Любовь и боль

      Вечером по привычке бесцельно-долго Филипп колесил по лабиринтам заснеженных улиц, расцвеченных пятнами фар, вывесок, фонарей. На пустых трассах, внезапно охваченный какой-то безумной лихостью, не глядя на спидометр, вжимал в пол педаль газа — так, чтобы пронизывающе-снежный ветер рвался в приоткрытые окна, выметая из головы все до единой мысли. Потом, остуженный зимним холодом, наматывал еще несколько кругов по знакомым шумно-людным проспектам и возвращался домой       Так было каждый день, как ритуал, что успокаивал душу и приводил в порядок мысли.       Засидевшись допоздна читая бессмысленные строки детектива, Филипп вновь бросил взгляд на настенные часы. Книга была безжалостно отброшена на диван, а в руках оказался бокал, что тот час наполнился янтарным напитком. Время уже было к ночи, за окном темно, даже слишком темно. Фонари не справлялись с мраком зимних ночей. Вой машинных покрышек рассеивался по округи.       Мужчина ходил из одного угла комнаты в другой, а в глазах не намека на сон. Мысли кипели в его голове, не давая и шанса на умиротворение. Раньше певец не мог спать, потому что не знал, как Лера, что с ней, а сейчас, увидев всю картину, того, как живет его подруга, не мог это так оставить. Понимал, что девушку, чего бы это не стоило, надо вытаскивать из этого состояния.       Навязчивые и надоедливые мысли, о чем-то плохом, лезли в голову, не давая переключиться на что-то другое. Мужчина чувствовал возрастающую тревогу где-то у сердца. Брови непроизвольно нахмуривались, а мысли словно поедали его. Сердце убыстрило темп, а пот на лбу непроизвольно выступил. Сделав глубокий вдох, он запрокинул голову назад, путаясь как-то успокоиться.       Раз за разом Филя порывался набрать ее номер, который выучил уже наизусть, но понимал, что будет то же самое — долгие гудки, которые отдавались эхом по всему телу. Лера не ответит ни на звонок, ни на сообщение… а к числу не принятых добавится еще один, что не скоро будут замечены ею. И это будет волновать еще больше. Будет бесить, но мужчина будет бессилен перед этим, понимая, что это ее право.       Волнения и переживания полностью захватили его разум. Киркорова волновало состояние, не только Валерии, но и то, в котором он находился сам сейчас. Неужели, спустя много лет, он вновь влюбился в кого-то?       «Лера показалась мне — очень красивой и очень уставшей. Слишком беззащитной, слишком слабой для этого мира. И одинокой… «. — точно такой же, как и он, потерянный, никому не нужный, мучимый отчаянием и бессмысленным чувством вины. И в этот момент вдруг все стало на удивление просто: был он, измотанно-неприкаянный, была она — такая сильная и такая разбитая, и все, через что им пришлось пройти, было тоже. — «Все просто: Лера есть у меня и я тоже был у нее — постоянно, неизменно, несмотря ни на что.» — внутренний монолог не давал покоя мужчине, побуждая желание увидеть ее вновь.       Запрыгнув в машину, решил погонять по ночному городу. На спидометре 100, 150, 200 и выше, правила стерты собственным ластиком. Скорость успокаивает, дает возможность мыслям прийти в порядок. Адреналин, который поступает в кровь от страха этой самой скорости, заслоняет все вокруг, не давая думать о чем-то другом помимо скорости. Раньше его это успокаивало, давало хоть малейшую возможность прийти в себя. Скорость, тишина и полупустые дороги, где можно не ограничивать себя в правилах. Это помогало разгрузить голову от мыслей, забыться на миг. Отдаться ночи полностью. Отвлечься.       Но сегодня все как-то не так. Это дурацкое чувство страха — не отступает. Сердце щемит.       Киркоров направился к дому Валерии. Никогда раньше певец не задумывался, что купленная квартира в соседнем районе, будет как-никогда кстати. По привычке, уже не первую ночь, он приезжал сюда. Сидел в машине, не отводя глаз от нужного этажа, надеясь увидеть свет в окнах той самой квартиры, увидеть силуэт близкого сердцу человека. Но нет, этого не было. Как назло, радио крутило ее песни, напоминая о существовании такой певицы как — Валерия. Хотя записанный в студии голос, непроизвольно, вызывал улыбку на лице.       Удивительно, с их встречи прошло несколько часов, а мужчина все не мог прийти в себя после увиденного.       Пять. Десять. Пятнадцать. Двадцать минут.       Он не сводил глаз с того окна, кажется, будто и не моргал. Все дни, до этого, он уезжал, так и не увидев ее, а эта ночь другая. «Все, не может больше!» — стукнув кулаком по панели дорогого авто и с силой захлопнув дверь, направился к нужному подъезду, его грезила мечта увидеть ее, для своего спокойствия.       Поднявшись на этаж и не чувствуя усталости, от быстро преодолённых пролетов дома, Филипп замер перед дверью, как подросток, что боится зайти домой. Внутренний голос продолжает твердить: «зайди туда», а разум отговаривает.       Мужчина осознал, что он так и не понимает, что делает в метре от нее, что ведет его к Валерии. Почему в час ночи не спит в своей кровати, рядом с детьми. Почему стоит под дверью и думает, стоит ли ему побеспокоить ее сон. Не понимает, почему его так тянет к той, которая не для него. Миллион вопросов и ни одного ответа. Мысли кипят в голове, вызывая лишь злость панику и страх.       «Всё.» — прозвучал в мыслях окончательный ответ. Филипп резко дернул за ручку входной двери, она сдалась без борьбы. Словно ждала, когда он придет. Дверь открылась, выпустив тепло на лестничную клетку.       «Странно, почему она не закрыла?»       Подумал певец, медленно, как вор, заходя в глубь квартиры. Филипп оглядывался по сторонам, боясь напугать женщину своим присутствием или испугаться сам. Свет включен лишь в спальне, маленькая лампа освежала всю комнату, охватывая часть прихожей. Точно так же, как и когда певец покинул дом.       В квартире тихо, только его шумное и убыстренное дыхание, кажется заполняет собой все вокруг. Подойдя ближе к источнику света, но не спеша переступить порог спальни, Филипп задержал взгляд на кровати. Небольшой силуэт, накрытый, все также с головой, одеялом, лежал посередине ложа. Мужчина решил убедиться, что с ней все хорошо. В тот момент, ему было все равно, что он может ее разбудить, побеспокоить. Знал, Лера поймет, простит. Сейчас главным для мужчины было убедиться, что она в порядке и не сотворила ничего с собой, пытаясь сбежать от себя.       Откинув с лица одеяло, аккуратно, стараясь все-же не побеспокоить сон певицы, в свете лампы, ее лицо, казалось еще бледнее и белее, чем был до этого. Нервно сглотнув, накопившеюся слюну, он попытался успокоить накалившиеся, до предела, нервы. Руки певца задрожали, а пальцы стали неметь, ему на долю секунды показалось, что она не дышит. Стянув одеяло с неё полностью, но глазах мужчины блеснули слезы. Лера лежала в позе эмбриона, ноги и руки певицы прижаты к животу. Кажется, что прошла целая вечность, пока Филипп решался дотронуться до бархатной шеи, дабы нащупать так желанный пульс певицы, хотя прошло, от силы, несколько секунд. Кончики пальцев передавали лишь собственное сердцебиение, не давая и шанс почувствовать ее. Сердце мужчины начинает стучать сильнее, заглушая все посторонние звуки, страх полностью поглощает его. На глазах выступают сверкающие слезы, что непристойно показывать мужчинам.       — Что ты наделала? — схватив за хрупкие плечи девушку, он прижал ее к себе. — Лера! Не бросай меня! — он начал трясти ее, насколько есть мочи, желая привести обмякшее тело в норму. — Лер, — голос дрожит, — Открой глаза, прошу, — он срывается на крик.       Валерия приоткрыла, будто стеклянные, глаза, кажется, что ее веки налиты медью, ощущаясь слишком тяжёлыми. Не понимает, что происходит вокруг, женщина старалась сфокусировать взгляд на знакомом лице. Голова кружится и адски болит, будто ее кто-то с силой сжимает. Филипп увидев, что певица открыла глаза и прижал к себе, не стесняется слез, которые идут.       — Ребенок… — еле слышно, шевеля одними губами, и прилагая все силы произносит Валерия, протягивая к нему руку, испачканную ярко-алой кровью; мужчина не сразу понял о чем она, он несколько мгновений смотрел на нее, а в глазах читались миллионы вопросов.       Резко сорвавшись с места, Валерия почувствовала колющую боль внизу живота, но не придала этому особого значения. Точно так же, как она поступила утром, с ноющей и тянущей болью, желая принять обезболивающее, но так и не сделав этого.       Подавив приступ тошноты и медленно вставав на ноги, женщину словно парализовала острая боль в животе, что словно сбивает с ног. Схватившись рукой за раковину, дабы не рухнуть на пол, а свободную прижимая к животу, стала беспокойно хватать воздух ртом, желая вскрикнуть от боли. Боясь реакции друга, Валерия и нежеланных расспросов, не показала ему этого. Найдя в себе силы и набрав в легкие побольше воздуха, выпрямила спину, стараясь ровно идти. Каждый шаг отдавался новой порцией боли, все сильнее и сильнее. Дойдя до спальни, Лера рухнула на кровать, сильно сжимая зубы, тихо ахнула от спазма. По телу пробежала дрожь, что словно морозила изнутри. Руками она стала сжимать тонкую ткань объемной футболки, ненавидя себя, что утром не позвонила врачу. Крепко сжимая зубы, чтобы не закричать от боли, она старалась скрыть все. А руки крепко прижимаются к животу, что так болит.       — Лер, что случилось? Может скорую вызвать? — его слова донеслись непонятным откликом, боль не давала разобрать смысл. Она отрицательно махнула головой, не поняв даже от чего отказалась. Руки все сильнее прижимались к животу, а перед глазами начало все плыть.       — Будешь уходить, захлопни дверь! — из последних сил выдала она, не желая его обременять своими проблемами. Валерия не хотела кого-то вновь подпускать слишком близко к себе, к своим тайнам, тем более, пока она не решит окончательно все.       Услышав, как захлопнулась входная дверь, Валерия перевернулась уткнувшись носом в подушку и закричала от невыносимых болей. Лицо начало корчиться от ужасных ощущений. Лера не понимала, что делать. Она не могла встать с кровати, не хватит сил. Певица держалась рукой за живот, хотя это совсем не помогало, а от тепла под ней становилось еще хуже. Тело постепенно слабело, а зрачки сужались.       Очередная, острая вспышка боли погрузили певицу в темноту. Потеря сознания позволила на некоторое время забыть о нестерпимых спазмах. Руки медленно расслабились, спав с ее тела.       Новая порция болезненных ощущений, вернули звезду в реальность, пронзив ее, словно, острым кинжалом. Тело задрожало, доставив еще более неприятные ощущения. Зажав зубы, дабы не закричать, она взглянула на часы, что медленно отсчитывали минуты на тумбочке, прошел почти час с последнего взгляда на них. Ощутив что-то теплое, слишком теплое и найдя в себе силы, она подняла край одеяла, светлые шорты и часть простыни под ней были испачкана в жидкости темно-красного цвета. Звон в ушах, усилился, заставляет ее сморщиться. Сердце девушки начало бешено колотиться, а в глазах темнеть. Женщина понимала, что не сможет добраться до телефона, не хватит сил. А кричать — бесполезно, никто не придет на помощь. Пульс начинает замедляться, руки и ноги становятся всё холоднее, заставляя выступить мурашкам на коже, медленно разжимались. У нее начинает появляться в руках и в теле мелкая дрожь, в глазах полупрозрачная рябь, похожая на шум телевизора. Звуки становятся немного приглушенными. Сознание полностью отключилось.       — Ребёнок… Кровь… — продолжила она, пытаясь сфокусировать взгляд на нем, но все попытки были напрасные.       Валерия не могла больше произнести ни слова, сил не осталось совсем. Зато в голове мужчины пазл окончательно сошелся. Филипп осознал ее состояние, понял почему она так странно вела себя, не убирала с живота руки, облачившись в объемную одежду. Мужчина с лёгкостью подхватил обмякшее тело подруги на руки, она показалась ему пушинкой, словно ничего не весила и выбежал из квартиры. Ждать скорую долго, он быстрее ее довезет.       Забежав в приемное отделение Склифа и держа на руках без сознанное тело, Филиппа не волновало, что он собрал все камеры Москвы, что не раз нарушил правила, главное было то, что он боялся. Под страхом человек может многое сделать, а когда еще и твой родной человек страдает, то это еще больше заслоняет разум. Всю дорогу до больницы, что длилась кажется, слишком долго, он боялся опоздать, приехать слишком поздно, продолжая корить все и всех на свете, не исключением стала и певица. «Какая же ты дура, Лера! Дура!» — уже не первый раз, смотря на нее, говорил мужчина, то ли в мыслях, то ли наяву.       Не осознавая, но его крик раздавался на всю больницу, Киркоров кричал на девушку, за ресепшеном, требует врачей. Не понимает, что несёт, слова вылетали быстрее, чем он их осознавал. Не мог разобрать и вопросы от врача, не понимал, что он говорит.       — У неё кровотечение, она беременна, — повторял, как сумасшедший.       Валерию увезли на каталке, не пустив с ней. Сейчас все будет зависеть только от врачей, а ему страшно за неё. Винит себя за то, что не остался тогда с ней, уехал. Что не узнал, что творится с ней, не допросил ее, не помог. Что его не было рядом тогда, когда он был так нужен.       — Может воды? — со стороны донесся женский голос, на что, спустя пару мгновений, мужчина утвердительно кивнул, хоть и не разобрал вопрос. Девушка довела его до стульев и подала стакан воды, трясущими руками он забрал его из ее рук. А на них кровавые следы, такая красная и обжигающая сердце кровь.       — Спасибо, — еле как вырывалось из него.       — Вы знаете данные девушки, которую привезли? Не переживайте, с ней лучшие врачи, — она старалась успокоить его, хотя понимала, что ее слова бесполезны. Медсестра не первый год работала в приемном отделении экстренной хирургии и ни один раз в день говорила это родственникам, пытаясь хоть как-то унять их страх.       — Да, да знаю, — подорвавшись с места, он опередил девушку, что не успела дойти до стойки, руки еще больше трясутся, а перед глазами начинает плыть все, словно еще секунда и он потеряет сознание. — Пригожина Валерия Юрьевна, 1968.       — Присядьте, врач выйдет и все вам расскажет, нужно подождать, — записав в журнал сведения, спокойным голосом просит не волноваться. — Вы супруг? — спросила она, не отводя глаз с бумаг.       — Нет. — тихо сказал мужчина, осознавая, что придется сообщить мужу о состоянии певицы. — Я близкий друг.       — Нужно позвонить ее родственникам, — взяв телефон и протягивая его мужчине, просила женщина, руководствуясь правилами.       — Хорошо. Я… — собирая мысли в кучу и представляя их разговор, Филипп потянулся в карман за телефоном.       Вернувшись на холодные скамейки, он продолжал крутить мобильник в руках, а на экране уже был открыт контакт того, кому так не хотелось звонить.       «С одной стороны Иосиф ее муж и это его тоже ребенок. Но с другой… он же бросил ее. Ну позвоню я ему, приедет он и что? Нет. Не буду звонить, Лера захочет, сама позвонит. »       Монолог внутри себя, на время, успокоил бушующие мысли. Позволил певцу адекватно посмотреть на все происходящее. Выйдя на улицу и стрельнув у санитара сигарету, мороз пробрал мужчину до костей, а легкие наполнились дымом. Несколько тяжек и не затушенный бычок отправился в урну.       — Не переживайте вы так, с ней, действительно, лучшие врачи. — протягивая мужчине влажные салфетки, дабы вытереть руки от засохших пятен, улыбнулась медсестра.       «А что мне сейчас делать?»       Пронесся вопрос в голове, который так и не был озвучен. Филипп не понимал, как можно не переживать за близкого человека, особенно, когда не понимаешь, что с ним сейчас происходит и что будет дальше.       «Успокоиться, выпить кофе и посмеяться над шутками медсестры, отстраненно подмечая, как холодно ночью? Или поехать домой спать, забыв то, что было?»       Разозлившись, но стараясь не показывать этого, мужчина сел на стул, запрокинув голову назад и начав трясти ногой. Филиппа взбесили не слова девушки, а непонимание ближайшего будущего. Страх за человека, кого он очевидно полюбил. Нервы не выдерживали, было неудобно сидеть, стоять, певец не знал куда деть себя, смотря на часы чуть ли не каждую секунду. Время шло слишком медленно. Где-то у горла было отчётливо слышно биения сердца, что ускоряло темп, а порой и просто замирало.       Перед его глазами — она. Их совместный отпуск. Где Лера совсем другая. Она светится от счастья, находясь с любимыми людьми рядом. Не боится, что куда-то опоздает или что-то забудет сделать. Тогда это была другая Валерия. Без макияжа, с кудряшками и веснушками. Сияющая от счастья. Улыбается и наслаждается морем. Их ночные прогулки по берегу моря, когда они были наедине с этим миром.       Ночные разговоры, обсуждения шоу. Когда, певица звонила ему в два или три часа ночи, чтобы рассказать о новой гипотезе. Когда сонным голосом утверждала, что она права, а он с ней, как обычно, спорил. И смеялся от того, как она злится из-за того, что он не согласен с ней. Когда он каждую ночь ждал её звонка и с трепетом отвечал, наслаждаясь голосом подруги. Когда сердце замирало, от каждого ее слова.       Смех Валерии, такой мелодичный, нежный и заразительный, который звучал сейчас, кажется везде, и заполнял все вокруг. Искренняя и такая добрая улыбка. Ее милая и озорная, пленительная, светлая, в мечтах простая улыбка. Которая растворяется в сердце. Улыбка, которая присуще только Валерии. Небесно-голубые и такие нежные глаза, которые не похожи ни на одно другие. Голубые глаза как небо, лучезарны и бесконечны, в которых видна вечность.       — У нее маточное кровотечение! — делает заключение гинеколог, только закончив внешний осмотр певицы. Врач пристально всматривалась в картинку на аппарате узи. — Катя, — обратившись к медсестре, она на секунду оторвала глаза от экрана. — нужно ее срочно приводить в сознание. Капельницу, готовь укол и лед. — спокойно произнесла она, отвернувшись обратно к экрану. Заметив, что не опытная медсестра замешкалась, врач встала сама. — Бегом за льдом! — грозно, вырвалось у Покровской, забрав из рук медсестры шприц, она наклонилась над блондинкой и вколола лекарство.       Принесенный лед в туже секунду оказался на животе певицы, а Александра засекла время по наручным часам. Не сводя глаз со своей пациентки, врач молилась успеть и спасти две жизни, а мысли не переставая крутиться во круг летального на столе, меньше часа назад.       Поморщившись певица медленно открывала глаза, будучи полностью дезориентированной в пространстве.       — Как вы? — спросила врач, видя, как женщина приходит в сознание. — Как давно открылось кровотечение?       Валерия медленно приходила в себя, не особо того желая, но над ухом раздавался назойливый, монотонный писк, который вовсе не давал возможности вновь погрузиться в блаженный сон без сновидений. Спустя несколько секунд она также разобрала поступающие вопросы врача.       — Час может больше… — тихо сказала певица, корчась от болей. — Спасите ребенка, прошу! — отчетливо произнесла та. Это было ее единственным желанием, понимая, что ребенок намного важнее собственной жизни, что из-за ее проблем страдает не в чем ни повинная душа.       — Спасем, обещаю! — видя, как на мониторах нормализуется давление, что свидетельствовало о прекращении кровотечения.       Сделав певице укол обезболивающего и переведя ее из противошокового в палату, врач еще долго сидела с ней, ждав пока та вновь придет в сознание и как только это случилось, она подробно стала ей все объяснять и заполняя карту, задавать необходимые вопросы.       — Валерия Юрьевна, какой у вас сейчас срок? — поправляя капельницу, интересовалась Покровская. — Нервничаете много? Животом ни где не ударялись? — от количества вопросов, певица кажется еще больше побледнела, стараясь вспомнить последние дни.       — Срок, если не ошибаюсь, тринадцать недель. — вспомнить более точно, не позволяло сознание, оно будто вытеснило эту информацию, за ненадобностью. — К сожалению, нервничаю много. Проблемы. А животом… хм… — она прокручивала последние дни в голове и не помнила, каждый был похож на предыдущий.       — На УЗИ была видна гематома, она спровоцировала кровотечение. Неужели вы не почувствовали недомогание? — врач прекрасно знала, что при таком случае обязательно были бы симптомы, которые невозможно не заметить.       — Почувствовала, но не предала им значения… — виновато опустив глаза, сказала женщина, понимая, что в этот день могла потерять не только ребенка, но и свое здоровье.       — Валерия, такой угрозы, которая была для ребенка сейчас нет. Но угроза еще остается. Я положу вас на сохранение, полный покой, как физический, так и эмоциональный. — медленно и четко говорила женщина, а певица думала, что наконец-то сбежит от боли. — Я прошу, соблюдайте все мои рекомендации. — заметив, как безразлично для певицы прозвучали слова, Александра, повысила голос, пытаясь достучаться до разума. — Вы взрослый человек и должны прекрасно понимать, что ваша беременность — это удача. — эти слова певице показались странными, что ли непонятными для нее. Поймав на себе этот взгляд, девушка перефразировала свои слова. — Чем старше женщина, тем сложнее ей забеременеть, а тем более выносить ребенка. Видя ваш анамнез, — указав на тонкую карту в руках, девушка громко вздохнула, — вам запрещено нервничать, переживать и необходимо вести здоровый образ жизни, соблюдать диету и быть более спокойной. Рекомендую обратиться к психологу, который поможет справиться с переживаниями, если вам нужен этот ребенок. — ее слова задели певицу за живое и заставили задуматься, над последними словами.       — Хорошо, — посмотрев на бейджик, а затем снова на врача, продолжила Лера, — Александра Алексеевна, я вас услышала. — натянув подобие улыбки, что получилось очень неестественно, певица погрузилась обратно в себя.       — А сейчас отдыхайте, если боли вновь появятся, позовите медсестру, она сделает укол. — уже направляясь на выход, чуть не забыла сказать, остановилась в полушаге от двери. — Вас там мужчина дожидается, позвать?       — Нет, не надо. Скажите ему, что со мной все в порядке, что я сплю.       Приняв просьбу певицы, девушка вышла к регистратуре, усталый и сонный вид, давал понять, что единственное желание врача — сон.       — Нин, где родственники той девушки? — оперившись на стойку регистратуры и не сводя глаз с медсестры, ждала ее ответа. Девушка, сонно потирающая глаза, указывает головой на Филиппа. Александра медленно подошла к нему и, выдерживая паузу, сказала, — Вы родственник?       — Я близкий друг, что с ней? — за время ожидания, он немного успокоился, его не так уже трясло, но страх не покидал.       — Кровотечение удалось остановить, она в палате, спит и пробудет у нас некоторое время. — предвещая вопрос она выдержала паузу, чтобы мужчина принял информацию, — Так надо, для ее же здоровья необходимо. Угрозы на данный момент нет, до утра мы понаблюдаем, а завтра вы сможете прийти к ней. Только сообщите родственникам, пусть они в регистратуре узнают, что ей необходимо привести.       — Спасибо… — шёпотом сказал он, словно груз с плеч, настало долгожданное облегчение. Достав из кармана брюк пару красных купюр, он уже был готов их впихнуть девушке, но та отошла на пару шагов назад, дав понять, что это лишнее. — К ней можно?       — Нет! — грозно сказала она. Разозлившись, что сказанные слова не дошли до мужчины с первого раза. — Свяжитесь с родственниками.       Уходя, она услышала, слова благодарности, а Филипп остался в раздумьях и волнениях. Рухнувший мир, что разбился на миллион осколков, потихоньку восстанавливался. Страх потереть ее никуда не делся, но после хороших новостей немного стало легче.       Мужчина понял, что не может жить без нее. Страшно потерять любимого человека. Он стал зависим ей, как кислородом, ощущение, что не сможет быть вдали от нее.        — Нет…       Вырывалось криком из его сердца, осознание того, что его вновь затягивает в омут, пугало. Хотя он готов отдать все: деньги, имя, себя, миллионы богатств, жизнь, но лишь бы увидеть улыбку той, кто сводит его с ума. Но этот омут пугал больше всего на свете. Ошибившись однажды, он перестал верить в любовь и надеяться встретить ту самую.       Нина, протянула ему успокоительное и листик, где было написано стандартное, что необходимо будет певице, пока она будет в больнице. Взяв лист, он направился вглубь больницы, не реагируя на просьбы медсестры остановиться. Знает, что его никто не остановит. Быстро дойдя до кабинета главврача, ни секунды не думая, он открыл дверь, знает, что она будет там: она часто задерживается на работе с бумажками. Без стука, нагло ворвавшись в кабинет мог не каждый себе позволить, от такого напора женщина пришла в оцепенение. Она с шоком подняла глаза на незваного и наглого гостя, не разглядев его в темноте, грубо и зло произнесла:       — Кто дал вам право так заходить в мой кабинет?       Но мужчина проигнорировал вопрос, закрывая дверь на замок, и сел напротив. Глаза наполнены слезами и страхом. Их освещает еле горящая настольная лампа, она узнала незваного гостя, его состояние напугало женщину. Окровавленная рубашка, на руках кровь. Она достала из ящика коньяк, когда-то подаренный ей благодарными пациентами, и два бокала.       — Рассказывай, — протянув ему бутылку, она сложила руки в замок и была готова выслушать и помочь, старому приятелю.       — Ира, я теряю, вновь, голову от любви, я теряю себя… — осушает бокал и чувствуя знакомый и приятный вкус алкоголя, по телу пробежала надежда, что горящая жидкость поможет совладать с эмоциями, — Я умру из-за нее!       — Я могу как-то помочь?       — Человек умирает… А я ничем не могу помочь… И ты не сможешь… — он на грани, никогда и ни за кого он так не переживал, как сейчас, за ту, которой он просто друг. Никогда он так не переживал за себя.       — Хватит! Что ты нюни распустил? Хватит хоронить ее! Да и себя! — злой голос Павловой убеждает его в том, что Филипп ведет себя как ребенок, что хочет привлечь внимание. Он пришёл к ней не за поддержкой и сочувствием, они это знают, он пришёл, чтобы она отвлекла его от мыслей о ней.       — А помнишь, как мы встречались? Как любили?       — Ахах, конечно помню, — вроде получается, он понимает, ему это надо, надо о чём-то другом подумать. — Ты была моя первая любовь и разочарование.       — А ты мое… но зато у нас была настоящая любовь, которая у меня больше так и не повторилась в жизни. — она улыбнулась ему, и в этой улыбке была самая настоящая любовь, что смешивалась с разочарованием. Воспоминая о забытом прошлом, прожигали сознания. Прошлое в котором она только училась в институте, а он покорял уже сцену, но тогда еще не было всего того, что окружало их сейчас. Не было лицемерия и выгоды, была любовь. Когда они были вместе были счастливы. Это было так давно, но кажется, что будто вчера.       — Да уж, сбежавшая невеста. — усмехнулся мужчина, вспомнив самый тяжелый день его жизни, когда он разочаровался в любви и перестал верить в нее. — Помнишь этот день? — она отрицательно кивнула и закралась глаза руками, хотя прекрасно помнит, что в тот день она совершила самую главную ошибку в жизни. — А я вот помню. Тёплый майский день, я стою у ЗАГСа, с букетом роз и жду тебя. Родственники нервничают, а я спокоен. Это было наше совместное решение. И вот, подъезжает машина, ты выходишь из неё, в белом платье, которое еле прикрывало колени и туфли, такие дурацкие, мне они никогда не нравилось, — она улыбается, смеясь, эти воспоминания для них что-то тёплое, нежное, — А потом нас почти расписали, я сказал, «да», а ты сказала «прости и прощай», и пропала на долгие годы…       — Просто поняла, что мы несовместимы, что это ошибка. Хотя любила тебя по-настоящему. Но как видно, это ни к чему хорошему не привело. Я так и не нашла своё счастье, да и ты тоже. — тишина царила вокруг, они давно уже не влюблены в друг друга, им просто хорошо рядом, испытывая симпатию. Знают оба, что есть друг у друга. Понимают, что в тот день они совершили ошибку, но в тот же момент, спасли себя. Хотя, в тот день могла начаться новая другая история, что привела бы к лучшему финалу. — Ты любишь ее?       — Что? — он не понял суть ее вопроса, точнее понял, но не мог воспринять его.       — Ну ту, которая сейчас в в твоем сердце, из-за которой ты сейчас пьёшь, ты ее любишь? — она повторила свой вопрос.       — Я не знаю… Она… Наверное она единственный человек, кому я готов сдаться. Гордая и сильная, не такая, как другие, не доступная. Я второй раз в жизни чувствую нелепую уязвимость, рядом с ней. И это странное чувство, будто теряешь контроль на огромной скорости и при этом радуешься, как ребенок, что скоро разобьешься. — он был предельно честен и открыт перед Павловой, пытаясь разобраться в том, что испытывает. — Она стала моей слабостью. Чем-то, от чего не возможно отказаться. Лера — единственная, кого я хочу видеть рядом с собой, кого хочется оставить себе, отняв у всего мира. Единственная, ради кого хочется бросить весь мир, оставив его где-то там, за спиной. — Филипп признался себе, не осознавая этого. — Просто не могу без неё, переживаю, как за маленького ребёнка. Не могу спать ночами, постоянно думаю о ней, о том, что чувствую к ней. Мне плохо без этого человека.       Ира взяла телефон и набрала номер регистратуры, чтобы узнать, как дела у той, кто заинтересовал и ее саму. Будто она не слышала монолога своего друга, не знала, что можно на это ответить. Медсестра, спокойным голосом ответила, что все нормально, что она спит. Услышав это от неё, Филипп был готов расцеловать Павлову.       — Поезжай домой, как только к ней будет можно, я позвоню тебе. — она мило улыбнулась ему, но лишь стоило двери закрыться, как улыбка исчезла и грусть промелькнула в глазах.       А на душе у женщины стали кошки скрести, не понимая от чего ей стало так больно. Ира не раз слышала, что ее первая любовь влюбился в кого-то, что женится или еще что-то, но о других спутницах он никогда не говорил так. Его слова задели женщину, ударив куда-то под сердце. Они давно не влюблены друг в друга, хорошие друзья, зная чуть больше, чем остальные, но его горящие глаза и одержимость новой пассий нанесли новый удар.