Стопка открыток

Блики бегают по комнате, скачут солнечные зайчики — солнце светит через намерзшие на козырек окна сосульки. Чжоу Цзышу просыпается от того, что отблесками лупит прямо по закрытым глазам, а еще от капели, бьющей по подоконнику на улице. Слышно слишком хорошо: Вэнь Кэсин имеет дурную привычку выстудить с вечера комнату, забыть закрыть окно, а потом зябко жаться объятиями во сне. Не то чтобы Цзышу против. Просто у него мерзнут ноги, а лао Вэнь, беспокойный и неугомонный даже во сне, спихивает с себя всё и очень быстро превращается в ледышку. И вот результат — эта ранняя пташка лежит, уткнувшись покрасневшим заложенным носом в подушку и тяжело дышит ртом, а губы даже на вид сухие. Чжоу Цзышу качает головой, обычно он — тот, кого будят. Он аккуратно поднимается с места, бесшумно выскальзывает из комнаты и прикрывает за собой дверь. Чайник он снимает за мгновение до противного свиста. Ждет немного, пока вода остынет до нужной температуры, нарезая в это время имбирь и лимон. Наливает в заварочный чайник, где уже засыпан зеленый чай. Подумав, добавляет пару листиков мяты. Ставит на поднос пару чашек и так же тихо возвращается в спальню Из изменившегося там — только бок, на котором лежит Вэнь Кэсин. Одеяло сбито в ноги. Цзышу оставляет поднос на тумбочке у кровати. Матрас слегка прогибается, когда он встает на него коленями за спиной лао Вэня. Тянет одеяло из-под его ног. Вэнь Кэсин недовольно морщится, и сердце Цзышу замирает от любви. От взгляда на эти длинные ноги, широкие плечи, длинную шею, белую кожу, которую так и тянет разукрасить красными отметинами. Он любит в нем даже сонную недовольную морщинку между бровей. Цзышу наклоняется, убирает прядь со лба и целует в висок, в щеку, в острое плечо. Вэнь Кэсин шевелится, недовольно кряхтит и начинает просыпаться. Открывает один глаз, затем другой. Чжоу Цзышу оказывается быстрее: кутает в одеяло и прижимает собой к кровати, не давая вскочить и развести присущую лао Вэню суету. Тот моргает несколько раз и возмущается: — А-Сюй, почему ты не разбудил меня, раз поднялся раньше? Я бы приготовил завтрак! И душераздирающе хлюпает носом. Внутри Цзышу нежность сплетается со смехом и беспокойством. — Лежи, горе простывшее, — он прижимается губами ко лбу Кэсина не только потому, что не может не прикасаться, но и чтобы проверить температуру. — Я приготовил тебе чай. — Ты приготовил мне чай? Вэнь Кэсин растерянно хлопает длинными ресницами: Чжоу Цзышу не в ладах с готовкой, кухня — вотчина лао Вэня. Цзышу закатывает глаза, а внутри плещется, грозясь перелиться через все возможные края, тепло и нежность от трогательно удивленного вида возлюбленного. Цзышу усаживается так, чтобы дотянуться до подноса и не выпускать из рук своё сокровище. Наливает чай в одну из кружек и подносит ее ближе. Вэнь Кэсин выпрастывает ладонь из одеяльного плена, обхватывает теплый бок. Тянет носом, слегка шмыгая. Делает первый глоток, блаженно прикрыв глаза. Чжоу Цзышу улыбается, прижимается щекой к макушке лао Вэня, вдыхая запах волос. Солнце заливает уже половину комнаты. Капель за окном звучит все громче. Весна заявляет свои права.