Аффинаж душ

Моё Каждое слово — неправда. Клянусь.

      Самая непредсказуемая игра в жизни — это манипуляции нашего подсозназнания.       Кто-то однажды сказал Драко, что в жизни всё решает статус.       И того человека, кто это сказал, Малфой отчаянно желал стереть из своих памяти и жизни, даже несмотря на то, что он сам носил его фамилию.       Сам же Драко Малфой в какой-то момент понял, что статус не решает ровным счётом ничего. Абсолютно. Он не вернёт детство, которое было наполнено несбывшимися ожиданиями отца; не вернет юность, которую Драко провёл в погоне за регалиями лучшего ученика Хогвартса, постоянно уступая кудрявой всезнайке; но, наверное, самое важное, чего ему никогда не вернуть, — это доверие.       Доверие.       Доверие, как кинжал, который вручает тебе человек, чтобы ты либо защитил его им, либо, использовав, нанёс удар в спину.       Даже несмотря на то, что Малфой не считал себя самым честным человеком на свете, не в его правилах было разбрасываться доверием. Особенно тем, которое он с большим трудом заслужил. Или тем, которого он никогда и не заслуживал, но его вопреки всему дарили ему.       Вернувшись два месяца назад в Англию, ему удалось далеко продвинуться. Сам избранный добровольно вложил в его руку кинжал, зная при этом, что от бывшего Пожирателя не стоит ждать чего-то большего, чем едкие замечания по поводу и без вперемешку с неукротимым сарказмом. Но всё же Поттер пошёл не к жене или лучшей подруге признаваться в своей непонятно откуда взявшейся симпатии к Паркинсон, а пришёл к нему в кабинет. К бывшему, считай, врагу.       Из-за какого-никого молчаливого одобрения Поттера в Министерстве Драко Малфою — бывшему Пожирателю — удалось избавиться от статуса, полученного во время войны. Малфой ставил на то, что этому поспособствовали его бывший враг и рекомендации из Франции вкупе с поддержкой мистера Беккера, а не прошедшее со времён его суда время, во время которого люди постепенно забыли о прегрешениях и озабоченности этих же людей на статусе священной семьи.       Было бы скверно, если так. Учитывая, как девушка, лежащая без сознания перед ним на кушетке, старалась разрушить в Министерстве все предубеждения, касающиеся крови волшебников.       Малфой помнил, что она была старше него почти на год. И что её день рождения был в сентябре. Тогда, больше месяца назад, стоя на кладбище рядом с ней, он хотел пожелать этой упрямой ведьме больше никогда не проводить свой праздник в таких хмурых местах. Драко много что хотел сказать в тот день.       Если бы мог.       Её каштановые волосы были разбросаны по подушке, а тихое, почти мирное дыхание было еле слышно в тишине палаты.        Уже казавшийся ему привычным шлейф свежих цветов не окутывал сегодня Гермиону Грейнджер, он уступил место ароматам засушенных трав, сладкого сиропа и мазей на основе ядов. Где-то на периферии чувствовались запахи многочисленных зелий, стоящих у неё на тумбочке. Его откровенно мутило даже от их вида.       Взяв осторожно её ладонь, Драко многое вспомнил: как эти самые ладошки сжимали его плечи, когда он играл для неё на фортепиано, что вообще не делал уже бесчисленное количество лет. Как эти хрупкие ручки обжигали его своими страстными касаниями, зарываясь пальчиками в его волосы… А потом была отрезвляющая пощёчина.       Если бы она представляла, насколько была тогда права. Он хотел поблагодарить её. Правда, Малфой сам ещё не понял за что — за касания или пощёчину.       Драко точно знал, что будет, если она вручит ему кинжал доверия.       И этого ему хотелось меньше всего.       — Я точно знаю одну вещь, Грейнджер, — выдохнул он, приблизившись к её мирно спящему лицу. — Если ты когда-нибудь доверишься мне, я определенно не оправдаю твоих надежд, — Драко осторожно коснулся губами её лба, —как было всегда,— он чуть отстранился, замечая, как ведьма начала хмуриться. — Однако, если это случится, обещаешь дать мне ещё один шанс?       Тишина была тем ответом, который он ожидал получить.       Драко Малфой всегда думал, что был ужасен в своей мнимой уверенности, что ему удастся держать всё под контролем. Он так же знал, что был не последним человеком на свете, кто всегда держит своё обещание. И если один Непреложный обет заберёт у него что-то ценное, то другое обещание, данное в тиши больничной палаты Мунго, обязательно станет его личным маяком надежды на лучшее.       — Я защищу тебя от призраков прошлого, преследующих тебя, Гермиона Джин Грейнджер. И это моё тебе обещание.