Pray for me

По какой-то причине, но и Винчестеры, и Джо с Эшем дружно решают игнорировать мое исчезновение. Мне вручают еще одну кружку с кофе, а затем меня решают посвятить в то, ради чего в Небраску приехали братья. Не ради меня, не думайте, мы не настолько стали близки за это время. Как оказалось, и у них было дело к здешнему мега-мозгу. — Желтоглазый? — повторяю я, без зазрения совести заточив свою порцию панкейков и хватая с тарелки Дина еще один. Винчестер-старший же хлопает длиннющими ресницами, хватает воздух ртом и…лишь с шумом выдыхает. — Да, демон, который убил нашу мать двадцать три года назад и… Нашего отца тоже, — судя по дрогнувшему голосу Сэма, говорить об этом все еще неимоверно тяжело и я, не зная, что вообще сказать, лишь кладу ладонь на плечо рослого парня и слегка сжимаю. Сэм слабо улыбается и кивает, а Дин, даже толком не прожевав еду, подает голос. — А что в итоге с твоим происхождением? И кто тот парень, который дрыхнет наверху? Надо отдать должное Чаку, хотя бы с этим он не налажал. Но объясниться все равно придется, потому что Дин от меня не отстанет. — Может, дождетесь пока старшие не вернутся? Они это лучше смогут объяснить… — беспомощно блею я, однако осекаюсь под пытливым взглядом старшего Винчестера. — Мой отец… Бог, — свободная воля, говоришь, папочка? Не играть по твоим правилам? Вот и воспользуюсь ею на полную катушку, максимально подготовив не только себя, но и братьев к тому, что грядет. Будем учиться вместе. Дин фыркает и по присутствующим проходится насмешливо-удивленным взглядом, как будто бы ожидая, что кто-то из нас достанет видеокамеру и будет снимать его реакцию. Однако Джо выглядит предельно серьезной, как, впрочем и я. Эш же вновь выпал из реальности, разговаривая с ноутом. — Как это возможно? — Сэм же в очередной раз показывает себя более рациональной половиной этого дуэта. — Мальчик и девочка дружат-дружат и начинают тыкать гениталиями друг в друга, — дурашливо отзываюсь я, но продолжаю нормальным тоном, — Он бродит по Земле в человеческом облике. И нет, я не скажу вам, кто он и как выглядит. Потому что вполне вероятно, что вы попытаетесь… Кхм, полезть на него со всем вашим арсеналом против сверхъестественного. Или же он может изменить свой облик, просто чтобы не сталкиваться с вами. Ни один из вариантов нам не нужен, потому что тогда мы потеряем ту единственную крупицу контроля над ситуацией, что у нас есть. — Зачем ему ребенок? — Дин справляется с шоком и практически по-деловому интересуется. — Развлечение. Он — престарелый режиссер кукольного театра, которому до смерти надоели все его куклы. А я, обладая похожими на его силами, могу внести некоторую смуту в его планы и тем самым развеять его скуку. — Что ж, это тяжело принять, но вполне вписывается в наш безумный мир. А все-таки кто тот парень? — продолжает Сэм, и его вопрос вызывает у меня тяжелый вздох. — Архангел Габриэль. Буквально. Лишенный Богом сил за, кхм, излишнюю дерзость. Выбор был либо забрать его с собой, либо оставить его умирать. Мне, конечно, он не особенно нравится, но я — не убийца. Дин качает головой, как бы говоря, что ни одному моему слову не поверил, а Сэм в шоке. — То есть, и ангелы тоже существуют? — по голосу не понятно, рад младший Винчестер или находится на грани истерики, — Я знал! Я знал, что они не могут быть мифом! — Если бы ангелы реально существовали, ты не думаешь, что кто-то из охотников с ними столкнулся? — упрямо парирует Дин. — Не было приказа, — раздается хриплое позади нас. Я вздрагиваю, Сэм хватается за нож, а Дин сжимает кулаки, готовясь к драке. Однако, это оказывается Габриэль. Бледный, едва стоящий на ногах и тщетно пытающийся сомкнуть полы порванной рубашки. — Какого хрена ты вылез из постели! — да-а, такого приветствия от меня он точно не ожидал, потому что в янтарных глазах отчетливо промелькнула обида. — Я пришел в себя, а проверять меня никто не торопился, — цедит он, — Со мной что-то происходит. Я лишь моргаю, будучи в шоке, а дело в свои руки берет Джо. Она проходится взглядом по Габриэлю, выискивая какие-то повреждения, затем мельком бросает взгляд на остальных присутствующих парней, будто бы что-то сравнивая. — Эш! — на ее выкрик гений резко вскакивает на ноги, — У тебя есть чистая НОРМАЛЬНАЯ одежда? Джинсы и рубашка или футболка? Парень, угукнув, уходит в сторону второго этажа. — Что с тобой происходит, Габриэль? — тон младшей Харвелл мягок, но в нем сквозит уважение. — Раз уж папочка выкачал из меня благодать, то я, полагаю, это какие-то человеческие штучки. Внутренности как будто бы в мясорубке прокручивают и желудок издает странные звуки, а здесь — тяжело, — и как думаете, куда на последней части фразы указывает бывший архангел? Да, в район мочевого пузыря. Мы с Джо сконфуженно переглядываемся, и голос подает Сэм. — Я, кхм, отведу его до уборной, а вы пока наберите ванну, девочки, ладно? Харвелл-младшая тянет меня за собой, а Дин, оставшийся за столом в одиночестве, лишь пожимает плечами на мой умоляющий о помощи взгляд. Все та же маленькая ванная, куда еще утром я забилась сплошным клубком истерики, пытаясь переварить встречу с Чаком. Только на этот раз я в компании Джо, и девушка действует настолько уверенно, что мне даже и делать ничего не надо. Она настраивает температуру воды, включает кран и достает из ближайшего шкафчика большое пушистое полотенце серого цвета. — Он… С пенкой любит ванну. В воде бултыхаться, — каким-то не своим, практически каркающим голосом бормочу я. — Пенку, так пенку, — хмыкает Джо, щедро сдабривая воду ароматным содержимым какого-то бутылька, — Что это было между вами? — Ты о чем? — пялюсь в пол, стараясь даже взгляда на блондинку не поднимать. — Твоя реакция на его появление. Могла бы быть и повежливее. Ох-х-х, вот же ж срань. Если даже Харвелл укоряет меня за неуважение к бывшему архангелу… — Я латала его внутренности, Джо. Какая у меня может еще быть реакция на тот факт, что он сам встал с постели? Блондинка моим словам не верит, лишь дарит мне лукавую улыбку, от которой становится… Слегка неуютно. Постучав в дверь, Эш подает мне стопку чистой одежды — простые синие джинсы, мягкая фланелевая застиранная рубашка и серая футболка. А затем под ручку с Сэмом приходит и сам «виновник торжества». На меня он, конечно же, не смотрит. — Залезай, отмывайся, — Харвелл трогает набравшуюся воду рукой и кивает Гейбу, — Вот мыло, вот шампунь. Мочалку, уж извини, не дам, потому что я брезгливая, а запасных нет. Чистые шмотки на стиралке. То, что из твоих вещей еще пригодно к восстановлению, кинь в корзину. Хотя… Эмбер, ты притащила его сюда, вот и проводи ликбез по наведению чистоты. И как-то быстро ванная, до того полная людей, пустеет. Оставляя меня и до странности молчаливого Габриэля наедине. Я отвожу взгляд и замираю истуканом, пока Габриэль шелестит тканью и дзынькает молнией на джинсах. Повернуться решаюсь только когда раздается тихий всплеск воды. Архангел садится в ванной, подтянув колени к груди и выглядит… Грустным? Я сажусь рядом с ванной и молча начинаю сортировать его уцелевшие вещи. Джинсы — вряд ли отстираются от крови, но можно попробовать спасти, так что кидаю их в направлении корзины для белья. Рубашка — сразу на выброс. Трусы и носки практически не пострадали, так что тоже отправляются в корзину. За то время, что я провожу эти манипуляции, Габриэль не произносит ни слова и даже не двигается. И видеть его таким… Делает мне больно? Во мне борется мстительная мразь, которая вот-вот готова выпалить, что «Трикстер» это заслужил за всех тех убитых им людей, и милая человечная Эмбер, которой этого потерянного парня хочется обнять и погладить по голове, чтобы хоть немного развеять его грусть. — Поговорим? — выпаливаю я. — О чем? О том, что в нашу предпоследнюю встречу ты назвала меня лжецом? О том, что все что я делал для тебя — было с благой целью? — цедит ядовито Габриэль.— И вот что я за это получил! — Ты сам к нему пошел! Я тебя об этом не просила! — я же, каюсь, но оказалась не в силах сдержать себя, срываясь на крик. — Ради. Тебя, — сквозь зубы произносит Гейб. Я не нахожу ответа на это, лишь впиваюсь зубами в нижнюю губу, а Габриэль вдруг с размаха бьет сжатым кулаком по бортику ванны. Морщится от боли, перебирает пальцами по воздуху, и… То же ощущение вдруг отзывается и в моей руке. Резкая боль, как будто бы… От удара. — Ге-е-ейб… — я демонстрирую парню красный след от удара на собственной руке, точно в том же месте, что и у него. Искаженное страданиями лицо бывшего архангела проясняется. Он жестом манит меня ближе к себе и, когда я протягиваю ему пострадавшую ладонь, а Гейб дотрагивается до нее буквально кончиками пальцев, у меня вдруг перед глазами возникает… Воспоминание. Я вижу себя, склонившуюся над бессознательным Габриэлем. Мои ладони прижаты к его животу, кожа испускает слабый золотистый свет, а с губ срывается едва слышное бормотание. «Жизнь твоя, жизнь моя, жизнь твоя, жизнь моя». Когда я открываю глаза, то по шокированному взгляду Габриэля понимаю, что он тоже это видел. — У нас проблемы, бусинка, — в противовес тому едкому тону в этот раз он отзывается почти мягко, — Это енохианский. Формула, связывающая ангела-хранителя и подопечного. Очень древняя, большинство нынешних ангелов ее даже и не знают… — Какое влияние это будет иметь на нас? — я оставляю за кадром вопрос, откуда я вообще узнала это заклинание. — Все раны и травмы, полученные мной, будут отражаться на тебе. А так как я сейчас все равно что пятилетний ребенок, то, боюсь, травм тебе достанется немало. А взгляд у него уязвимый очень. И я откуда-то четко знаю, что именно в этот момент от моей реакции зависит что-то важное. Что-то, что важнее, чем я и он. Сейчас решается то, спасу ли я мир или уничтожу. — Плевать. Раз это помогло вытащить тебя из того состояния, в котором ты был, — не отводя взгляд, твердо отзываюсь я, — С последствиями я справлюсь. А теперь… Давай-ка тебя вымоем, а то вода остынет скоро. Ладно? А потом и накормим. — У меня вроде как есть руки, — хмыкает Габриэль и в его голосе я слышу пусть и отголоски, но отголоски той ехидины, которую я встретила в Спрингфилде. — Заткнись и принимай заботу, — шутливо огрызаюсь я, — Ну, или займемся разделением обязанностей. Тело моешь сам, а я — голову. Ок? Бывший архангел кивает и, щедро намылив руки, начинает смывать с себя следы крови. Вода быстро мутнеет, и задней мыслью я осознаю, что ее придется менять или загонять едва стоящего на ногах парня под душ. Безразмерная толстовка неизвестно с чьего плеча, в которую меня нарядил кто-то, пока я спала, оказывается не самым подходящим предметом одежды. Потому, оценив ситуацию, я через голову стаскиваю этот элемент одежды, оставаясь в тонкой майке, облегающей будто вторая кожа. Габриэль часто моргает и с шумом сглатывает, но, надо отдать ему должное — на грудь он смотрит едва ли пару мгновений, переводя взгляд на мое лицо. — Оставь свои пошлые шутки при себе, ладно? — Да я… — Но ты наверняка об этом подумал! — Виноват, бусинка. Тело все еще в стрессе, а в присутствии симпатичной девушки оно решило дать мне знать об одном интересном человеческом инстинкте. — я догадывалась, что он может сказать, но бывший архангел делает драматичную паузу и отзывается, — Продолжения рода. Я, уже примостившаяся на бортике ванны, чтобы было удобнее мыть голову архангела, когда он закончит мыться, громко фыркаю, выражая свою реакцию. — Еще-е-е чего! Род продолжай свой с кем хочешь, но как можно дальше от меня, — я набираю воды в сложенные ковшиком ладони и начинаю осторожно поливать макушку парня, размачивая слипшиеся и спутанные от крови пряди. Габриэль же вазюкает мыльными ладонями по торсу и ногам и плещется, точно пятилетка в детском бассейне. Мда-а-а, сейчас надо хотя бы смыть с него весь этот ужас, а наведением чистоты можно будет заняться позже. — Ты разбиваешь мне сердце, бусинка! — трагично восклицает Габриэль, но под мои прикосновения ненавязчиво подставляется, пока я бережно распутываю светлые волосы. — Ну, это у нас семейное. Чак разбил тебе лицо, а я — разобью сердце, — парирую я, начиная искренне наслаждаться процессом. Габриэль же руками собирает «шапки» из пены, формируя что-то типа снежков и, судя по слегка расслабившимся плечам, чувствует себя хоть немного лучше. — Он… — Он — мудак, и точка. Я понимаю, что своим чудесным ангельским мозгом сразу ты до этой мысли не дойдешь, но наш с тобой создатель — редкостный гад, — я выдавливаю немного шампуня на ладони и вспениваю, — И ни ты, ни я не виноваты в том, что он устал строить песчаные замки и решил их растоптать, как тупой злой ребенок. Ни другие ангелы, ни демоны, никто не виноват. Парень вздыхает. Даже спутанные и растрепанные его волосы остаются мягкими-мягкими, потому я почти с благоговением намыливаю их, проходясь кончиками пальцев по коже головы. Гейба ощутимо продирает мурашками, и я было собираюсь бросить все и чуть и не начать СЛР, но Габриэль прокашливается и подает голос. — Все в порядке, не волнуйся, просто я не знал, что это может быть настолько приятно. Вообще, то что сейчас происходит — самая комфортная вещь, которую для меня делали за все мое существование на Земле. Я благодарна, что сижу у него за спиной и не вижу тех эмоций, которые наверняка отражаются на его лице и в глазах. Я просто не готова к реакции, которую могу увидеть. — Так, ну… Дальше, думаю, справишься сам, — наигранно весело говорю я, почти топорно переводя тему, — Просто вытаскиваешь пробку из ванны, ополаскиваешься под душем и выходишь. Недосказанность в маленьком помещении повисает настолько отчетливо, что ее можно вполне считать за третьего присутствующего здесь. Я, протараторив инструкции, быстрым шагом покидаю ванную и несколько раз прохожусь вперед-назад перед дверью. Затем резко сажусь у стены, буквально сползая по ней и закрываю пылающее лицо руками. Что происходит? Что происходило между нами с Габриэлем буквально несколько минут назад? Шутка на грани фола про инстинкт размножения; фруктовый запах шампуня на моих руках; покрытая золотистым загаром кожа бывшего архангела, к которой я буквально прикипела взглядом, пока он смывал с себя следы всего того, что ему пришлось пережить по воле Чака. Он… Убийца. Он убил двоих в ту же неделю, когда мы познакомились. И Б…Ками-сама знает сколько до нашей встречи. Только вот перед глазами — его уязвимый вид, когда он сообщал о нашей связи, и мягкая улыбка, скользнувшая по его губам после моих слов о том, что мне плевать на последствия этой связи. Еще и костяшки правого кулака вспыхивают острой болью, а кожа покрывается сеткой мелких, тут же затягивающихся царапин. Будто бы кто-то со всей силы саданул по кафелю. Габриэль, уже одетый в чистое (пуст Эш и был ближе всех из парней по комплекции, его вещи все равно слегка велики), выходит из ванной и на его правом кулаке я замечаю аналогичные царапины. Хочется покачать головой и спросить, зачем? Но я почти уверена, что архангел не ответит. — Что ж, пора поесть! — с деланным восторгом восклицаю я, — Идем, остальные уже заждались! А в моей голове громко хлопает в ладоши Чак. «Молодец, девочка, так держать». И все, что я могу в этот момент — лишь улыбнуться, пытаясь не расплакаться.