После обеда ко мне домой приезжает Цинна. Количество его багажа просто ошеломляет. С ним два подмастерья, которые будут помогать ему со свадебным платьем. Вернее с тремя свадебными платьями, которые мне самой, а не гражданам Капитолия предстоит выбрать из того вороха, который он привез:
- Переодевание нескольких свадебных нарядов – новый тренд, который ты будешь продвигать. Первый наряд ты наденешь для того, чтобы перед всеми приглашенными, регистратором и Панемом дать брачную клятву в Доме Правосудия Капитолия. Второе платье – для официального приема, где будет присутствовать Президент, – произнося последнее слово, Цинна корчит «тошнотворную» гримасу, и я еле сдерживаю смех (в доме мы стараемся ничего кромольного не обсуждать), - а в последнем ты будешь исполнять первый танец новобрачных, резать торт, принимать неофициальные поздравления и, конечно, веселиться.
На слове «веселиться» мне перестает быть весело. Цинна видит мое настроение и не пристает с расспросами. Два дня к ряду я чувствую себя манекеном. Помимо свадебных платьев, Цинна создает мне новый гардероб «замужней девушки». Не умереть от стояния на одном месте и постоянных переодеваний мне помогают рассказы Цинны об успехах Прим. Конечно, она звонит нам очень часто, но моя сестренка опускает многие детали. Например, что она практически не расстается с книгами, и Цинне стоит многих усилий, чтобы уложить ее спать, когда она остается у него на выходных. Еще Цинна говорит, что у нее появились подруги и друзья. Сначала она держалась особняком от всех, да и капитолийские дети не особенно жаловали девочку из дальнего дистрикта, хоть и сестру телезвезды. Но однажды в столовой ее одноклассник подавился оливкой и начал задыхаться, и Прим пришла ему на помощь. Благодаря навыкам сестренки оливка вылетела из горла мальчишки. Дети оценили ее смелость, начали звать в гости. Мне приятно слышать, что какая-то девочка по имени Олимпия помогает ей наверстать программу по биологии, которая у них преподается в расширенной форме. И я в восторге от того, что Эффи водит Прим в театр. Я видела театр только по телевизору, и конечно не театральную постановку, а небольшой репортаж о ней. Зато у Прим есть возможность увидеть все своими глазами.
Когда я слышу все это, мне становится легче. И я понимаю, зачем я все это делаю. Я не буду рисковать жизнью и счастьем своей сестренки. Я даю себе обещание – быть самой хорошей невестой и отличной женой.
На третий день приезжают группы подготовки – моя и Пита. А еще – две команды операторов и режиссер, которые будут в течение всего времени до свадьбы снимать реалити-шоу обо мне и Пите.
Я встречаюсь с Питом только в первый день съемок перед нашими домами. Когда я с Цинной выхожу из дома, то вижу его, болтающим на своем крыльце с Порцией. Я не видела его всего 4 дня, но он изменился – у него новая стрижка, волосы стали заметно светлее – не без помощи его парикмахера, голубые глаза – заметно ярче (я слышала, что цвет глаз в Капитолии меняют с помощью специальных капель), скулы подчеркнуты. На нем костюм, который отлично сидит на его стройном теле. Его походка изменилась, стала увереннее. И он выглядит значительно взрослее. Признаю, что он даже красив. Мне кается, я узнаю в еще недавно неуклюжем Пите Мелларке этот брутально-утонченный образ юного Финника Одера, модника, ловеласа из Дистрикта - 4. Видимо последнему придется подвинуться. Только вот зачем из романтичного и влюбленного жениха, делать новый секс-символ?!…
Но мои мысли прерывает голос нашего режиссера, который появляется ниоткуда:
- Все ко мне, - кричит он и все операторы, мы с Питом и наши стилисты стекаемся к нему, - Китнисс и Пит, меня зовут Кентариус Лимб…
Кентариусу на вид не более сорока лет. Он разодет в пух и прах, или как это сказать по-капитолийски? В общем, режиссер выглядит максимально нелепо: оранжевый пиджак, розовый блузон и синяя юбка-брюки. Его волосы и борода – ярко-желтого цвета. Прическа невообразимой формы.
- … и я ваш режиссер. Несмотря на то, что вы дважды участвовали в реалити-шоу, это будет для вас в новинку. Во-первых, в этом шоу вы не будете предоставлены сами себе, и вам придется делать то, что я вам буду говорить.
- Я думала смысл реалити-шоу, чтобы показывать то, что реально происходит, - деликатно произношу я. Нет, я не грублю, я прощупываю почву и реакцию чудака, от минуты созерцания которого мои глаза устали так, будто не спали неделю.
Кентариус смеется и голосом знатока деловито разъясняет нам, дилетантам, как делается шоу:
- Смысл реалити-шоу – показывать то, что интересно зрителю, девочка моя. Борьба за жизнь интересна сама по себе, а вот история любви может быть скучной, пресной или, наоборот, приторно сладкой. Я хочу показать людям страсть двух молодых людей, поцелуи и прикосновения, ссоры и примирения, эмоции и переживания. Страх перед первой брачной ночью… ах да, это не про вас… Хотя возможно…
- Они несовершеннолетние, - напоминает Цинна, - поэтому я надеюсь, что это будет приличное шоу.
Кентариус обещает, что ничего неприличного делать нас не заставит. Первая сцена: я узнаю о том, что определен день свадьбы и, сияя от радости, бегу к Питу поделиться радостью. Знал бы режиссер, как его сюжет далек от реальности.
По сценарию, я должна подбежать к дому Пита, постучать в дверь и когда она откроется, броситься на шею возлюбленному, сказать: «Дата, наконец, назначена. Это 8 ноября!» и Пит должен меня поцеловать, затем приподнять и покружить.
- Все ясно? – спрашивает Кентариус. Мы улыбаемся и киваем, - тогда по местам!
Мы, привыкшие к камерам, справляемся с пятого дубля. Первые четыре по мнению Кентариуса проваливаю я, у меня недостаточно радостный вид. Пит безупречен, он рожден сниматься.
И тут я замечаю, то, чего раньше не было. Он нежно обнимает меня, страстно целует, но когда камера выключается, он отстраняется от меня, и, несмотря на то, что он продолжает улыбаться съемочной группе, я чувствую холод по отношению к себе. Сначала я стараюсь не обращать на это внимания. Но с каждым днем, его отстраненность усиливается.
Он больше не старается остаться со мной наедине, не заходит по утрам с булочками.
Через неделю после начала съемок я решаюсь заговорить с ним:
- Пит, мы так давно не работали над книгой. Не хочешь вечером ко мне. У меня есть на примете несколько растений.
- Извини, но я вынужден отказаться. У меня много дел, - отвечает он очень вежливо.
- Каких?
- Мне пора готовиться к новой съемке с Цезарем. Он мне прислал много записей, мне необходимо их оценить.
- Записей с Голодными играми?
- В основном.
Я не верю своим ушам, Пит предпочел вечер со мной Голодным играм. С другой стороны, а чего я ожидала? Он видел, как я целовалась с Гейлом. Я уверена, что видел.
- Ты так серьезно относишься к этой навязанной тебе роли телеведущего…
- Знаешь, у меня небольшой выбор, - говорит он спокойно.
Пит вежлив и холоден. Эта отчужденность в его голосе ранит меня, но за это я могу винить только себя и никого другого. Я хочу, чтобы все было как прежде, но не представляю, как это сделать.
__
На следующий день в 12-й приезжает тур Победителей: Финник, Джоанна и Энобария. Финник выглядит очень по-новому: домашним и «одетым». На нем брюки, рубашка и пуловер, волосы аккуратно зачесаны, а не растрепаны как раньше, а еще на нем очки и он выглядит весьма серьезно. Джоанна и Энобария не изменились – разве что без ссадин и хорошо накрашены.
Мне не терпится поговорить с Финником наедине, узнать все последние новости, но в совместных мероприятиях перед камерами проходит весь день. Всей компанией мы выступаем на площади, на которой к моему удивлению собирается весьма немало народа. Реакция населения на победителей – бесцветная, никакого восторга от того, что оба трибута из Дистрикта-12 оказались победителями (как это было в прошлом году). Только к вечеру мне предоставляется возможность, пообщаться с Фиником вдали от лишних ушей. Мы гуляем по Деревне победителей и тихо разговариваем.
- Ну как вы тут? Тихая семейная жизнь? Видел несколько ваших шоу, - смеется Финник, - трогательно.
- Это же шоу, - смеюсь я, - все придумано режиссером, - я не хочу обсуждать свою личную жизнь, и решаю сменить тему разговора, - поздравляю с новой должностью тренера Тренировочного центра трибутов, - и я хлопаю его по плечу.
Финик вздыхает.
- Тебе, как никому понятно, я не мог отказаться. Работа Тренера не входит в круг обязанностей победителя, ведь это работа Капитолийцев. Зато в обмен на преданность Капитолию, мне разрешили жениться на любимой девушке - Энни. Свадьба будет не такая пышная, как у вас с Питом, но зато я, наконец, буду вместе со своей половинкой.
- Я думала, тебе нравится твоя светская жизнь, вечеринки и мероприятия, толпы поклонников, вспышки фотокамер.
- Китнисс, ты еще такая глупенькая. Все это время я делал то, что от меня требовали. Встречаться с Победителем игр – это привилегия, которая очень дорого стоит. И есть люди, которые хотят на этом заработать. Когда я был маленьким, я действительно мечтал победить на Голодных играх, думал, что победа даст мне дом, деньги, славу, то есть свободу. В двенадцать лет я поступил в академию, в четырнадцать - вызвался добровольцем. И победил… Но все оказалось не так радужно.
- Скажи, а кто придумал академии для трибутов добровольцев? – мне интересно.
- Первые победители Голодных игр. Они попытались из жертв сделать бойцов. И отчасти их задумка неплоха. Капитолию идея понравилось, ведь по сути – это акт повиновения, признания Голодных игр как традиции, то есть власти столицы. А с другой стороны, и Дистрикту, который всегда слабее центра от этого есть выгода.
- Выгода?
- Задумайся, с Дистриктами, которые не боятся голодных игр (потому что всегда есть добровольцы) приходится считаться, жизнь там сытнее. Когда в населении нет страха, правительству приходится идти на компромиссы, чтобы удержать власть. То есть, как минимум неплохо кормить Дистрикт, делиться с ним ресурсами.
- Финник, а что нужно, чтобы создать такую академию?
Он смеется:
- Разрешение Сноу. Насколько я знаю, сейчас он борется за укрепление авторитета своих методов управления всеми доступными способами. Всеми нами – мной и Джоанной как тренерами, Питом – как телеведущим, тобой – как счастливой невестой - он пытается обезопасить игры и, самое главное, свою власть. Так он доносит населению, что мы – не те, кто победил систему, на наоборот - часть его системы…
Нас прерывает Пит:
- Дружище, могу я забрать тебя у Китнисс?
- Ревнуешь? – Финик, улыбается.
- А как же! – Пит подыгрывает и уводит Финника. Через пару часов поезд уносит его, Джоанну и Энобарию в следующий округ.
____
На следующий день после отъезда Победителей, Дистрикт покидает Пит. Они с Фликерманом готовят свадебное телешоу. С ним уезжают Цинна, Порция. Со мной остается моя команда красоты и съемочная группа во главе с Кентариусом. Он не мучит меня подолгу, я рассуждаю о том, какие блюда хотела бы видеть на свадебном столе, какие приглашения я выбрала (выбирали Прим, Эффи и Цинна), еще о том, какую одежду я намереваюсь создать в новом сезоне вместе со своим гениальным модельером (спасибо ему за шпаргалки). Поскольку съемочный график не отягощающий, у меня довольно много свободного времени, особенно чтобы подумать о планах на будущее. Свадьба совсем скоро, но мысли о наших с Питом проблемах с коммуникацией отходят на второй план и мою голову заполняет новая фантастическая мысль – создать в Дистрикте академию для добровольцев.
Участвовать в революции я не могу, я не буду больше жертвовать жизнями близких. Да и после всех казней, я попросту не верю в ее успех. На работу в Капитолий меня никто не звал, да я и не обладаю железными нервами Финника, актерским талантом Пита или абсолютным пофигизмом Джоанны. Я не умею выполнять указания, поэтому меня просто задвигают на задний план – как счастливую дурочку-невесту.
Зато я могу значительно серьезнее помочь своему Дистрикту, чем мои товарищи по арене. Помочь абсолютно легально – ну или почти. Все что нужно – это разрешение Сноу. Я смогу подготовить ребят, которые пойдут в академию к арене. Они смогут выжить. А если Дистрикт перестанет бояться игр, каждому жителю станет легче жить. Мне есть чему научить их – я побывала на 2-х аренах и выжила.
Так я решаюсь объявить свою собственную борьбу Капитолию.
Первый человек, которому я решаюсь рассказать о своей гениальной идее – Хеймитч. Когда я прихожу к нему, он почти трезв. Я рассказываю ему свои мысли по поводу организации академии, на что он отвечает:
- А наша птичка научилась играть по правилам… Китнисс, а это может сработать… Только вот такие идеи нужно преподносить, хорошо обдумав все За и Против. Назад пути не будет.
- У меня больше вопросов, чем ответов. Я пока не знаю, где ее организовать, как составлять план тренировок, где взять оборудование, достать оружие в конце концов.
- Китнисс, если эта идея придется Сноу по душе, об этом позаботятся. У тебя появятся и мечи и манекены, и даже бесплатные обеды для добровольцев.
Значит, остается дело за малым: убедить Президента Сноу.
И я начинаю в голове придумывать речь, периодически записываю на бумаге удачные слова и выражения. Мне предстоит убедить Сноу в своем искреннем желании создать академию для трибутов-добровольцев, в которой молодежь будет впитывать как губка идею о том, что представлять свой Дистрикт на Голодных Играх – это честь. Через сутки у меня на бумаге готов вполне сносный текст о том, каких высоких чувств к Играм я преисполнилась, и осознала, какую важную роль они сыграли в моей жизни. На ночь кладу текст под подушку, чтобы лучше запомнить. Наутро я перечитываю: звучит дико и неестественно. Вполне в стиле шоу Фликермана, но не годится для разговора со Сноу. И тут я вспоминаю, наш с ним разговор перед прошлогодним туром. «Мисс Эвердин, мы же с вами договорились друг другу не лгать» - всплывают в памяти его слова. Я рву черновик на мелкие кусочки за его ненадобностью. Я знаю, что сказать Сноу.
