Зов Дракона

      Время близилось к рассвету. Солнце выходило из-за горизонта, освещая всех и каждого своими лучами; город медленно, но верно просыпался.       Будущий король Камелота так и не находил себе места от тоски по лучшему другу и осознания, что именно он, пусть и невольно, но стал причиной его гибели.       Потому из-за съедающего изнутри чувства вины за целую ночь принц Артур не сумел сомкнуть глаз, а время, казалось, длилось бесконечно, словно кто-то нажал на кнопку «стоп» и забыл, как включить реальность.       Находясь в полном одиночестве за массивным столом из красного дерева и глядя в пустоту, Артур время от времени постукивал пальцами по гладкой поверхности, дабы тишина в комнате не казалась столь устрашающей и гнетущей.       В сиянии свеч принцу виделся облик друга, и он чётко помнил, как сидя именно за этим столом, по-доброму дразнил Мерлина, слегка и вовсе не обидно подшучивал над ним.       За этими воспоминаниями он даже не успел заметить, как ночь сменилась утром, а путеводные звёзды и полную луну заменило яркое и блестящее на небосводе словно всеми цветами радуги солнце.       На фоне этой картины, излучающей торжество добра и света, наследный принц своим мрачным видом выделялся особенно сильно. В одночасье из весёлого и доброжелательного юноши он превратился в холодного и печального мужчину, выглядящего чернее грозовой тучи.       Сейчас наследник трона рассуждал о будущем, которое их ждёт, и, к сожалению, понимал, что надежды на то, что в ближайшей перспективе оно будет светлым и красочным уже не так много, как было прежде.       От непрерывных часов разглядывания тьмы Артур заметно устал, поэтому позволил себе обернуться к свету и на мгновение отвлечься от душещипательных рассуждений о смысле жизни.       Благодаря любезным слугам, открывшим настежь окно, в комнате до сих пор сохранилась некая свежесть, а воздух был лёгок и приятен и без тяжёлых и вредных для здоровья ноток.       Казалось, всё шло своим чередом: город постепенно наполнялся людьми, и складывалось ощущение, что через десять минут улицы Камелота заполнятся до отказа.       В городе витала непринуждённая атмосфера; все словно и забыли о недавнем горе, которое потрясло сердца многих. Лишь в сердце принца рана от утраты друга оставалась так же болезненна и свежа, как и прежде.       Жители Камелота, оживлённо ведущие беседы, разговаривали о всём и вся.       Создавалось такое впечатление, что весть о гибели Мерлина мигом разлетелась по всему миру, дойдя аж до севера — вечно холодного края, где владыками являются священные и величественные белые горы, верхушки которых ещё с давних времён и вплоть до нашего покрыты лёгким, но никогда не тающим покровом снега. Такое явление создавало особенную и волшебную атмосферу невероятной красоты, сочетающуюся с таинственностью.       Вокруг всё было одинаковым, словно совсем ничего не произошло. Принц Артур всем своим видом показывал явное несогласие с этим. Впервые за свою жизнь от весёлых и беззаботных людей он не испытал былой радости и тепла. Каждый из граждан думал лишь о себе, не обращая внимания на существование других в этом мире и не считаясь с их болью.       Оттого в сердце принца они более и не вселяли радость.       Могло показаться, что его скорбь достигла своего максимума, но, как видно, до него ещё далеко. Ежеминутно вид будущего короля становился всё более печальным.       И как бы это ни звучало, но в очередной раз плохое предчувствие не подвело Артура; «теперь ничего не будет так, как было прежде. Для меня уж точно», — грустно заявил про себя принц.       Через окно было заметно, что каждый камелотец идёт в своём известном лишь ему направлении, на первый взгляд излучая от себя словно солнечный свет.       Кто-то спешил либо в школу, либо на работу, а некоторые из прохожих просто гуляли, проводили время с семьёй и наслаждались чудесными ароматами различных цветов, недавно посаженных как на улицах, так и в непревзойдённо прекрасных садах, доступных взору не всех людей.       В них создавалась особая атмосфера уединения и тайны, а повсюду был слышен танец цветочной феерии, чарующий каждого из тех счастливчиков, которым довелось там побывать. Пусть это и происходило однажды, но приятные воспоминания оставались на годы вперёд и, быть может, на целую жизнь.       Где-то вдали слышался громкий и радостный смех: толпа ребятишек весело бегала по площади, задорно смеялась и по-детски столь мило ругалась за право бросить мяч. Разве есть в чём-то их вина? Только в том, что они малы и невинны, и пока не в силах осознать всю горечь произошедшего.       «Наверное, им не стоит этого делать? Всё же они имеют право на маленькую радость, не так ли?» — задал себе вопрос будущий король, наперёд зная ответ, а после вновь продолжил как ни в чём не бывало лицезреть родной, до невозможности прекрасный город.       Может ли сегодняшний день быть прекрасным? Принц не представлял возможным погрузиться в счастливую атмосферу, а потому из всех жителей Камелота он оставался единственным, кому в данный момент было не до смеха. Даже малейшую улыбку Артур изобразить не в силах; сколько бы ни пытался отвлечься и расслабиться, разумом чётко осознавал, что подобное несбыточно.       Всё существо наследника скорбило о погибшем лучшем друге. А голову и сердце терзало чувство вины, ставшее для него неподъёмным грузом, упавшим на плечи, и медленно, но верно тянущим ко дну.       «Почему же я всем приношу боль и несчастье? Отчего злой рок судьбы преследует меня ещё с детства? Я совсем этого не желаю, но, видимо, судьба на это не взирает, давая мне испытания в виде отнятых близких людей. Только родившись, я невольно отнял жизнь у своей матушки, дабы подарить мне жизнь, она погибла. А сколько благородных и честных рыцарей простились с жизнью, чтобы я жил, и представить страшно. А сейчас, окончательно добивая меня, судьба нанесла новый решающий удар. Он стал для меня страшнее всех предыдущих. Я — причина гибели своего единственного и лучшего друга. Ещё со вчерашнего дня меня мучают неразрешимые вопросы: почему Мерлин отдал жизнь за меня? Какова причина этому? Он ведь был так молод и полон сил, мог создать семью и жить долго и счастливо, а сам отчего-то избрал путь, ведущий в пустоту. И ради кого? Есть люди намного лучше меня, но почему же тогда он посчитал, что я важнее целого мира, и пожертвовал собой? Пусть лучше бы он не делал этого, и тогда сейчас мне не было бы так больно и грустно», — тревожно, ощущая невообразимую дыру в душе, рассуждал наследный принц.       Он выглядел измученным. Увидь бы сейчас его камелотцы, то не узнали, так как принц Артур сейчас совершенно не походил на себя прежнего: эти мешки под глазами и засохшие дорожки слёз на щеках были не характерны для вечно сильного, храброго и уверенного в себе и своих силах принца.       До этих событий Артур никогда не плакал. Ещё с раннего детства считал, что это — высшее проявление слабости и надеялся, что никогда не почувствует себя обессиленным и никчёмным.       Но, как говорится, никогда не говори никогда, и сейчас принцу, кажущимся всем непробиваемой скалой, пришлось почувствовать себя обычным и слабым в своём несчастье человеком.       Из рассуждений наследного принца выдернул тихий стук в дверь.       Не желая никого видеть, Артур решил проигнорировать данный зов, но, когда звук стал громче, принцу не оставалось ничего, кроме как холодно и твёрдо произнести:       — Войдите.       Как только принц дал на это разрешение, ему чётко послышались за спиной тихие шаги, явно принадлежащие молодому юноше.       Обратив свой взгляд в его сторону, принц тут же осознал, что, как всегда, оказался прав.       Прямо пред ним стоял черноволосый и кареглазый парень среднего роста, одетый в обыкновенный привычный взору наряд слуги, состоящий из белой рубахи, черных штанов и тёплой коричневой кофты, вокруг которой был повязан для более опрятного вида алый платок.       Алый, Золотой и Белый являлись тремя священными государственными цветами Камелота, а потому даже форма слуги была оформлена им в тон, но от того, что не у всех людей были деньги на золотые нити, был принят указ для простых людей, служащих при дворце, который обязал наличие коричневого цвета в одежде.       Алый символизировал победу и благоденствие Камелота, а также смерть каждому, кто попытается посеять смуту и беспорядок.       Золотой символизировал огненное дыхание дракона, который являлся символом Камелота и покровителем всего рода Пендрагонцев, пошедших от слова «дракон».       А вот белый символизировал мир и свет как на земле, так и в душах и сердцах людей.       «Платок точно такой же, как был у Мерлина», — на мгновение проскользнула мысль в голове у принца, но он тут же её отогнал, сосредоточившись на несколько ином, более важном для себя аспекте.       «Интересно какова причина визита слуги?».       Отметив одну небольшую, но предельно важную деталь в его руках, он сделал следующее и полностью верное предположение:       «Он принёс мне завтрак, — молодой принц понял это по огромному подносу в руках юноши, где еды было приготовлено словно на десятерых. — Сейчас у меня особого аппетита нет, так что с этим торжеством вкусностей я уж точно сам не управлюсь».       Больше всего принц желал сейчас одного — скорейшего ухода вовсе не званого гостя и, дабы это произошло быстрей, принц, преодолев себя, наконец обратился к нему с вопросом:       — Кто ты? Зачем пришёл ко мне в столь ранее время? — недовольно спросил будущий король, вновь оглядев парнишку с ног до головы, и про себя сделал вывод, что угрозы этот юноша явно не представляет.       — Моё имя Джордж, Милорд, я ваш новый слуга, а пришёл к вам, чтобы принести завтрак. Здесь ваши самые любимые блюда. Готовил лично, буду рад, если придётся по вкусу, — тихо, но приветливо промолвил парень, уверенной походкой подойдя к принцу поближе, и положил поднос на стол, за которым он сейчас сидел.       Джордж отметил, что тот выглядит неважно.       «Наверняка ещё не отошёл от гибели Мерлина. Пусть земля ему будет пухом».       Одновременно с этим в душе он был рад столь высокому повышению и надеялся как можно дольше продержаться на должности личного слуги принца и, быть может, в скором времени короля Камелота.       «Безусловно, в этой работе проглядывается немалый карьерный рост и перспективы. Да и проверю, есть ли у меня терпение. Ходили слухи, что Артур порой бывает невыносим со своими подданными, но, несмотря на это, ценит и бережёт каждого из них. А также в критичных ситуациях готов пожертвовать даже собой. Это можно было заметить по Мерлину, который стал для него столь особенным», — находясь в хорошем расположении духа, рассуждал Джордж, ожидая ответа от наследника трона, являющегося судьбоносным для себя.       «Слуга?» — после небольшой паузы задал сам себе вопрос оцепеневший Артур, желая, чтобы услышанное не оказалось истинной правдой.       «Неужто этот парнишка не в себе? Я ведь ещё вчера высказал отцу свою позицию насчёт услуг помощников. Более не нуждаюсь в них, справляться со всем буду сам. Отчего же явился этот Джордж? Надеюсь, мне послышалось, и этот парень оговорился, иначе гнев мой будет страшен», — чувствуя в себе закипающую злость, Артур сжал ладонь в кулак, дабы хотя бы немного сдержать приступ агрессии.       Но следующие слова Джорджа, увы, подтвердили худшие опасения принца, приведя его в окончательное, более ничем не сдерживаемое состояние ярости. Его вопрос и стал той самой каплей в далеко не безграничной чаше терпения Артура.       — Каковы будут ваши дальнейшие пожелания, сир? Могу ли я чем-нибудь послужить вам? Я здесь по приказу вашего отца, короля Камелота, а потому готов исполнить любые ваши приказы, какими бы они ни были, — мягко, слегка улыбнувшись, словно на одном дыхании проговорил Джордж.       Он ожидал в ответ целый список требований и пожеланий, но вместо этого Джордж немедля получил совершенно иную реакцию, о которой ему не снилось даже в самом страшном сне; которая далеко не один день будет его там преследовать, отчего он будет просыпаться в холодном поту.       Юноше отчётливо послышалось, как принц изо всей своей силы, являющейся далеко не малой, ударил кулаком по столу, оставив на нём небольшую, но даже очень заметную трещину.       Слух сотряс новый, куда погромче звук падающего на пол хрустального подноса, содержимое на котором разбилось. Тарелка с кашей от удара разлетелась по комнате, и словно взрывной волной еда попала на близстоящего слугу, явно не ожидавшего подобной реакции от принца.       Он испытал шок от невообразимой силы и от действий будущего короля. Его грозный крик, от которого уши слуги заложило, спровоцировал едва сдерживаемое желание забиться в самый дальний угол комнаты и более никогда не попадаться на глаза неприветливому наследнику.       — Единственное, чего я сейчас желаю, это чтобы ты немедленно убрался из моих покоев! Забудь сюда дорогу навеки! Я без твоей еды обойдусь! — окинув взглядом остатки несостоявшегося завтрака, отозвался Артур, а затем холодно добавил: — И да, передай всем, кто ещё захочет побеспокоить меня подобным образом, что у меня уже есть слуга, и это — Мерлин, в услугах другого я не нуждаюсь, — заключил принц.       Принц не заметил, как с громкого и гневного крика перешёл на ледяной и твёрдый тон. Его последние слова про Мерлина вновь были произнесены со скорбью и тоской. А также по слогам для должной и более чёткой реакции со стороны Джорджа.       — Но милорд, как мне известно, ваш слуга — Мерлин — погиб. Вам ведь не пристало быть без слуги. А моё назначение — это личный приказ короля. Прошу поз… — попытался оправдаться Джордж, желая донести к сведениям принца приказ Его Величества, но договорить всю мысль ему не дали; он оказался остановленным оглушительным окриком принца:       «По его глупому ответу, кажется, ему и этого оказалось мало».       — Ты ещё здесь?! Убирайся сию секунду, иначе тебе не сносить головы!       И в этот самый момент юноша заметил горящие огни в глазах Артура, явно не сулящие ему чего-то хорошего, а от осознания, что он говорит вполне серьёзно, откланялся, дабы сохранить голову на плечах, и мигом покинул покои принца. Про себя он зарёкся более никогда на попадаться на его глаза.       «Все описывали Артура как доброго и милосердного наследника престола. Мне не повезло увидеть его с такой стороны. Быть может, он встал не с той ноги?» — подумал Джордж, наконец приведший дыхание в норму. Его следующим действием был поход к королю, дабы известить его о произошедшем инциденте, принести извинения и сообщить, что исполнить порученные обязанности не в силах.

***

      На крик принца, посчитав, что он в опасности, сбежалась стража, и обеспокоенно обратилась к наследнику трона:       — Милорд, вы кричали? У вас всё в порядке? — решился задать вопрос один из гвардейцев, замечая на полу остатки неудавшегося завтрака.       — Оставьте меня, я не желаю никого видеть, — холодно отрезал Артур, сокративший дистанцию, и одной рукой быстро захлопнул дверь перед парой озадаченных и непонимающих сути происходящего стражников.

***

      Ночь, наполненная страхом и болью, наконец подошла к концу. Казалось, что даже сильнейший мира сего не способен справиться с тем, что пришлось пережить этой ночью Моргане Пендрагон.       На вид она была словно хрупкий и нежнейший цветок, но по силе воли и крепости духа превосходила сотни дам. Те лишь казались сильными и уверенными в себе, а на деле действовали слабо и нерешительно. Моргана Пендрагон явно была не из их числа, так как все испытания проходила стойко и мысленно была готова преодолевать новые трудности, если возникнет такая необходимость.       Лучи солнца начинали озарять крыши домов, а город шаг за шагом отходил от долгого, казалось бы, бесконечного сна.       К счастью, леди Моргане удалось провести остаток ночи в спокойствии и без ужасных сновидений, которые мучили её на протяжении нескольких дней, и всё благодаря настойке Гаюса, любезно приготовленной для неё.       Солнце незатейливо заглянуло в окно девушки и будто сладко зашептало ей: «Я здесь, открой глаза и увидишь. Я вижу всё и вся».       Из просторных покоев, изящно оформленных по вкусу и статусу их обитательницы, открывался невероятно чудесный вид на город.       Спустя ещё несколько мгновений Моргана, сладко потянувшись, наконец проснулась. На удивление, девушка чувствовала себя очень бодро и свежо, пусть и проспала всего лишь несколько часов.       Так что мигом поднявшись с постели, она быстро подошла к небольшой софе и присела на её край около открытого настежь окна, вдохнула полной грудью прекрасный аромат любимых алых роз, пахнущих так дивно и прекрасно, что их вкусом колдунья желала наслаждаться целую вечность.       Смотря вдаль и размышляя о произошедшем, девушка наконец ощутила некую умиротворённость в душе благодаря поддержке Гаюса, что не могло её не радовать. Жить в тоске и депрессии — та ещё ноша.       «И пусть моё сердце всегда будет тосковать по Мерлину, знать это должна лишь я, а с виду пусть все считают меня той самой весёлой и беззаботной принцессой, которой я являлась прежде до цепи роковых и горьких событий, безвозвратно изменивших мою жизнь».       Спустя несколько мгновений созерцания прекрасных и многолюдных улиц Камелота, решив дать сегодня подруге выходной, колдунья направилась к зеркалу, дабы привести себя в порядок, и, сев на небольшой стул, принялась расчёсывать волосы цвета воронова крыла любимым гребнем с золотым напылением и гравировкой первой буквы её имени.       Прекрасные пряди ровными завораживающими волнами ниспадали на плечи девушки и блестели на свету подобно качественному и прекраснейшему шёлку.       Вьющиеся длинные волосы лишь прибавляли и без того прекрасному облику колдуньи изюминку и очарование, что выделяли её среди других дам, отчего каждая из них, сама того не зная, меркла на фоне Леди Морганы, теряя былую славу и красоту.       Вдруг девушке чётко послышался стук в дверь, тогда, предположив, что это Гвен, Моргана мягким словно ручеёк голосом промолвила:       — Входите.       И уже спустя пару секунд предположения прорицательницы подтвердились в точности, так как она услышала добрый голос своей верной и близкой подруги.       — Миледи, вы уже встали? Вижу, что вы решили сегодня сами собраться, но не стоит себя утруждать. Позвольте я вам помогу? — слегка обеспокоенно предложила девушка, будучи удивлённой, что миледи проснулась столь рано, но, несмотря на это, выглядит достаточно бодро и свежо.       «Наверняка эту ночь Госпожа провела без кошмаров, что даже очень хорошо. Ведь порой, когда они снятся ей в избытке, Моргана выглядит бледно и измученно, что очень огорчает меня», — так рассуждала Гвен, пока не услышала голос Госпожи, благодаря которому тут же обратила на неё свой взгляд, внимательно сконцентрировавшись на дальнейших словах девушки и приготовившись добросовестно выполнять все указания.       — Сегодня проснулась пораньше, Гвен. Прекрасный день, не так ли? Может, ты хочешь немного отдохнуть? — невзначай задала встречный вопрос Моргана, будто бы не услышав последние слова служанки, ведь решила сегодня собрать свои силы в кулак и позволить Гвиневре немного отдохнуть.       «Погода великолепная, почему бы не прогуляться? Заодно побуду наедине с собой, так мне удастся всё лучше обдумать и приготовиться к сегодняшнему наверняка совершенно непростому уроку по магии», — размышляла Моргана, приняв, как и советовал Гаюс, свой прежний облик: беззаботный и лёгкий, без грусти и абсолютно неприсущего ей страха в глазах.       «Пусть в душе у меня и пылают масса чувств и противоречий, я обязана не обращать на это внимания. И во избежание смертельной опасности для себя и близких мне людей держать все опасения внутри. Показать свои подлинные эмоции — значит проиграть борьбу за жизнь».       «Отныне грусть и страх для меня — непозволительная слабость, которая может закончиться даже очень плачевно, быть может и гибелью, а этого допустить никак нельзя», — рассуждала прорицательница, когда наконец привела волосы в порядок, собрав их в незатейливую причёску, так идущую ей, а также под пристальный, но в то же время заботливый взгляд Гвен определилась с чудесным нарядом на сегодняшний день, отлично подходящим к столь тёплой и прекрасной погоде.       — День замечательный, вы правы, Миледи. Чем хотите заняться? Я вижу, вы находитесь в хорошем расположении духа. Это чудесно! — доброжелательно промолвила Гвен, застелив постель госпожи. В душе служанка надеялась, что Моргана передумает давать ей выходной, о котором невзначай намекнула вначале.       «Идти домой совсем не хочется. Надеюсь, миледи найдет мне на сегодня работу. Брат в отъезде, в доме пусто и одиноко. Здесь как никак лучше, пусть и без Мерлина печально и горько на душе», — пронеслась в голове у девушки мысль, которую миледи по своему дальнейшему ответу, кажется, уловила предельно чётко и ясно.       — Для начала позавтракаю, а после подумываю прогуляться в саду. Составишь мне компанию? Соскучилась за нашими тёплыми беседами, — предложила подруге Моргана, заметив в её глазах, что оставаться одна она сегодня не хочет, а значит, давать выходной —не лучшая затея.       — С радостью составлю вам компанию, Госпожа! Для меня честь, что вы соскучились за нашими разговорами, — мило улыбнувшись, тут же ответила Гвен, наконец повеселев и вздохнув с облегчением от мысли, что сегодняшний день проводить в одиночестве не придётся.       «Компания Морганы всегда была даже очень приятной для меня, так что, несомненно, лучший день — это проведённое время с ней. У меня никогда не было друзей. Подумать не могла, что обрету лучшую и единственную подругу в лице Первой Леди Камелота, своей Госпожи, отнёсшейся ко мне как к равной», — рассуждала Гвен, будучи искренне благодарной Моргане за доброту и поддержку, и помогла колдунье застегнуть корсет на воздушном прекрасном платье цвета неба, отлично подходящим в тон ясной и безоблачной погоде.

***

      Гаюс, идущий по коридору в сторону покоев принца, вдруг, оказавшись почти у цели, вовсе неожиданно для себя столкнулся с перепуганным мальчишкой.       «Кажется, его зовут Джордж. И что же у него случилось, раз он столь напуган? Я должен непременно узнать причину», — пришёл к верному суждению старый лекарь, тут же обращаясь к юноше:       — Джордж, ты будто сам не свой, едва с ног меня не сбил. Что произошло? — твёрдо, но в то же время с искренними нотками беспокойства задал вопрос старик.       — И не спрашивай, Гаюс! Произошло нечто ужасное! И как вы все уживаетесь с этим принцем?! Он едва меня не прибил, чудо, что успел унести ноги оттуда! — беспокойно объяснил всё Джордж, наконец отдыхая, дабы восстановить сбитое от быстрой ходьбы и немалых потрясений дыхание.       — Имей уважение! Как смеешь спрашивать такое? Наверняка ты чем-то разозлил Артура. Ни с того ни с сего он не рассердился бы! — зло бросил Гаюс и, не глядя более на перепуганного юношу, мигом направился к дверям, ведущим в покои принца, дабы проверить всё лично и убедиться в верности своих слов.       «Надеюсь, Артур в полном здравии. Представить страшно, что учинил Джордж, дабы вывести наследника из равновесия и спровоцировать столь яркую вспышку агрессии», — так рассуждал Гаюс, искренне тревожась за принца, ведь желал ему лишь добра.       Наконец придя к нужному месту, Гаюс отметил тот факт, что двери в покои принца заперты.       «Наверняка не желает никого видеть, но я попытаюсь поговорить с ним. Не стоит забывать, что я прекрасно знаю Артура и дружу с ним ещё с его детства», — подумал Гаюс, решительно постучав в массивную дверь, разделяющую его с наверняка даже очень нуждающимся в помощи принцем.       — Гаюс, я сейчас не в состоянии с кем-нибудь говорить, — словно почувствовав близкое присутствие мужчины, начал Артур, а затем, вновь услышав стук, продолжил: — Даже с тобой. Лучше уходи, пока я не сказал того, о чём вскоре пожалею, — холодно обратился к старому лекарю будущий король, всё же, несмотря на всё раздражение, сохраняя в тоне голоса искреннее уважение и нотки такта.       Сейчас Артур полагался на благоразумие мудрого лекаря и надеялся лишь на то, что он сдастся и непременно уйдет.       «Иначе я буду вынужден ответить пожёстче, чего совершенно бы точно не хотел», — рассуждал принц, как вдруг, к своему счастью, услышал тихое и сухое «Слушаюсь, милорд», за которым последовал гул уходящих вдаль шагов.       Отойдя на достаточное расстояние от покоев принца, Гаюс остановился возле ближайшего коридора и, прижимаясь к холодной стене, перевёл дух, дабы вновь стать сильнее, увереннее и непоколебимее.       «Всё, хватит отдыхать, достаточно попросту потерянного времени. Мне нужно к Утеру. И немедленно! Мой долг перед ним — сообщить всем и каждому о столь тревожном состоянии принца. Нельзя подобное игнорировать, ведь это может привести к даже очень горьким последствиям».       С такими мыслями Гаюс, вновь став бодрым, молнией направился к Утеру, по дороге не обратив никакого внимания на взгляды обитателей дворца, полные некого изумления и, быть может, даже непонимания.

***

      Мужчина, придя на место, решительно, надеясь избежать сильной вспышки гнева короля, отворил дверь, вошёл в его покои и оказался в самой гуще совещания.       Поклонившись королю, старик уже собрался сообщить о причине своего визита, но оказался остановлен незамедлительным и грозным обращением, сопровождаемым рассерженным взглядом.       «Несомненно, мне, как близкому Утеру человеку, должно быть прекрасно известно, что он не любит, когда его тревожат во время совещаний, но дело крайней важности, так что, надеюсь, я буду понят и прощён», — пронеслась мысль в голове у мужчины, который на мгновение вздрогнул от крика правителя, но тут же, дабы никто не заметил его слабости, совладал с собой и выровнял чуть сбившееся от быстрой ходьбы дыхание.       — Гаюс, ты что, не видишь, что я занят? Позабыл о своём истинном месте? Так ты скажи, и я непременно тебе его напомню. Что случилось такого, что ты посмел прервать важное совещание, о проведении которого был уведомлен заранее? — едва не потеряв над собой контроль, сорвался на гневную речь правитель.       — Прошу простить, Ваше Величество, но дело непредсказуемое и крайней важности, не терпящее отлагательств. Вопрос очень деликатен, не для сторонних ушей, — оглядев всю присутствующую публику твёрдым и непоколебимым взглядом, промолвил лекарь, а затем более решительно добавил: — Могу ли я попросить поговорить с вами наедине?       — Нет, Гаюс, раз это так важно — говори здесь и сейчас. Я доверяю каждому из присутствующих в зале, — полностью уверенно и без колебаний решил Утер. По его глазам было видно, что переубедить его невозможно.       — Как пожелаете, — потупив взор в пол, ответил лекарь, после чего серьёзным тоном голоса продолжил: — Спешу сообщить, что состояние вашего наследника крайне неутешительное. Недавно он прогнал слугу, отказавшись завтракать, а сейчас и вовсе заперся в своих покоях. Все признаки крайне тяжёлого депрессивного состояния, и наш долг что-нибудь предпринять.       — Вы! Ждите здесь, — отдал приказ Утер, одарив грозным взглядом всех собравшихся. Король мигом покинул комнаты с еле-еле поспевающим за ним Гаюсом.

***

      «Не зря я был против его дружбы с Мерлином, вот чувствовал, что к добру данная привязанность не приведёт. И что? В окончательном результате, как всегда, оказался прав», — с такими мыслями, миновав многочисленные коридоры дворца, Утер наконец подошёл к дверям сына и громко и настойчиво постучал в них. Не получив ожидаемого ответа, король принял решение обратиться к сыну в своей обыденной жёсткой манере, лишённой нежности и мягкости, столь необходимой сейчас принцу.       — Артур, немедленно открой дверь. Нам нужно поговорить. Сейчас ты ведёшь себя как обиженный подросток, но уж точно не будущий король Камелота. Игры и детство давно кончились, не позорь меня перед людьми, — строго обратился отец без толики ласки, которую он считает слабостью.       В ответ он получил совершенно неожиданный и горький ответ:       — О разговоре со мной и о моей репутации тебе стоило думать, когда, несмотря на мою просьбу, ты отправил мне нового слугу, — холодно начал Артур, а в его голосе слышалась злость. Даже через дверь, не видя в лицо сына, Утер чувствовал его раздражение.       «Видимо, подобным образом сын решил меня наказать. Конечно, такая месть мне очень не нравится, но сейчас его лучше не тревожить, дабы не усугубить и без того ужасное положение», — король сделал единственный вывод, на данный момент кажущийся самым верным. Он окончательно осознал, что к сыну обращаться более нет смысла, так как тот слишком сильно обижен на него.       Король направился обратно в свои покои, дабы распустить совет и срочно поговорить с Гаюсом о вопросе, который не давал ему покоя уже как пару дней.

***

      Артур, чётко услышав уходящий звук шагов отца, невольно погрузился в свои печальные и скорбные воспоминания:       — Отец, у меня к тебе есть небольшая просьба… — вдруг обратился к Утеру будущий король Камелота.       — Всё что угодно, Артур. У тебя есть необходимость в чём-то? — слегка обеспокоенно задал вопрос король, удивившись, что сын, почти никогда и ни о чём не просивший его, обратился в столь трудный для себя день с просьбой.       «Интересно, что именно ему понадобилось?», — не предполагая истинную просьбу сына, раздумывал мужчина.       — Лишь одного, отец. Пока я не приду в себя от гибели Мерлина, слышать о новом слуге не желаю. Прошу. Пообещай, что пока я сам не дам на то позволение, ты никого не назначишь, — обратился к отцу Артур, с надеждой глядя в его глаза и веря, что он не откажет ему в маленькой невинной просьбе.       — Разумеется, сын. Думаю, что тебе и не стоило об этом просить, — выдавил из себя Утер, понимая, что пусть его мнение и иное, споры в данный момент точно ни к чему не приведут.       На этой ноте рассуждения Артура закончились. Он вновь разочаровался в отце. От тяжести предательства и горькой лжи близкого человека по щеке скатилась горячая слеза боли.       «Почему же ты в очередной раз солгал мне, отец? Неужели моя просьба была столь велика? Зачем ты разрываешь моё и так истерзанное сердце на части…?» — с грустью и болью подумал наследный принц, наконец поднявшись с холодного пола, и медленно опустился в тёплое кресло, с которого можно было наблюдать за открывшимся видом на город.       «Быть может, в его созерцании я смогу снова обрести утраченный покой», — таковой была мысль Артура, покамест он не погрузился в глубокие и болезненные для себя рассуждения о жизни, семье и, конечно же, о Мерлине. Как бы он ни пытался, но парень не покидал его размышления больше, чем на пять минут.

***

      — Можете быть свободными, — приказал Утер, только переступив порог комнат и строго оглядев рассерженным взглядом всех присутствующих.       Без лишних вопросов и слов, осознав, что король злится, вельможи откланялись и один за другим покинули помещение. Все понимали, что когда он в таком состоянии, то ничего хорошего из совещания не выйдет, а о шансе успеха поставленных целей и речи быть не может.       В комнате Утера остался лишь Гаюс, который на мгновение от ужасов происходящего позволил себя задуматься и слегка замешкаться. Он быстро опомнился и поспешил исполнить поручение короля, но на полпути оказался остановлен его твёрдым жестом.       Не подчиниться Гаюс не мог, ведь непокорность воле короля каралась смертью, а потому мужчина был вынужден остановиться, как бы не желал закончить начатое.       — А ты постой, Гаюс. У меня есть к тебе серьёзный разговор. Я должен был настоять на нём ещё пару дней назад, но всё же решил дать тебе отдых. Более ждать нельзя! — сделал особый акцент на последнем предложении правитель.       — Как прикажете, Ваше Величество, — смиренно опуская голову, промолвил старый лекарь, на подсознательном уровне догадываясь, кто именно станет причиной данного разговора, продолжения которого старик желал избежать больше всего на свете, но понимал что, увы, этому не бывать.       — Уже как пару дней мне не даёт покоя один человек, и это — Мерлин, — начал Утер, ловя на себе внимательный взгляд Гаюса, а затем, выдержав небольшую паузу, продолжил речь: — Сначала я не придал особого значения твоим словам насчёт того, что он обменял свою жизнь на жизнь Артура. Но сейчас мне не даёт покоя один вопрос: как он узнал о подобной возможности? Он был простым слугой, к тому же не отличающимся особым умом. Или, быть может, я чего-то о нём не знал? Возможно, он обладал некими особыми способностями, с помощью которых и узнал о том, какова цена жизни моего сына? — намекая на магию, требовательно задал вопрос король.       Его желанием было уловить в глазах Гаюса хоть намёк на свою правоту, но он не заметил во взгляде никаких особых перемен, свидетельствующих о том, что его предположения верны.       — Милорд, когда Мерлин спросил, что произошло с Артуром, я рассказал ему побольше о рыкающем звере, поведал, что он Предвестник Смерти, а силу черпает из древней религии, центр силы которой расположен на священном острове Благословенных. В том же разговоре я невольно обмолвился, что ещё до Великой Чистки на острове Блаженных проводили особые эксперименты, что доходило до обмена жизнями. Ведь когда даруешь её одному — нужно отнять у другого, таков закон Древней религии и мирового баланса. Тем самым, того не желая, я привел своего мальчика к гибели, дал намёк на способ спасения Артура. Теперь его гибель лишь на моей совести, — уверенным и правдоподобным тоном объяснил всё Гаюс.       Всем сердцем он верил, что подобные разъяснения удовлетворят любопытство придирчивого короля, и что на этой ноте данный вопрос закроется навеки, более никогда не поднимаясь и не вскрывая ему рану, которая до конца никогда не затянется.       — Ты был вполне искренен, Гаюс. Я думаю, мы можем закрыть эту тему на печальной ноте, — как ни в чём не бывало заключил Утер, наконец удостоившись правды.       Но король не представлял, какую боль причинил старому другу настойчивым расспросом.       — Я могу быть свободен, Ваше Величество? Мне требуется собрать новые травы для целебных настоек, — желая поскорее удалиться, задал вопрос придворный лекарь, найдя первую пришедшую на ум причину для этого.       — Да, конечно, занимайся тем, что тебе нужно. И да, едва не забыл. По дороге зайди к Леди Моргане, у меня к ней разговор крайней важности. Скажи, чтобы она сию минуту пришла в мои покои, — твёрдо и в приказном порядке наказал король Камелота.       — Что ещё мне передать Миледи? — слегка настороженно задал вопрос Гаюс.       — Никаких особых предпочтений нет. Я всего лишь хочу срочно побеседовать со своей воспитанницей, — взглядом Утер указал лекарю на дверь, начиная сердиться.       Старый друг молча откланялся и покинул его покои, дабы исполнить поручение.       Как только дверь за мужчиной захлопнулась, он позволил маске непоколебимости и спокойствия слететь со своего лица, а затем тревожно подумал:       «Надеюсь, причиной разговора станет не то, что я предположил вначале. Будь сильной, Моргана», — дав про себя наставления девушке, а также собравшись с духом, лекарь направился в сторону её покоев.       Но по велению судьбы сегодня днём им было не суждено увидеться, так как на пол пути мужчина приметил идущую по коридору Гвен.       — Гвен, — вдруг окликнул девушку придворный лекарь.       — Да, Гаюс? — подошла к нему служанка. — Ты выглядишь встревоженным, тебе нужна моя помощь? — искренне беспокоясь, поинтересовалась она.       — Со мной всё в порядке, Гвен. С Артуром произошла некая неприятность, но об этом позже. Сейчас прошу тебя сообщить леди Моргане, что Его Величество желает видеть её в своих покоях. И немедленно, — твёрдо сообщил Гаюс, подавляя в себе переживания за дорогую сердцу деву.       — Надеюсь, это к добру? — задала вопрос Гвиневра, на что Гаюс лишь кивнул.       Гвен, немедля обернувшись, побежала в покои миледи, дабы оповестить её о срочном и наверняка очень важном приказе короля.       Гаюс провёл уходящую взглядом, в душе надеясь, что разговор принцессы с королём и правда будет к добру, а не наоборот, как он предположил ранее.

***

      Служанка наконец добралась до комнаты Госпожи, тотчас вбегая внутрь. Почему-то в помещении обнаружилась лишь пустота. Внимательно оглядевшись по сторонам, Гвен погрузилась в тревогу:       «Что делать, если миледи ушла? Мне конец. Я должна её непременно найти!» — уверенно, но с нотками обречённости подумала Гвен, найдя единственный выход из сложившейся ситуации:       — Госпожа! Миледи Моргана! Прошу, отзовитесь! — начала звать принцессу служанка, и, к счастью, зов оказался услышан.       — Да, Гвен? — вдруг послышался голос издали, а затем дверь, ведущая на балкон, отворилась, и Моргана, полностью готовая к прогулке, предстала перед Гвиневрой. Только увидев её, облегчённо вздохнула, а затем, приняв серьёзный вид, обратилась: — Леди Моргана, прошу простить за беспокойство. Дело крайней важности! Его Величество желает видеть вас в своих покоях. И немедленно!       — Что? — изумлённо спросила Моргана, лишь на мгновение поддавшись панике от мысли, что опекун узнал о её тайных способностях.       «Нет, этого быть не может. Если бы он знал, то меня бы уже вели на казнь. Всё в порядке, это всего лишь разговор», — уговаривала саму себя чародейка, выровняв дыхание.       Она заметила во взгляде подруги недоумение и, дабы не выдать себя, улыбнулась, кивнула. Не говоря более ни слова, девушка направилась к королю, жестом руки призывая к тому, чтобы Гвен осталась в комнате и ждала её возвращения.       Каждый шаг Моргане давался с трудом, будто она несла на своих плечах тяжёлый груз.       Волнение зашкаливало, но, несмотря на это, надежда на лучший исход теплилась в сердце чародейки словно огонёк добра и света, который ни при каких обстоятельствах не должен погаснуть.

***

      По истечении пяти минут, миновав бесчисленные коридоры дворца, девушка оказалась у массивной двери из красного дерева, обрамлённой золотой тесьмой. Это был вход в покои того, кого боялся весь Камелот и близлежащие королевства. Гроза мира — правящий король — Утер Пендрагон.       Постучав и получив разрешение войти, девушка, дабы не заставлять ждать, отворила её.       И с порога, как положено благородной даме, присела в реверансе, мягко и с уважением произнеся следующие слова:       — Ваше Величество, прошу простить за долгое ожидание. О чем вы хотели со мной поговорить? — спросила колдунья, замечая в глазах короля смесь боли и грусти, совершенно несвойственную Утеру.       «Что же такого произошло?» — вновь вопросила Моргана, на что получила ответ, дарующий объяснения на все возникшие в её голове проблемы:       — Моргана, я позвал тебя из-за Артура. Ещё с детства вы неразлучны, словно брат и сестра. Вы прошли вместе огонь и воду. Ссорились и мирились, игрались и по-детски дрались. Так что, думаю, девушки ближе тебя для Артура нет, а потому лишь ты одна можешь вырвать его из объятий тьмы, сковавших словно цепями его из без того израненное сердце, — на одном дыхании и с некоторыми заминками промолвил Утер, а в его словах чувствовалось искреннее, неподдельное беспокойство.       «Что же я наделал? Вновь разочаровал сына. Мало того, что из-за меня он оказался на грани жизни и смерти, так ещё я довёл его до крайней степени депрессии», — тревожно рассуждал Утер, в глубине души раскаиваясь за своё неправильное отношение к сыну и жалея о подло и гадко нарушенной клятве.       — Милорд, вы меня пугаете, Артур ведь жив? — обеспокоенно спросила Моргана, до конца не понимая всех слов опекуна, а тревога в его глазах лишь заставляла плохое предчувствие усиливаться. Подобное проявление чувств не подходило для хладнокровного короля Камелота.       — Не бойся, Моргана, Артур жив и физически здоров. Сейчас страдает его душа, но поверь моему личному опыту, это куда страшнее. Так как такая тоска съедает в сердце добро и свет. Выведи его из этого состояния. Он закрылся и никого не пускает, но я чувствую, что тебя принять всё же сможет, — объяснил воспитаннице Утер, надеясь на понимание с её стороны.       — Конечно, Ваше Величество, обещаю, что сделаю всё возможное и невозможное, дабы вывести Артура из этого состояния. Позвольте уйти? Я хочу сделать это немедля, в таких вопросах быстрота может сыграть нам на руку, — верно подметила Моргана, собравшись с силами и приготовившись вытащить Артура с лап тьмы.       «Мне помог Гаюс, а я помогу Артуру. Это мой долг за всё добро, что он для меня сделал», — ни на мгновение не колеблясь, приняла решение Моргана.       Получив утвердительный кивок от короля и вновь присев в реверансе, девушка развернулась и вышла из комнаты. Уверенной и скорой походкой она направилась по уже ставшим родными дорожкам.       «Ведите меня к человеку, поддерживающему меня всю жизнь и ничего не просящему взамен».       «Подобное поведение совершенно не в духе и характере Артура. Да, он живой человек, и мог позволить себе загрустить, но не до такой же степени. Да и закрываться в своих покоях, прячась от окружающего мира, — удел слабых, к числу которых Артур точно не относится. Нужно что-то делать. Наш долг — привести принца в чувства, только как? Раз он не открывает дверь даже собственному отцу...» — погрузилась в смутные думы Моргана.       «Попытка — не пытка, я обязана рискнуть», — она решила попытаться сделать хоть что-то во благо названого брата.       «Пора отплатить добром за добро», — минуя очередной коридор, твёрдо пришла к выводу Моргана.       Дорога от покоев Утера к комнате Артура занимала целых пятнадцать минут, показавшихся девушке вечностью.       Спустя двенадцать минут, когда до цели оставалось ещё совсем немного, Моргана остановилась у каморки Гаюса, про себя произнеся:       «Прости меня, Гаюс, но наш урок придётся отложить. Я не могу знать, сколько времени понадобится, дабы привести наследника в чувства, быть может, я и до полуночи не успею», — словно предупредив лекаря, продолжила идти Моргана.       Перед чародейкой оказалась желанная цель. Остановившись около массивной двери без изысков и излишних украшений, девушка постучала и принялась ждать разрешение войти. К счастью, ожидание продлилось недолго, и ей послышался раздражённый, наполненный скробью глас брата:       — Оставьте меня все! Я не желаю никого видеть!       — Это я, Артур. Моргана. Прошу, впусти меня, моё сердце тоскует по Мерлину не меньше твоего, позволь мне разделить с тобой утрату, я хочу оказать тебе поддержку, — обратилась воспитанница короля, приближаясь на страх и риск.       Всем сердцем она чувствовала, что Артур ей откроет, но разумом всё же отрицала данную возможность, посчитав её нереальной.       На радость девушке глас сердца оказался более пророческим; через момент явно послышалось, как Артур провернул ключ в замке, открывая дверь, а супротив неё предстал подавленный и разбитый принц. Моргана шагнула внутрь, пока он не передумал и не прогнал её.       — Посмотри на меня, Моргана, в кого же я превратился? Разве тебе не противно находиться ко мне столь близко? Не гадко дышать со мной одним воздухом и глядеть в мои глаза, утратившие былую чистоту? Кем же я стал, Моргана? Правильно, убийцей лучшего друга. Я — чудовище, монстр. Как мне с этим жить? Скажи, как?! — с ненавистью и презрением к самому себе едва слышно промолвил принц.       И не желая более смотреть в столь красивые и невинные глаза названой сестры, от чувства вины потупил взгляд в пол, желая поскорее остаться наедине с самим собой.       Он понимал, что Моргана — единственная в целом мире, кого прогнать он будет не в силах, а потому ждал, чтобы она приняла решение уйти по собственной воле. По решительному, но озадаченному от услышанных слов взгляду стало понятно, что это не представляется возможным.       Услышав тяжёлые слова, Моргана чётко осознала, что никогда прежде не видела Артура в таком состоянии, и, несомненно, её пугало подобное поведение названого брата; она осознавала, к каким трагическим последствиям может привести подобная депрессия единственного законного претендента на престол.       «Нужно немедленно привести его в себя», — решилась прорицательница, наконец заговорив:       — Артур, пойми ты ни в чём не ви… — хотела сказать Моргана, но вдруг, повысив голос, наследный принц её перебил, громко и уверенно возразив:       — Нет, это ты не понимаешь, Моргана! В твоих глазах я — идеал, но пора сбросить розовую пелену и увидеть, что я не лучше других подонков, окружающих тебя. Мерлин отдал за меня жизнь! Ты хоть понимаешь что это значит? Мой слуга, которого я вечно дразнил, с виду лопоухий мальчишка оказался смелее и преданнее всех, кого я когда-нибудь знал. Как мне теперь с этим жить, Моргана?! Моё сердце разрывается на части от осознания, что именно я стал причиной гибели этой невинной души. Знаешь, проходя теперь мимо Гаюса и видя в его взгляде скорбь, я чувствую себя убийцей. Мерлин был для него как сын, намного больше, чем просто воспитанник, а я отнял его у него. И у всего Камелота, — со слезами на глазах и невообразимой горечью в голосе, не в силах сдержать свои чувства, заключил Артур, глядя прямо в кристально чистые очи Морганы, похожие на камни драгоценных изумрудов.       Сейчас наследный принц осознавал, что лишь Моргана своим нежным голосом, тёплым взором и чудесной солнечной улыбкой может подарить ему надежду, вернув к жизни.       — Артур, моё сердце тоскует по Мерлину точно так же, как и твоё. Он был не только твоим другом, но и моим тоже. Я ценила Мерлина и дорожила им, но, увы, возвратить время обратно не под силу никому из живущих. Но подумай, Артур, раз он погиб, желая спасти тебя, разве бы он хотел сейчас, чтобы ты погубил себя, морил свой организм голодом и жаждой? Однозначно, что, пойдя на столь решительный шаг, он грезил об иной для тебя судьбе. Ты нужен Камелоту, а главное — ты нужен мне. В смерти Мерлина ты вовсе не виноват, это был его осознанный выбор, к которому его никто не принуждал, тем более ты. Так что винить себя почём зря — это уж точно не выход. Подобные действия — не поведение будущего короля Камелота, они не достойны того мужчины, который желает править великим государством! — смело заключила Моргана, сев рядом с Артуром. К последним словам она добавила громкости и сделала на них особый акцент, чтобы принц к ней прислушался.       Несмотря на осознание, что говорить такие вещи наверняка являлось слишком жёсткой мерой, Моргана однозначно понимала, что это куда действеннее слезливых мольб и объятий, и, судя по постепенно приходящему в норму дыханию Артура, сделала вывод, что не ошиблась. Прояснившийся в считанные секунды взгляд бездонных слово небо глаз лишь стал тому подтверждением, окончательно уверившим принцессу в правильности её действий и открывшим ей осознание на стратегию в миссии «привести наследного принца в норму».       — Моргана, ты понимаешь, что я всем приношу несчастья? А если по моей вине погибнешь ты — единственный близкий для меня человек? Я просто не переживу твоей потери. Я боюсь за тебя, Моргана, боюсь за каждого из тех, кто мне дорог. — Артур значительно опомнился от верной речи сестры, но в этот момент не смог сдержать слёз.       — Клянусь, я никогда не оставлю тебя, Артур. Что бы ни случилось, кто бы ни сказал что-то против, не оставлю. Пусть даже солнце никогда не взойдет, а звёзды упадут на землю с небосвода, я клянусь, что до последнего своего вздоха буду рядом, — крепко держа ладонь Артура в своей и глядя в его изумлённые от услышанных слов глаза, произнесла Моргана в порыве искренности.       — Моргана... — единственное, что от удивления сумел произнести принц, впечатлённый до глубины души речью названной сестры. — Неужели я так тебе дорог? Я поражён твоей клятвой, Моргана, — задал вопрос Артур, даже не представляя, насколько много он значит для девушки.       — Ты — мой самый лучший друг, товарищ и советчик. Ты мне как родной брат. К чему такие вопросы, Артур? Конечно, ты мне очень дорог, — даже слегка обидевшись, что Артур засомневался в ней, заключила Моргана.       Взгляд Артура полностью прояснился, а на губах наконец возникла лёгкая, почти незаметная, но улыбка.       «Как же я этого ждала! Мой Артур вернулся, он со мной!» — радостно подумала Моргана, улыбнувшись от крепких и сильных объятий брата, которые почувствовала в следующее мгновение, с радостью ответив на них взаимностью.       Проведя рукой по его пшеничным, слегка взъерошенным волосам вдруг мягко произнесла:       — Если ты сейчас поешь, то будешь самым лучшим братом в мире.       — А разве сейчас я не самый лучший брат в мире? — с ухмылкой задал вопрос Артур, покружив принцессу в воздухе.       «Помню, как Моргана любила это в детстве, она всегда прибегала ко мне и просилась на ручки, а затем мы кружились вместе по комнате. Ничего не изменилось, и сейчас она так же легка и нежна, как и прежде», — рассуждал Артур, впервые за эти дни, благодаря Моргане, ощущая себя счастливым. Он был действительно рад возможности вспомнить их ребяческие и столь милые шалости.       — Моргана, — опустив названую сестру, вдруг серьёзным тоном обратился к девушке принц. — Что, Артур? Ты вновь расстроился? — беспокойно отреагировала девушка, испугавшись, что её усилия прошли даром.       — Нет, Моргана, не стоит беспокоиться, — отметив тревогу в глазах сестры, произнес Артур, а затем продолжил: — Моргана, я боюсь, что улыбаясь и радуясь жизни, предаю светлую память Мерлина. Я не хочу, чтобы ему было плохо, не хочу, чтобы он страдал. Ты меня понимаешь?       — Да, я полностью понимаю тебя, Артур, но, поверь, больше всего Мерлин сейчас бы желал видеть тебя счастливым, а не угасающим и разбитым. Разве он погиб для того, чтобы ты сгубил себя тоской? Нет, нет, и ещё раз нет. Он отдал свою жизнь, дабы ты мечтал, творил, развивался. Дабы стал великим королем Камелота, но уж точно не ради того, чтобы увидеть, как ты, спасшийся от зверя рыкающего, угас от простой депрессии. Твоей вины в его гибели нет, я уже говорила это, и если понадобится, повторюсь ещё сотни раз. Ты мне веришь, Артур? — на одном дыхании обратилась к названому брату Моргана, надеясь, что он всё понял и более ни мгновения мучить себя не станет.       — Ты права, дорогая сестра, ты как всегда во всём права. Но другого слуги, пока я этого не захочу, у меня не будет, — нежно, но в то же время с ноткой требовательности дал условие Артур.       — И не нужно, ты ведь уже взрослый мальчик, обязательно сам со всем справишься. Нужно быть поближе к народу. Это ведь твои слова, — мило подшутила над братом Моргана, получая утвердительный кивок, а после минутной паузы добавила крайне важные слова, не желая ссоры отца и сына:       — Поверь, твой отец раскаивается в своём поступке. Ты его знаешь как никто другой, а потому понимаешь, что из-за своей гордости он никогда не скажет тебе это в лицо. Но поверь, что ему жаль. Я видела это в его глазах, пусть даже на долю мгновения, но видела, — заверила Моргана принца Артура, до сих пор будучи озадаченной от подобного проявления чувств опекуна.       — Благодарю за поддержку, Моргана. Думаю, нам двоим уже пора отдохнуть. Придёшь завтра? Хочу продолжить наш разговор.       — Непременно приду, брат, — ответила девушка, тут же слыша тёплое пожелание:       — Спокойной тебе ночи, Моргана.       — Доброй ночи, Артур. До встречи, — с улыбкой попрощалась она, выйдя из покоев принца. По легенде она должна была направиться восвояси, но вместо этого тихонько прошла мимо стражи и оказалась у двери, ведущей в каморку Гаюса, дабы провести первый урок по магии.       Бесспорно, девушке было страшно, но интерес и любопытство с лёгкостью побеждали эту эмоцию.       Как говорится «запретный плод сладок», и желание обучиться магии на грани страха за свою жизнь являлось тому незамедлительным и безукоризненным подтверждением.