КОНЕЦ ИГРЫ

      Эта глава посвящается всем тем, кто когда-либо страдал от проявлений несправедливости со стороны правоохранительной системы         «Меня зовут Китнисс Мелларк. Родилась в Дистркте 12. 17 лет. Род занятий: ментор трибутов. Замужем. 29 февраля я находилась в Капитолии на ежегодном съезде менторов, который проходил в Тренировочном центре трибутов Голодных игр. После окончания занятий незнакомый мне мужчина в форме миротворца пригласил меня подняться на 11-й этаж, где меня ожидал Главный распорядитель Голодных игр Плутарх Хевенсби. Он предложил мне поужинать с Министром по распределению продовольствия и ресурсов Панема Нубиусом Рексом. Я согласилась под условием, что это будет только ужин и ничего больше. Плутарх Хевенсби познакомил меня с Нубиусом Рексом, который ждал моего прихода на одиннадцатом этаже центра. Когда Плутарх Хевенсби ушел, Нубиус Рекс спросил, нравится ли он мне. Я ответила, что замужем и этот вопрос считаю некорректным. Тогда он схватил меня за руку и потащил на диван, повалил меня и начал рвать на мне одежду. Я сопротивлялась. Мне на помощь пришел мой супруг, который отбросил от меня Нубиуса Рекса, не позволив ему изнасиловать меня. Из Тренировочного центра мы поехали домой в свою квартиру. С Моих слов написано верно, мною прочитано. Китнис Мелларк».         Я читаю копию своих показаний, которые мне выдали после допроса и которые я подписала. Наверно прошло уже часа два, как закончился допрос, и меня заперли в этой комнате в одиночестве. Обстановка здесь весьма скромная: стол и несколько стульев, даже нет окон. Есть только камера в потолке и круглая люстра. Дверь заперта. После того как ушел миротворец, проводивший допрос, я долго стучала в нее. Но потом просто устала. Секунды, минуты, часы ожидания… Не верится, что все это не дурной сон. Такого просто не может быть. Несколько часов меня попытался изнасиловать уродливый боров, а Пит спас меня. И теперь он арестован за это, а меня держат здесь в полной неизвестности.         Я слышу щелчок двери и через мгновение вижу входящих в комнату Хеймитча и Эффи. Хеймитч еще недавно употреблял спиртное, и от него разит алкоголем. Эффи взвинчена больше обычного.         - Наконец нас пустили к тебе, - произносит Хеймитч, - как ты?       - Я в порядке? Где Пит? Что с ним? Я должна его видеть, - я кидаюсь к двери, но у входа ждут два миротворца.         - Китнисс, присядь, - требовательным тоном произносит мой бывший ментор. Я не спорю, бежать-то некуда, поэтому я плюхаюсь за стол. Хеймитч берет со стола лист с моими показаниями, пока Эффи сообщает мне о последних событиях. Ей позвонили около полуночи. Она, стараясь не будить Прим, поехала за Хеймитчем, который все еще был на банкете. Вместе с ним и Цинной они уже несколько часов в Следственном отделе Главного корпуса миротворцев. Вот оказывается, как называется это место.         - Ну, вы и натворили дел, - произносит Хеймитч, откладывая бумагу.       - Вы видели Пита? – не унимаюсь я, мои показания меня волнуют меньше всего. Но по глазам своих друзей я понимаю, что о нем им вообще ничего неизвестно. В комнату входит Цинна. Он стремительно подходит ко мне и заключает в объятия.         - Тебя отпускают домой. Допрос окончен. Я забрал бумаги, поехали.       - А Пит? Что с ним? Он жив? – я поднимаю на него глаза.       - Да, но сейчас тебя к нему не пустят. Поехали. Все расскажу по возвращении.         Спорить смысла не имеет. Из следственного отдела мы едем в Студию Цинны, где я подробно рассказываю о событиях вчерашнего вечера. Когда я дохожу до повествования о том, что пытался сделать со мной злосчастный министр, у меня в горле встает ком, который становится все назойливее от мысли о том, что из-за него арестован Пит.  Я всеми силами стараюсь сдержаться, чтобы не заплакать. Но дрожащий голос выдает мои переживания.         - Скотина, - говорит Эффи на министра. Это первый раз, когда я слышу, как она произносит ругательное слово.         Когда я заканчиваю разговор, Цинна вздыхает:       - Не буду скрывать от тебя, Китнисс, дело серьезное. То, что сделал Пит, формально преступление. Его действия могут быть квалифицированы, как умышленное причинение тяжкого вреда здоровью должностному лицу…  ну или средней тяжести… что больше нравится.         - Тяжкого? Да он его просто ударил! – я буквально перехожу на крик.         Но Хеймитч меня перебивает:       - ПРОСТО можно ударить Гейла Хотторна, а на министра Панема можно ПРОСТО напасть! Чем раньше ты поймешь, как серьезно вы вляпались, тем лучше. А теперь хватит истерить! Тебе нужна будет холодная голова.         Хеймитч прав, я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться.         - Когда мне дадут его увидеть, Цинна? – произношу я.       - Не знаю… Но следователь сообщит мне об этом.       - Откуда ты знаешь следователя?  - интересуется Хеймитч, - моделируешь для него брутальные белые костюмы?       - Я учился с ним на юрфаке, - спокойно отвечает мой стилист.         Хеймитч выглядит удивленным.       - Китнисс, а ты не выглядишь удивленной… У меня такое чувство, что я еще много интересного о вас, ребята, узнаю, - мой бывший ментор смотрит по очереди на нас троих, затем обращается к Цинне, - у тебя здесь есть кофе?         - Цинна, а что будет дальше? – произношу я, боясь даже задавать этот вопрос.       - Если министр не откажется от обвинения, будет расследование и, вероятно, суд.       - А какое наказание? – не унимаюсь я.       - Если обвинение будет предъявлено по тем статьям, о которых я говорил, то … не важно. Пока обвинение не предъявлено, не нужно гадать.       - Цинна, мне важно знать. Это ведь… - я в ужасе понимаю, почему мой стилист пытается уйти от ответа.       - Пожизненное тюремное заключение и лишение языка… А в самом худшем случае - смертная казнь, - тихо добавляет он.         Я закрываю глаза и прокручиваю события вчерашнего вечера. И зачем я поднялась наверх?! Ведь могла же отказаться. Могла придумать все, что угодно, могла прислушаться к словам Пита. Теперь он может погибнуть по моей вине. Я отказываюсь в это верить! Этого просто не должно было случиться…         - Но ведь Питу могут же предъявить другое обвинение? – спрашивает Эффи, - еще рано загадывать…       Цинна медлит с ответом, но затем все же отвечает:       - Эффи права, давайте не будем делать поспешных выводов. Китнисс, тебе нужно поспать. Как только будут новости, я тут же позвоню.       - Мне нужно увидеть сестру, Пит обещал, что я погуляю с ней вместо прощального ланча менторов… Меня прерывает Хеймитч.       - И что ты ей скажешь? Ты себя в зеркало видела? Хочешь напугать девчонку до смерти? Эффи сказала, что ваш съезд затянулся, и ты на важном мероприятии. Не думаю, что ей нужно говорить раньше времени…       Я киваю. В этом есть разумное зерно.         Коммуникатор Эффи пищит, она опускает глаза и читает сообщение:       - Мне нужно позвонить, - говорит она деловым тоном, и тут же предвосхищая мой вопрос, добавляет, - ничего нового про Пита, - и выскакивает из комнаты.         Через пару минут она сообщает новость: мне, Хеймитчу и Прим запрещается покидать Капитолий до отдельного распоряжения. Я отстраняюсь от должности ментора Дистрикта № 12. Ко всему прочему, все менторы, которые сегодня должны были разъехаться домой, временно остаются в Капитолии.         - Они осторожничают. Боятся наломать дров и не хотят, чтобы по Панему поползли неверные слухи, - заключает Хеймитч.       — Это неплохо в нашем случае, - подтверждает Цинна, - это значит, что они не пойдут на необдуманные действия. И тысячу раз подумают, что предпринять.         --       Мы с Хеймитчем приезжаем в пустую квартиру, где несколько часов назад были мы с Питом. Его прикосновения, объятия, шепот... Все это было так близко… моим… Он спас меня и теперь находится в следственном отделе… из-за меня. Что там с ним делают? В чем заставляют сознаться?  Я мечусь по квартире, не находя себе места. Хеймитч то и дело пытается уговорить меня хоть немного поспать, но мне не до сна. Каждые пятнадцать минут я звоню Цинне, но у него нет новостей. Эффи по телефону убеждает меня выпить успокоительное, и я ненадолго забываюсь. Но даже в этой медикаментозной полудреме, мучительное чувство неизвестности не оставляет меня. Я открываю глаза с еще более тяжелой головой, чем та, с которой я засыпала. На часах почти девять вечера. Понимая, что отключилась надолго, я вскакиваю с постели и бегу в гостиную к Хеймитчу, но он говорит, что единственной новостью является отключение нам междугородней связи. Значит, в Капитолии не хотят, чтобы слухи расползлись раньше времени.         Я включаю девятичасовые новости, но про Пита ни слова. Краткий обзор вчерашнего банкета в честь открытия Игр. Крупным планом показывают меня в платье. Ничего серьезного, ничего важного. В ночь взрыва в 12-м Капитолий отреагировал в течении трех часов, ролики были готовы и пущены в эфир через восемнадцать часов. Прошло уже больше суток, после того, как Пит ударил Рекса. Хемитч прав. Они не знают, что с нами делать.         Сон опять не приходит ко мне, и Хеймитч снова пичкает меня таблетками.         --         Я иду по улице, ведущей к площади Двенадцатого дистрикта. Весна в самом разгаре и воздух наполнен юным цветочным ароматом.  Зелень еще совсем свежая, и я замечаю, что город наводнен одуванчиками. Как же приятно вокруг… Весна. Звучит звук серены. Он означает явиться на главную площадь Дистрикта. Но до Жатвы ведь еще несколько недель. Еще не время. Следуя за спешащими горожанами, я приближаюсь к площади. Подходя ближе, я замечаю, что нет уже ни зеленой травы, ни одуванчиков. Вдоль улицы стоят деревья без листьев. Я оборачиваюсь назад. Нет ни намека на цветение. Нет больше запаха пыльцы.  Повторный вой серены. Я ускоряю шаг. Площадь. Здесь много народа, и все смотрят на сцену. Мне тоже нужно туда, я ведь ментор. Люди замечают меня и расступаются. На их лицах сочувствие, как тогда, после первой Жатвы, когда я вызвалась добровольцем. Я подхожу поближе к сцене и поднимаю голову. На сцене нет ни Эффи, ни Хеймитча, ни мэра. Только страшное сооружение из трех деревянных перекладин, венцом которой является веревка. Это не сцена, это эшафот, на котором возвышается виселица. Миротворцы выводят на сцену парня со светлыми локонами, которые я слишком хорошо знаю. Они ведут его к веревке. «Пиит!», кричу я и, что есть сил, бросаюсь к сцене. Его подводят к небольшой лестнице, которая находится прямо под веревкой. Я бегу, к нему, но он не становится ближе… Он делает шаг, второй… и вот ступеньки позади. Ноги становятся ватными, и я не могу пошевелится. Я кричу, я рыдаю, я падаю на колени, но я не в состоянии даже просто приблизиться к нему.  Миротворец надевает ему на шею петлю. «Пит!» - отчаянно кричу я. Его глаза находят меня в толпе, и обращаясь ко мне он, не издавая ни звука, губами произносит «Прощай». «Нет! Не оставляй меня! Пит!»         - Китнисс! Китнисс, приди в себя! -  я открываю глаза в своей постели. Уже давно рассвело. Рядом сидит Хеймитч, который, судя по его виду уже встал.       - Сколько времени? Какие новости? – спрашиваю я.         - Только что звонил Цинна. Тебе разрешили с ним увидеться, поэтому вытри слезы и одевайся.       - А вторая? – настороженно спрашиваю я.       - Ему предъявили обвинение… Это еще не окончательно, и состав может быть пересмотрен до окончания расследования… Поэтому ты не волнуйся!       - Хеймитч! – громко произношу я.       Он вздыхает:       - Нанесение тяжких телесных повреждений должностному лицу… Наказание - пожизненное лишение права голоса и общественно полезные работы или смертная казнь.         --         В Следственном отделе нас уже ждет Цинна, который встречает меня объятиями. Но поговорить нам некогда. Миротворец проверяет наши документы и затем проводит нас в комнату для допроса.  Она почти ничем не отличается от той, в которой допрашивали меня. Разве что здесь есть зарешеченное окно. Мы присаживаемся за стол, где Цинна шепотом произносит:         - Здесь все прослушивается, поэтому никакого недовольства политикой, поняла?         Я киваю.         Распахивается дверь, и двое миротворцев вводят в комнату Пита. Его руки за спиной скованы наручниками. Он одет в темно синюю рубашку и темно-синие брюки. Форма заключенных. Он выглядит бледным, на лице следы бессонной носи, но он сосредоточен. Мне знакомо это выражение лица. Таким он был в поезде перед нашими первыми Голодными играми, а еще - когда тренировал нас перед Квартальной бойней. Он не раскис, не расклеился. Я бросаюсь к нему на шею. И долго не хочу его отпускать.         - У вас десять минут, - произносит один из сопровождающих, и миротворцы оставляют нас.         - Отпусти парня, десять минут у нас на всех, - ворчит Хеймитч и мне приходится отпустить его. Мы рассаживаемся вокруг стола, когда в комнату практически врывается Эффи. Она опоздала.         - Тебя не отпускали с работы? – спрашивает Хеймитч, - ты впервые в жизни не пунктуальна!       - Не смешно, - она делает строгое деловое лицо, - я временно отстранена от работы. Поэтому нам нужно срочно придумать, как вытащить Пита отсюда.         Все мы смотрим на нее с недоумением.       - Нанесение тяжких телесных должностному лицу, - Цинна произносит всего одну фразу и энтузиазм моей сопровождающей исчезает. Капитолийцы больше знают о наказаниях за преступления, чем мы. Она старается скрыть свои чувства, но даже такой профессионал как она не способен на это.         - Как ты? – спрашивает Хеймитч Пита.       - Я в порядке, - отвечает он спокойно и собранно, - меня утром ознакомили с обвинением.       - Ты подписывал что-либо? – спрашивает Цинна со знанием дела, - признание?       - Предложили, но я отказался.       - Отказался… - повторяет Цинна, - …ясно. Просто спросили и ты отказался?       - Да.       - Ага…       - Еще спрашивали по поводу защитника…       - Ага…         Я не выдерживаю:       - Цинна, что означают твои «ага»?         Он поворачивается ко мне и разъясняет:       - Скоро будет суд, раз встает вопрос о защитнике. Пит, не подписывай ни одного документа. Мы попробуем придумать, кто будет представлять тебя на суде. Скоро они изготовят полный текст обвинительного заключения, и тогда мы сможем ознакомиться с материалами дела и подготовиться к суду.         Пит говорит, что его неплохо кормят, что в камере тепло, и он не в чем не нуждается, но мне кажется, что так он нас успокаивает. Отвлекает всех от главного – того, какое наказание ему грозит. Когда за Питом приходит стражник я снова сжимаю его в объятиях и не отпускаю, пока миротворец и Хеймитч не разнимают нас.         --         Только в студии у нас появляется возможность открыто поговорить. Как самого сведущего в законах, я закидываю своего стилиста вопросами, чтобы понять, что можно сделать.         - Они решили устроить суд по всем правилам, с защитником, ознакомлением со всеми документами… - сообщает Цинна.         - Я читала тот сборник законов. Суд может и оправдать Пита. И раз процесс будет открытым, и мы расскажем о том, что это была необходимая защита….         - оборона, - поправляет Цинна.         - … необходимая оборона. И Пита могут оправдать! Ведь тут же и ежу понятно, что он не преступник. Его не посмеют убить, если мы расскажем всю правду о Нубеусе Рексе! Он обязательно будет оправдан! – я с надеждой ищу поддержки в глазах Цинны.         Но он, похоже, не проникнут моим оптимизмом:         - Пита действительно просто так не убьют. Ты права. Они не будут играть так топорно, когда повсюду то и дело взрываются здания. Они сделают все, чтобы соблюсти все формальности. Не хочу огорчать тебя, Китнисс, но это значит, что они знают, как обыграть нас, даже в случае, если процесс будет публичным. Значит, они не боятся огласки. Я не хочу, чтобы ты питала иллюзии. Сколько я себя помню, Верховный суд Панема ни разу не выносил оправдательные приговоры.         День близится к завершению, а поиски защитника не приносят никакого результата. Ни один юрист Панема не желает браться за это дело. Цинна не говорит этого, но я слишком часто слышала слова за последние несколько часов «бесперспективно» и «безвыходно», доносившееся из трубки. Участвовать в этом деле на нашей стороне, значит открыто выступить против Капитолия. На это никто не пойдет. Ближе к концу дня становится ясно, что защитника нам не найти.         Да уж! Питу предоставили право, которым он даже не сможет воспользоваться. С каждой минутой меня все больше охватывает отчаяние. Стараясь не показывать друзьям, свое упадническое настроение, я выхожу из комнаты на балкон. Здесь все еще по-зимнему холодно, несмотря на то, что уже началась весна. Я заворачиваюсь в куртку и смотрю на ночные огни Капитолия. Но мне не удается остаться наедине со своими мыслями, и вскоре у меня появляется компания в лице моего стилиста. Наверняка он пришел сказать о том, что не нашел никого, но не решается начать разговор.         - Неужели никто не верит в то, что Пита могут оправдать? – нарушаю тишину я, - ведь он не виновен ни в чем! Он защищал меня! А настоящий преступник – это Нубеус Рекс.         - Не буду скрывать, шансов убедить в этом суд - немного. Нужно доказать, что Рекс пытался тебя изнасиловать. А это непросто. Но Пит не останется без защитника.         - Ты нашел его?         - Да. Это буду я. Я не окончил университет и у меня нет диплома. Но ведь защитником может быть любой. Нигде не написано, что необходимо юридическое образование.         - Спасибо, - я обнимаю Цинну. После всего того, что сделали с ним после инцидента с платьем, он не боится выступить против Капитолия.         - И Китнисс, только что звонили Эффи. Завтра утром ты встречаешься с Президентом Сноу.         __         Вечером ко мне привозят Прим. Ей рассказали о произошедшем, и она практически не отходит от меня. Предполагается, что моя маленькая сестренка должна позаботиться обо мне, дать успокоительное и уложить в постель. В итоге она засыпает рядом со мной, а я так и не смыкаю глаз всю ночь.         Утром меня забирает машина миротворцев и отвозит в резиденцию Президента. Я уже была здесь, когда нас поздравляли с победой в Квартальной бойне. Без сомнения, речь пойдет о Пите, но не представляю, что он потребует от меня. Со вчерашнего вечера в голове крутится огромное количество вариантов, но я боюсь что-то загадывать, и сердце бешено колотится. Только бы не испортить все окончательно! Я понимаю, что нужно быть сдержанной и действовать по ситуации, и не выказывать недовольства, потому что любое мое слово может стоить Питу жизни.         Президент Сноу ожидает меня в зимнем саду – комнате с панорамным остеклением на первом этаже дворца, которая буквально усыпана кустами роз. Повсюду цветы, кажется абсолютно всех оттенков. Здесь, в окружении цветов, как же далек Сноу от всех проблем и трагедий, которые происходят в его государстве. Он восседает на плетенном диванчике, вдыхая удушающий аромат роз и попивая чай из фарфоровой чашечки.         - Присаживайтесь, Китнисс, - он указывает на плетенное кресло напротив него, и я сажусь, - может чаю?       Я отрицательно верчу головой, мне сейчас меньше всего хочется думать о чаепитии.         - Вы наверно догадываетесь, на какую тему я хотел бы с Вами пообщаться? - он вопросительно смотрит на меня. А его голос, как всегда, спокоен и бесстрастен.         - Да, -  я стараюсь держаться как можно более уверенно, чтобы не дать ему почувствовать мою уязвимость.       - Ну, поскольку Вы не хотите чаю, предлагаю сразу перейти к делу. Я читал Ваши показания и показания Вашего благоверного. Трагично… Он всегда был готов пожертвовать собой ради Вас. По иронии судьбы, ему придется это сделать после двух арен. Жаль, что его любовь к Вам может привести мальчика на виселицу.         - Это не любовь ко мне, а похоть Нубеуса Рекса, которому Плутарх продал меня с Вашего позволения, - вырывается у меня, -  я знаю, что близость с победителями продается…         Не выражая никаких эмоций, Сноу делает глоток чая и ставит его на столик.       - С моего позволения? Вы действительно думаете, что я бы решил зарабатывать таким образом? После того, сколько крови мне испортила Ваша выходка с ягодами? Вы мне наверно не поверите, но я не давал согласие продавать Вас кому-либо. Это всецело инициатива Плутарха, которую, спроси он моего совета, я бы не поддержал. Вы мне даже нравились, когда стали так усиленно играть по моим правилам. Сопротивление угасло…         - Раз Вы не давали согласия Плутарху, значит, он поступил не по правилам. Почему Пит должен нести наказание, которого он не заслуживает?         - Китнисс, об этом Вам нужно было думать раньше… Когда Вы решили остаться с Плутархом наедине. Что он Вам наобещал? Богатых спонсоров? Высокие оценки трибутам? Карту арены? – на этих словах он смеется, - Да уж, его любимая приманка. Вы знали, что любые его предложения против правил, но все равно пошли… А знаете, эта самодеятельность Плутарха привела к весьма неожиданным и вполне благоприятным последствиям… Меня смущала Ваша растущая популярность… Огненная Китнисс и Сойка-пересмешница не шли ни в какое сравнение с Вашим последним амплуа Победительницы Капитолия. Я даже начал переживать, но зря… После Квартальной бойни Вы получили все: деньги, власть, исполнение мечты сестры, Пита… но Вам ведь этого было мало. Вы умудрялись плевать на все это, флиртуя с Вашим кузеном за неделю до свадьбы, чем довели жениха до наркотиков. Затем решили накормить Дистрикт и организовать академию. И мы не противились этому… Но Вы сами не смогли справиться с тем, что получили… После первых игр, когда Сенека Крейн признал победителя двоих победителей, я негодовал. Но он сказал «Дайте им все, и они сами разрушат свою волшебную сказку». Я тогда не поверил ему, а он оказался провидцем. И посмотрите на себя. Вы сами приговорили своего супруга!         Мне обидно слышать, как Сноу перекладывает на меня вину за то, что случилось с Питом. Он слишком хороший психолог и знает на что давить. Он уверен, что я тысячу раз думала о том, что было бы, если бы я отказалась от предложения главного распорядителя, если бы я просто не пошла на встречу с ним. Ведь я знала, что он делает с победителями, но даже не думала, что меня это может коснуться. В горле встает ком, и единственное, что у меня получается, чтобы подавить слезы, сорваться на отчаянный крик, который не намного лучше них:         - Но ведь Вы знаете, что Пит защищал меня. И что он никогда бы не прикоснулся к министру, если бы тот не попытался взять меня силой.         - Нубеус – похотлив и аморален. Но он министр Панема, а Пит Мелларк – всего лишь мальчишка из дальнего Дистрикта, пусть и купающийся в лучах славы. Даже если бы я захотел Вам помочь, президент не может стать на сторону мальчишки. Нубеус Рекс – богатейший и влиятельный человек. Он - олицетворение Капитолия.         - Тогда что Вы хотите от меня?         - Я могу спасти ему жизнь. Обвинительное заключение не подписано, суда еще не было. Уберите из своих показаний историю о попытке изнасилования и убедите своего супруга сделать то же самое. Пусть это будет обычный деловой ужин с министром, испорченный беспочвенной ревностью Вашего молодого мужа…         - И Пита отпустят? – спрашиваю я в надежде услышать положительный ответ.         - Он будет наказан по закону. Лишение права голоса и пожизненные общественные работы.         То есть его сделают безгласым и он до конца своих дней будет прислуживать богатым капитолийцам. Это альтернатива? Если бы шла речь о моей жизни, я бы выбрала смерть. Глаза застилает пелена, предательские слезы вот-вот потекут по щекам.         - Это лучше чем смерть, мисс Эвердин… Ах да, забыл, вы же миссис! Впрочем, возможно ненадолго. Не спешите отказываться. Дело может пойти в суд с разными обвинительными заключениями. А в качестве бонуса за вашу лояльность могу Вам лично гарантировать защиту от любых домогательств и заботу о Вашей сестре, - при упоминании о Прим у меня сжимается сердце, - обсудите это с супругом. Вас отвезут к нему.         Когда я покидаю зимний сад, слезы вырываются наружу. Весь путь до Следственного отдела я пытаюсь заставить себя успокоится, взять себя в руки. Но не могу. Меня охватывает горькая смесь отчаянья и злости. Я ненавижу Сноу! Чтобы он не говорил о том, что не давал Плутарху разрешения продать меня, он сам создал эту систему и позволил делать это с другими. И сейчас жертвой системы станет человек, который этого не заслуживает. Самый близкий мне человек.         Пит уже ждет меня в комнате для допросов. Миротворец, провожавший меня к ней, оставляет нас наедине и запирает дверь. Когда щелкает замок, я бросаюсь на шею Пита, сжимаю его в объятиях и не отпускаю. Скрепленные наручниками запястья не дают ему обнять меня, и он кладет голову мне на плечо, чтобы быть ближе. Он предан мне и всегда был. Как я могу даже просто озвучить предложение Сноу? Даже одно это кажется мне предательством моего мальчика с хлебом.         - Китнисс, - наконец произносит он, - я знаю, зачем ты пришла. Тебе сделали предложение изменить показания?         Я отпускаю его:       - Да. Я только что от Сноу, - я смотрю на Пита. Он пугающе спокоен, и я понимаю, у него уже есть ответ. Он все решил.         - Мы не будем менять показания, - произносит он, - мы не позволим им сломать нас.         - Это смертная казнь, - еле слышно произношу я. Я снова сжимаю его в объятиях. С каждой секундой, смысл этих слов становится все ужаснее. Мое сердце сжимается от боли все сильнее и сильнее.         - Китнисс, - шепчет он, - ну… не надо…, - он пытается меня успокоить, - подумай. Если они хотят, чтобы мы умолчали об этом, значит у них нечем побить эту карту.         - А если есть? – я немного отстраняюсь от него, чтобы заглянуть в его голубые глаза в поисках лучика надежды.         Пит поднимает оба запястья к моему лицу и проводит тыльной стороной скованной ладони по моей щеке:       — Значит я погибну собой. И у меня совсем мало времени побыть рядом с тобой.         Пит уже пытается смириться со смертью, он готов проиграть, и он почти принял происходящее. Только вот я – нет! Я не смирюсь с его смертью!         Дверь щелкает и в комнату входит миротворец.       - Время подошло к концу, - и он выручает каждому из нас по бланку допроса, - у Вас десять минут изложить Ваши показания о произошедшем.         Не покидая комнату, он становится у двери и наблюдает за тем, как мы рассаживаемся и начинаем писать. Пит уверенно пишет слово за словом, заполняя строки на бланке. Как не подготовившаяся к экзамену школьница, я  вглядываюсь в его лист и выхватываю слова из его рукописи: «принуждение», «разорванная одежда», «изнасилование»… Страшные слова, которые неминуемо приведут к еще более страшным последствиям. Но сейчас поддержать Пита – это все, что в моих силах. Я подвигаю свой бланк и беру ручку, чтобы повторить свои первоначальные показания.         Миротворец забирает листки, бегло просматривает их и затем обращается ко мне:       - Пойдемте, Вас отвезут домой.         Я еще раз бросаюсь к Питу на шею и сжимаю его в объятиях.       - Китнисс Мелларк, Вам пора! – миротворец повышает голос, но я не собираюсь отпускать Пита. Наконец стражнику приходится потянуть меня за руку.       - Китнисс, все нормально, - шепчет Пит и мне приходится разжать руки.       _         Вечером в студии Цинны, которая стала своеобразным штабом, я рассказываю своим друзьям о предложении Сноу и нашем с Питом решении.         - Может Пит прав, и у них просто нечем крыть историю с изнасилованием? Ведь это полностью оправдывает его, разве нет?  - спрашиваю я у Цинны по окончании своего повествования.         Но ответить ему не дает Эффи, включая телевизор:       - Мне звонил Цезарь и сказал обязательно посмотреть девятичасовые новости.         На экране появляется заставка информационного выпуска, а за ней напудренный, но весьма сдержанно одетый ведущий, который сразу переходит к главной новости дня.         «Позавчера, двукратный победитель Голодных игр и телеведущий Пит Мелларк, постоянно проживающий в Капитолии, был задержан за нападение на Министра по распределению продовольствия и ресурсов Панема Нубеуса Рекса, который в настоящий момент находится в больнице в критическом состоянии. Подробности в нашем следующем сюжете».         Ролик начинается с кадров, снятых на телешоу по поводу окончания Квартальной бойни и  на нашей с Питом свадьбе.         «29 февраля на съезде менторов Пит Мелларк напал на министра Панема Нубеуса Рекса. В результате жестокого избиения господин Рекс был доставлен в больницу. Причиной нападения, судя по всему, послужила супружеская ревность. Исходя из информации, полученной из надежных источников. Питу стало известно о романе  его супруги Китнисс и министра. Последнее время ходили слухи о том, что у пары не все гладко. Так, супруги прибыли на прием в честь открытия Ежегодного съезда менторов по-отдельности. Китнисс – с напарником и бывшим ментором Хеймитчем Эбернетти, а Пит – со своей ассистенткой…».         На экране мелькают кадры, где мы с Хеймитчем позируем фотографам на входе в банкетный зал, а затем показывают, как Серена что-то шепчет на ухо Питу.         «…Напомним, роман Пита Мелларка и Китнисс Эвердин разгорелся на арене 74-х Голодных игр. Через год 17-летняя Китнисс забеременела от возлюбленного еще до официального бракосочетания. Видимо после потери ребенка отношения супругов разладились, и их не смогла спасти даже свадьба. В то время как Китнисс почти все время проводит в родном Дистрикте и снимается в весьма откровенных фотосессиях, которые бы не одобрил не один супруг, ее муж живет и работает в столице, где ведет весьма вольный образ жизни. Пит Мелларк не раз затевал драки вне арены. (На экране появляются кадры скрытой камеры в клубе «Пламя», это произошло перед нашей свадьбой). Исходя из данных, полученных из Корпуса миротворцев, охраняющих порядок в Двенадцатом дистрикте, в новогоднюю ночь победитель подрался с кузеном своей жены Гейлом Хоторном. Видимо, он просто не способен совладать со своей ревностью. Более того, победитель неоднократно принимал сильнодействующие наркотические вещества».         К моему ужасу по телевидению демонстрируют съемку со скрытой камеры из поезда, где Хеймитч и Финник пытаются привести моего супруга в себя.         «В настоящий момент господин Мелларк задержан до окончания расследования».         Экран потухает и в комнате воцаряется тишина. Я не могу поверить в то, что это показали по телевидению. Такого просто не может быть. Всю мою жизнь вывернули наизнанку. Мы больше не несчастные влюбленные, а малолетняя девушка весьма сомнительного поведения и дебошир-наркоман.         - Похоже, у них есть, что противопоставить Вашим показаниям об изнасиловании, - прерывает молчание Хеймитч.         В комнате раздается звонок, и Цинна подходит к телефону. Выслушав собеседника, он благодарит его и кладет трубку. Я вижу на его лице замешательство.         - Цинна, это связано с Питом? – мое сердце стучит от волнения, - прошу, не тяни!         - Звонил мой друг из Следственного отдела, - вздыхает Цинна, - обвинительное заключение готово. Попытка убийства должностного лица…       - И что это значит? – уточняет Эффи.       - Наказание за это преступление - смертная казнь, - поясняет стилист.       - А альтернатива? – уточняет она.         Цинна оглядывается на меня, затем опускает глаза в пол:         - Альтернативы нет.