***
Ванда не отлипала от радио, которое транслировало всё, что происходило на празднике. Сейчас играл известный в Марлии оркестр. Музыка была звонкой и торжественной. Как раз то, что надо перед выходом одного из главных аристократов страны Вилли Тайбера. Он должен произнести пламенную речь, взбодрить и вселить уверенность в каждого слушателя. Потому что так нужно. Для того, чтобы люди знали, во имя чего они живут. Тайбер в который раз укоренит в них мысль о том, что такое «добро» и «зло» пусть и извращённые до невозможности понятия, сводящиеся к двум различным народам. Музыка прервалась настолько быстро, что у Ванды перехватило дыхание. Что-то произошло? Началось? Пальцы стиснулись в кулаки, и от напряжения ногти впились в розовую ладонь, оставляя красные следы. Но Палмер, не чувствуя ничего, даже боли, продолжала до побеления костяшек сжимать руки. Но всё обошлось. Видимо, это была специально выдержанная пауза, дабы напустить побольше пафоса и приковать внимание зрителей к единственному человеку на сцене. Ванда была уверена, что всё так и было. В голове выстроилась чёткая картина того, что происходило за морем. Он в каком-нибудь нелепом наряде, который бы выделял его среди обычных людей, чинно вышел на сцену. Тщеславно раскинул руки в стороны, наслаждаясь минутой своего триумфа под шквал аплодисментов. На светских мероприятиях он так себя и вёл. Прирождённый оратор. И вот из маленькой коробочки зазвучал его голос. Немного искажённый, с металлическим отзвуком, перебивающий слабое шипение в виде помех. Тайбер говорил, но Ванда не вслушивалась в смысл этих слов. Ей казалось это неважным. Главное, что он говорил, а это значит, всё было спокойно. Может, у Эрена действительно другая цель? Иначе где он? Но Ванда могла с пеной у рта доказывать, что она права. Праздник, толпы людей, всеобщее внимание. Эрен всё это знал и понимал. Он не глуп. И тут резко сменившаяся интонация в стальном голосе заставила Ванду ошарашенно открыть рот, разглядывая серебристую сетку динамика. Не может быть. Объявляю войну силам острова Парадиз. За секунду мир замер всего от пяти произнесенных слов. Затем закружился с бешеной скоростью и по кускам стал неумолимо разваливаться. Почему? Прошло всего четыре с половиной года. Ещё теплилась надежда, что завтра наступит, как сотни «завтра» до этого. Работа монотонная и порой скучная, проходящая в похожих друг на друга выездах на базы и ремонта, и планёрок. Но лучше так. Хоть горы отчётов, хоть что угодно, но только не снова! Только не в это море крови и постоянного чувства, что в любой момент твоя и десятки других жизней могут оборваться. Война должна являться только во снах тем, кто в ней участвовал. Отрывками, обрывочными тяжелыми пейзажами: небом с тёмными полосами от самолётов и рыхлой сырой землей без единого зелёного островка. Потому что война убивает всё живое. Превращает чувства в пыль, поднимающуюся после перестрелок. А дальше произошло то, чего Ванда боялась больше всего. На секунду жуткий нечеловеческий рёв разнёсся по помещению, и страх заполнил каждый его сантиметр. Трансляция прервана. Динамик тих. А оглушительный рык как будто всё ещё не переставал замолкать и только становился громче. — Чёрт! Ванда подскочила, как ошпаренная, сорвалась с места и треснула кулаком о стену. Жгучая боль тут же привела её в чувство. Хотелось верить, что с этим ударом страх и злость выветрились. Но слишком наивно верить в подобное. Долг. Честь. Ответственность. То, о чём нескончаемо твердил Леви. У каждого из нас они есть. И мы должны не поддаваться обманчивому ощущению безопасности. Война. Она была предсказана ещё очень давно, может, даже не в этом веке. Всегда стояла рядом, напоминала о себе и будто издевалась, показывая мнимый мир. И вот она, наконец, постучалась в дверь. Точнее, выломала её без всякого предупреждения. Ванда боялась, что Эрен всё испортит. Но оказалось, что и без него мира быть не могло. Руку всё ещё жгло. Около костяшек чётко ощущалась пульсация, уходящая вверх, к запястью. — Мисс Палмер… — Да. Я уже иду. Нужно готовить посадочную площадку к их прибытию. Шарлотта тоскливо посмотрела на радио. Она тоже всё слышала. Затем перевела взгляд на свою начальницу: когда ситуация поворачивалась к ним боком, её черты лица становились резкими, выстроенными угловатыми «геометрическими» линиями. Такой Ванда была лишь в минуты, когда все возможные дороги исчезали, оставив последнюю и единственную. Ту, на которую не хотелось ступать.***
— Вон! Это они! — Площадка готова к посадке дирижабля! Большое серое пятно понемногу спускалось под рёв двигателей, перебивающих мерный шум морских волн. Ветер, сравнимый с ураганом, опалял лица людей, поджидающих группу, жаром, от которого становилось трудно дышать. О деталях выполненной миссии никто не расспрашивал, да и не делалось так никогда. Только короткие ответы, которые помогали координироваться с островом и последнее: «Эрен Йегер захвачен вместе с Зиком. Ожидайте скорого прилёта». Поэтому Ванда с замиранием сердца ждала, когда откроются двери дирижабля, чтобы, наконец, вновь увидеть знакомые лица. Первым показался Жан, заломивший Эрену руки за спину и толкнувший того вперёд. Ванда не сразу узнала его. Слишком бледным он казался в тусклом отблеске фонарей. Словно полупрозрачная маска надёжно приклеилась к его лицу. С похожим лицом вышел Конни, глаза которого были распахнуты настолько широко, что белые глазницы практически выкатывались наружу. Затем появилась Микаса. Армин. Всё было ясно без слов. Кто-то серьёзно пострадал. Подходя к высадившейся группе, Ванда молилась, чтобы ситуация не была ещё хуже. — В чём дело? — в голосе несвойственная ей позабывшаяся сталь, закаленная многими тяжёлыми столкновениями. — Ну, не молчите. — Саша…мертва. Ванда вздрогнула, всего на секунду, теряя все свои мысли, будто они расправили крылья и вылетели, но тут же вернулись. Руки задрожали, должно быть, от холода, поэтому, чтобы скрыть это, скрылись в глубоких карманах. — Вот как… Теперь голос больше походил на хрип, едва ли можно различить в нём слова. Ноги, словно фонарный столб, крепко приросли к земле. Ванда не могла пересилить себя и заглянуть хоть кому-то в глаза, потому что так она сделает хуже не только себе, но и другим. Взгляд упал на Эрена, но не на того мальчишку, коим он был ещё пару лет назад. Тогда его лицо было отражением его безудержной жажды к свободе, лёгкого, почти безумного желания жить. Теперь же в голубых глазах Ванда отчётливо видела только пустоту. Интересно, как он воспринял эту новость? Её тряхнуло от детского крика, похожего на рев злого раненного животного, пойманного в клетку. — Габи, Фалько…что вы здесь делаете? — пара карих, мутных от ненависти глаз впилась в неё, сбивая с толку. — Вы! Вы тоже с ними! С дьяволами! Отпустите! Я убью вас, демоны! Фалько обеспокоенно поглядывал на Ванду, желая что-то спросить, но затихал, как только Габи возобновляла попытки высвободиться из цепкой хватки военных. Мимо неё прошёл весь отряд, уводя Йегера за собой. Прошли и остальные солдаты, выжившие при нападении на Либерио. Кто-то с кровавыми пятнами на одежде, своей или чужой. Кровь окрасила сегодняшний день в пугающие тона. Леви не выходил, оставаясь внутри дирижабля. Ванда совершенно не знала, что её ждёт, когда она увидит его. Через силу, превозмогая себя, она должна найти, что сказать. Хоть пару слов, хоть мгновение спокойствия. И прямо перед носом, резкими, размашистыми шагами, выходя из рубки, показался Леви. Тёмно-зелёный плащ нелепо висел на нём, прикрывая плечи и руки. Значок с крыльями, казалось, не блестел гордым знаменем, а застыл металлической железкой. Рядом с ним стоял связанный Зик, на которого Ванде сейчас было глубоко чихать. Хоть перед ней окажется сам Бог, она не свела бы глаз с кажущегося неприступно-холодным капитана. — Леви… — Нужно отчитаться Ханджи. Извини, позже поговорим. Он на какие-то пару секунд остановился перед ней, и Ванда с трудом удержалась, чтобы не выдать своё отчаяние. Его тонкие брови едва подрагивали, прорезая на вспотевшем лбу ряд морщинок. Ровная поступь казалась ей неимоверно тяжёлой. Так бывает, когда, с трудом поднимая ноги, хочешь крепче держаться на них. Аккерман упрямо отводил глаза, вновь и вновь возвращаясь к объекту своей ненависти. Зик выглядел абсолютно спокойным, никак не задетый тем, что его крепко связали. Леви был разбит. — Мне нужно осмотреть дирижабль, — чуть не задохнулась от собственного бессилия. — Шевелись, обезьяна, — жёстко скомандовал Аккерман, толкая Зика вперёд по трапу. — Погоди, Леви. Хочу поздороваться со старой знакомой, — Ванда слегка запрокинула голову, встречаясь с блеском круглых очков. Такое чувство, что он даже сейчас прячется. Ничего не отвечая, Ванда прошла внутрь дирижабля, слыша под собой гулкий стук каблуков о железо. Вроде подъём совсем небольшой, но с белеющих губ сорвался глубокий вздох. Кричать хотелось только потому, что чем-то нужно было заполнить образовавшуюся внутри пустоту. Любая достаточно яркая эмоция, от которой вмиг вскипит кровь и сильнее забьётся сердце. Но это лишь попытки заглушить боль. И как только воздух в лёгких кончится, гнетущая липкая тишина окончательно сломает все выстроенные планы.***
— Ханджи, скажи, пожалуйста, где Леви? Нигде не могу его отыскать. Как сквозь землю провалился. Второй день ищу, — рука, не зная, куда лучше деться, устроилась на талии, сжимая плотную ткань рубашки. — Точно! Ты ведь не знаешь. Пока ты разбиралась с дирижаблем, Леви получил приказ охранять Зика в лесу гигантских деревьев. Но трепаться не стоит. Для большей безопасности знают об этом единицы. — Он без своего отряда? — Ребята здесь. Эрен всё ещё находится в темнице, и они тут для его охраны, — Ханджи качнулась, подпирая спиной глухую стену. — Боже, Ханджи, что с тобой? Ванда обеспокоенно подхватила её за локти, пока Зоэ медленно сползала на пол. — Не молчи, пожалуйста, Ханджи. Может, врача позвать? — Не надо. Просто…я не понимаю. Не понимаю, почему, и главное, когда Эрен так изменился. — Ты с ним говорила? — Только что. Он будто сам не свой. От него не осталось ничего, что делало его собой. Клянусь, Ванда. Ты бы видела его сейчас — другой человек. Губы непроизвольно сложились так, словно Ванда хотела что-то сказать, но слова застряли где-то в горле. — Не понимаю, как я этого не замечала. Почему я не придавала этому значения. — Ханджи, всё хорошо. Всё будет хорошо, я тебе обещаю. Мы вместе с Эреном выберемся из этого дерьма и будем вспоминать потом это всё, как плохой сон. А сейчас поспи хотя бы в своём кабинете. Несколько часов без твоего присутствия начальство как-нибудь переживёт. А нам нужна собранная командующая, — с губ слетел истеричный смешок, который отскочил от холодного пола и отозвался неприятным жжением в груди. — Хорошо, ты права. Я пойду прилягу. Буквально на чуть-чуть чтобы прийти в себя, — стеклянными глазами Ханджи смотрела сквозь Ванду, будто видя за её спиной чёткий образ. — Завтра в лес направятся ещё пятеро солдат, пополнение к тем, что там уже сейчас. Поезжай с ними и…поговори с Леви. Я могла бы даже приказать тебе, так как он сейчас очень нуждается в ком-то, но никогда этого не признает. — Ладно, договорились. Пойдём, я доведу тебя до кабинета. Всё образумится, Ханджи. — Чем больше ты это повторяешь, тем больше я убеждаюсь, что ты сама в это не веришь, — глухо усмехнулась Ханджи, опираясь на плечо Ванды. — Нет, просто я сама пока толком ничего не осознаю. И ещё Габи с Фалько сбили с толку. — Двое детей? Девочка убила Сашу. Так сказал Леви. Ванда остановилась, не веря своим ушам. Племянница Райнера, которая всегда носилась по тренировочному полю с радостными весёлыми криками и никому не давала унывать, теперь стала убийцей. Воин или нет — не столь важно, ведь ей даже пятнадцати нет. Перед глазами всплыл Питер из Подземного города, который набросился на неё, едва она приблизилась. Руку снова обожгло, как и тогда. Большой палец потёр гладкую ладонь, на которой уже не было следов пореза. — Я так хочу найти ребят и поддержать их, но не знаю как. Я боюсь идти на кладбище, — призналась Ванда, ногой толкая дверь кабинета, на что та со скрипом распахнулась. — Им нужно время, чтобы осознать утрату. А его у нас как раз и нет. Что-то непременно скоро произойдёт. Я это чувствую. — Я тоже, Ханджи. Я тоже… — Ванда одним движением сняла с женщины, оставившие красные следы на переносице очки с пыльными стёклышками. От вымученного взгляда командующей хотелось рвать на себе волосы, но, сдерживаясь из последних сил, Ванда наклонилась и коснулась губами тёплого лба подруги. — Ханджи, хоть на несколько часов просто закрой глаза и отдохни. Пока из Троста не придёт оповещение о необходимости явиться в штаб. — Да, спасибо. Так и сделаю, Ванда. Спасибо, — уголки её глаз заблестели больше обычного, и Палмер вмиг отвернулась. Только не её слёзы, не сейчас, иначе она и сама не выдержит. — Запомни: мы найдём способ, как с этим разобраться.***
— Всё чисто, капитан! На территории не замечено ни одного постороннего! — Отлично, через час снова обход, — тросы зацепились за крепкий ствол, разбрасывая щепки в стороны. Леви приземлился на рыхлую, влажную после недавнего дождя землю. — Боитесь за мою неприкосновенность? Благодарю, капитан Леви, — из-под пшеничного цвета бороды замелькала блаженная улыбка. — Размечтался. В случае чего я лично перережу тебе глотку, позабыв о всех приказах, — процедил Леви, стоя от Зика на расстоянии. — Ты не ослушаешься приказа. Едва он приблизится и часовой механизм, отсчитывающий секунды в унисон с сердцем, сработает. И тогда Леви просто разорвёт его на части и сотрёт эту дерьмовую улыбку с его лица. Отвратительного лица, на котором Аккерман не мог рассмотреть ни намёка на искренность. — Леви, ты что, злишься? Всё прошло почти согласно нашему плану. Ты должен радоваться. — Что ты несёшь, — отрезал Леви, чувствуя напряжение в сжатых в кулак руках. — Какому, твою мать, плану? Разгромить марлийский город? — Нет, но ты и сам слышал. Они всё равно хотели объявить острову войну. Что оставалось делать? — Как минимум, согласовать с нами, дерьмобородый. — Капитан, Вы уже видели, что нам начальство передало? — одна из разведчиц с бутылкой наперевес весело усмехнулась. Сейчас бы только смеяться, да? — Вино? Почему они решили передать именно его? Мы на службе, а не на попойке, — скривился Аккерман, рассматривая болотного цвета бутылку, в которой тихо плескалась тёмная, кажущаяся чёрной жидкость. — Рик сказал, что видел, как вся верхушка его пила. Это очень дорогое вино! И оно досталось нам, капитан, — с какой-то странной гордостью, хотя гордиться было нечем, пропела разведчица. — Можно вечером вскрыть пару бутылочек? Мы по чуть-чуть, обещаем! — Вино как вино, ничего необычного. И всё-таки мы сейчас не на курорте. — Смотрю я на тебя, Леви, и думаю: может, девушку себе нашёл бы, а? — с тщательно скрываемым недовольством, стараясь вести разговор непринуждённо, сказал Зик. — Может, тогда попроще относиться ко всему будешь? Это лучшее из вин. Леви осмотрел всех солдат, надеясь хоть в ком-то увидеть схожие мысли, но нет. Ему было непонятно, как можно в подобное время думать о таких вещах, как бутылка забродившего виноградного сока. У них есть долг, есть цель, и они должны посвятить им свои сердца. У них попросту не должно быть другого выбора. Но все они сейчас как дети, просящие игрушку у родителя, уставились на него, Леви. — Так уж и быть, но не увлекайтесь. Вы всё-таки на службе, — капитан отвёл взгляд, когда разведчики с громкими восклицаниями стали хватать зелёные закупоренные бутылки. — Эй, но не сейчас же. — Мы просто посмотрим! — хихикнула разведчица и резко замолчала, так как была перебита другим солдатом, следящим за дорогой с высоты. — Капитан, приближаются пять всадников. — Скорее всего, это дополнение к нашей группе, как и говорила Ханджи. Но будьте начеку! Какой же неожиданностью было, когда с лошадей, помимо солдат в форме, спустилась немного растрёпанная Ванда. Леви казалось, что он не удивился бы врагам в такой час, но увидеть её перед собой было для него большим потрясением. Первой мыслью было, что это ему только кажется, и если закрыть глаза и открыть вновь, наваждение рассеется. Но ничего подобного. Стоило ей лишь подойти, осторожно хрустя старыми ветками и листьями под ногами, как Леви ясно услышал её сбивчивое дыхание, нарушающее привычную тишину. Непроизвольно Аккерман открыл рот, будто желая что-то сказать, но слова раздались совсем с другой стороны: — Вот это встреча, Ванда. Решила навестить меня? Крайне признателен, — Зик повертел в руках пустую жестяную чашку, внимательно при этом рассматривая девушку. От этого взгляда, особенно в полумраке, который обеспечивали высокие деревья с густой кроной, становилось не по себе. Словно Зик чего-то упрямо от неё ожидал, а она в растерянности стояла и не шевелилась. Ванда небрежно мазнула взглядом по светлым волосам, немного спускаясь к очкам, и отвернулась. Не для того она сюда приехала и не собирается тратить время на пустые разговоры. Только не с Зиком. По мере их приближения, минуя цветастые поля, от которых веяло свежестью, Ванда мысленно решила, что даже близко не подойдёт к нему. Иначе что-нибудь тяжёлое сломает пару его костей. Ничего, потом регенерируют. — Леви… — тихо прошептала Ванда. Осторожно, словно вместо капитана перед ней был первый снег, тающий при любом неосторожном касании, дотронулась до холодной щеки. — Что ты здесь делаешь? — Аккерман будто дёрнулся в попытке увернуться от этого жеста, но остался на месте. — Я здесь ненадолго. Завтра днём должна быть в Сине по приказу главнокомандующего Закклая. Странно, что он вызвал меня, но говорят, там какая-то путаница с бюрократией. В любом случае, надо разобраться, — она пытается улыбнуться изо всех сил, но уголки губ отяжелили и стали будто каменными. — Дай угадаю: ты сейчас занят? — Верно. Ещё одно патрулирование, — щёку неимоверно жгло. Ванда не отнимала руки от неё, и теперь Леви казалось, что кожа горит. — Правда, капитан? Мы же закончили десять минут назад. Тогда я соберу остальных ребят, — ойкнула разведчица, затягивая потуже ремни на УПМ. Ванда ничего не ответила, только быстро одёрнула руку. Теперь Леви мог поклясться, что чувствовал адский холод. Палмер поняла, что он соврал, но ничего не сказала, так как осознавала причины, по которым Леви не хотел говорить. Или догадывалась о них, строя самые различные версии. — Я подожду тебя у костра. Как закончишь, буду рада поболтать. Подходя ближе к обложенному камнями пылающему пламени, которое изредка плевалось яркими искорками, подкидывая их к небу, Ванда осознала собственную ошибку. В любое другое место, но только не рядом с Зиком. Стоило сказать, что она погуляет по тёмному лесу в одиночку, лишь бы избавить себя от нежелательной компании. — Отлично, просто замечательно, что ты решила почтить меня своим присутствием, — ядовито сказал Зик. — Клянусь, Зик, мне совсем не до тебя. Отстань, — облокотившись на сильный ствол дерева, которое уходило далеко ввысь, бросила девушка. — Жестоко. Особенно, когда ты не видела старого друга несколько лет. — Для друга, может, и жестоко, а для тебя нет. Оба смотрели друг на друга так, что между их взглядами можно было натянуть незримую нить, которая вот-вот заискрится ярче, чем красные языки пламени. Стремительно чернеющая древесина превращалась в уголь, издавая тихое потрескивание у самой земли. Если бы не Зик, она, должно быть, могла бы даже расслабиться. Часов при себе Ванда не имела, но ей казалось, что прошло слишком много таких молчаливых переглядок, прежде чем Леви наконец-таки вернулся. — Ты хотела поговорить? — встав напротив неё, он заслонил собой яркий свет от огня, делавшего его силуэт чернее тучи. — Идём в место потише. Зик внимательно проследил за тем, как Леви учтиво пропустил Ванду вперёд, ещё раз прошёлся по нему острым взглядом и побрёл в сторону от их импровизированного лагеря. Едва они отошли на достаточное расстояние, Ванда остановилась, как вкопанная и резко обернулась. В ярких зелёных глазах на секунду блеснул огонёк, но тут же бесследно растворился в лесной чаще. — Как ты себя чувствуешь рядом с Зиком и…после всего? И тут же виновато замолкла, отворачивая голову, замешкавшись. Наверное, стоило начать разговор с чего-то отдалённого и плавно подбираться к печальным событиям недавнего времени. — Прости. Просто…я вдруг осознала, что у нас очень мало времени. И если я хоть на чуть-чуть остановлюсь, то просто не успею сказать всё, что хотела. Волнение, пришедшее из неоткуда, с головой окунуло Палмер в холодную воду, заставляя тело пропустить волну дрожи. — Согласен, — глухо ответил капитан, озадачивая своими словами Ванду. — Я тоже заметил, что время стало бежать быстрее. — Мне жаль, что всё так получилось. И с Сашей, и со всем остальным. Но я очень не хочу, чтобы ты молчал, — Ванда хотела было шагнуть вперёд, но удержалась. — Ты всегда меня поддерживал, и я не уверена, но может, я смогу чем-то помочь. Пробирающий до дрожи ветер ударил в лицо, царапая щёки, словно нёс с собой мелкие осколки стекла. Ванда выжидающе смотрела на капитана бывшего Разведкорпуса, всё больше убеждаясь в том, что эта война растоптала все их надежды на более-менее нормальное будущее. — Я не понимаю, в чём смысл смертей тех, кто погиб задолго до этого, — Леви не выдержал, небрежно одёргивая зелёную накидку с крыльями. Ветер тихо шелестел между деревьями, норовя утянуть за собой лёгкую ткань, которая была для Аккермана напоминанием того, через что они прошли. — Я спасал этого мальчишку. Рядом со мной гибли мои товарищи…зачем? Если теперь Эрен превратился в идиота, который одержим собственными иллюзиями? Ванда с отчаянием в глазах застыла на месте, сливаясь с неподвижными, гигантских размеров деревьями. Руки так и остались в приподнятом положении, словно она хотела дотянуться до капитана, но неведомое препятствие останавливало её. — Я ожидала вопроса попроще, — едва шевеля губами, сказала Ванда, бледнея на глазах. — Я сама не могу понять, что с ним такое. Он что-то наговорил Ханджи, и она чуть ли не целый день приходила в чувства. В голове не укладывается, в чём причина. — Вот сопляк, нашел же время! Ей и так неимоверно тяжело нести бремя командующего после Эрвина. Я всё сильнее в нём разочаровываюсь. — Думаю, Эрену просто что-то внушили, пока мы не замечали. И теперь пользуются его горячностью, — тяжело выдохнула Ванда и невольно посмотрела на свои руки. На ладонях были заметны свежие мозоли, некоторые из которых полопались, доставляя немало дискомфорта. Такие появлялись от долгих нагрузок, если не успевать обрабатывать их специальным кремом. Времени на это попросту не хватало. — Ты что-то знаешь? — Нет…не знаю. Когда вы отправлялись в Либерио, я могу поклясться, что видела у некоторых солдат винтовки той же серии, что были украдены год назад. Эту партию ведь так и не нашли. Но потом я поспрашивала и выяснила, что это была не единственная поставка. Так что вроде мне не к чему придраться. — Но мы не пользовались ими в Либерио, — оживился капитан, чувствуя, как в области живота что-то неприятно заныло. — Я так и подумала. Однако солдаты сказали, что тогда была острая нехватка оружия, и в суматохе они брали, что было. Я попросила Ханджи быть осторожнее. Но ведь не пойдут же солдаты против своих командиров, правда? Вопрос без ответа повис в воздухе тяжёлым грузом, заставляя обоих усомниться в их правдивости. — Леви, обещай, что ты не будешь думать о том, как, когда и где ты погибнешь. Пожалуйста. — А о чём мне думать в тёмном лесу, куда новости доходят с задержкой в несколько дней? — горько усмехнулся Аккерман. И Ванда, не выдержав, подошла ближе. — Что в голову взбредёт. Необязательно о будущем. Просто не хочу, чтобы ты укреплялся в мысли о собственной смерти. Мы ведь справимся. Обязаны справиться. — Ты себе новую мантру начитываешь? — Не смешно. Я пыталась вложить эту мысль в Ханджи недавно. Наверное, я её уже достала своей болтовней. — Очкастую не так-то просто утомить разговорами. — Мне кажется, я говорила с ней, а успокаивала себя. Уставшая тень улыбки всё-таки появилась на бледном лице, при этом окрашивая его в какую-то особенную, непонятную эмоцию. Но Леви чувствовал, что её слабая попытка скрыть волнение, преследовавшее их с самой высадки в Марлии, была для него как бальзам на душу. Любая её улыбка была прекрасной в его глазах. На время саднящая рёбра боль отступила. — Ты тоже. — Что? — Ванда опомнилась. Леви стоял совсем близко, с пронзительным взглядом всматриваясь в её лицо. — Обещай, что не подумаешь о смерти. Ты не можешь требовать того, чего сама не выполняешь. Поэтому обещай. — Когда уж мне думать, — неумело пошутила Ванда, утыкаясь в тёплую шею носом, чувствуя его глубокий вздох. — Спасибо, что приехала. Я не ожидал, что ты ради меня вырвешься сюда. — Действительно. Чего ещё можно ожидать от собственной девушки, — хмыкнула она, как можно крепче прижимаясь к Леви. Когда они увидятся в следующий раз? Ей нужно запомнить каждую мелочь, которая бы напоминала ей о капитане вдали отсюда. — И, эй, ты ведь был не занят сейчас, правда? Я сидела тет-а-тет с Зиком, а у тебя даже нигде не кольнуло. — У меня колет при одном взгляде на него. И я просто обдумывал…разное, — отмахнулся Леви. Однако Ванда не поверила ни единому его слову. Изогнула бровь, образовывая той полукруг. — Обманщик. Боялся подойти и поговорить. — Не хочу отвечать, — Леви осторожно обхватил тонкое запястье, чувствуя, насколько то было холодным, и поцеловал тыльную сторону ладони. — Ты замёрзла? Здесь не так тепло, как на базе, но в моей палатке есть плед. Приятное успокаивающее чувство разлилось по всему телу, исходя из области груди и достигая кончиков пальцев. Когда Леви не скупился на открытое проявление заботы, Ванда не могла не принимать её так трепетно, насколько это было возможно. Потому что именно такие жесты были для неё особенно важными, показывающими, что они значат друг для друга. — Это приглашение в палатку капитана? — Лишних нет. Ванда театрально состроила серьёзное лицо и вытянулась, сложив руки по швам. — Принято, капитан! Одно Ваше слово, и я сорвусь с места, чтобы выполнить приказ. — Ты бы лучше возвращалась к костру, а то совсем обледенеешь. Я скоро вернусь, только проведу патрулирование. — Такое же, как и прошлое? — с хитрым прищуром спросила Ванда. — Нет. На этот раз настоящее. Там есть книги, можешь взять что-нибудь почитать. Уловив, что её рука дёрнулась и поползла вверх, Аккерман, опередив её, коснулся кончика холодного шмыгающего носа. — Ты чего? — Ты всегда так делаешь, когда задумываешься. Леви и сам не понял, когда стал подмечать подобные мелочи. Но он неумолимо помнил их все. Он перестал обманывать себя и признал, что та связь, что возникла между ними, была крепче, чем он предполагал. Ванда не просто дополнила его жизнь новыми красками, она стала её частью. Той, которую он готов был защищать, чего бы ему это не стоило. Но он так же и понимал, что они оба угодили в ловушку своих же принципов, не позволяющих им до конца отбросить долг. И это пугало Леви, хоть он и никогда не признается в этом Ванде. Даже сейчас, когда, казалось бы, из опасностей только дикие животные, Аккерман вздрагивал каждый раз, как упускал её из виду или смотрел на неспешно удаляющуюся, запахивавшую тонкую куртку фигуру.***
— Перестань пялиться на меня. Бесишь, — Ванда раздражённо захлопнула книгу, которую ей уже пятнадцать минут мешал читать её старый знакомый. И ладно бы отвлекал, так нет, он буравил её таким взглядом, что удивительным казался тот факт, что его очки не разбились вдребезги. — Чего тебе надо? — Да думаю, как тебя угораздило сойтись с кем-то вроде него. — У Леви три руки? Не вижу смысла в твоём вопросе, — фыркнула Ванда, закидывая ногу на ногу. — Это был не вопрос. Просто мысли вслух. — Так думай молча. — Я вот не понимаю одного: ты меня в чём-то обвиняешь? Если да, то мне бы хотелось узнать, в чём именно. Палмер, не отводя глаз от Зика, едко рассмеялась. Он и правда не понимал, что случилось? Пусть ещё скажет, что он преподобный мученик, и она точно не выдержит. — Тебе в алфавитном порядке или по нарастающей? — Ты злишься на меня из-за матери, — его впалые глаза заблестели недобрым светом. — В тебе всё ещё живёт та маленькая девочка, которую бросили? — Следи за своим языком. Я, в отличие от здешних солдат, знаю, что нужно отрезать, чтобы твоё тело болезненно регенерировало, — прошипела Ванда, не дав Зику закончить. Он недовольно повёл плечами, когда Палмер в несколько шагов оказалась подле него. — Задел за живое? Не одну тебя в жизни бросали. Ненависть забурлила в ней с новой силой. В ушах слышался ужасный тягучий звон, который отрывал её от внешнего мира. Это отвратительное лицо и глаза, которые он вечно прятал за маленькими очками. — Ты на себя намекаешь? Нет, Зик, ты просто форменный эгоист. Это ты всех бросил. Абсолютно. Не лги хотя бы себе, что это не так. — А сама? Многих ты «не бросила», когда брала мою спинномозговую жидкость, чтобы продолжать исследования, м? — Да ты просто отвратителен! — Ванда снова зашагала к своему месту, чувствуя, как поперёк горла встаёт ком. — За то, что говорю правду? — Зик слабо усмехнулся, переводя долгий тягучий взгляд на языки пламени. Атмосфера значительно изменилась, став раскалённой, словно угли. — Помнишь Ксавьера? Неожиданный вопрос сбил Ванду с толку, на секунду погружая её в поток различных имён и образов с целью вспомнить нужное. — Прошлый владелец Звероподобного? В школе пару раз появлялся в качестве учителя по титанологии. — Да…мы сдружились. — С кем? С ним, что ли? У тебя уже крыша поехала, что ты его воспоминания с реальностью путаешь? — всё ещё бросая колкости, спросила Ванда. — Когда я узнал, что Правительство близко к разоблачению сопротивления, я пошёл к нему за советом, — Ванда ощутимо напряглась и выгнула спину, подаваясь вперёд. Голос Зика впервые прозвучал слишком искренне. — С чего бы именно к нему? — Наверное, я считал его близким другом. Таким же, каким для тебя был мой отец. — Это другое, — грубо отрезала Ванда. — Считаешь? Я вот ни одного различия найти не могу. — Я не понимаю, ты чего мне здесь мозги пудришь? Хочешь, чтобы я послушала твою ненужную исповедь? — Может быть. Ты ведь сама чувствуешь, что мы слишком похожи, чтобы отрицать это. — Да пошёл ты! Винишь Гришу в том, что он тебя не так воспитывал и не играл с тобой. Хотя, если бы не он, то такой слабак, как ты, в жизни шифтером бы не стал. — А я его об этом просил? Делать центром его безумного плана, а? — Тут все друг другом пользуются. Это не слащавая история, — с нажимом произнесла Ванда, скрещивая руки на груди. — Да, только глядя на тебя, я убеждался в обратном. Эти слова, произнесённые явно не специально, вырвались и со стремительной силой ударили по слуху. Ванда приоткрыла рот и широко раскрыла глаза, выдавая тем самым своё удивление. — О чём ты? Зик сконфуженно отвёл взгляд, превращаясь на миг в застенчивого мальчика, с которым она возвращалась из школы. — О твоей семье. Когда смотрел на то, как они тебе улыбаются, или как твоя мама подолгу стояла у плиты, чтобы приготовить что-нибудь вкусное к ужину, хотелось провалиться сквозь землю. У тебя дома царила идиллия, где оба родителя радуются просто за то, что ты есть. А у меня такими людьми были бабушка и дедушка, которых я видел раз в месяц из-за жёстких тренировок. В груди что-то кольнуло, напоминающее чувство вины. Ванда поджала губы и, отмахиваясь, устало выдохнула: — Они живы? — Да, живут, себе ни в чём не отказывая. Я старался дать им всё самое лучшее. — Специально сказал так, чтобы ещё раз намекнуть, что мы похожи? Манипулятор. — Даже и не думал. От отчаяния Ванда глухо застонала, когда мысли со всех сторон лезли в её и без того гудящую голову. — Нет…я не могу тебя понять. Я не могу признать, что ты тоже жертва обстоятельств. По крайней мере, вслух, — она слабо топнула ногой, отчего трава под ногами примялась к земле и смешалась с чёрной почвой. — Ты не понимаешь и требуешь, чтобы я…что? Сказала, какой ты молодец? Я закрываю глаза и вижу маму, которую в реальности больше никогда не встречу. Сделай я такое с твоими бабушкой и дедушкой, ты бы вёл себя точно так же. — Я и не спорю. Но я не хочу…сейчас оставлять всё так, как есть. — Что в этом «сейчас» поменялось, а? Помирать собрался? — Ванда вдруг встрепенулась, отчего Зик вздрогнул. — Скажи, это ведь как-то связано с Эреном? Это ты запудрил ему мозги своими идеями? — Не неси чепухи, Ванда. Я с ним ни разу не общался, — с опаской отмахнулся Зик, но в голове у Ванды уже посеялись сомнения. — Опять обвиняешь без доказательств. — Извиняться не буду. Злость понемногу испарялась, сменяясь теми же мыслями, что посещали её когда-то на ярмарке. Рука случайно нащупала что-то ударившиеся о ствол дерева, и по ладони прошла дрожь. Ванда с интересом подняла стеклянную бутылку. Покрутив её в руках, бегло прочитала в тусклом свете этикетку. — Здесь его все пьют. Попробуй, — как в тумане произнёс мужчина. Зик неотрывно следил за её движениями, и девушка почувствовала за собой обязанность подытожить их странный диалог: — Я понимаю тебя и то, почему ты поступил так, как поступил. Но я не прощаю, — Ванда вновь вернулась взглядом к Зику и с досадой протянула: — Находись мы в других обстоятельствах, может, всё было бы иначе. — Я соболезную твоей потере. Миссис Палмер всегда хорошо ко мне относилась, — будто нехотя признал он. — Знаю, — слишком бодро и неестественно произнесла Ванда, кивнув. — А ещё всегда давала тебе самые не горелые кексы. Зик не удержался от простодушного смешка, который ненамного разрядил напряжённую обстановку. Необъяснимо, но Ванда почувствовала некое облегчение после тяжелого разговора, от которого убегала многие годы. — Будем считать, что мы друг друга поняли. Рука потянулась к карману, где лежал маленький перочинный ножик, которым она планировала откупорить бутылку. В случае чего, Леви ведь не станет на неё злиться. Может, даже выпьет за компанию и расслабится. — Не советую пить, — вдруг сказал Зик и тут же резко умолк, одёргивая себя. — Я передумал. — Это ведь то, которое пьёт всё начальство. Оно априори плохим быть не может, — пожала плечами Ванда. — Дерьмовое вино. Они разбавляют его, и оно теряет свой первоначальный вкус. Повторюсь, не советую. Палмер с нескрываемым недоумением смотрела то на тщательно скрывающего волнение Зика, то на бутылку, которую так и не успела открыть. — Решила опять напиться? — от неожиданного голоса Леви Ванда едва не выронила вино из рук и обернулась. — Уже передумала. Всё хорошо? — Всё спокойно. Если что, мы заметим приближение нежелательных гостей быстрее, чем они достигнут леса, — капитан сузил глаза и привлёк внимание Зика: — Это я тебе говорю. — О, спасибо, Леви, я понял. Я взял на себя обязанность развлечь твою даму. Ты не против? От такого заявления, брошенного явно с целью распалить внутри Аккермана пламя, заставляя непонятно зачем выйти из себя, капитан стиснул челюсть. — Мы поговорили о кексах и родственных связях, — девушка тут же встала, закрывая собой сидящую поодаль фигуру, и Леви с недовольством и неким укором посмотрел на неё. — Этот урод что-то говорил тебе? — У нас был диалог. Но ничего, что заставило бы тебя волноваться. Я просто кое-что для себя прояснила. — Интересно послушать, — сквозь зубы сказал Аккерман и крепче сжал холодную ладонь. — Если бы я не знала, что ты терпеть не можешь Зика, то подумала бы, что ревнуешь. Тонкие белые губы капитана растянулись в кривой усмешке. Ванда не удержалась от того, чтобы невесомо очертить её контур указательным пальцем. Леви ещё больше поморщился. И тогда Ванда, игнорируя то, что Зик наверняка наблюдал за ними, вовлекла мужчину в чувственный продолжительный поцелуй. — У тебя даже губы синие, — отстранившись, констатировал Леви. — Почему не в шортах приехала? Я же сказал про плед. — Ты такой момент испортил, — цокнула Ванда нарочно высунув язык. — Не лазить же мне по палатке капитана без его ведома. Может, наткнусь на что-то секретное? — Только не для тебя. Сердце пропустило удар и на секунду остановилось, перед тем, как начать биться в разы чаще. Леви поражал своей чертой говорить вещи, которые ему несвойственны, с таким видом, будто он зачитывал список покупок. В голове отчаянно билась одна и та же мысль: «Скажи, скажи, скажи». — Леви, я… Два слова. Просто ещё два слова, которые вертятся на языке и упорно игнорируются ими обоими. Потому что страшно. Потому что больно произносить такое вслух. Особенно когда их жизни находятся на грани. — Мм? —…я устала, — разочарованно произнесла она. — Дорога была отнюдь не ровной, знаешь ли. Всё тело болит. — У меня ещё дежурство. Освобожусь через часа два. Не дожидайся меня и попробуй отдохнуть. Ей показалось всего на мгновенье, что Леви ждал совершенно других слов. Что он, так же, как и она, хотел, чтобы они уже когда-нибудь вырвались. Ванда кивнула и напоследок ещё раз обняла капитана, будто делала это в последний раз. Рядом с ним было хорошо. Рядом с ним вместо леса вдруг вырастал летний луг с красивым деревянным домиком, в который хотелось бежать сломя голову. Глупо, наверное, но как-то она ему об этом сказала. Думала, что он спустит всё на "нет" и забудет. Но на удивление, Леви начал расспрашивать, о каком именно доме она говорит. О том, что бы она хотела делать в нём, как проводить свободное время. Ванда сама не заметила, как Леви оживлённо рассуждал, где будет лучше строить дом. Это было всего один раз, но зато какой. В тот момент Ванда ещё думала, что в их жизнях наступит светлая полоса, которая так и останется с ними навсегда. Глупо, глупо, глупо. И он тоже это понимал, но молчал, потому что в тайне хотел того же. Быть вместе. —…люблю тебя, — почти беззвучно прошептала Ванда, так, чтобы обладатель сильного плеча, о которое она сейчас опиралась, этого не услышал. Она скажет ему, когда будет уверена, что услышит такой же уверенный ответ. А сейчас нельзя, потому что войне нет дела до любви. Она топчет чувства, смешивая их с грязью. Но внутри растеклось сладкое предвкушение. Как же было интересно услышать эти слова именно от него. Когда они окажутся в более приятной атмосфере, Ванда будет ловить каждую интонацию, каждое вздрагивание его хрипловатого голоса. Об этом было приятно думать. И это вселяло веру в то, что как бы всё плохо ни было, они есть друг у друга. И пусть каждый из них занимался своим делом, но в любой момент они готовы были, не жалея себя, ринуться на помощь.***
— Потрудитесь объясниться. Воздух отравлял стойкий кислый запах в сочетании с лёгкой серой дымкой. Можно было смело сделать вывод о том, что недавно в тесном коридоре, где столпились порядка десяти человек, была перестрелка. Эту догадку подтверждали и стены, с которых сыпалась каменная крошка, забиваясь в прогалины между скрипучими досками. Будто песок в песочных часах отсчитывал время и накалял обстановку до предела. — Значит, вы подделали заявление от главнокомандующего. Взгляд метнулся на плотно запертую дверь, которую подпирали спинами несколько вооружённых солдат, среди которых было единственное знакомое лицо — Айзек. Он стоял так, словно пытался слиться с единой массой людей, но смотреть в сторону задержанной отказывался, всё время упираясь глазами в пол. — Ванда Палмер, Вы вынуждено задерживаетесь силами острова Парадиз. Не оказывайте сопротивления, и вашей жизни ничего угрожать не будет. Однако, если Вы попытаетесь скрыться... — металлический лязг взведённого пистолета разлетелся по комнате. — Мы будем вынуждены применить силу. — Где командующая Ханджи и главнокомандующий Закклай? От чьего имени Вы действуете? — Главнокомандующий мёртв. Точнее, умрет через пару минут. Мы действуем от лица знакомого Вам Эрена Йегера. Сердце беспорядочно билось в груди, пульсировало, пропуская всё новые тяжёлые удары. Стало невыносимо сложно не показывать своих эмоций, обуревающих тело и сознание и без того обеспокоенной Ванды. Грохот, от которого задрожали люстры на потолке и попадала половина картин с нарочито пафосными лицами аристократов, означал лишь одно. Это не просто война с Марлией, враждебной страной, которая жаждет получить силу титана-Прародителя. Это Гражданская война. Где любой может оказаться предателем, а помощь прийти совсем с неожиданной стороны.