И мы отнимем голос у него

Десять дней? Две недели? Три? Сколько они уже провели времени в этих застенках? Время шло бесконечно медленно, и дни мелькали слишком быстро в этом страшном однообразии. Обшарпанные стены тюрьмы, сырость, крысы и сквозняки. Руки болели от кандалов, позвонки болели от сна на жестком дереве. Девушки даже не плакали, потому что это значило впустую тратить силы и воду – лишним тюремщики сестер не баловали. Альфа повторяла вслух теоремы и рассуждала о природе божественной болезни, иногда путаясь в собственных теориях, Бейта шепотом молилась Предтечам и тщилась унять дрожь в руках, Дельта большую часть времени спала или ела, отпуская мрачные шутки о том, что в тюрьме ей лучше, чем дома, а Уупса ухаживала за ней; когда та засыпала, младшая танцевала в проеме между нарами. И плакала. Виста-Кай не приходил больше, и караульные даже не говорили узницам, почему он пропал. Не отвечали они и на вопросы типа «Сколько здесь нас будут держать?» «Что с нами будет? Казнь? Каторга?», лишь вздыхали и презрительно бормотали нечто вроде «Понятия не имею». - Мы здесь состаримся и помрем. От корпруса. – в один из дней шутливо сказала Дельта сестрам, в очередной раз получив «Не знаю я, куда вас денут!» от стражи. - Замечание справедливое. – невесело хихикнула Альфа. – Но у меня есть теория, что одним из побочных эффектов корпруса является бессмертие. Не знаю, касается ли это нас, но в случае успешной борьбы с болезнью организм приобретает крайнюю степень адаптации, и… - Альфа. – позвала её Уупса. – Скажи, пожалуйста, сестра. Мы ведь… Заразные? – девушка отвернулась к дальней стене и быстро-быстро заговорила, - Я не про такие ситуации, вот, как сейчас вообще, не про «одним воздухом подышать», я, ну если, вот, ну, скамп дэйдров, встречу кого-то, и… - щеки младшей Фир потемнели, и она спрятала лицо в ладони. - Ты про занятие любовью, что ли? – спросила Альфа у сестры. Та смущенно покивала. – Теоретически, да, но я года два уже работала над блокаторами болезни… Для подобных случаев, и не только. Просто чтобы провести повторную адаптацию пациентов с абсолютным иммунитетом... Которых пока что полтора человека, но все же. – бормотала Альфа про себя. - Да и потом, отец же... не заразился за столько времени. Хотя очень старался. - мрачно ухмыльнулась девушка. - Если выйдем отсюда, - вдруг решительно бросила Уупса, - я ребенка усыновлю. И мужа найду. И никогда не вернусь в Тель Фир. - Если выйдем. Да. Прекрасная риторика. –Дельта встряла в разговор, оставив попытки разговорить караул. – А ты, Альфа? Просто продолжишь… дело отца? - Я хочу… в Совет Телванни..? – с какой-то вопросительной интонацией медленно ответила старшая. – Мне надоело быть изгнанницей на отшибе, недо-мером, я не хочу больше пропускать жизнь мимо. – Альфа, неожиданно сама для себя, перешла на шепот. – Я не оставлю изыскания и даже Корпрусариум, но это не будет центром жизни. Если будет жизнь вообще. – ещё тише добавила девушка. - А я уйду в Холамаян. – нежно проговорила Бейта, застав сестер врасплох: девушки думали, что она спит, и вздрогнули от неожиданности. – Вы ведь не расстроитесь? Вы всегда будете мне семьей, и не суть, кто мы есть, меры, гомункулы, или корпрусные твари… Вы – лучшие на свете, и я рада, что жила в этом кошмаре не одна. – в голосе девушки слышалась улыбка. – Но если уж мы все объявляем бунт, то я свой объявила, когда Кай учил меня читать. Уупса обняла Бейту за плечи, часто-часто моргая: силилась не плакать. - Я знаю! Вера – твой бунт, да? Бейта только беззвучно покивала и снова улыбнулась. Дельта печально всматривалась в решетки. - А ты? – Альфа осторожно тронула сестру за плечо. – Дельта, если нас не… Если мы выживем, что будешь делать ты? Третья из сестер шумно выпустила воздух из легких и с крайне озадаченным видом пожала плечами: - Да даэдрот меня знает! – с досадой выдала она. - Цифры с бумагами уже видеть не могу, торговля и поставки эти заели до скампов перед глазами, а иного и не умею… - Дельта печально уставилась перед собой, неловко стукнув кандалами на руках. - Но это же хорошо. – тихо, но твердо сказала Бейта. Дельта с ошарашенным видом повернулась к сестре. - Почему?! - Потому что мы все уже избрали один из путей, а у тебя появилось главное – свобода. – Руки девушки снова зашлись в треморе. – В-выходит, я убила его не зря… В камере настала тишина. - Как же меня пиздецки пугает эта девка… – громко прошептал один охранник другому, чем вызвал явное неудовольствие Альфы: - Что ты сейчас сказал про мою сестру, ты, безродное ты ничтожество, да как ты вообще смее-?! Звеня тяжелой связкой ключей, к железной решетке неторопливо подошел управляющий тюрьмы Тель Фир, немолодой данмер-полукровка с гхартоком на лице. - Девушки… Вас пожелал видеть некий, э-э. – он покосился на размывшийся дэйдрик на левой руке, - Некий Крантиус Колто? Милостивые Альмсиви, ну у этих имперцев и имена… - А где он сам, этот Колто? – недоверчиво глянула на управляющего Дельта. - О, я уже здесь, мутсэра. – имперец неопределенного возраста и в хорошем костюме с символами Хлаалу подошел к решетке и коротко поклонился. – Тепло приветствую вас, девы из дома Фир. Хоть, к сожалению, пока не под солнцем и небом. Четыре пары красных глаз выжидающе уставились на мужчину. Тот почему-то сразу вспомнил все хтонические мифы серого народа и отступил от решетки на пару шагов. - Что, на рынке в Садрит Мора симпатичных не нашел? – вскинулась Дельта, мрачно разбив тишину. - Ч-чего? – Крантиус поскреб подбородок, а потом, все же, понял. – О. Я не собирался покупать ни Вас, ни ваших сестер, мутсэра. Я здесь не за этим. - Тогда… Вы, седура, на экскурсию заглянули? Или просто пришли полюбоваться крахом дома Фир? – убитым голосом уточнила Альфа, разглядывая патину на решетках. - Я ни разу имени Вашего не слышала, если говорить прямо. Мужчина заметно расстроился, но, как мог, постарался это скрыть. - Сэра Релас, не оставите нас ненадолго? – обратился он к управляющему. – О, и, если это возможно… - имперец неслышно сказал что-то тюремщику, и тот впустил его в камеру к девушкам, стремительно захлопнув дверь и щелкнув замком. Крантиус прошел вглубь камеры, к настилам, и сел на нижний, нисколько не страшась за костюм, обувь и за себя самого. - Я совершенно искренне заинтересован в вашей свободе. – медленно, как учитель на храмовом уроке, сказал он. Сестры молча и неотрывно следили за недом. – И, кроме того… ай, скамп её дери! - самая наглая из крыс попыталась укусить мужчину за ботинок, и имперец одним пинком отправил её к двери камеры. – Кроме того, здесь не будет подводных камней. Потому что у меня ко всем вам честное предложение. - Мы слушаем. – емко ответила Бейта, и все четверо закивали. - Мне нужно, чтобы вы – каждая из вас – рассказали мне правду о случившемся. – понизил голос мужчина. - Вас наняли Телванни, чтобы разобраться в этом деле, да? – прошептала Альфа. - Нет, нет, совсем нет! – имперец поспешил откреститься от этого. – Я – драматург, и ваша история, она… - А. – Дельта с горечью выдохнула. – Вы хотите нажиться на нашем горе. - Вот… моричи, чтоб вас! – Колто яростно растер лицо руками. – Нет!! Ну, то есть я не отрицаю, что пьеса, поставленная по мотивам, принесет мне доход. Но это не основная цель! Я могу даже не писать ни строчки. Но и вы меня поймите! Весь Вварденфелл гудит о том, куда пропал тот самый Фир! Мне уже говорили, что он ушел на Красную гору, что его сожрали дочки-вампирши, - Бейта нервно хихикнула, - что он вознесся вслед за Сехтом, что его посадили в Баар Дау за ересь, что его самого заперли в Корпрусариуме и… ещё что-то про полеты на Секунду! Вот. Девушки молчали. - Так что можете просто сказать мне правду и сделать меня единственным подлинным источником сплетен на острове, а можете выменять её на свою свободу, и ваша правда… останется жить в веках. – устало закончил имперец. - Нам, наверное, стоит поговорить с сестрами. – подала голос Дельта, и остальные закивали. Спустя несколько минут перешептываний и непонятных жестов, Альфа встала перед мужчиной и посмотрела ему в глаза. - Мутсэра Крантиус Колто. – он кивнул, замявшись. – Мы решили, что Ваше предложение достойно того, чтобы ответить… согласием. – данмерка протянула ему руку, и, когда он уже почти коснулся её, выскользнула из хватки. – Но! У нас есть условия. Первое и главное: не приукрашивать, не переиначивать, не врать. Второе: письменный договор. И третье. Кена Фир не должен сказать в вашей пьесе ни слова. – лицо имперца исказилось в немом вопросе, и Альфа добавила: - Наш отец отнял у нас волю. Мы же отнимем у него голос. - М-меня зовут Крассиус Курио … - крупно дрожа, признался нед. – Не сказал сразу, потому что, хм, я здесь инкогнито, сэра… - он затараторил, - И я согласен на все три условия, сделаем в лучшем виде, завтра в башне запишу все под диктовку, а сейчас я пойду и поговорю с сэрой Реласом! – и, ухватив двумя руками изящную ладонь Альфы, он несколько раз сотряс ею в воздухе. Данмерка успела только моргнуть. Через несколько мгновений сестры остались в камере одни. - Тот пройдоха из Советников Хлаалу. Ведь поняла бы, сложи два и два. – ворчала Альфа, взбираясь на верхние нары. Гнилое дерево осыпалось в её ладонях. - Он, вроде бы, неплохой… - осторожно высказала общее мнение Уупса. – И он даст нам свободу!

…

Когда солнце уже собиралось стать оранжевым закатом, сестры, наконец, выбрались из каменного плена. Впрочем, в башню они не торопились – за столько времени девушки по-настоящему истосковались по внешнему миру. По небу и зелени. По жизни. Сестры Фир просто шли рядом друг с дружкой, пока небо занималось огнем зари, а вместо смрадной сырости камеры в воздухе висел запах виквита и речной воды. Дельта украдкой вытерла слезы. Она все это время ждала худшего – и не дождалась.