Бок о бок с дьяволами

— Ну как тебе наше появление? Эффектное? — жеманно начал мужчина. — Напомню, что называть меня следует командор Каспар. Мы всё-таки остались вдвоем.       Девушка молчала, не двигаясь с места. Ветер теперь не казался особенно холодным, она вообще абстрагировалась от внешнего мира, видя перед собой лишь мужчину. — Знаешь, Ванда. Ты ведь так блистала на балу: эти манеры, танцы, грация. Я же ясно сказал тебе: «любое твоё участие в делах международных кончится для тебя плохо». И я же по твоему лицу видел, что ты меня услышала… — монотонно говорил он, подходя к ней ближе.       Мужчина вдруг резко схватил её лицо рукой, наклоняясь прямо к нему. — Так почему мои отряды атакуют титаны, м?!       Каспар резко потянул её вниз, подставляя своё колено. Удар пришелся по переносице, и Ванда чудом удержалась на ногах. Мужчине это не понравилось: он жестко взял её за волосы и приложил о ближайший камень.       В ушах зазвенело, и Ванда почувствовала, как со лба стекает горячая кровавая струйка. — Я же предупреждал, Ванда! Блядь, ты, этакая! Почему моих людей разорвали на куски!!! Это ведь твоих рук дело, да?! Можешь не отвечать, я знаю, что да! Но теперь… — он потирал руки в предвкушении. — Теперь наша очередь господствовать над миром.       Мужчина присел рядом с Вандой, которая почти поднялась, и снова припечатал её к земле одним движением. Он вытащил из небольшого чемодана, который Палмер заметила только сейчас, несколько бумаг. — Знакомо?! Я тебя спрашиваю!       Ванда мельком взглянула на листы и судорожно сглотнула. — По-хорошему прошу, — он вдруг вынул платок из кармана и легкими движениями стал стирать кровь. — Напиши то, что когда-то сожгла. И мы тебя не тронем. Обещаю.       Ванда вдруг хрипло засмеялась, чувствуя боль в груди. — Обещаешь? Пошел ты…       Договорить она не успела — удар ногой в живот заставил её скривиться и замолчать. Сил разогнуться уже не было. — Зря вы проделали такой путь. Я Вам, уродам, ни слова не скажу об исследованиях.       Мужчина снова крепко пропустил через пальцы белоснежные волосы, оттянул голову вверх и грубо ударил об землю. Ванда начала кашлять, видя на земле темные пятна от крови. — Ответ неправильный. Будем действовать методом кнута и пряника, Ванда. Советую отвечать так, как надо мне.       Ванда встала на ноги, с трудом поддерживая равновесие. — Зачем тебе эти исследования? — О, конечно, мне сказать нетрудно. Я преданный гражданин своей страны, я всё делаю для её защиты и прославления. Ты ведь читала историю, дорогуша. Марлия нападала на Бастрор, когда тот действовал не по её указке. Это Марлия была главным агрессором. Для всех. Всегда. — Я здесь причем, придурок? Последняя война, когда нападающим была Марлия, случилась девятнадцать лет назад. Я тогда разве что читать училась. — А дело не в тебе. Дело в том, что ты можешь.       Каспар вдруг подошел к девушке, аккуратно обхватил её лицо руками и вкрадчиво прошептал: — Ванда, мой народ веками притесняли марлийцы. Натравливали титанов, убивали невинных людей. И всё почему? Потому что у них всегда были эльдийцы, этот скот, которым Марлия контролировала мир.       Девушка чувствовала, как с каждым словом мужские руки сильнее сжимали её лицо, надавливая на открытые раны, отчего боль была ещё больше. Но Палмер никогда бы не шикнула в этот момент, не показала бы слабости: Каспару только это и нужно.       Ванда сделала резкое движение и вырвалась из его хватки. — Пойми, Ванда. Мою семью тогда, девятнадцать лет назад, убили из-за них. И моих друзей, сослуживцев. Почему? Почему люди извне должны быть несчастными? Я хочу изменить это, хочу дать отпор всем этим жалким созданиям.       Каспар замахнулся ещё раз, намереваясь заехать по лицу, но Ванда уклонилась. В ушах шумело, а всё вокруг слегка плыло. Соображать было тяжело. Палмер старалась поддерживать безопасное расстояние.       Несмотря на то, что Каспар сейчас был ненавистнейшим созданием во всем мире, девушка могла трезво оценить его слова. Марлия действительно натворила многое, чувствуя свою безнаказанность. Она захватывала территории, отвоевывала отдельные аспекты международного рынка. Страна слыла великой, одновременно с этим в ней процветал национализм. — Я не могу...просто не могу. — Ванда, ты участвовала во многих благотворительных организациях, съездах. Скажи мне в лицо, что всё, что делает Марлия, приемлемо. Иначе, ты чертова лицемерка.       Палмер молчала, пытаясь придумать план для отступления. Каспар истерически засмеялся. — Что и требовалось доказать. Ты помогаешь только себе, а не другим. Нам никто не помог, когда наших граждан жрали титаны. Если бы ты была гражданкой Бастрора, ты бы тоже осуждала нас, а? — Но я не она. Жизнь складывается без пустых "если". — Это лишь отговорки. Ты боишься признаться, что стоишь на горе трупов. Повторю: мы хотим мира для себя. — С каких пор вы придерживаетесь правила "кровь за кровь"? — Ванда, ты ведь меня понимаешь. Твоя мать бы тоже поняла. — тихо прошептал Каспар.       Девушка только услышала это, и моментально отпрянула. Всё тело пробивала дрожь, колени стали слабеть, появилось желание сжаться и закрыть уши руками, представить, что это страшный сон, и, как только она себя ущипнет, всё станет нормальным. — Не…понимаю о чём ты, — судорожно сглотнув, проговорила девушка.       Командор Каспар рассмеялся, выпячивая грудь. Смотреть на такую резко появившуюся рассеянность и испуг девушки было приятно. — Ну-ну, скрывать больше не надо. Мы тут одни, бояться нечего. Ты думала, что мы просто так прибыли сюда, не имея козырей в кармане? Проникнув в архивы Марлии, мы унесли не только данные об экспериментах.       Девушка покачнулась, почти падая на землю, в голове творился полный кавардак. Не может всё раскрыться именно так, просто немыслимо. — Я не понимаю тебя, Ванда. Ты жила в гетто, ты видела все те ужасы, которые там творились. Твою мать казнили, сделав титаном. Ты видела это. И всё равно ты стала работать на Марлию. Почему? Почему такой эгоизм? Ты не любила мать? Тебе было плевать на её смерть?       Военные. Много. С оружием. Прямо около дома.       Маленькая девочка сломя голову бежит к дому, пытаясь прорваться через людей внутрь, но тщетно. Её быстро ловят за шиворот, грубо толкают на землю. Затем девочка вскрикивает от резкой боли, согнувшись клубочком. Ногой прямо в живот.       Но где мама? Она, должно быть, где-то здесь, или это всё просто страшный сон. С трудом поднимаясь, девочка видит её: "Мама!" Как только женщина замечает дочь, то тут же начинает вырываться. Из дома выводят и отца, с большими кровяными сгустками на лице. Лицо его распухло, с ним не церемонились.       Накатываются слёзы: одна за другой, одна за другой. Девочку держат за руки, не давая ей ступить и шага. Рядом с ней возникает офицер. Он смотрит на неё так же, как и остальные: презрение, брезгливость и чувство превосходства. — Эта и есть ваша "помесь"? — процедил он.       Помесь. Даже за человека не считают, только скотом. Девочка вдруг дергается и ботинком достает до черной штанины мужчины. Остается небольшой пыльный след, что его моментально взбесило. — Не трогайте их, умоляю! Это моя ошибка, моя! — кричала миссис Палмер.       Но Ванда видела и слышала сейчас только одного его: офицера со злыми глазами. Он присел на корточки, заглядывая в детское лицо, и оскалился. — Знаешь, что мы сделаем с тобой? Мы сотворим из тебя монстра, которому чужды человеческие инстинкты и чувства. Секунда в новом теле покажется тебе вечностью. А затем ты сожрешь свою мать, символично? Ну, отродье, можешь начинать умолять.       Девочка вся дрожит, становится очень-очень страшно. За себя, за папу, за маму. Мысли всё ещё не могут уложиться в единую цепочку. Что происходит и почему с ними происходит такое?       Где-то с соседней улицы раздаются выстрелы. Значит, поймали не только их? И поймали ли вообще? Становится невыносимо больно, невыносимо страшно здесь находиться. Все прошлые желания выйти из гетто вмиг сменились на одно простое: чтобы было как раньше. — А этот малец Йегер не подвел. У этой старой шлюхи и правда под подушкой лежали нелегальные буклеты, — один из рядовых машет тонкой книжечкой в воздухе.       Вмиг страх и отчаяние сменилось злобой.       Малец Йегер. Не подвел. Значит, Зик…предал их? А, стало быть, Гриша тоже попал или попадет под раздачу. Как же мерзко, какой мерзкий ребенок, с которым она ещё недавно беззаботно играла в бейсбол. Как же она его возненавидела. Зик и всё, что с ним связано. Маленький мальчишка, приятельские разговоры, а потом...потом нож в спину.       Вдруг женщина вырывается и, под всеобщие крики, подбегает к девочке. Женщина трясет её за плечи и крепко обнимает. — Прости, меня, доченька. Я так перед тобой виновата. Я оставляю тебя, прости. — Нет, мам, не говори так. Давай скажем им что это ошибка, не уходи! Ну, пожалуйста, пожалуйста! — рыдает девочка, крепко обхватывая шею матери. — Я не смогу без тебя, никогда-никогда не смогу! — Милая, это неправда. Ты такая сильная, доченька. Я очень тебя люблю, — голос женщины срывается на полуслове, когда её грубо хватают на шиворот, пытаясь оттащить от девочки. — Я обещаю, что ты будешь жить, милая, и папа тоже. — Мамочка, и ты тоже! Пожалуйста, не говори так! — Я хочу, чтобы ты пообещала мне, что останешься такой же светлой и прекрасной девочкой. Я так тобой горжусь. У тебя всё получится, всё сложится, я обещаю. — Нет! Не уходи! — Милая, заботься об отце. Ты сможешь, я знаю. Я всегда рядом, я тебя люблю, дочка.       Мать наконец-то оттаскивают от девочки под истеричные вскрики дочери. Терять так больно, так ужасно. Неужели, это был последний раз, когда она обнимала маму? Не может такого быть, просто не может. Со всеми могло такое произойти, но только не в её семье.       Вдруг перед ней с глухим звуком падает отец. Ему доставалось от офицеров под звонкие возгласы: «Ты не марлииец!», «Связался с эльдийкой!» Девочка подбегает к отцу, тот не двигался. Без сознания. Но папа не может умереть, он должен жить. Он отказался от собственной крови ради мамы. Жил в гетто, любил жену, никогда не обвинял ни в чем, даже когда они ссорились. Папа всегда помогал дочери во всем, будучи уставшим и почти без сил.       Если…если они действительно останутся жить, если удача немного, пусть и в шутку, улыбнется им, то она сделает всё, чтобы её семья была счастлива. — Я любила маму, — выдавила из себя девушка, едва сдерживая слезы. — Я сделала это ради семьи. — Да? Правда? Просто по отчетам твоя мать была той ещё блядью.       В момент вся боль отступила, даже голова перестала кружиться. Разум полностью сосредоточился на одном человеке. Ванда очень уверенно и быстро подобралась к Каспару, ударив его в лицо. Удар был не слишком сильным, всё-таки девушка еле на ногах стояла, не исключено, что некоторые кости были сломаны. Но этого было достаточно, чтобы из носа мужчины брызнула кровь. — Ты можешь говорить грязь про кого угодно, но мою мать трогать не смей. — зло прошипела девушка, уже чувствуя нарастающую ярость в мужчине. — Я не скажу вам ни слова: ни про остров, ни про Марлию, ни про Альянс.       Каспар вдруг ударил по ногам, и Ванда упала на колени. — Нет, ты расскажешь. Сначала мы выбьем из тебя это, затем, информацию о разумных титанах, потом об Альянсе. Господи, ты хоть представляешь, каким ценным ресурсом ты являешься? Ты для нас удивительна, юный гений. Пробиться в управление главной лабораторией по изучению титанов, да ещё и будучи всего лишь полукровкой. Если бы мы не были врагами, я бы с радостью побеседовал с тобой за чашечкой кофе. Поверь, я заставлю тебя говорить.       Мужчина вынул небольшой нож, провел им по щеке девушки, скользнув на шею. — Мы с тобой ещё долго будем разговаривать по душам.

***

В штабе дела обстояли не лучше. Многих согнали в темницы, некоторых оставили на берегу, приковав наручниками или связав веревками. На земле лежали несколько трупов солдат и людей в другой форме — всё-таки сопротивление было оказано, пусть, и небольшое.       Леви зацепился глазами за Ханджи, которую держали двое человек. На лбу был синяк, а щека была испачкана в крови. Ей досталось, но не сильно, видно, берегли. Как только отряд высадили и отвели к остальным, Микаса быстро шепнула капитану: — Смотрите, это ведь тот командующий из Марлии.       Аккерман повернул голову и действительно увидел Джонса, который совсем недавно посещал Парадиз. Он тоже был избит, но вполне крепко держался на ногах. Его отвели и оставили рядом с Ханджи. Те двое о чём-то переговаривались, но их тут же осекли, направив пистолеты в их сторону. — Дорогие дамы и господа. Я прошу вас сохранять спокойствие, чтобы избежать лишних жертв. Любое резкое движение, и наши ружья выстрелят без предупреждения. — заговорил Глен. — Вам всего лишь надо выдать нам Колоссального и Атакующего титанов, и мы спокойно покинем это место. Советую принять верное решение.       Все вокруг молчали, не двигались с места. Глен пытливо осматривал каждого из них. — Понимаю, что вам боязно, но! Мы всего лишь хотим мира для своего народа, хотим справедливости. — Вы украли то, что по праву принадлежит Марлии. Вы похитили сыворотки! И неужели кто-то поверит в то, что вы не собираетесь использовать их?! — едко усмехнулся Джонс. — Справедливости они захотели. Праведники херовы.       Глен аж побагровел от надменного тона командора. Пленник, как никак, а позволял себе язвить безнаказанно. — Я бы на вашем месте не бросался бы такими выражениями. Мы терпеливы, но всему есть предел.       Леви осмотрелся: много людей в незнакомой форме, которые охраняют территорию, периодически ходят вокруг пленных. Его отряд был разбит на две группы: Микаса, Армин и Конни были в наручниках, выбраться им было невозможно. Саша и Жан связаны по рукам и ногам веревками. Тоже маловероятен успех. Хорошо, что Йегера здесь не было — он поехал за стены на встречу с Хисторией. Капитана привязали к одному из фонарных столбов, Ханджи находилась всего в шагах пятнадцати от него. Сзади был привязан ещё кто-то. Аккерман попробовал пошевелить руками, но ничего не происходило. Связали намертво, потребуется много времени, чтобы освободиться.       Леви был зол и прежде всего на себя. Он, сильнейший воин человечества, коим его, блять, звал каждый первый, не может ничего сделать. Он оставил Ванду один на один с психом из Бастрора. От этого внутри всё вскипело ещё сильнее. Капитан пытался уверить себя, что девушка справится, ведь, как-никак, она опытная и состоявшаяся в подобных делах. Но перед глазами всплывал её образ: испуганная, побледневшая, изо всех сил сдерживающая себя в руках. Леви сжал челюсть — пусть только попробуют что-нибудь сделать с ней. — Слушайте, я ведь серьезно. Не заставляйте меня применять грубую силу. — Зачем вам титаны? — выкрикнул кто-то из солдат.       Глен замер на мгновенье, а затем одним движением вытер пот с лица. Вопрос, ответ на который, он, кажется, лелеял не один день. — Чтобы они сражались на стороне Бастрора. Очевидно же, — нагло вставил Джонс. — Эти подлецы решили затмить Марлию. Но никто и никогда не победит нас.       Глен засмеялся, хватаясь за живот. Во всеобщей тишине его голос казался в особенности противным и фальшивым. Мужчина быстро подлетел к Джонсу. — О, нет. Вы ошибаетесь. Мы доставим сыворотки в наши лаборатории и узнаем их секрет. А когда мы выпытаем, каким образом можно заставить взаимодействовать с ней людей, не элдийской крови, мы уничтожим Марлию до единого жителя. Сделаем их титанами и натравим на это место. И больше не будет ни одной нации, которая бы имела власть над нами.       Леви сжал руки в кулаки, напрягая и расслабляя тело, дабы немного ослабить веревку. Если ничего не предпринять в ближайшие часы, то немудрено, что они и на стены пойдут. Главное, чтобы никто не выдал Армина. Он в наиболее безвыходном положении, и, если его раскроют, быть большим неприятностям.       Вдруг тишину разрезал девичий голос. — Где мисс Палмер? Что вы с ней сделали?       Двое людей нависли над девушкой и силой подвели к Глену. — Так ты знаешь, о чём речь? Ты Шарлотта Граунд, верно? Работала в «Инфернусе» вместе с этой мерзавкой. Так можно стрясти исследования с тебя, если она будет молчать.       Шарлотта чертыхнулась, но её крепко держали, не давая и шанса. — Я ничего не знаю. Я только видела некоторые эксперименты, но никогда не участвовала в самих исследованиях. Можете хоть до смерти меня пытать, даже если бы и знала, никогда бы не сказала! — девушка кинулась было на военного, но тот с силой оттолкнул её от себя. — Это насколько надо вдохновиться ею, чтобы быть настолько преданной? — Глен ударил девушку в живот, и та осела на руках одного из военных. — Мисс Палмер…невероятный человек, она лучше любого из здесь находящихся. Что вы с ней сделали? — с ненавистью в голосе произнесла девушка.       От самодовольной улыбки Глена Леви покоробило. Если даже предположить, что она важный источник информации и убивать сразу её никто не собирается, точно ласковы не будут. Даже подумать о том, что с ней могут сделать, было жутко.       Шарлотту потащили и кинули рядом с Ханджи и Джонсом. Аккерман увидел, что в её руке что-то блеснуло, когда она поднималась. «Ключи!» Эта девушка кинулась на Глена, дабы стащить у того ключи от наручников. Ханджи уловила взгляд капитана и коротко кивнула. Надежда есть. — Сейчас и узнаем, что с ней. — он посмотрел куда-то вдаль.       Леви прислушался — слышны отчетливое ржание и звуки, отдаленно напоминающие скрип телеги. Положение, в котором находился капитан, не давало возможности увидеть, кто или что приближалось к ним.       Когда телега подъехала, к Глену не спеша подошел тот самый человек, с которым оставалась Ванда. Подошел один. Без неё.       Леви сглотнул, не сводя глаз с мужчины, ему хотелось кричать, но всё-таки выпытать у него, где сейчас Ванда. Девушка стала центром его мыслей, капитан не мог поверить, что её здесь нет. На одежде мужчины были кровавые пятна, они точно принадлежали не ему самому. — Коллега, как продвигаются дела? — незнакомец закурил сигарету, уверенно осматриваясь вокруг. — Погода чудная сегодня. — А? А, командор Каспар, конечно, Вы правы. Дела пока…в общем, мы работаем над установлением личностей титанов. — Вот как? Медленно. Так мы выбьемся из графика. Начальство требует от нас результаты. — хмыкнул мужчина, утирая запекшуюся кровь под носом. — Может всё-таки взорвать станцию? — Убирайтесь с острова. Никто ничего вам не скажет. — холодно проговорила Ханджи. — Приятно познакомиться, госпожа Зоэ. Увы, но сейчас это не представляется возможным. Пока мы не ответим за каждого растерзанного титанами воина. — Эльдийцы вам ничего не сделали, и этот остров тоже. — О, вы не правы. Вы порочны от рождения. Весь ваш народ веками был ужасающим и несущим смерть. Наша цель — это сделать так, чтобы умение превращать в титанов было только у одного государства, у нашего. Мы лишь хотим мира для своей родины. А для этого, уж простите, придется истребить тех, кто имеет способность делаться гигантами. — Командор Каспар, извините, но где…? — нервно задергался на месте Глен. — А, вы об этом. Что-то я заговорился. — мужчина затушил окурок ногой и приветственно раскинул руки. — С великой радостью хочу сообщить всем вам, что у нас в руках оказался предатель.       Все вокруг замерли в непонимании. Каспар что-то шепнул Глену, и тот засеменил к телеге. — Здесь собрались представители многих сторон. Островитяне, Марлия, и, даже, Альянс. Господин Ричмонд, рад встрече, — он снисходительно похлопал по плечу связанного Честера, на что тот плюнул ему в лицо.       Командор Каспар сузил глаза, приструнив пыл пленного ударом по голове, и вытерся. На его лице опять засияла фальшивая улыбка. — Так вот, о чем это я. Точно! Предатель! И как удивительно, что этот термин применим к этому человеку с каждой из сторон! Не буду томить, пожалуйста, офицер Глен, покажите миру подлеца!       В следующую секунду Леви потерял все свои силы, он не мог пошевелиться. Глен подталкивал вперед Ванду, но то, в каком состоянии она была, вызывало только ужас.       Её лицо было залито кровью, которая стекала с подбородка на землю или попадала на грязную рубашку. Некогда белоснежные волосы свисали липкими грязными паклями, так же вымазанные в крови. Каждый шаг давался ей с трудом, она прихрамывала на одну ногу и шла в полусогнутом состоянии, держась за живот одной рукой.       Леви не мог поверить, что это была она. Его глаза расширились, а тело трясло то ли от гнева, то ли от холода. Он тщетно хотел шагнуть вперед, но веревки всё ещё сдерживали его и не давали сдвинуться с места. — Капитан… — тихо шепнули ему сзади. Говорил человек, которого привязали к тому же столбу, что и его самого. — Расслабьте руки. У меня есть лезвие. Оно маленькое, но, если постараться, можно перерезать веревку. — Ты… — Шон. — коротко ответил парень. — Они ответят за то, что сделали.       Тем временем девушка подошла к улыбающемуся Каспару. Он вдруг схватил её за волосы, потянул вверх, заставляя Ванду разогнуться. Послышалось сдавленное шипение и тихий стон. — Вот! Смотрите на это лицо и думайте, как некогда прекрасная уважаемая девушка стала настолько жалкой и униженной! — Урод! Отпусти её! — закричал Честер. Тот тоже был в ярости от увиденного. — Коснешься её своими грязными руками, и я тебя лично убью! — О, господин Ричмонд. Уверен, что вы говорите так только сейчас. — усмехнулся мужчина, потряхивая девушку.       Та даже не пыталась вырваться, по её неровному дыханию было видно, что, скорее всего, повреждены ребра. Аккерман смотрел неотрывно на хрупкую, давно уже ставшую знакомой фигуру, желая хотя бы на мгновенье встретиться с ней взглядами.       Он хотел взглянуть хотя бы раз в её глаза, которые напоминали ему зеленеющие луга, в которых всегда мерцал светлый огонек, скрывающийся за густыми ресницами. Леви вдруг ощутил, что никогда прежде он ещё не жаждал чего-то подобного. Просто посмотреть ей в глаза. — Давайте начнем сначала. Ванда, твой бывший командир Джонс говорил мне недавно, что ты марлийка, а, стало быть, Марлия является твоей родиной. Так?       Он обратился к мужчине, который стоял поодаль в наручниках. Он так же не отнимал взгляда от Ванды, смотря на девушку с некоторым сожалением. Каспар, казалось, ожидал моментального ответа, и, не получив его, легко поднял девушку над землей и швырнул прямо к ногам Джонса.       От звука падающего тела что-то внутри Аккермана заныло. Девушка только поднялась на локтях, не имея сил встать. Она даже не могла запрокинуть голову, чтобы посмотреть на Джонса. — Рассказала им уже? — коротко спросил он, глядя на её плачевное положение. Джонс был уверен, что Ванда не станет жертвовать ничем ради них. Она предала Марлию несколько лет назад и содействовала Альянсу, а теперь и островитянам.       Какого же было его удивление, когда девушка еле-еле отрицательно покачала головой. Джонс замер. — О, да! Эта мерзавка ни слова не сказала! Ни о других титанах Марлии, ни даже о вашей армии! — зло прошипел Каспар. — Эталон верности, да? Но, знаете, и, я обращаюсь ко всем, это всё такая фальшь!       Пока Каспар оглядывался, Ванда исподлобья посмотрела на Джонса. — Ты марлийка, всё-таки. Пусть, и предала нас, но до этого свой долг выполняла. — уверенно сказал он, и тут же замолчал из-за разразившегося смехом Каспара.       Ванда опустила голову, чувствуя, как на землю стала стекать не только кровь, но и её слезы. Тихо, беззвучно они скатывались по лицу, раздражая раны. — Слышала, что он болтает? Как же ты ошибаешься. Как же вы все ошибаетесь! Ваша дражайшая марлийка, которая столько лет так вам помогала, и упорно восславляла свою страну, когда-то собирала лицом грязь в гетто.       Все замерли, все молчали, все не понимали. Не понимали, о чём говорил командор из Бастрора, что имел ввиду своими словами. Знал только один человек. Леви напрягся всем телом. — Скоро там? — процедил он. — Погодите. Веревка толстая. — торопливо шепнул ему Шон. — Ты о чём, блять, говоришь? — не выдержал Джонс. — О чём говорю? Ха-ха, да тебя, видно, обдурили по полной. Она никакая не марлийка. Её мать была эльдийкой, и была она частью общества сопротивления. Эта дрянь, будучи мелкой, так же знавала про это, даже помогала им. — Ложь! Она не элдийка! Её отец марлиец, это проверено! — крикнул Честер.       Аккерман заметил, как тело девушки начало подрагивать. Она сжимала край рубашки со всей силы, чтобы сдерживать приступы боли. Дышать было очень тяжело, грудная клетка просто не хотела подниматься. Ванда чувствовала, что в любой момент может потерять сознание. — И это прямо в точку! Перед вами истинная полукровка! — Каспар засмеялся, рывком поднимая девушку с земли. — Какая же ты всё-таки жалкая, Ванда. Твою мать казнили, сделали титаном, кто знает, может быть, это был даже Джонс. А ты, закрыв глаза, работала с ними. Мерзость. Ты такая мерзость. Господин Ричмонд, Вы хоть представляете, скольких Ваших людей она загубила? Это ведь она разрабатывала стратегии применения титанов на войне. Это всё она. Мне начать перечислять места, где пострадало наибольшее количество ваших людей?       Честер молчал, неспособный выдавить из себя ни одного слова.       Все потупили взгляды, кто-то начал перешептываться. — О, эльдийцы, если вы решили, что она теперь друг только вам, то предположите, сколько ваших легло в основу для её исследований? А сколько титанов было выпущено на этот остров, а? Дамы и господа, эта прекрасная юная леди строила из себя марлийку: она проходила мимо ваших страданий, когда сама ощущала то же самое. Я считаю, что это высший грех.       Ванда не в силах была посмотреть на друзей. Да и друзья ли они теперь? Она, даже не глядя, могла сказать, как на неё смотрят: с отвращением. Потому что она отвратительна. И всё, что она когда-либо делала, тоже отвратительно. — Ванда, смотри, как поменялись их взгляды. Минуту назад они жалели бедную избитую девушку…У тебя нет дома, Ванда. Нет своего народа, который бы тебя защищал. Ты помесь двух враждующих между собой наций, думаешь, так просто тебя кто-то примет?       Он взял девушку за талию, удерживая, чтобы та не упала и заглянул в опухшие глаза. — Просто скажи, в чем успех твоих исследований. Хочешь, я пообещаю не трогать этот остров, хочешь? Хочешь, это будет Марлия, Альянс? Мы можем даже письменно заверить мои слова, я готов поклясться. Ты всегда предавала, Ванда. Предай ещё раз. И поверь, это будет лучшим твоим решением в жизни. Прими сторону, Ванда, ну же.       Ванда вдруг одним быстрым движением отпрянула от Каспара, делая несколько быстрых шагов назад. Она покачивалась из стороны в сторону, но выставила руку перед собой, будто готовая в случае чего вступить в бой. — В мире…мног-го стран, — она впервые за всё время заговорила: медленно, порой переходя на хрип, немного заикаясь и шипя от боли. — Никто не должен…пострадать из-за этих исследований. — И так уже целый час! Говоришь, что в жизни не скажешь ничего? Ложь. Любой человек страшится смерти.       Он резко повалил девушку на колени, и та шикнула от боли. Ванда была уверена, что у неё серьёзные травмы, нужно экономить силы.       Каспар вдруг ловким движением взвел курок, приставив револьвер к её затылку. Дело принимало нешуточный оборот. — Последний шанс. Говори хоть что-то, мне уже без разницы. Расстановка отрядов армии Альянса, имена разумных титанов, планы обороны Марлии. Хоть что-то, иначе я стреляю.       Ванда впервые подняла голову и посмотрела на окружающих. Наконец-то всего на пару секунд она задержала взгляд на капитане. Он казался обеспокоенным, немного приоткрытый рот бесшумно что-то шептал. Аккерман был в бешенстве. — Три секунды, Ванда.       Тело девушки дрожало, она чувствовала, как холодный металл обжигал кожу. Ванда, будто сама себе, немного покачала головой. Если это конец, она не в праве от него отказываться. Сюда её привели ошибки, совершенные в прошлом. — Одна секунда.       Кто-то бы уже начал молиться, но Ванда не знала, кому, да и есть ли у неё на это право? Умереть, похоронив с собой злополучные знания, совершенно не героически, а, наоборот, будучи совершенно жалкой, — она приняла это.       Раздался оглушительный выстрел. Птицы на ветках гурьбой поднялись в воздух. Леви уже, казалось, не дышал вовсе, только судорожно пытался рассмотреть людей перед собой. Одна мысль о том, что он мог увидеть, вселяла страх.       Ванда всё так же стояла на коленях, её тело била крупная дрожь. Она отстраненно, испуганно смотрела перед собой. Жива? Выстрел был совсем рядом, она почти услышала свист пули над левым ухом. Каспар выстрелил в сантиметрах от неё. Лучше бы попал, да? Этот кошмар никогда не кончится. По щеке скатилась большая слеза. — Ты просто идиотка, Ванда. Ты правда была готова умереть, только бы молчать? Ну и мерзавка же ты. Упираешься, а ради чего? Ради кого, Ванда? Что ж, может, ты разговоришься в Бастроре. Там только и ждут, чтобы взять с тебя за все твои деяния. — Каспар обернулся на всех пленных. — Мы вернемся за титанами. А пока, мы уходим. Берите Джонса с его людьми и тащите обратно!       И тут, ни с того, ни с сего всех присутствующих ослепила яркая вспышка. Леви зажмурился, а когда открыл глаза, увидел Атакующего титана в нескольких десятках метрах перед собой.       «Вовремя ты, Йегер» — подумал Аккерман, чувствуя, как веревки, сдерживающие его, слабеют.       Ханджи, Елена и Джонс были освобождены, и что-то кричали. Со всех углов выскочили солдаты на УПМ. Значит, не всех они успели схватить, некоторые спрятались в лесу и ждали Эрена. — Черт, черт, черт. Давай, шевелись. Глен, сдерживай их, а потом живо на корабль! Её мы точно не упустим.       Ванда почувствовала, как её схватили за руки и поволокли в сторону корабля. Если она окажется на нём, то выхода точно не будет. Палмер чертыхнулась, замедляя движение, затем ещё раз и ещё. Костьми лечь, но задержать. Её снова ударили под дых, и откинули от себя. Девушка упала на спину, ударяясь головой. — Как же ты бесишь! Всего-то надо было сказать одну простую вещь. Мои люди погибли просто так! Думаешь, тебя отблагодарят за это?       Вдруг послышался глухой удар, и Каспар повалился на землю без сознания. Ванда лежала на спине, судорожно глотая воздух. Голова уже не соображала. Чьи-то крепкие руки бережно обхватили её, приподнимая макушку над землей. — Жан, быстро сюда! Нужно унести её отсюда. А я пока закончу с этим уродом. — Леви… — на выдохе сказала девушка, чувствуя, как снова начинает плакать. — Не уходи, пожалуйста. Не оставляй меня одну. Я не справляюсь, пожалуйста. Мне очень страшно.       Она слабо сжала ткань его рубашки, и Леви замер. Что-то в нём перевернулось. Теперь он мог поклясться, что не отнимет от неё рук, что бы не произошло. — Жан, разберись с ним, — он кивнул на приходящего в себя Каспара.       Аккерман осмотрелся: полная суматоха. Нужно было срочно доставить девушку к врачу, но сейчас, когда выстрелы раздаются то тут, то там, сделать это было нельзя. Леви осторожно взял девушку на руки, боясь сделать хоть одно лишнее движение. Но когда стал подниматься, то Ванда все равно вся сжалась. Ей было больно, но кричать не было сил. Девушка уткнулась в его грудь и, подрагивая всем телом, шептала: — Пожалуйста, не бросай меня, только не ты, даже если ненавидишь, не хочу…       Леви увидел, как её голова слабеет и опускается, и впервые за много лет ощутил, как руки начали предательски дрожать. Он занёс её за небольшое здание, подальше от выстрелов. Девушка была совсем плоха. Она бредила и не переставала что-то нашептывать. — Эй, давай не отключайся. — быстро сказал Аккерман, убирая прилипшие ко лбу пряди. — Больно?       Глупый вопрос. Она вся была в крови и грязи, с многочисленными ссадинами и ушибами. Наверняка и переломы, и сотрясение тоже имеются. Конечно, Аккерман, ей, блять, больно. — Н-нет. Не чувствую ничего. — сокрушенно ответила девушка и снова зашептала. — Ты ведь меня не бросишь? Не уходи, даже если ты меня…       Леви вдруг снова почувствовал злость. Её это "не чувствую ничего" могло означать, что всё ещё хуже, чем он думал. Аккерман надеялся, что это болевой шок. Он взял девушку за руку, прикладывая маленькую ладонь к губам, потом к сердцу. — Ненавижу? Не придумывай лишнего. — Не ври…ты злился… — еле выговорила девушка, начиная кашлять кровью.       Леви быстро перевернул её на бок, с ужасом понимая, что выстрелы всё ещё не утихли. Идти с ней было опасно, надо переждать. — Злился, потому что ты, идиотка, строила из себя не пойми кого. Ты взяла на себя слишком много и не хотела, чтобы тебе помогали. — Кх…значит…ты беспокоился за меня? — на её лице уже трудно было читать какие-либо эмоции, но девушка слабо улыбнулась. — Я…очень устала. Всем только хуже со мной. Клянусь...я была готова...умереть. — Я не верю в твои слова. Это слова слабого человека, а ты не слабая, Ванда. — Они...ненавидят меня.       Ванда обессиленно прикрыла глаза, слезы смешивались с кровью, текли по подбородку и попадали прямо на когда-то белую рубашку. Аккерман тут же обхватил руками её лицо и немного потряс. — Не смей глаза закрывать. Смотри на меня и разговаривай. — О...чем? — О чём хочешь. Не об этом. Что вчера делала? — Кх...мы, вот, недавно разговаривали с Х-ханджи. Хотели вместе на летнюю ярмарку сходить. — дрожа всем телом, сказала девушка. — До неё почти полгода. — А-ага, я ещё тогда, в первый раз, хотела сходить, но была немножечко пленницей, — Ванда слегка усмехнулась, смотря на капитана. — Говорят, кхм...на ней весело. А теперь... — Если помереть собралась, попридержи коней, Ванда. У тебя отец и сестра, которые тебя любят и ждут твоего возвращения. — процедил Леви, пытаясь оценить состояние девушки. Приложил руку ко лбу — жар. — Коней?...а ты шутник, Леви, — она усмехнулась, тут же кривясь от боли и прикладывая руку к животу. — А ты меня...любишь?       Аккерман замер. Последний вопрос заставил его просто остановиться. Он отпустил девичью руку, беспомощно открывая и закрывая рот.       Сзади раздался шорох, Аккерман быстро обернулся. Один из военных нашел их, и теперь целился в них пистолетом. Мужчина быстро вскочил с места, несколькими точными ударами, обездвиживая врага. Тело было каменным, он тяжело дышал. Хотелось бить каждого из чужаков до смерти.       Леви вдруг опомнился, оборачиваясь на девушку. Она не двигалась, глаза были закрыты. Аккерман подлетел к ней, беря Ванду за руку, с его губ сорвался обреченный вздох.       Она была совсем холодная.