спины. Я так же медленно повернулся вслед за ним, краем глаза оценивая перестановку. Естественно, старый стол с картами убрали, отсюда вынесли практически все, оставив только шкаф – за ним располагался один из потайных ходов. Теперь в Малом тронном зале стоял только добротный стол, масляная лампа на нем и хороший стул. Как будто здесь можно было заниматься исключительно делами, даже вздремнуть было негде. С той стороны двери щелкнул замок, а потом раздался глухой стук. Мне отрезали возможный путь к бегству, наверняка забаррикадировав дверь. Пусть, все равно ни разу не выходил через эти двери. – Ваши слуги такие исполнительные, – я улыбнулся. – Но ужин, я так понимаю, нам не принесут? Прокол с моей стороны, но Дамьен откровенно показывал, что не собирается выпускать меня живым. Значит, о потайных ходах он знает, и в них наверняка кто-то прячется. Дамьен не дурак, он понимает, что сам меня не убьет, а я – вполне могу. – Вы доставили мне немало хлопот, – спокойно заметил губернатор, ярче разжигая лампу. – Перестали отвечать на запросы, едва не погибли. Хорошо, что мои люди следили за вами… вернее, один человек, но вы не поверите, когда я узнаете, кто он. Да и не важно, перед смертью уже все равно. Я рассеянно улыбнулся. Дайте угадаю, не этот ли человек не так давно так отчаянно отдавался мне? Если да, этот спектакль закончится трагедией. Отвратительный фарс. – Если у вас есть яд, – вновь заговорил Дамьен, наблюдавший за моей реакцией, – можете его сейчас выпить. Избавите нас от необходимости марать руки. Я бы мог назвать себя последним идиотом, попавшимся в очевидную ловушку, но я прекрасно представлял, на что иду. Правда, слова Натаниэля приобрели теперь чуть другой смысл. Он не просто предупреждал, но знал, что меня могут убить? Или я все-таки сейчас ошибаюсь? Хотелось ошибиться, очень, но накатывающая апатия, как после первого предательства, подсказывала верный ответ. И… Скрипнули потайные дверцы, отъехал в сторону шкаф, и Дамьена окружили полицаи, правда не в форме – в черных одеждах, не стесняющих движения, во главе с Патрисом Аннаром. Похоже, он привел сюда самых верных людей, вероятно, тех, кто помогал замять дело с убийством родителей Рене. Я бы порадовался: убить сразу двоих кроликов, разве не прекрасно? Но всю картину портил стоявший за плечом отца Натаниэль с гордо вскинутой головой.