Путь к свету

— Надеюсь, вы выполните мою просьбу? — Вильгельм не видел лица говорившего в темноте Тартара, но голос явно принадлежал мужчине. У него закралось впечатление, что хоть голос и был изменён с помощью магии, но ощущение было такое, будто он уже встречался с этим незванным гостем. Серебряный клинок - единственный предмет, который он видел в этой кромешной тьме. И сейчас он был приставлен к его горлу. Вильгельм сглотнул, со страхом глядя на клинок. Чушь. Он не может умереть в собственном сне. — Да неужели? — в темноте раздался зловещий хохот. — Посмотрим, что ты скажешь, когда проснешься! Сделай то, о чем я тебя просил, или ты в одну прекрасную ночь никогда не увидешь утро. Лезвие беспощадно прошлось по голой груди Вильгельма и он истошно завопил. — Сделай всё, чтобы Арея бросили в самые глубины Тартара! Иначе, там окажешься ты... Вильгельм проснулся и с ужасом смахнул с лица липкий пот. Внезапно он ощутил на груди нечто густое, расстекающееся по постели. Он принял сидячее положение и рукой нащупал странную жидкость. Приблизив пальцы к глазам он увидел красную кровь и закричал. *** Когда Селестина перешагнула порог каминного зала, она застала Евгешу, Чимоданова и Нату за очень интересным занятием. Они рассказывали друг другу о своих любовных похождениях. — А ты когда-нибудь влюблялась, Селестина? — спросила Ната, когда девушка села рядом с ними. — Когда-то я тоже была влюблена, — ответила Селестина, проводя пальцем по шраму. Белая полоска начиналась от брови и заканчивалась на её нижнем веке. Удивительно, но это не испортило её красоты, а наоборот, добавило ей какой-то изюминки. — Но счастье, скоропортящийся продукт. Чувства ушли, и я поняла, что на свете есть только одни люди, которые любят тебя всегда и навечно. И эти люди твоя семья. Единственное, за что стоит жить и сражаться. — У тебя её нет, — тихо сказал Евгеша. — Извини, я тебя обидел, нет? Селестина оставила этот вопрос без ответа и поинтересовалась у Чимоданова, куда делись Дафна с Мефом. Оказывается, они отлучились к таксидермисту за свежими кожами для деловых корреспонденций. Впрочем, они быстро вернулись. А часа через два прибыла Улита. Одна. Она была бледной, уставшей. Выглядела скверно. Ее полное, обычно румяное и упругое лицо походило на шар со вчерашнего праздника, который уже начал спускать воздух. Под глазами залегли синие тени. Едва телепортировав, она поднялась в каминный зал, подошла к креслу и рухнула в него без сил. — Где Арей? — озвучила общую мысль Селестина. — Проклятый Вильгельм! — взорвалась Улита. — Он убедил всех бонз мрака, что наличие у Мефа собственного непроданного эйдоса возмутительно. Решено назначить ему до совершеннолетия нового опекуна. Подозреваю, что им станет либо сам Лигул, либо кто-то из его шайки болванов. Арей осужден и отправлен в ссылку в Нижний Тартар. – Арей схвачен? – спросил Мефодий, не веря. – Да, Вильгельм постарался, – прозвучал мужской голос. Все обернулись и увидели на пороге молодого мужчину в элегантном брючном костюме. Чёрные волосы были зачесаны назад, смуглая кожа, темные глаза остановились на Буслаеве. Селестина настороженно переглянулась с остальными. Улита, едва увидев незванного гостя, побледнела как покойница. – Извините, а вы кто? – прищурилась Селестина, окидывая незнакомца оценивающим взглядом. – Я - Дамон, новый начальник канцелярии русского отдела и опекун Мефодия Буслаева. – Новый начальник? – насмешливо переспросила Селестина, медленно встав с дивана.– По какому это праву? – Селестина, не надо, – покачала головой Улита, впервые в жизни пытаясь образумить кого-то. – Меня назначил сам Лигул! – тут же посмотрел на Морозову Дамон. – И как ты смеешь так грубо разговаривать с навальством? Он хотел воспользоваться атакующей магией, но медальон Селестины тут же поглотил его. – Решения горбунка меня не интересуют, – отрезала она. – Чтобы стать начальником, сначало нужно заслужить уважение среди сотрудников. Она взмахнула рукой, материализовав меч. – Как на счёт дуэля один на один? – она посмотрела на Мефа. – Ну что, будущий повелитель мрака, хочешь посмотреть, на что способен твой нынешний наставник? Поняв, что Селестина собирается их всех защитить, Меф значительно приободрился. Они пересеклись взглядами и понимающе ухмыльнулись. – Задай ему жару, – сказал Меф. – Слышал? Повелитель мрака не против дуэли... Так как на счёт твоего согласия? – девушка с вызовом вскинула клинок. – Я знал, что будут проблемы, – Дамон материализовал свой меч и поднял руку. Селестина бросила взгляд на татуировку змеи, кусающую себя за хвост. Только она знала, что это за символ. Улита толкнула подростков, освобождая больше места для поединка. Обменявшись кивками, противники бросились друг на друга. – А Селестину не зарубят, нет? – испуганно спросил Евгеша, с огромными от страха глазами наблюдая, как Селестина и Дамон обмениваются молниеносными ударами. Клинки так и мелькали в воздухе. Меф покачал головой. Он знал, что Селестина опасна. Может быть, не настолько, как Арей, но все-таки опасна. Она могла убить кого угодно и когда угодно. Иногда, когда Меф смотрел на нее, он чувствовал себя мышью, которая не может отвести взгляда от красивой черной змеи. – Эта девчонка умелый боец, – ответила Улита, не отрывая от них взгляда. – Но Дамона непросто так зовут Черной смертью. Говорят, он редко выходит из Тартара, предпочитая уничтожать врагов, проникая в их сны. А Тартаре любой темный дар обретает большую силу. – Он может проникать в наши сны? – ужаснулся Евгеша. – В ваши - нет, потому что вас защищают эйдосы. Остальным, перешедшим дорогу Дамону, приходится нелегко. Упомянутый Дамон, тем временем, получил первую рану. Селестина же порхала словно бабочка. Её движения напоминали танец хищника, который знал, что добыча его и никуда от него не убежит. Казалось, она лишь развлекается, не делая серьёзных атак. – И это всё, на что вы способны, начальник? – с издёвкой поинтересовалась Селестина. – Зря она так нарывается, – вздохнула Улита. Меф покосился на неё. Ведьма обычно сама безрассудность, но сейчас она была ошеломлена и напугана, что является редкостью. Значит, дело и вправду плохо. Внезапно, Дамон сделал странное движение рукой и на Селестину бросилась змея, созданная из фиолетового тумана. Змея едва не укусила Селестину. – Неожидала? Я занимаюсь магией дольше тебя! Что ты теперь скажешь, Селестина Морозова? Куда делась твоя спесь и напыщенность? Девушка откатилась в сторону и выбросила руку вперед. Ее меч взмыл в воздух и серебристой молнией сверкнул в воздухе. Черная смерть издала истошный вопль. Клинок выпал из его рук и со звоном упал на пол. Меч Селестины пробил его насквозь. Змея растворилась в воздухе. Удар оказался столь силен, что Дамона сшибло с ног и отбросило к стене. Он пронесся через всё помещение и с визгом влетел в огромный камин. Пламя вспыхнуло с новой силой и сомкнулось над ним. Из огромного полыхающего очага больше не доносилось ни звука. Селестина не спеша поднялась на ноги и зашагала к камину. – Бьюсь об заклад, он не ожидал встретить здесь свою смерть, – со злостью проговорила она и с помощью лезвия меча подхватила дарх, вызволив его из огненной тюрьмы. Разбив его, Селестина пересыпала эйдосы себе в карман и вновь небрежно бросила дарх поверженного в огонь. Затем обернулась и вдруг улыбнулась всем присутствующим улыбкой, которая предельно ясно говорила о том, что в случае чего никакой щеголь из Тартара ей не представляет опасности. – Пора смываться! Первый же комиссионер донесет Лигулу. Мы не только взбунтовались, но и уничтожили его подчиненного… – сказала Улита озабоченно. Покинув кабинет, они наскоро собрались – вещи буквально зашвыривались в рюкзаки, – а затем бегом ринулись к двери. Там их уже ждали. Прислонившись к косяку плечом, в дверях стояла Аида Плаховна Мамзелькина. Трезвая как стеклышко. В лице старушки не было обычной блаженной расхлябанности. Сразу видно – на службе. Рюкзак в стиле а la бомж приоткрыт. Левая рука на косе. Всего одно движение требовалось ей, чтобы сорвать скрывавший лезвие брезент. – Добрый день, Аида Плаховна! – приветствовал ее Мефодий. – Подлизываешься, голубь недобитый? – мрачно осведомилась старуха. – Бежать, значит, надумали? Ну-ну… И далеко разбежались? – У нового наставника оказался слишком длинный язык и большая голова... Пришлось укоротить ему и то и другое. Ну или сжечь, если быть точным, – сообщила Селестина. – Теперь же надо сматываться. Я, конечно, неплохой боец, но целый отряд стражей вряд-ли смогу зарубить. Она вдруг заметила, что, разговаривая с ними, старушка то и дело скашивает глаза в сторону. Куда это она? Что там справа, на стене? Ага! Групповая фотография бонз мрака на конференции в Тартаре. Двадцать или тридцать внимательных лиц следят за ними! Так вот в чем дело! Селестина щёлкнула пальцами и картинка рассыпалась пеплом. – Ну наконец-то додумалась! – раздражённо произнесла Аида Плаховна. – Значится так, косточки мои необглоданные!.. Слушайте и запоминайте! Лигул намеренно назначил Дамона вашим опекуном. У него были на то свои резоны. Единственное, чего он не ожидал, так это того, что вы схлестнетесь с Черной смертью так скоро. – Он догадывался, что Селестина на него набросится? – изумилась Дафна. – Само собой. Лигул, котята мои неутопленные, сам метит стать повелителем мрака. Он знал, что рано или поздно нелюдимый Дамон доведет вас до бунта. По его замыслу, Дамон должен был уничтожить Улиту, свиту Мефодия и убрать Даф. А Селестина в конце концов убила бы его и её отослали бы в Нижний Тартар. Мефодий остается один как перст. Без друзей и свиты, отданный самым бестолковым учителям, он не только не станет повелителем мрака, но и до рядового стража не дотянет по своим возможностям. – Вот сволота! – сказала Даф и тотчас прикусила себе язычок. – А теперь слушайте! За ваши головы сегодня к вечеру будет назначена награда. Мир лопухоидов не самое подходящее место. Он велик, но в нем не спрячешься. Комиссионеры повсюду. Эдем и Тартар тоже отпадают по ясным причинам. Эдема вы не заслужили, в Тартар же особенно торопиться не стоит! Остается только одно место, где вас не сразу догадаются искать. – Какое? – спросил Мефодий. – Лысая Гора, – сказала Селестина. Мамзелькина кивнула: – Комиссионеры туда без большой нужды не суются. Эйдосами там не разживешься, да и маги не любят, когда лезут в их дела. К тому же тут еще одна причинушка есть, зачем вам надо на Горку-то Лысую. Аида Плаховна захихикала. Смех у нее был мелкий, как пересыпающийся горох. – Если хотите Ареюшку выручить, чтобы он меня, старую, и дальше медовушкой радовал и старость трудовую мою скрашивал, узнайте тайну Лигула! – посоветовала она. Даф подалась вперед. – Какую? – нетерпеливо спросила она. Глазки у Аиды Плаховны сразу стали узкие, как две амбразуры, из которых бил жуткий, неземной свет. – И-и, девочка моя светлая, кто много знал, тот давно уж на косу ко мне прыгнул!.. Да только я и сама о косу свою порезаться не хочу… – запела она со скрытой угрозой. Даф поспешно отвела взгляд, и старушка немного успокоилась. – Откуда ж я знаю, что за тайна у Лигула? – заскрипела она уже миролюбивее. – Да только непременно такая должна быть. Уж очень он почему-то Лысую Гору не любит. Как о Лысой Горе кто заговорит, так и передернется сразу. А ведь ежели разобраться, гробики мои нефасованные, и пострашнее Лысой Горы местечки есть. Говорят, будто в молодости Лигул провел на Лысой Горе несколько лет. – Лигул в молодости? – недоверчиво фыркнула Селестина. – Молодым был не только Лигул, но и твой отец, – ответила ей Мамзелькина. Та быстро покосилась на остальных и недовольно посмотрела на старуху. – Так что помалкивай. Старушка поправила под головой рюкзак и задумчиво уставилась в потолок. – Подойди-ка, Улита, подойди, сладкая моя! Шепну я тебе кой-чего в румяное ушко! – велела она. Улита, хотя и без особого рвения, подошла к Аиде Плаховне. Мамзелькина шептала долго. То и дело она начинала горячо жестикулировать и даже хватала Улиту за цепочку на шее. Молодая ведьма не переспрашивала, только кивала. Ее лицо светлело, но все же, как показалось Селестине, сомнения окончательно не рассеялись. – Ох, не люблю я этого Подземья!.. Вы уверены, что это прокатит? – сказала она, морщась. – И, милая, не нам с тобой судить, что прокатит, а что не прокатит. Иной раз канат оборвется, так на волоске человечка вытащишь! Так-то вот! – сурово сказала Аида Плаховна. — Селест, подойди ко мне. Тебе мне тоже есть, что сказать. — Ты перешла опасную черту, Селестина, — прошептала старуха, схватив девушку за затылок и притянув к себе. — Понимаешь ли ты, что натворила?! Я думала, ты за Арея! — Я всегда за свою семью, но иногда приходится рисковать, чтобы добиться большего, — зашипела Селестина. — Не слишком увлекайся мраком, дорогая моя. Иначе нет тебе пути назад. Они ещё просверлили друг друга взглядами, а затем Селестина отстранилась. Перед тем, как покинуть резиденцию мрака, Улита наведалась в кабинет Арея и вырезала из рамы уцелевший холст с портретом горбатого карлика Лигула. Холст был скатан и без особых церемоний засунут за голенище высокого сапога. – Зачем? – спросил Мефодий. – Как зачем? А родное лицо иметь поблизости? – таинственно отвечала ведьма, и больше никаких объяснений не дала. Нарисованный Лигул, лишенный возможности видеть и слышать что-либо, угрюмо ворочался в сапоге. Поманив за собой остальных, Улита быстро направилась к выходу. Мефодий, Даф, Селестина, Мошкин и Ната с Чимодановым торопливо потянулись за ней. *** Они стояли на глинистом крутом обрыве. Внизу синей ухмылкой кривилась мелкая речушка. Ее берега, точно щетиной, поросли камышом. За рекой виднелась плоская, не особенно высокая гора. Вся она поросла лесом, кроме большого каменистого участка на вершине. Там смутно просматривались какие-то строения. – Хм… не слишком-то она похожа на гору… И на Лысую тоже… Так себе, плешивый холмик с манией величия! – заметил Мефодий. Он широко расставил руки и съехал по глинистому обрыву к реке. Депресняк был уже внизу и деятельно шастал по камышу, распугивая лягушек. Речушка текла медленно, никуда не спеша. Казалось, блестящая змея, собираясь менять кожу, лениво чешет бока о камни. – Ах ты мелкий вредитель! – с возмущением произнесла Даф, размышляя, где она раздобудет новый неудачливый комбинезон. Правда, с этим можно было не спешить. На Лысой Горе, населенной кем угодно, адский котик никого не мог удивить или напугать. В реке, распустив волосы, меланхолично мокли русалки-фараонки. Их тоскливое пение, красивые лица и распущенные волосы завлекали одиноких путников, которые, забыв обо всем на свете, кидались в воду. Щекоча неосторожных, русалки увлекали их на дно, и лишь цепочка пузырей тянулась по поверхности. Правда, далеко не все боялись русалочьих чар. На речке, то там, то здесь, покачивались на якорях новые дубовые гробы. В них Варило, Чмурило и Зарезало, три завязавших кладбищенских мага с людоедским прошлым, ловили рыбку в мутной водице. Чуть поодаль, бесцеремонно вторгнувшись в царство камышей, речку пересекали деревянные мостки. – Это граница! – пояснила Улита, решительно отряхивая джинсы от глины. – На ту сторону может перейти только маг или страж. Для случайных прохожих здесь только топь. Этих мостков для них не существует. – То есть лопухоиду Лысой Горы не увидеть? И этих, которые на гробах? – поинтересовался Чимоданов. – Ни в коем разе. Для лопухоида тут непроходимые болота. Ни дорог, ни населенных пунктов. Маги не любят, когда в их жизнь вторгаются посторонние, – заверила его Селестина. На лице у неё была маска, скрывающая нижнюю половину лица. Ничто не позволит узнать её эмоции. Короткий топ, чёрные брюки, высокие ботинки. Толстая мягкая подошва оберегает хозяйку от тяжёлых приземлений. Завершает образ плащ с длинными рукавами и глубоким капюшоном, скрывающий лицо владелицы. Рука в тёмной перчатке крепко сжимает рукоять кинжала, ножны которого прикреплены к ремню. Они пошли по мосту. Вода казалась неподвижной. Русалки-фараонки, выныривая, опирались о бревна и протягивали к ним гибкие руки. – Прыгни в воду, молодчик! Прыгни в воду, молодка! Братом будешь, сестрой будешь! – уговаривали они. Улита посмеивалась и угощала русалок шоколадными конфетами. Русалки настороженно разглядывали их и возвращали, предпочитая сырую рыбу. Варило, Чмурило и Зарезало равнодушно косились на гостей и поплевывали на червяков. Утренний клев еще не начинался. На противоположной стороне речушки у моста, поскрипывая, раскачивались две потемневшие от времени виселицы. На одной из них болтался скелет с рекламной табличкой на шее: «Лысая Гора. Экскурсии для приезжих и любопытствующих. Обмен карм и валют. Махинации с эйдосами. Бросьте дырку от бублика в правый ботинок». Язычок ботинка был предусмотрительно отогнут, открывая нечто вроде копилки. – С мертвяками не разговаривать! Подарков и одолжений от них не принимать! А вот бояться – их можно и не бояться. Пока вы не вякнули, они вам ничего не сделают. Все ясно? – шепнула Улита голосом, который исключал возможность неповиновения. Лысая Гора медленно просыпалась. Туман стелился по земле слежавшимися клочьями ваты. Запоздавшие мертвяки, позевывая, не спеша шли на кладбище. Последний из них небрежно помахивал петухом, голова которого безжизненно свешивалась набок. – Поломали-таки будильник, аспиды! – сказала Улита без особого негодования. В глубоких оврагах копошилась нежить, выгребая землю из новопрорытых ходов. Здесь, на Лысой Горе, она была гораздо упитаннее, чем в Верхнем Подземье, и гораздо миролюбивее. Завязавший вурдалак с ненавистью грыз плитку гематогена, отплевывая бумажку, которую ему лень было развернуть. Семизубая старушка из вдовых великанш (даже скрюченная ревматизмом она была вчетверо больше Улиты) торговала сухими глазами, насыпая их в бумажные пакеты. Изредка она роняла горсть-другую, и тогда глаза лихо, как мячи, стремились упрыгать куда подальше. Поодаль три другие великанши торговали запасными ногами и руками. Спрос на них из-за дороговизны был гораздо ниже, и старухи, скучая, гневно посматривали на товарку. Если бы не новенькая жилетка против сглазов и большая дубина, прислоненная к стене на всякий пожарный случай, той пришлось бы туго. Маленькая группа тут же рассыпалась, с любопытством и восторгом разглядывая всевозможные артефакты. Пока все были заняты, Селестина зашагала в сторону шатера, где загорелая великанша торговала темными артефактами. – Черная рыба выпрыгнула из пруди, – начала Селестина. – И полетела вдаль, где льют ручьи, – закончила тайный код продавщица и кивнула ей, приглашая в шатер. – Где он? – сразу спросила Селестина, как только они оказались внутри. Продавщица сунула руку в карман и достала оттуда извивающуюся сосульку, осторожно держа его за цепочку. – Это вещица сделана самим магом Мировудом, – сказала великанша. – Он проводил эксперименты над дархами тёмных стражей и изготовил почти точную копию. Только вот эта подделка не даёт никакой силы, помести в него хоть сотню эйдосов. Но этот дарх один в своём роде. Больше такого нигде не найдёте. Если хотите припугнуть кого-то, притворяясь стражем мрака, то эта вещица точно подойдёт вам. – Беру, – сказала Селестина и протянула руку. – Сначало плата, – дернула головой великанша. – Разумеется, – кивнула Морозова, просунув руку под плащ. Серебристый луч со скростью рассерженной кобры метнулась к шее великанши. Её голова покатилась по земле, глаза так и остались расширенными от удивления. Селестина вытерла клинок об её одежду и убрала его под плащ. Ей не нужны проблемы. Она вышла из шатра. Селестина присоединилась к остальным и вместе они вошли в лес. Этот уже был не березовым, в котором, как известно, хочется жениться, а еловым, где хочется удавиться. Нижние ветви с обрывками веревок подтверждали этот печальный факт. Лес понемногу редел. Ели сменились осинами, а затем и соснами. Почва стала песчаной. За деревьями угадывался крутой склон. Еще несколько минут – и они вышли к каменной стене, дыры в которой были забиты деревянными щитами. Ворота никто не охранял. Прямо к стенам лепились дома. Старые крепостные башни тоже были населены. Из бойниц ближайшей, давно превращенных в окна, доносилось бренчание гитары. В другой бойнице кто-то вывесил сушиться кожаный фартук, прикрепленный к древку копья. Полуграмотная надпись краской, прямо на городской стене, приглашала: «ЗЛО ПЫЖАЛОВАЦА В МАГИЛЬНИК! БЕЛЫЕ МАГИ СТРОГА ПА РИГИСТРАЦИИ. АСТАЛЬНЫЕ ВАЛИТЕ КАК ХОТИТИ!» Сразу за стеной начинали петлять улицы. Из толстых и больших труб, похожих на трубы котельных, валил дым – красный, сизый, зеленый. Вероятно, там работали зельеварильни. Рядом угадывался большой населенный город. Здесь-то и начиналась настоящая Лысая Гора. К небу поднимались разноцветные дымы из множества труб. Во дворах лаяли собаки, осипшие от ночной беспорочной службы. Хлопали калитки. Румяные молодые ведьмы с коромыслами шествовали к колодцу. Рядом с ними для охраны обычно плыли бодающиеся вилы и какая-нибудь дедова заговоренная дубинка. Улита остановилась и, осмотревшись, повернула из тихого переулочка, по которому они до сих пор шли, на довольно широкую улицу. – Кажется, нам туда! Может, конечно, и не туда, но здесь нам точно нечего делать! – заявила она. Широкая улица имела с переулками мало общего. Жилые дома на ней практически отсутствовали. С одной стороны тянулись лавки, ресторанчики и всевозможные увеселительные заведения, с другой же – на них укоризненно взирали здания лысегорского магоуправления. Однако укор укором, а ясно было, что чиновникам бегать недалеко. – Какие у нас планы? – спросила Селестина у Улиты. – Простые, как табуретка! – сказала ведьма. – Бросаем где-нибудь кости, чтобы не остаться ночью без убежища, отдыхаем немного и… ну а там посмотрим… Есть у меня одна мыслишка! Ну-с, вперед! И она уверенными шагами пошла по деревянным мосткам, проложенным по раскисшей от дождей улице. Редкие прохожие уступали ей дорогу, верно просчитав, что при столкновении двух тел дальше улетает то, что легче. Они миновали длинный каменный дом местной администрации, работавший строго по праздникам и закрытый по случаю буднего дня; прошли подозрительное общепитовское заведение, где все ели из огромной общей миски, и свернули еще на одну улицу – не менее оживленную, чем та, где они только что были. Здесь им немедленно попались корчма для вампиров «Зов крови» и безымянный ресторанчик для людоедов. Неожиданно Улита улыбнулась, увидев нечто знакомое. – Ага! – произнесла она. – Тут! *** Гостиница «Незваный гость» больше походила на бастион. Железная дверь, утопавшая в толстой стене. Крыша с зубцами. Из зарешеченных окон торчат дула аркебуз, заряженных заговоренными пулями. Дверь промята. Камень выщерблен. На решетках заметны следы зубов. – Ты здесь бывала раньше? – спросила Улита у Селестины. Та медленно покачала головой: – Стралась не заходить ни в какие подозрительные заведения. Мало ли, что там... Улита фыркнула и Селестина раздражённо посмотрела на неё из под капюшона. Она действительно жила некоторое время в Лысой Горе, приблизительно пять лет, затем вновь стала переезжать с места на место. Едва они постучали, как дверь открылась с лязгом и грохотом. Похоже, внутри кто-то произнес заклинание. Селестина, вошедшая первой, оказалась в узком темном холле. Освещен был только небольшой участок у лестницы. За стойкой сидел мрачный широкоплечий детина с исполосованной шрамами физиономией и чистил ногти булатным ножом. «Тугарин-Змеевич», – сообщала медная табличка, вроде тех, что встречаются порой в провинциальных гостиницах. Селестина приблизилась. Детина не шелохнулся. Казалось, все его внимание приковано к ногтям, однако Морозова готова была поклясться, что он прекрасно все видит. – Уважаемый! У вас что, всегда такой сервис? Мы просим внимания! Что там у нас в смысле номеров? – требовательно кашлянув, подал голос Чимоданов. – Не слышу ответа. У вас есть свободные номера? Тугарин-Змеевич поднял голову. – У меня нет номеров, сынок. Ты обратился не по адресу, – медленно произнес он. – То есть как это? У вас же гостиница! – не понял Чимоданов. – У меня грязные тесные комнаты без воды и без окон. В них ровно столько места, сколько в комнату помещается тюфяков. Спят все на полу!.. Если вас что-то не устраивает – валите! Неподалеку есть прекрасный пятизвездочный отель «Трансильвания». Там все стерильно, как в капельнице!.. Чимоданов вспыхнул. – В таком случае, эта гостиница нам не подходит… У меня аллергия на пыль. Мы, пожалуй, последуем вашему совету и обратимся к вашим конкурентам… Однако, хочу заметить, если вы и дальше так будете вести свои дела, то рано или поздно… Ой! – Петруччо внезапно пискнул. Улита, только что без всяких церемоний кольнувшая его шпагой в бедро, спрятала ее в ножны. – Мы снимем у вас комнату! Любую, что у вас есть! – сказала она. Тугарин ухмыльнулся. – Даже если я скажу, что в тюфяках у меня полно блох, пол липкий, а лестница на второй этаж такая темная, что не далее как вчера один из постояльцев свернул себе шею? Я, кстати, не начинал еще вытирать его мозги. Не наступите случайно в лужу. – Даже если тюфяков вообще нет. Мы можем спать и на голом полу, – спокойно отвечала Улита. – Значит, на голом полу? – прищурившись, повторил хозяин. – Только не под полом и не снаружи… Я переживаю в основном за своих спутников. Они на Лысой Горе впервые. Я бы и на улице как-нибудь разобралась. – В самом деле, разобрались бы? – с любопытством спросил детина. – Даже в тринадцатую ночь луны? – До тринадцатой еще довольно долго, – заметила Морозова. – Хм… Что да, то да. И в «Трансильванию», стало быть, уже не желаете? В пять-то звезд? – Нет. Мы хотим остановиться именно здесь, – твердо сказала Улита. Мохнатые брови шевельнулись. Тугарин быстро, исподлобья посмотрел на своих гостей. Депресняк и Зудука его вообще не заинтересовали. Чимоданов, Ната и Мошкин – постольку-поскольку. А вот Мефодия, Селестину и Дафну он разглядывал, пожалуй, дольше, чем остальных. – Откуда вы узнали о моем постоялом дворе? Место глухое, нигде не свечусь… – просипел он. – Тут останавливался один мой знакомый, – сказала Улита. – Имя узнать можно? – Нельзя, – качнула головой Улита. Короткие пальцы забарабанили по стойке. – Хорошо. Я уважаю чужие тайны. Как же он выглядел? – Черные усы, седая борода, красное одеяние… Перестав чистить булатным ножом ногти, хозяин задумчиво поскреб его лезвием щетину. – Кажется, я понял, о ком речь. У него еще есть меч. Короткий, с широким лезвием? Таскает его всюду с собой, а? – подсказал он. – Меч у него длинный, двуручный, с извилистым лезвием. Появляется он лишь тогда, когда необходимо. Увидеть его успевают только друзья или, во всяком случае, не враги. Тугарин ухмыльнулся. Он был доволен. – А вот это уже другой разговор, девушка! Я вижу, что не у всех у вас мозги фаршированные! – сказал он, многозначительно покосившись на Чимоданова. – «Незваный гость» может и не чета «Трансильвании», да только ночами здесь поспокойнее… Что ж, если так, пожалуй, я смогу быть вам полезен… Вам, конечно, есть чем заплатить? Вместо ответа Улита высыпала на стойку несколько монет. Тугарин мельком взглянул на них и, открыв со своей стороны ящик, небрежно смахнул туда монеты. Затем воткнул нож в стену и извлек из шкафа толстую конторскую книгу. Когда он опустил ее на стойку, полетела пыль. Аллергик Чимоданов чихнул. – Книга обязательной регистрации посетителей. Типа законы надо уважать и все такое… Перо… чернила… – сказал хозяин. Они, как и ожидалось, написали на книге полную чушь. Когда очередь дошла до Селестины, она взяла перо и после секунды раздумия написала "Селена, учительница истории в средней школе". Странно писать свое настоящее имя и старое желание на жалком листке бумаги. Тугарин бросил на стойку большой ключ. – Закончили? Второй этаж, крайняя дверь. Если ключ опять заест, дверь не вышибать. Я люблю делать это сам. Усекли? – Да. – Отлично. Желаю быстро закончить все дела и благополучно убраться восвояси. Кто-нибудь хочет что-то спросить? – произнес Тугарин голосом, в котором ясно звучало, что от вопросов лучше воздержаться. – Я! Можно проконсультироваться? Где тут можно принять душ? – поинтересовался Чимоданов. Тугарин чуть привстал и наклонился к нему. – А кроме душа, тебе больше ничего не надо? Чайку в комнату не принести? – спросил он ласково. Петруччо, не разобравшись, не устоял перед искушением. – С лимоном, если можно. Сахара две ложки, но без верха, – сказал он руководящим тоном. Длинная, как у обезьяны, рука опустилась Чимоданову на плечо. Тут и дурак забил бы тревогу. Дурак, но не Петруччо. – Сколько ложек, я не расслышал? – переспросил Тугарин. – Д-д-две. Но можно и одну… – серея, ответил Чимоданов. Тугарин ухмыльнулся. – Хорошо, что ты сказал: одну. Значит, я отрежу тебе только одно ухо. Это будет хорошим уроком. Петруччо завизжал. В руке у детины сверкнул нож. Поняв, что это не блеф и от слов хозяин сразу перейдет к делу, Селестина материализовала меч, до того благополучно лежавший в ножнах на бедре. Холодный клинок нежно прижался к шее Тургарина. – Он усвоил урок, – ледяным голосом произнесла Селестина. – Отпусти мальчишку. Взгляд Змеевича скользнул по лезвию с зазубринами и остановился на самой девушке. Красные глаза сверкнули под тенью капюшона. Тугарин не отводил взгляда от ее лезвия. На лбу у него выступила испарина. – Так и быть, ты меня уговорила. Я оставлю твоему приятелю оба уха. Но пусть учтет: если он и дальше будет умничать, то кто-нибудь из моих постояльцев отгрызет ему их в комплекте с головой, – сказал он, наконец, с сожалением разжимая руку. Меч в руках Селестины исчез в тот же миг. Чимоданов благополучно отступил к лестнице. Заметно было, что ему ужасно хочется что-нибудь вякнуть. Например, поинтересоваться, нет ли здесь лифта. Но все же здравый смысл восторжествовал. Булатный нож, как ни крути, оружие еще и метательное.