Алексей Каренин: дополнительные материалы

      Алексей Александрович Каренин в строгой по фигуре одежде стоял в конюшне, нервно проверяя уздечку и стремена Ласточки. Чёрный его костюм удачно сочетался с вороной мастью, присущей всем фризам, а из грудного кармашка выглядывал контрастно белый бутон тюльпана - подарок от Алексея Игоревича ровно перед тем, как последний в компании Серёжи убыл в сторону зрительских мест. Через пятнадцать минут должна была начаться гонка, в которой Каренин, вопреки собственным привычкам и устоям, принимал самое непосредственное участие. И в эти секунды он с лёгким оттенком тоски вспоминал, как докатился до жизни такой.       Исток цепочки событий можно было отыскать в злосчастном вечере, когда произошла внезапная встреча супругов Карениных. Последующие несколько дней Алексей места себе не находил, мысли его, будто издеваясь, невольно возвращались к безрадостным темам. В конце концов, оказалось принято решение о необходимости отдыха. А поскольку рассчитывать на отпуск покамест не приходилось, господа Каренины в два лица и одно тело отправились в питейное заведение. Не то чтобы кто-то из них являлся ценителем подобных мест: весьма точное понимание особенностей их сопровождалось также некоторой брезгливостью. Но в этот вечер желание чего-то кардинально отличного от повседневного быта пересилило презрительное отношение, и уже где-то спустя час после ухода со службы Алексей обнаружил себя за малознакомым деревянным столом в компании бутылки и горько пахнущей жжённым маслом настольной лампы.       После первых глотков время потекло неизъяснимым маршрутом, то тягуче расплываясь в километровые минуты, то сворачиваясь клубочком и проскакивая так десятки их за миг. Алексей Игоревич сидел, откинувшись на спинку явно несколько раз ломанного стула, и пристально наблюдал за ходом секундной стрелки. Часы по такому случаю были сняты с цепочки и уложены на столешницу, аккурат рядом с початой бутылкой. Алексей Александрович же предпочитал больше внимания уделять непосредственно процессу употребления, а также не чурался откровенного разглядывания своего оппонента, благо, уличить его в подобном никто иной (за исключением самого отражения) не смог бы по объективным причинам.       Установившуюся хрупкую гармонию нарушили громкие голоса и хохот ввалившейся в двери компании. Молодые люди явно успели уже выпить в ином месте, откуда их выгнали либо недовольные шумом хозяева, либо собственные позывы к приключениям. Помещение с таким обновлением сразу стало казаться теснее, на что Каренин досадливо покачал головой, хмурясь. На его беду, этот жест приметил один из вошедших, тут же с боевым воскликом целеустремлённо направляясь в сторону казавшегося почти незанятым столика. Рухнув на соседний стул, какой-то мистикой выбрав не тот, на котором продолжал восседать (и явно не планировал менять положения) Алексей Игоревич, молодчик залихватски поправил ус и весело поинтересовался:       - Отчего грустим, отче? Такой славный вечер, такая чудная погодка! А квасить одному и печалиться - это уже болезнь.       - А мешать посторонним людям - это уже бестактность, - в тон ему отозвался Алексей Александрович, но и прогонять наглого гостя почему-то не стал. Явно почуяв если не доброжелательность, то уж точно готовность и дальше терпеть компанию, паренёк оживился, ёрзая на месте. Изобразив несколько причудливых жестов в адрес друзей, он вновь обратился к Каренину:       - Айда с нами, отче! Ты ж здесь скоро задохнёшься, а на улочке свежо, хорошо... У нас и выпить с собой есть, и закусить. Пойдём, развеешь тоску. И нас историями позабавишь, если найдутся.       - Если только наставлениями, - хмыкнул мужчина, залпом допивая остатки своей бутылки. Перевёл взгляд на двойника, безмолвно вопрошая. Тот неопределённо повёл плечами из стороны в сторону, мол, мы же хотели отвлечься, да? Вздохнув, Алексей поднялся из-за стола, махнув рукой: - Чёрт с тобою, веди.       Снаружи и правда оказалось приятно. После тяжёлого маслянистого запаха ночная свежесть ощущалась сладковатой, пьянящей не хуже закончившегося пойла. Ребята, оказавшиеся студентами, с охотой приняли в компанию министерского работника, принявшись расспрашивать того о службе и о том, какие знания и навыки полезны в этом деле. Каренин сам не заметил, как разговорился - что, впрочем, не являлось удивительным, учитывая предмет беседы. И когда мученики науки двинулись в своём направлении, зашагал вместе с ними, не прерывая дискуссии.       Дошли до ипподрома. Задержались. Несколько расслабленный благодаря выпитому, Алексей заметил, что здесь у него есть одна кобыла в собственности. Студенты посетовали, что им денег даже на зрительские трибуны редко когда хватает, не то что имущество заводить. Вновь возвратились к вопросам службы, но уже с позиции величины и стабильности заработка. Кто-то из парней громко заметил, что ставками на скачках тоже можно прилично поиметь. Другой ввязался в спор, что слишком велик шанс проиграться. Каренин, помятуя о своей любви в том числе и к этой теме обсуждений, предпочёл бы слушать их аргументы молча - и без того наобщался на десяток лет вперёд. Однако молодое поколение, жаждавшее знаний, не преминуло возможностью уточнить у умудрённого опытом его взгляд на проблему. Получило несколько советов, вроде как думать головой и узнавать информацию о ездоках и их транспорте заранее. Без примера же объяснить логику своих измышлений Алексею не удавалось, потому студенты наперебой стали рассказывать, кто ожидается в ближайшем заезде. Мысленно Каренин даже посетовал, что совершенно выпал из жизни и пропустил столь знаменательное готовящееся событие.       - Поручик хорош, но как вы заявляете, недавно сменил лошадь. Вряд ли они за такой короткий срок успеют отыскать точку взаимного равновесия. Он может всех удивить, я не спорю, но ставить на него бы не стал. Ухлестов слишком молод - я впервые о нём слышу. Сомневаюсь, что ему достанет опыта: как минимум он плохо знаком с полосой. Что до господина Лейковица, то его старший брат ранее демонстрировал выдающиеся успехи на этом поприще. Пожалуй, у него пока самые высокие шансы... Смею отметить, судя по названным вами именам, забег этот ожидается слабый, я бы не захотел тратить на него свои деньги.       - А ты сам не участвуешь, отче?       - У тебя есть кобыла! Хорошая?       - А победы бывали? Расскажи, а!       - Что, я?.. Нет-нет, ни разу. Я не в форме, да и не по возрасту мне уже...       - Да ты что!       - Да ты на себя погляди!       - А давай в этом забеге поучаствуешь, а?       - Сам говоришь - слабый.       - А мы на тебя поставим, да!       - Ни в коем случае! Зря потеряете деньги.       - Мы студенты, у нас их и так как будто нет.       - Давай, отче, покажи им всем!       - Ох...       Утром у Каренина неприятно ныла голова. Пожалуй, если уж выпиваешь редко - то следовало бы заниматься этим более умеренно, во имя хоть какой-то заботы о непривычном к подобному здоровье. Но в остальном Алексей не жалел потраченного времени: печали и думы о законной жене отступили, сменившись нехарактерными прежде переживаниями. Ведь он в пылу беседы всё же дал студентам обещание, что примет участие в ближайших скачках. И пусть сказано это было в полупьяном бреду, и пусть они сами могли этого не вспомнить - слово своё Каренин держал свято. И почитал за грех нарушать высказанные обещания.       Серёжа сему известию, впрочем, обрадовался невообразимо. Он весь день потом не мог сосредоточиться на уроках, постоянно представляя себе отца верхом на вороной кобыле, пересекающего финишную черту. Учитель по итогу отстал от ребёнка с попытками решения математических задач, позволив заняться внеплановым уроком рисования.       Алексей Александрович же в это время сидел в собственном кабинете и бездумно листал страницы книги, даже не пытаясь вникнуть в знакомый текст. Осознание груза навалившейся ответственности неприятно сдавливал грудь. Его сын будет на скачках, будет смотреть на него, будет надеяться на его победу. Его зеркальный двойник будет на скачках, будет волноваться о нём. Кто-то из зрителей наверняка сделает ставку в его пользу. Ласточка впервые окажется на этой полосе под знакомой, но всё же недостаточно опытной рукой. И как их всех не подвести?..       - Ты слишком обеспокоен, друг мой, - тихий голос и крепко сжатые на плече пальцы успокоили моментально, хоть и не решили проблем.       - Это работа, к которой я не готов. Я неквалифицированный работник, и я опасаюсь её испортить.       - Тогда взгляни на это событие под другим углом. Участие в скачках - это не обязанность. Я не говорю тебе отказаться от них - я осознаю, что обещание было дано, и следовать ему необходимо - но лишь хочу донести, что, в отличие от службы, здесь никто не будет ждать лучшего результата. Скачки - это развлечение, как для нас, так и для зрителей. Кто-то захочет поставить на тебя? В том его право. И исходить он может в этом решении из различных мотивов: поддержать новичка в забегах, рискнуть выбрать тёмную лошадку, просто выразить почтение знакомой фамилии. А у тебя остаётся право не соответствовать ничьим ожиданиям кроме собственных. Мне всё равно, на каком месте ты окажешься - был бы цел и здоров. И Серёжа, я уверен, сердцем точно так же ощущает. А важно ли тогда мнение всех прочих: других зрителей и других участников? Репутации семьи в любом случае такая возможность показать себя в новом свете только на пользу, каким бы ни был итог.       - Я бы на себя не поставил.       - Я знаю. Ты бы поставил на Лейковица. И я тоже: твоё счастье, что мне некому в своём состоянии эту ставку предложить.       Причудливая смесь благодарности и возмущения в адрес двойника выразилась смехом, после чего Алексей Александрович махнул рукой: добро, успокоил.       И вот теперь мужчина, в который раз оглаживая пальцем край белого бутона, похлопал Ласточку по шее и шепнул ей: "Пора".       Впервые Каренин находился по эту сторону забора, и не мог однозначно определить своих эмоций. Страх опозориться? Или азартное предвкушение? Множество отголосков прежде малознакомых ему чувств теплились в душе, но анализировать их у Алексея Александровича не было ни сил, ни времени, ни желания. Окинув взглядом толпу зрителей, он без труда углядел ряд знакомых лиц: кто-то из коллег, прослышав об участии, потрудился прийти, вон там расположились знакомые студенты, поддерживая громкими криками, а у самого ограждения, буквально хватаясь за него и подпрыгивая от нетерпения, стоял Серёжа. По бокам от него находились сопровождающие, а Алексей Игоревич в свойственной себе манере статуей застыл за спиною сына. Безошибочно, несмотря на расстояние, уловив взгляд, между собою называемый Игорем ободряюще улыбнулся, чуть кивнул и коснулся пальцами собственной груди. Материальному Каренину на миг почудилось, будто в сердце разливается невесть откуда взявшееся тепло. А ведь с той ночи не пил ничего крепче кофе!       Наездники заняли свои позиции. Алексей старался не смотреть на них, но буквально загривком ощущал чужое любопытство. Никто никогда не видел Каренина верхом. Никто никогда не думал даже, что тот примет участие в забеге. И теперь у соперников роились в головах вопросы, главным из которых был: считать ли представителя министерства опасным конкурентом? Или не обращать на него внимания, соревнуясь друг с другом?       Прозвучал сигнал к началу. Внимания на размышления и просчёты ни у кого не осталось.       "Давай, Александр, ты сможешь. Ты сделаешь это!" - пожалуй, Алексей Александрович даже пред ликом Божьим не смог бы объяснить, отчего в минуту нервного возбуждения принялся звать себя именно этим именем, а не тем, с которым, вроде как, родился. Но факт оставался неопровержим: мужчина подбадривал себя только так, направляя послушную лошадь к ближайшему препятствию. Краем глаз он замечал движения других скакунов, и в глубине души радовался, что ничуть им пока не уступает. Было бы досадно отстать на первом же этапе, хоть и завышенные ожидания никому на пользу не идут.       Ласточка, словно чувствуя взволнованность обычно строгого и спокойного седока, недовольно фыркала, но уверенно набирала скорость. В отличие от Алексея Александровича, полосы она не боялась, прочие кони и их перемещения её не интересовали, но как донести эту немудрёную истину до человека, знать кобыла не могла. Вот и оставалось гнать вперёд, временами позволяя себе ослушиваться сдерживающего хозяина по собственному усмотрению.       После первого препятствия у Александра словно бы в голове что-то щёлкнуло: тревога отступила, оставляя после себя ясный ум. Он глянул по сторонам, оценивая собственное положение. Пока участники двигались близко друг другу, хотя уже выделились несколько лидеров. Каренин мысленно усмехнулся и чуть сместил кобылу вправо, вынуждая молодого начисто выбритого парнишку так же уходить вбок. Они встретились на мгновение взглядами, и мужчина не без внутреннего удовлетворения усмотрел в чужих страх. Ещё несколько шагов в сторону - и молодой человек натянул поводья, притормаживая своего коня, словно бы всерьёз предполагал, что Каренин попытается его столкнуть. Александр подобного не планировал, но метод банального давления на оппонента когда-то оттачивал в министерстве. Иначе как бы он столь успешно держал нынешний чин?       Гонка продолжалась, но в целом положение скакунов выстроилось. Каренин, к удивлению своему, шёл третьим после лидирующего поручика и наступающего ему на пятки Лейковица. Наблюдая оных в деле, Александр переменил собственное мнение: младший до старшего брата пока определённо не дотягивал, а вот поручик брал опытом, хоть и на новом коне. Однако скачки - мероприятие непредсказуемое, никогда заранее не ведаешь, какое потрясение настанет в этот раз. Некстати всплыли в памяти обстоятельства последнего посещённого ещё тогда четой Карениных заезда. Незнакомое чувство затопило остатки сознания Александра, и тот пришпорил лошадь, теперь неотрывно глядя лишь перед собой, точно позабыв о существовании соперников и соревнуясь если лишь с внутренними демонами.       Серёжа с восторгом наблюдал за разворачивающимся действием. Он подскакивал каждый раз, как Ласточка с её ездоком взмывала в воздух, и громко аплодировал, смеясь в голос. Алексей Игоревич же, напротив, не шелохнулся ни разу с момента, как был дан старт. Он замер, нервно скрестив руки и сжав пальцами рукава на локтях, следя за одной лишь фигурой из всех. Прямо так оказываясь способен улавливать перемены настроя своего реального двойника. Когда тот помчался вперёд быстрее прежнего, наконец перестав сдерживать силу питомицы, Игорь чуть нахмурился. Беспокойство боролось в нём с неконтролируемым восхищением, наблюдать отсюда и не иметь возможности как-то повлиять было немного жутко, но оторваться не было сил. Слишком притягательно.       Чуждые голоса прочих зрителей не позволяли усомниться: Каренина в скачках приняли радушно. А значит, можно было не волноваться о том, как вести себя в обществе после этого мероприятия. Вероятно даже, многие это вскорости забудут - определённо, Каренин не собирался повторять сей ценный опыт. Но сейчас можно было ненадолго позволить себе побыть кем-то из толпы, кем-то из вроде бы обычных и нормальных людей. Людей, которые живут спокойной размеренной жизнью, выпивают по выходным, ссорятся и мирятся с супругами, ходят на скачки и на балы. Людей, у которых нет ни неверных жён, ни мистических собеседников, а факт собственного существования никто из них не ставит под сомнение.       Игорь горько усмехнулся, качнув головой, и на секунду прикрыл глаза. Громкие вопли со всех сторон означили, что на полосе произошла некая перемена. Резко встрепенувшись, зазеркальный мужчина вгляделся в происходящее: Лейковиц, не справившись с напряжением, отстал, а место его на второй позиции занял тот, кого сам отражённый звал Александром и не иначе. "Алексей Каренин..." - раздавалось по сторонам, но двойник не вслушивался. "Мой Саша", - думал он, хотя и понимал, что вряд ли когда произнесёт подобное вслух.       Каренин занял второе место в скачках, уступив лишь поручику. Спешившись и крепко пожав руку победителю, обменявшись с ним парой приятных фраз, Александр неспешно двинулся в сторону. Там его и настигли друг и сын, абсолютно довольные выступлением. И пока Серёжа поочередно крепко обнимал то отца, то Ласточку, Игорь невесомо коснулся локтя двойника и тихо заметил: "Красивее я ничего ещё не видал".