***
Молодой блондин, слегка напряженный еще со вчерашнего вечера, поехал по направлению к дому старшего брата. Этот район никогда не славился чем-то хорошим, чаще всего тут происходили громкие убийства. Уши зачастую нужно держать востро, а глаза широко открытыми. Без Казуи он обычно не показывался в Сохо, но теперь помимо племянницы у него появилась еще одна причина посещать этот район — всего в нескольких кварталах отсюда в общежитие теперь поселились многие его школьные приятели, Кейске и Акира в том числе. Через некоторое время он подъехал к мрачному многоквартирному дому, припарковался на платной стоянке и зашёл в приоткрытую дверь подъезда. – Странно, что так тихо, – произнес Рин себе под нос, нажав на звонок. Ответом была тишина, которая, казалось, осязалась только в стенах этой квартиры. За обшарпанной деревянной дверью справа раздался звон разбивающейся посуды и женская ругань, а у соседей слева отчетливо была слышна музыка из Лондонского радио. И только за дверью квартиры Шики словно витал жидкий вакуум. Однако, стоило Рину прикоснуться к ручке, дверь легко поддалась, ибо была не заперта. В нос тут же ударил странный деревянный запах, словно насыщенный избытком кислорода, в лицо повеяло могильным холодом. Юношу слегка передёрнуло. Для него эта квартира была вторым значением слова "дискомфорт", и как здесь жила Иджи он не понимал. – Есть кто дома? – спросил Рин в пустоту. Несмотря на ясное солнечное утро, в квартиру не проникал ни один лучик. Все было завешено плотными шторами. Откуда-то из глубины послышался шорох, раздалась пара стуков. Шики вышел в коридор не сразу, вид у него был заспанный. — О, — протянул он с ироничными нотками. — Возвращение блудного пса? Рин на мгновение задержал дыхание. – Как видишь, – проскрипел Рин, натянуто улыбнувшись ему, – Ты помнишь, почему я сейчас здесь? Рин подошел поближе к брату, глазами прошёлся по видимой части квартиры. Иджи здесь явно не было. – А где племяшка? — У нее вообще-то есть имя. Скоро должна прийти. Как ни прискорбно, но я знаю, что Иджи поедет к тебе на десять дней, — бросил Шики и прошел на кухню. От него повеяло легким парфюмом годов эдак 80-х. Да и одет он был явно не в свитшот и джинсы с кедами, как например Рин. — Могу угостить водой, — произнес Шики, наливая ее в один стакан. — Хотя, куда моему маленьком братцу пить это дерьмо, верно? В ней же столько примесей, — и выпил сам. – Вода как вода, – произнес блондин, пожав плечами. Хотелось ответить более колко, но он понимал, что не в такой ситуации ему дерзить. За последние пару лет Шики словно впал в анабиоз, раньше каждое его слово было пропитано ядом, особенно когда речь заходила о его взаимоотношениях с кем-либо: с братом, родителями, дочкой и... – А может, Иджи две недели погостит у нас с Казуи? Своего любовника блондин всегда представлял родственнику как соседа, с которым они пополам снимают дом. — Не обсуждается, — резко ответил мужчина, по прежнему ни разу не взглянув на брата. — Она и так выбивается из графика. А с вами, — хоть он и стоял спиной, по голосу было слышно, как он пренебрежительно скривил губы. — Знаю я, как она будет заниматься. – Как скажешь, – сказал Рин, спорить было бесполезно. – Может быть однажды ты тоже захочешь у нас погостить? Не сторонись меня, Шики. Мы ведь одной крови. Всё-таки иногда парень продолжал это спрашивать, хотя и знал ответ. Не по его вине у них с братом такие натянутые отношения, но он не хотел ухудшать их еще больше. На удивление, на этот раз не последовало насмешки или отрицательного ответа. Шики лишь хмыкнул и наконец повернулся к Рину лицом. Он был из тех, которым невозможно дать точное количество лет по внешности, Шики выглядел и на двадцать пять, и на сорок одновременно. При этом он находился в странном состоянии между увяданием и расцветом. Черные волосы, некогда бывшие в памяти Рина шелковистыми и блестящими, сейчас были потускневшими и кое-где даже блеклыми. Лицо, исхудавшее за долгое время, приобрело очень острые черты носа, скул, подбородка, ярко очертились края челюсти. С первого взгляда щетины видно не было, хотя, возможно все внимание на себя переводили глаза: совсем не яркие, сочно-алые, а какие-то бездонные темно-бордовые. Чуть темноватые круги под и над глазами, словно это был макияж, еще и угольные тонкие брови, постоянно нахмуренные, явно не придавали столь казалось бы красивому лицу дружелюбный вид. А ведь когда-то оно выглядело живым. – Мы всегда рады тебе, повторю, – на всякий случай сказал Рин. Он хоть и побаивался, но уважал старшего, даже рад был встрече, которая произошла впервые за очень долгое время. Отчего же он так сильно увял? Неужели время действительно никого не щадит? – Что ты делаешь целыми днями? — решил прервать паузу Рин, все так же топчась на одном месте. — Что ты прицепился, как банный лист к заднице? — тут же огрызнулся Шики. Он вновь отвернулся от парня. Не любил, когда кто-то смотрел на него, помимо Иджи. А Рин невзначай пробежал взглядом по его сильной спине, талии, оставшимися неизменными. — Рин! — тут же раздалось из коридора. — Рин, ты здесь? — А ты не видишь, что дверь открыта? — громче спросил Шики. И тут же зыркнул на ноги братца. — Ты какого хрена не разулся? — Я не заметил как-то... — Возвращайся по своим следам и снимай свои говномесы, Иджи даст тебе тряпку. Скрипнув зубами, Рин лишь пробубнил себе что-то под нос о такой чрезмерной чистоплотности, но вернулся в коридор. – Привет, Иджи, – произнес он, подходя к ней. Девочка выросла с их последней встречи, почти догнала его в росте. Племянница его обняла, но как только Шики вышел в коридор, тут же отскочила. — Иджи, сюда. Он прошептал ей что-то на ухо, попрощался, а когда девочка потянулась за объятием, тут же отстранился, уходя к себе в спальню. Рину он не сказал ни слова, не считая "Швабра в подсобке".***
– По дороге хочешь зайдем куда-нибудь? Купим тебе что-нибудь. Они наконец вышли из дома, Рин открыл девочке дверь машины, запустил ее, а после погрузил в багажник вещи. — Да нет, что ты. Папа не одобряет, когда мне кто-то что-то покупает, — скромно произнесла Иджи, перекидывая через торс ремень безопасности. Она дождалась, пока дядя сядет рядом. — Спасибо, что пригласил к себе. Я соскучилась, — слабенько, но совершенно искренне улыбнулась Иджи. Она выглядела такой же измученной, как и ее отец, но ситуацию усугубляла почти болезненная худоба. Рин видел, как просвечивают голубые венки на ее руках, и сердце кровью обливалось. Он не одобрял воспитательных методов брата, понимал, конечно, что в балете почти все девочки имеют низкий вес, но не настолько. – Мы с Казуи купили новую стерео систему, – начал Рин. — Можем устроить тусовку, приглашай своих, будет весело! Он понимал Шики, но всё равно, девочка должна была расти среди людей, общества, а не в таком районе как Сохо, почти ни с кем не общаясь. — Я бы с радостью, правда, но я не общаюсь ни с кем в балетной школе, — скромно прошептала Иджи и опустила голову. У нее не было представления о том, как коммуницировать с ровесниками, она как отец не заводила знакомств. Потому что он ее так научил. Девочка знала, как "общается" Шики. Он с наслаждением ходит на зачистки, находит свою жертву и играет с ней, преследуя и оттягивая момент ее смерти. Он обожает доводить ее до такого состояния, когда бедняжка практически умирает от страха. И только тогда убивает, медленно, позволяя человеку почувствовать весь спектр дикого ужаса и агонии. — О чем ты задумалась? Иджи нервно сглотнула, вынырнув из мыслей. — Ты что-то спросил? — Да, про одноклассников. Тебе же пятнадцать, ты должна быть уже в последнем классе средней школы. Кашлянув, племянница вновь поежилась. Снова неудобные вопросы. — Я не хожу в школу. Папа перевел меня на домашнее обучение сразу, как забрал к себе. — В его репертуаре, — фыркнул Рин и устало выдохнул. Они по дороге нашли, о чем поговорить. Парень старался не касаться темы Шики, мысленно пообещав себе, что на эти десять дней вновь выкинет его из головы.