***
Между тем, гости продолжали следить за боем гладиаторов. Мужчины восхищались ловкостью Аэдана и Магдара, а женщины (те, кто пожелал остаться на вторую часть пира, включая Корнелию) бесстыдно разглядывали этих мускулистых красавцев и отвешивали замечания по поводу их телосложения и мужских прелестей отнюдь не менее смело, чем мужчины. Луций был в восторге от того представления, которое разыгрывалось в центре зала. Он пил вино крупными глотками и сам того не заметил, как уже опьянел и с трудом мог подняться с триклиния. Гости продолжали кричать и подбадривать каждый своего бойца, на которого поставили. Пир продолжался. В это время Кассий уже лежал в одной из ванн, наполненной горячей водой с ароматным маслом и цветами, рядом с ним суетились обнаженные рабыни, растирая римлянина губками. Одна и рабынь умело массировала его мощные заплывшие плечи. Когда вошла Пассия с новым кувшином в руках, Кассий заерзал на месте, а потом встал от нетерпения. Глаза его вновь загорелись огнем желания. Пассия старалась не смотреть на римлянина, но это было сложно сделать. — Ну, красавица, я надеюсь, что теперь ты исправишь ту оплошность, которую допустила. Угости меня вином, моя прелесть. — промурлыкал Кассий и распалился на бортике ванны. Пассии послушно наклонилась, намереваясь наполнить чашу. Ее взгляд невольно скользнул по телу развратника. Тучный, оплывший, разъевшийся Кассий не был предметом мечтаний женских грез, зато имел приличное состояние, которое хватило бы на четыре поколения вперед таким же развратникам и жадным до роскоши как и он сам, и заставило бы даже самую знатную и гордую римлянку покориться его желаниям. Его толстые губы растянулись в сальной полуулыбке. Кассий то и дело облизывался, глядя на рабыню, вероятно предвкушая что-то большее. Его возбужденный детородный орган едва виднелся из-за большого живота, но вместе с тем Кассий был моложе Красса и никогда не был в сражениях — кожа его была гладкая и белая, от него пахло благовониями, а на груди не было ни единого волоска. Толстые пальцы проконсула были щедро украшены перстнями с драгоценными камнями, которые он не снимал даже тогда, когда ел или принимал ванну. Как только Пассия налила вино и уже было хотела отойти от края ванны, где сидел Кассий, как проконсул ловко и крепко схватил ее, притягивая к себе. Пассия вскрикнула от неожиданности, но но ее возражение никто не обратил никакого внимания. Дом был полон музыки и восторженных криков. А Кассий — он вовсе не собирался выпускать свою «добычу» и попытался разорвать на рабыне тунику. — Иди сюда, проклятая стерва. — прорычал Кассий, наконец-то расправившись с туникой Пассии, обнажая ее хрупкие плечи и грудь. — Какая ты строптивая… Но да ничего, я люблю таких… Какая ты горячая… Пассия попыталась сопротивляться, но железная хватка проконсула вряд ли бы позволила ей вырваться. — Пассия, я просил тебя лишь принести вино нашему гостю. И ничего больше. — строгий и резкий голос Красса отражался от стен и мраморных колонн ванны. Кассий тут же выпустил рабыню, погрузившись в ванну, утащив с собой и чашу с вином. — Ступай в мои покои и не забудь принести мне свежую тогу. — чуть тише сказал Красс, давая ей понять, что сейчас самое время, чтобы поскорей уйти. Пассия кивнула и вышла, закутавшись в свою разорванную тунику. — Я думал, что ты прислал мне провинившуюся рабыню, чтобы загладить свою вину. — сказал Кассиий, развалившись в ванне. — Прости, дорогой друг. — улыбнулся Красс, отдавая сигнал другим рабыням, продолжить купание. — Не хотел лишить тебя столь приятного купания, но Пассия слишком тощая и совсем не умеет плавать. Чего доброго, ты ее утопишь и мне будет стыдно перед своим другом Луцием, ведь это его подарок! Красс старался подавить в себе то растущее негодование, но вовсе не хотел с проконсулом ссоры. — Подари мне ее или лучше — продай. Я дам тебе за нее пятнадцать тысяч сестерциев! Такая горячая красотка будет для меня приятным развлечением. — загорелся Кассий, который был все еще возбужден и не остыл после короткой борьбы. — Ох, мой дорогой Кассий, Пассия не из того сорта рабынь… — начал было хозяин дома, но гость вновь предложил новую цену, делая вид, что не расслышал доводы римлянина. — Двадцать тысяч, о, я полагаю, она того стоит! — продолжал Кассий. — Уступи мне ее, Август, я готов отдать тебе в придачу и тех двоих златокудрых мальчиков, что служат у меня в опочивальне и подносят нектар в жару. — Ну, что ты, все прекрасно знают, что я не интересуюсь тугими мужскими бедрами. — рассмеялся Красс, пытаясь перевести разговор в иное русло. — Лучше я предложу тебе мою Зарему — нет такой услуги, которую она не могла бы оказать! Он хлопнул в ладоши и приказал позвать рабыню в ванны. Зарема появилась уже обнаженной и готовой исполнить любую хозяйскую прихоть. В отличии от Пассии она сразу принялась за дело, войдя в ванну, где находился Кассий. — М-м-м, недурно! — усмехнулся Кассий, принимая подарок. — Но все же, я бы заплатил тебе и сорок тысяч за твою Пассию! — Боюсь, что и за твои сорок тысяч я бы не смог продать ее тебе. — смеялся Красс. — Ведь она подарок моего близкого друга — Луция! — Ах, да… Значит, это Сулла преподнес тебе эту красотку, жаль, жаль. Что ж, в твоем доме полно красавиц и несколько из них уже готовы мне услужить! — Кассиий притянул к себе Зарему, которая уж принялась ласкать его. — Наслаждайся, дорогой Кассий! — усмехнулся Красс и вышел из ванн. Но направил он свои стопы вовсе не в большой зал дома, где вовсю шел пир и показная битва гладиаторов, а в свои покои. Именно там римлянин надеялся найти свою рабыню. Красс не ошибся, Пассия сидела неподалеку от его ложа и старалась заколоть одной из булавок свою разорванную тунику.***
— Переоденься и иди за мной. — сказал Красс, кивая в сторону новой туники, лежавшей у него на постели. — Сейчас будет самое интересное… Но что с тобой? Ты дрожишь? — Этот человек… Он пытался… — Пассия смогла прийти в себя, когда теплые ладони римлянина накрыли ее плечи. — Этот жирный боров никогда бы не стал твоим господином, моя красавица, как и кто-либо другой. — ответил Красс и поцеловал рабыню, слегка поглаживая ее по плечам. — Никто, слышишь, никто кроме меня, не смеет прикасаться к тебе. Я никому не позволю… Видишь, я держу свое слово. Пассия подняла глаза, поглядев на Красс. Тот улыбался, его насмешливый и немного расслабленный вид успокаивал. — Пойдем, ты поможешь мне в одном деле. Просто наблюдай и если тебе кто-то или что-то покажется странным — любая мелочь — скажешь мне обо всем. — Красс дождался, когда Пассия надеть новую тунику и, кивнув в сторону зала, направился туда, а рабыня покорно пошла за ним. В большом зале как раз заканчивался поединок. Оба гладиатора были равными по силе и искусству боя, но в этот раз победа досталась Аэдану. Луций ликовал, как и те, кто в этот вечер поставил на молчаливого галла с золотым широким ошейником на шее. Красс вошел в зал, аплодируя победителю, и приказал Пассии поднести гладиатору чашу с неразбавленным вином. Для римлян Аэдан хоть и был могучим и умелым воином, но по-прежнему оставался варваром и стоят куда ниже, чем любой из вольноотпущенников или простого люда. Аэдан поклонился хозяину дома и принял чашу с вином из рук Пассии. При это его пылающие глаза выдавали неподдельное любопытство и задержались дольше обычного на лице рабыни. Это был вовсе не тот похотливый или алчущий взгляд, какие часто читались у гостей Красса. Глаза Аэдана выражали благодарность и заинтересованность. У обоих гладиаторов не было недостатка в женском внимании, их хозяин Луций предусмотрел и эту сторону быта своих лучших воинов, позволяя посещать им дорогие лупанарии или развлекаться со специально купленными для этого рабынями. Но теперь Аэдана поразила хрупкость и изящество Пассии. Ее прекрасные и совершенно лишенные развратных помыслов глаза. Она составляла тот разительной контраст со знатными римлянками, которые смотрели жадными глазами на тела гладиаторов, предвкушая развлечение и бой иного характера. — Поздравляю тебя, Луций! — голос Красс был немного насмешливым и, казалось, не предвещал ничего дурного. — Твои лучшие гладиаторы порадовали моих гостей и меня. А Аэдан поправу заслужил почтение и уважение! Пусть примет весь кувшин с монетами — он выиграл! Все кричали и хлопали победителю, а между тем Красс попросил Аэдана достать еще кое-что из припасенного ранее мешка. Один из рабов незаметно пронес его в зал. — А теперь, я бы хотел просить твоего совета. Ты доблестный и опытный воин, Аэдан. — продолжал Красс, протягивая ему мешок. — Как бы ты поступил на моем месте с тем, кто отправил мне такой «щедрый» подарок? Как вам такое «угощение», мои дорогие гости? С этими словами он отдал сигнал, чтобы гладиатор раскрыл мешок и выудил оттуда его содержимое. К ужасу собравшихся гостей Аэдан извлёк из мешка голову того самого наемника, которую накануне Красс приказал отрезать и подать к столу. — Я бы убил своего врага, господин. Ибо, тот кто посылает такие дары — есть враг. — спокойно ответил Аэдан. Красс кивнул, согласившись с ним. — Что все это значит?! — завопил один из приглашенных. — Похоже, наш дорогой Август решил представить нам развлечение совсем иного рода, но я не могу оценить такой «подарок» по достоинству, так как не принадлежу к военной знати. — говорил один из сенаторов. Луций, который сидел неподалеку от центра большого зала и радовался победе своего любимца, протрезвел и пристально уставился на своего друга, отставляя чашу с недопитым вином. — Не стоит волноваться, друзья мои. — Красс вновь заговорил, когда гомон поутих. — Я вовсе не хотел перебить у тебя аппетит, мой дорогой Лигий. И уж конечно же не хотел напугать наших прекрасных женщин. Прошу меня простить, любезная Октавия, и преклоняю колени перед тобой, Корнелия, за столь неразумную шутку. Но она была бы таковой, если бы не случай, который имел место быть в моих покоях прошлой ночью. И пользуясь тем, что сегодня у меня в гостях главный префект Рима, прошу засвидетельствовать мою жалобу. Еще никто и никогда не смел пробираться в мой дом тайком, как и не смел поднять на меня руку в моем же собственном доме! Никто и никогда не будет достоин иной участи, если будет нападать на меня со спины. — Твоя просьба будет рассмотрена уже завтра, Август. Будь уверен, никто не останется безнаказанным. Это не сойдет с рук твоему обидчику, будь уверен. — отвечал главный префект, который сидел неподалеку на триклинии и не был столь пьян как многие из гостей. Многие перешептывались, иные просто молчали, и только теперь Пассия поняла зачем ее позвал хозяин и почему приказал внимательно следить за гостями. Ее глаза пытались отыскать с толпе гостей какую-либо странность или что-то, что было бы не похоже на поведение напуганного человека. Но вместо этого Пассия отчего-то задержала свой взор на Катоне. Сенатор был на удивление спокоен и, казалось, вид отрубленной головы не произвел на римлянина никакого впечатления. Никакого. Ни страха, ни отвращения, впрочем, в его холодном взоре не было даже брезгливости, которая отразилась у Луция. Катон смотрел на Красса словно змея, которая уже давно наметила себе добычу и только и ждет удобного момента, чтобы спокойно заглотить ее. Это-то и привлекло Пассию — спокойствие Катона и его холодные, почти прозрачные глаза отчего-то показались рабыни особенно страшными, подобно какой-то роковой бездне, что засасывает путников, сбившихся с пути. Пассии стало как-то не по себе и какой-то легкий холод пробежал у нее по спине. Красс еще что-то говорил и шутил, а гости постепенно стали возвращаться на свои ложа, музыка вновь заиграла, а вино опять лилось рекой. Слуги внесли широкие серебряные блюда на которых были павлины, запечённые с травами, орехами и сельдереем, бараньи мозги и лепешки из ягнятины с мятой, сыром и травами. Красс знаком велел Аэдану и Пассии идти за ним, а гладиатору наказал оставить голову на блюде посреди зала в качестве напоминания о веселом пире. — Благодарю тебя, Аэдан. Чего бы ты хотел взамен на свою услугу? — спросил Красс, оглядывая гладиатора. — Воды. — коротко ответил тот. — Вино было прекрасным, но слишком крепким, господин. — Что ж, Пассия, дай ему воды. — улыбнулся Красс. — Твой хозяин, Луций Сулла, наградит тебя и от моего имени. — Благодарю, господин. — Аэдан выпил воду, которую ему поднесла Пассия, а потом поклонился и вышел, мельком бросив пламенный взгляд на рабыню. — Что скажешь, моя красавица? — Красс похлопал себя по колену, тем самым приглашая Пассию. — Иди ко мне. Пассия села к нему на колени, немного смутившись, и рассказала о том, что ей показалось странным и какие из гостей привлекли ее внимание. Красс внимательно слушал и не перебивал свою рабыню, уделяя особое внимание словам о Катоне, который заинтересовал его больше остальных. Единственно, что смущало самого римлянина, так это странный кожаный браслет, который его рабы обнаружили в складках одежд убитого наёмника. На нем были начертаны слова на греческом. Красс не владел языком настолько хорошо, чтобы разобрать эти строки. В его голове тут же промелькнула мысль, что ему стоит воспользоваться добротой своего друга Луция и заодно попросить Аспасию о несложной помощи. Красс не хотел привлекать какого-либо внимания и поэтому решил, что именно Аспасия сможет разгадать эту маленькую тайну, отблагодарив Красса за снисходительность и проявленную милость. Таким образом счеты между ним и рабыней Луция будут погашены. — Я решила, что такая холодность чудовищна и настолько странная, что невольно обратила внимание на этого человека с каменным лицом и змеиными холодными глазами. — Пассия закончила свой рассказ и взглянула на Красса. — Ты верно рассудила, моя сладкая. Что ж, теперь пищи для размышлений намного больше, чем я мог предположить… — как бы рассуждая сам с собой ответил Красс. Он смотрел на свою рабыню еще пару минут, а потом притянул ее к себе и крепко обнял, зарываясь носом в ее тонкие слегка вьющиеся длинные волосы. — М-м-м… Пассия… Я сдержал свое слово, теперь твоя очередь сдержать свое. — прошептал Красс, не останавливаясь в своих ласках и увлекая за собой Пассию на раскрытое ложе. Пассия ничего не ответила, только лишь замерла, уступая ласкам своего господина. — Надеюсь, ты не замерзла? Как ты уже знаешь, в моих покоях всегда холодней, чем во всем остальном доме. — Красс вновь наклонился и прильнул горячим поцелуем к нежной шейке своей рабыни. — Нет, мой господин. — прошептала Пассия, сознавая, что ей все же придеться покориться. — А мне кажется, что в последнее время пребывание в моем доме заставляет тебя все чаще дрожать от страха, чем от удовольствия. Пора и мне отблагодарить мою красавицу за свое спасение. — Красс улыбнулся и поднял Пассию на руки, направляясь к ваннам. В доме продолжала играть музыка, гости веселились и сами находили себе развлечение. Пир закончился далеко за полночь.***
Красс сам закрыл полог, отделяющий его личные ванны, и подтолкнул Пассию к воде, приказав ей раздеться и поскорей залезть в теплую воду — Так ты на самом деле не умеешь плавать? — удивился он. — Нет, мой господин. — Пассия покачала головой. — О, прости, сейчас я к тебе присоединюсь, моя девочка. — отозвался римлянин, мигом разоблачившись. Страсть и желание вновь нахлынули на него удушливой волной. Уж теперь-то ему никто не посмел бы насладиться Пассией. Но рабыня зря приписала своему хозяину некоторую долю благородства, Красс вовсе не собирался просто купаться. Он мигом утянул ее за собой, заходя в теплую воду, с ароматными маслами и цветами. Красс задумал не просто порезвиться, а соблазнить свою рабыню. — Ты будто дитя краснеешь и смущаешься! — расхохотался он, когда Пассия все же решилась расстаться с последней преградой — набедренной повязкой. — Если бы ты не сменила столько хозяев, я бы решил, что ты и вовсе невинна. Кажется, я знаю как побороть последнее препятствие… Усадив Пассию на бортик ванны и подстелив под ее бедра свою тогу, Красс глядел на нее еще некоторое время, лаская ее теплыми ладонями. Пассия замерла, словно не ожидая такой ласки от своего господина. Красс заметил, что рабыня тоже его рассматривает. И вправду, римлянин казался Пассии похожим на мраморное величественное изваяние. Округлые твердые мышцы и мощный торс, отчего-то ей захотелось прикоснуться к ним губами. Аромат масел кружил голову, а теплая вода быстро расслабляла тело, но решиться на такое у нее никак не получалось. Пассия потупила взгляд, когда она случайно взглянула на возбужденного Красса. Его тело говорило о большем, чем его рот. Красс улыбнулся, угадав ее мысли. " — Ну, смелей, девочка моя. Иначе, я и сам готов пасть к твоим ногам.» — промелькнуло у него в голове. — Я не хочу заставлять тебя, либо оскорблять своими желаниями… — прошептал Красс, осторожно приближаясь в рабыне и целуя ее плечи. Тело его стало напряженным и твердым, а глаза блестели и все чаще сосредотачивались на прелестной груди Пассии. Она молчала и не отстранялась, но и не вовлекалась в игру. Это молчание действовало на Красса гораздо хуже, чем если бы Пассия начала сопротивляться его ласкам. Он видел — Пассия боялась разозлить его и ее глаза говорили об усталости. Еще бы — столько всего произошло за последних два дня. Внезапно Красс прижал ее трепещущие напряженное тело к себе и стал мягко поглаживать хрупкие плечи, проводя рукой медленно и нежно. — Ну что ты, девочка моя… Не бойся… Иди сюда. — улыбнулся Красс. Пассия не успела опомниться, как почувствовала жаркие поцелуи и стальные объятия своего господина. Он целовал ее — ее, рабыню, проданную за смешные деньги на дешевом невольничьем рынке… Красс медленно ласкал ее губы своими, осторожно, нежно, будто пробуя на вкус. Пассия расслабилась и невольно ответила, повторяя его движения. Язык скользил и ласкал, а в теле появилось приятное напряжение, отдававшееся мурашками по всему телу. Красс спустился чуть ниже, немного задержавшись у шеи, проводя ладонью по затвердевшим соскам Пассии. Его поцелуи становились жёстче, рот словно пытался втянуть в себя всю ее плоть. Стало жарко. Его горячий язык проникал все глубже, проходясь по зубам и небу. Пассия невольно подалась вперед, поддаваясь столь откровенной ласке. Она выгибалась и прижималась к Крассу, словно позабыв, что это ее господин, а не возлюбленный. Новые ощущения немного пугали ее, потому что до сего момента никто не обращался с рабыней подобным образом. Красс почувствовал, как она отвечает ему на ласки и одним рывком развел ноги Пассии, устраиваясь между ними, поглаживая бедра и то и дело сжимая ягодицы. Он как бы невзначай скользнул по внутренней стороне бедер, заставляя каждый раз Пассию вздрагивать, но уже не от страха или холода, а от удовольствия. Римлянин не стал торопиться и уводил руку в сторону всякий раз, когда слишком близко приближался к сокровенному месту. Движения становились чуть резче, напористей, где-то даже грубее. Руки Красса то и дело ласкали то бедра, то живот, то вновь возвращались к ее нежной груди с затвердевшими от возбуждения сосками, то он вновь овладевал ее губами, целуя на сей раз властно — то посасывая, а то и вовсе перемежая поцелуи с укусами. Пассия невольно подалась вперед еще больше и обняла его плечи — так было удобней, а римлянин боле не сдерживал свою страсть и не давал ей опомниться, осыпая ласками и нескончаемыми поцелуями. Шум воды и дыхания сплетались воедино. Голова кружилась и Пассии показалось, что она настолько беспомощна в объятиях своего господина, что вряд ли сможет остановить распаленного страстью мужчину. Красс больше не пытался быть любезным и ласки его стали грубыми, некоторые даже причиняли боль, когда он сжимал нежную грудь своими сильными пальцами. Но в этот момент Пассия почувствовала как все ее нутро словно загорелось огнем, низ живота приятно тянуло, а грудь ныла, требуя продолжения и нового удовольствия. Его учащенное горячее дыхание и поцелуи не позволяли сопротивляться. Губы оставляли яркие отметины на смуглой коже — Красс спускался все ниже. Его язык и губы скользнули по животу, ребрам, а потом спустились еще ниже. Щеки Пассии вспыхнули ярким румянцем, когда она ощутила жаркое прикосновение к низу живота. Красс двигался быстро и он уже целовал внутреннюю сторону бедер. Горячее дыхание, которое Пассия ощутила между ног, предвещало то, о чем она бы никогда и возомнить не могла. Она вздрогнула и раскрыла глаза от удивления, когда ощутила влажный горячий язык, который скользил по складочкам, облизывал и дразнил. Как? Неужели? Ее господин ласкает свою рабыню подобным образом?! Это не укладывалось в голове у Пассии, но думать уже было невозможно. Эта ласка настолько распаляла и даровала ни с чем не сравнимое удовольствие, что прерываться на что-либо вовсе не хотелось. Красс еще сильней развел ее ноги в стороны и проник еще глубже, касаясь маленького бугорка, прикосновение к которому заставило Пассию со стоном выдохнуть. Римлянин усмехнулся, убедившись в верности выбранной им тактики и продолжил задуманное. Он не отпускал и все быстрей обводил языком пульсирующий горячий бугорок, захватывая в рот все больше плоти. Удовольствие растекалось по всему телу и Пассия уже не могла сдержать своих стонов и вздохов. Жар внутри живота поднимался все выше и требовал выхода. Впервые в жизни ей было хорошо, ей не просто пользовались, но и доставляли удовольствие. Неожиданно Красс отстранился и Пассия вновь распахнула глаза. В следующий момент он придвинулся совсем близко, а в живот уперся его разгорячённый и возбужденный член. Ягодицы больно сжимали крепкие руки воина, а большая головка все сильнее прижималась к ее лону. Толчок и резкая боль. — О, боги, какая тугая… — прохрипел Красс. Не смотря на то, что Пассии удалось достаточно расслабиться, все же член ее господина отличался крупными размерами. Ее словно натягивали на копье или деревянный столб для наказания рабов. Красс остановился, давая ей привыкнуть к новым ощущениям, но вскоре движения продолжились, а его крупное достоинство медленно продвинулось в ее лоно. Пассия не могла опомниться от происходящего, подчиняясь желанию собственного тела. Еще толчок и она смогла впустить в себя его горячую упругую плоть, в этот раз все получилось и член уже довольно легко скользил в ней. Красс задавал темп, но все же придерживал ее за бедра, поддерживая почти на весу. Все вокруг кружилось, а шум воды, казалось уже не скрывал их стонов. Ноги быстро устали и даже затекли, но Пассия не могла остановиться или помешать своему господину. Красс резко входил и уже вряд ли бы смог сдержать себя. Он заполнил ее всю и уже не выпускал, шумно втягивая воздух и приоткрыв рот. Еще несколько мощных толчков и ее лоно запульсировало, когда Пассия почувствовала что-то горячее, заполняющее ее всю без остатка. Красс застонал в голос и отстранился. Ей было хорошо и пусть это мгновение лишь приказ ее господина, но такого блаженства она никогда еще не испытывала. Мощная мокрая от воды фигура Красса переливалась в бликах огня, которые источали расставленные по периметру купальни большие чаши. Пассии хотелось обнять своего господина, еще раз прикоснуться к нему, но она вновь не осмелилась проявить свои порывы. Красс улыбнулся и одним движением поднял Пассию на руки, вновь возвращаясь в свои покои. — Надеюсь, тебе удалось согреться, моя девочка, пока мы были в ваннах? — его голос убаюкивал. Пассия лишь кивнула. Ее клонило в сон, ноги ослабли и не слушались. Все ее тело обмякло и расслабилось. Красс уложил ее рядом с собой, накрывая тонким одеялом и притягивая к себе. Это была их первая ночь, сколько их еще будет Пассия не могла предугадать, но по крайне мере теперь она знала, что существует другой мир — мир ласки, мир наслаждения и что она тоже может быть желанной. С этими мыслями Пассия погрузилась в сладкий сон.