В особняк на Портленд Роу Локвуд вернулся к обеду, и то только потому, что врачи выставили его прочь, велев хорошенько отдохнуть и не появляться в больнице как минимум до завтра.
Когда он зашёл на кухню, Джордж, Киппс и Холли синхронно посмотрели на него.
— Как она? — подала голос Холли.
Локвуд осторожно опустился на стул, на мгновение закрыл глаза, стремясь прогнать туман в голове, а потом ответил:
— Она жива, это самое главное. А теперь у меня к вам разговор. Серьёзный. Вы должны хорошо подумать, прежде чем ответить мне.
— Мы слушаем тебя, Локвуд.
Киппс выглядел непривычно серьёзным. Увиденное несколько часов назад заставило его по-новому взглянуть на старого врага, внезапно ставшего если не другом, то по крайней мере приятелем.
— Я принял решение найти тех, кто мучил Люси. На полицию рассчитывать нельзя, а значит, действовать придётся самостоятельно. Это очень опасно, и я не могу заставлять вас помогать мне. Каждый из вас волен остаться в агентстве, но не участвовать в моём расследовании, волен уйти, чтобы не подвергать себя опасности, а волен вести расследование вместе со мной. Что бы вы ни выбрали, никаких обид не будет, я обещаю.
— Прищучить тех, кто обидел Карлайл? — хмыкнул Киппс. — Она, конечно, та ещё зараза, но это наша зараза. Так что я готов держать этих тварей, пока ты, Тони, будешь их шинковать.
— Нет-нет-нет, — вмешался Джордж. — Я тоже хочу отпинать этих тварей!
— Боюсь, после Тони от них ничего не останется, — невесело хохотнул Киппс. — А ты что скажешь, Холли? Присоединишься к нашей компании неуловимых мстителей?
— А у вас есть какие-то сомнения? — Манро отточенным движением поправила и без того безупречную причёску. — Локвуд, ты, конечно, очень умный, но временами задаёшь глупые вопросы.
— Спасибо, ребята, — тихо ответил Локвуд, задумчиво рисуя что-то на скатерти для размышлений. — Я в вас не сомневался.
— С чего же нам начать? Что вообще нам известно? — Джордж испытующе посмотрел на Локвуда.
— Честно, у меня есть пара предположений. Я взял у врача перечень её повреждений… Джордж… Это чтиво не из приятных, но ты куда лучший аналитик, нежели кто-то из нас. Может быть, по перечню травм ты сможешь хотя бы примерно понять, что с ней могло произойти. Конечно, мы можем подождать, когда Люси очнётся, но если есть возможность узнать что-то до этого…
— Я понял, Локвуд. Давай бумаги, я справлюсь, не волнуйся.
Энтони протянул другу папку, и тот сразу же раскрыл её. Он читал молча и вдумчиво, но друзья видели, что на лбу Джорджа залегла глубокая складка, а пальцы то и дело стискивали скатерть. Спустя десять минут он отшвырнул папку прочь, не в силах выносить это.
— Прости, я пока не могу читать дальше, но кое-какие выводы я мог сделать и по тому, что успел увидеть.
— Поделишься сразу или тебе нужно время, чтобы сформулировать всё? — поинтересовался Локвуд, осторожно закрывая папку.
— Пожалуй, я не буду откладывать. Только выпил бы чаю для начала.
— Я приготовлю, — кивнула Холли, поднимаясь с места.
Простые и привычные действия позволили ей вернуть некое подобие контроля над ситуацией. Из её головы не шёл образ Люси. Худющей, избитой, седой. Сломанной. Холли помнила её совершенно иной: сильной, смелой, открытой, немного взбалмошной. И этот образ никак не мог уложиться на то, что она увидела в гостиной особняка этой ночью.
Чай был готов. Агенты разобрали кружки и некоторое время пили молча, собираясь с силами перед неприятным разговором. В какой-то момент все одновременно, не сговариваясь, отставили кружки. Джордж снова притянул к себе папку, раскрыл её и заговорил:
— Первое, что я хочу сказать: люди, у которых была Люси — больные ублюдки. А ещё, вероятнее всего, её неоднократно отправляли на Другую Сторону. Иначе я не могу объяснить её седину. — Джордж покосился на седую прядь Локвуда. — Мы все провели там около суток, но с нашими волосами такой беды не случилось. Люси же седая полностью. Конечно, можно предположить, что к такому состоянию её привели пытки, но…
— Хорошо. Что ещё? — перебил его Локвуд, чувствуя, как ярость растёт в нём всё сильнее.
Он и сам предположил нечто подобное, видя перечень травм, и сейчас Джордж подтвердил самые страшные предположения.
— Следы электрических ожогов на груди… Они настораживают больше всего. Как и сломанные рёбра. Они сломаны очень странно. Ощущение, будто их ломали несколько раз. Причём это не похоже именно на следы избиения.
— Я не совсем понимаю, к чему ты ведёшь? Как ещё ей могли сломать рёбра, если не избиением?
Локвуд выхватил папку у Джорджа и стал просматривать нужную страницу, стремясь понять, что имел в виду Каббинс.
— А я, кажется, понимаю, — вмешался Киппс. — Особенно в сочетании со следами электроожогов. Её реанимировали.
— Точно, — кивнул Джордж. — Ей несколько раз заводили сердце. Она нужна была им живой, но, видимо, в какой-то момент организм просто не выдерживал пыток и им приходилось её реанимировать. Как минимум три раза. Я… Локвуд… То, что они с ней сделали… Она прошла через ад. То, что мы видим здесь, — он указал пальцем на папку, — это лишь тело. Мы можем только предполагать, что будет с её рассудком.
— Она выбралась. И со всем остальным справится. А мы поможем, — Холли неуверенно улыбнулась. — Это же наша Люси.
— Я вообще не представляю, как она добралась до этого дома… Откуда нашла силы? С такими ранами, в таком состоянии… С этого момента Люси Карлайл — мой кумир.
— Можешь не стараться, Киппс, она на тебя даже не взглянет, — хмыкнул Джордж.
Шутка немного разрядила обстановку, и хотя никто не засмеялся и даже не улыбнулся, дышать на кухне стало немного легче.
***
— Лок… Лок… — хрипло пробормотала Люси, и Локвуд, сидящий рядом, тут же схватил её за руку.
— Люси… Я здесь.
Девушка открыла глаза и попыталась сказать ещё что-то, но не смогла. Горло было сухое, а язык казался распухшим и неповоротливым.
— Не пытайся пока говорить. Тебе совсем недавно вынули трубку из горла. Подожди секунду.
С этими словами юноша подскочил с места и убежал в сторону небольшого столика. На нём стоял пластиковый стаканчик с кусочками колотого льда. Локвуд взял его и вернулся к постели. Достав небольшой кубик, он осторожно поднёс его к лицу Люси. Капля воды попала на губы, и девушка жадно слизнула её.
— Можешь открыть рот?
Люси не стала отвечать, а вместо этого слегка приоткрыла губы. Локвуд положил ей в рот кусочек льда. Прохладная льдинка приятно смочила иссушенные рот и горло, и несколько минут спустя Люси почувствовала, что в состоянии говорить.
— Локвуд… Я давно здесь?
— Пять дней. Ты была в искусственной коме. Вчера врачи посчитали, что тебя можно потихоньку будить. Ты просыпалась несколько раз, но буквально на пару секунд. А утром врачи решили, что ты восстановилась достаточно, чтобы вынуть из тебя дыхательную трубку. И вот ты здесь… Снова с нами… Со мной…
Люси закрыла глаза, стараясь сдержать слёзы. Это было сложно. После месяцев ада… После боли и бесконечных мучений она снова… Нет, пока не дома… Но с Локвудом. Вот он, живой, настоящий. Сидит рядом, держит её за руку и сам… едва сдерживает слёзы.
Девушка вдруг испуганно вздрогнула и, вцепившись в руку Локвуда, зашептала:
— Они не пришли за тобой? Локвуд! Они собирались забрать тебя! Заставить тебя пройти через то же, что они делали со мной… Я не могла позволить! Не могла! Локвуд!
Приборы запищали, фиксируя учащение сердечного ритма. Локвуд подвинулся ближе, крепко обнимая девушку.
— Тише, моя хорошая, тише. Я в порядке, слышишь? Меня никто не забрал, и ты в безопасности. Я больше не позволю ничему плохому случиться с тобой, клянусь.
— Я должна всё рассказать…
— Нет-нет, Люс, ты сейчас ничего не должна. Если не можешь, не говори. Мы найдём их и без твоих показаний…
Однако Люси не могла остановиться. Она говорила, говорила и говорила, то и дело пряча мокрое лицо на груди Локвуда.
***
Боль была привычным спутником. Люси уже даже не кричала, когда приходили её мучители с новой порцией выжигающих внутренности препаратов и пыток. Она уже не верила, что вырвется.
В первые недели, когда она ещё могла соображать, были попытки бежать, которые заканчивались наказаниями. Самым страшным было наказание за последнюю попытку. Её избили, связали и бросили в каменный мешок размером метр на метр. Она не могла даже сесть, элементарно не хватало пространства. Всё, что ей было доступно, — это лежать на боку в одной позе без всякой возможности её сменить. Она не знала, сколько времени провела там, но этого было достаточно, чтобы влажность и твёрдый пол изъели ей руку до мяса. Бесконечный монотонный звук капающей воды почти свёл её с ума.
С того момента Люси больше не пыталась бежать, не пыталась звать на помощь, не пыталась молить о пощаде, а единственная попытка суицида была пресечена одной фразой.
— Если ты умрёшь, — прошипел ей в лицо один из мучителей, — твоё место займёт Энтони Локвуд. Ты ведь не хочешь этого, верно?
Люси отчаянно помотала головой.
— Хорошая девочка.
Люси не совсем понимала, для чего с ней делают то, что делают, но суть уловила быстро. Её отправляли на Другую Сторону, но не так, как это делала Марисса, не так, как попадали и находились там она сама с друзьями, а по-другому. Страшнее. Раз за разом ей останавливали сердце, чтобы отделить душу от тела и отправить на ту Сторону не в физическом теле, а в виде призрака.
Несколько раз её почти затягивало в «дверь», которая, как когда-то предположил Джордж, вела ещё дальше, туда, где по итогу призраки обретали покой, но «дверь» всегда отшвыривала её, возвращая обратно в тело.
После возвращения «учёные» подолгу заставляли Люси описывать всё увиденное. По их вопросам Люси сообразила, что их интересует та самая «дверь». Девушка знала, живой она не выберется. Однажды её сердце больше не забьётся. Однажды всё закончится, и некоторое время эта мысль её грела. Никогда раньше она не желала умереть так сильно... Но подслушанный как-то раз разговор заставил девушку предпринять последнюю попытку.
Она не верила, что выживет, но надеялась, что сумеет по крайней мере предупредить. Ведь «учёные» решили, что им мало одной Люси. Им нужен был кто-то ещё. Кто-то, кто знает о Другой Стороне не меньше Люси. Им нужен был Энтони Локвуд.
Люси просто не могла допустить, чтобы он вынес то, что вынесла она. С этого момента девушка начала готовить план побега. Она знала, что эта попытка будет последней, и её единственный шанс — это умереть.
