Цветочный запах свободы

Мне всегда было сложно заводить друзей. Будучи маленькой девочкой я часто была одна. Я была слишком странной и для дерзких, игривых девушек-подростков. До сих пор помню их шелковистые, распущенные волосы, хрупкое телосложение и хихиканье. Я помню, как они грациозно двигались и танцевали. Для меня их имена звучали, как называния цветов. Классические девичьи имена вроде Анны, Веры, Марии. Я отчаянно хотела обладать легкостью и изяществом, которые принадлежали им от рождения. Я испытывала боль странности с ранних лет. Как только я их увидела - знала, что не являюсь одной из них. Тогда я начала создавать свой мир. Я приняла, до самой глубины, что мои растрепанные, темные локоны и странные черты лица никогда не будут такими изящными и утонченными, как у девочек вокруг меня, тех девочек, за которыми я так чутко наблюдала. Если я и не смогла быть одной из них, то с шести лет я давала им жизнь кончиками пальцев. Я рисовала женщин с волосами длинными, как река, губами мягкими, словно лепестки роз, пальцами хрупкими, как сердца. Я была так одержима запахом бумаги и графитового карандаша, что перестала обращать внимание на уроки. Моя учительница в первом классе заметила, что я была необычной, она знала, что у меня нет друзей и я провожу всё свое время за рисованием. Я помню, как она вывела меня с уроков и назначила ответственной за праздничный плакат. Она записала меня на множество конкурсов, в которых я была самым молодым художником. Она позволила моему молодому разуму блуждать, я рисовала ради жизни, ради нее…эльфы из сказок, чудовища и лесные феи на листах бумаги - стали моими спутниками. Я многого не помню из давно минувших дней, потому что они будто закрыты в книге, где-то на чердаке. Я была счастливым ребёнком и одиноким подростком. Это всё, что я помню. И по мере взросления моя жизнь становилась всё более странной. Всё вокруг меня было таким сложным для понимания, но в то же время мне безумно хотелось испытать это. Роберт Мюррей не выпускал меня из мастерской, а когда остальные подростки, наконец, выказывали ко мне интерес, его голос был препятствием, которое обращало их в бегство. Меня никуда не приглашали, потому что единственным ответом было «нет». Я не винила его. Так я посвятила себя фантазиям и работе, уверенно идя к цели. Такова была моя жертва. Я лежала в своей комнате, с грязными от грифеля пальцами, в то время как снаружи всё было диким и юным, слушала капли дождя за окном и плакала. Мне очень нравилось плакать. Это приносило мне наслаждение, которого я не знала. Звучит странно, но большинство пятничных ночей я проводила, уставившись на себя в зеркало и наблюдала за тем, как плачу. Мне нравилось ощущение от слёз, это было естественным для меня. Каждую ночь я одна танцевала в своей комнате, представляя, что я черная птица или принцесса. Фантазии - это всё, что могло дать мне крылья и помочь вылететь из границ четырех стен, которые крепко меня держали. Я ненавидела реальность, в которой жила и я отказывалась в ней жить. Пока я танцевала, плакала или рисовала – я представляла тщательно продуманные сюжеты своих грёз. Я считала себя Богом, создавала и уничтожала. Я была своей матерью и отцом. Я была своим самым лучшим другом.