Interminabilis Vitae

      Эдгар дожил до очередного светского мероприятия. Впервые в жизни он действительно ожидал начала и был готов перетерпеть любые унижения, лишь бы тот парень оказался там. Он нетерпеливо ёрзал на месте всю дорогу, на что и Мейпл, и отец не могли реагировать спокойно. Оба заметили, что впервые за последние полторы недели интервита выглядел живым.       Почти всё время с последнего вечера юноша был каким-то поникшим, болезненно бледным, уставшим. Он мало ел, почти не мог собраться с мыслями и, сколько бы отец не наказывал его, почти не реагировал на окружающих. Словно бы застрял где-то в своих мыслях. Бен почти не отходил от него, а папаша несколько смягчил свои обычные требования на время — боялся, что вита болен. Это бы могло навредить кристаллу (как считали люди). В последний раз Эдгар был в таких приятных условиях лет восемь назад, когда подхватил грипп и едва мог встать с кровати. Доктор, однако, не смог поставить диагноз в этот раз. Лишь Бен понимал истинную причину перемен в поведении Эдгара.       Мейпл взяла его за руку, чтобы привлечь к себе внимание. Когда Эдди повернул голову, она вопросительно посмотрела на него, но тот отвернулся. Отец лишь закатил глаза. Если уж интервита наконец сам вылечился — ему же проще. Больше не придётся давать поблажек.       Когда они оказались на месте, сестра, как обычно, за руку повела Эдгара к выходу из зала. Галатея всегда появлялась раньше, поэтому Мейпл отводила брата к ней, а после уходила по своим делам. Девочку удивил взгляд, которым Эдди одарил её. Словно бы она сделала что-то не так, хотя всё происходило по обычному сценарию.       Встретившись с Теей взглядом, юноша как опомнился. Он совсем позабыл о ней! Все его мысли были заняты в последнее время только очаровательным человеком. Только сейчас он понял, что в его плане по поискам мужчины была одна… большая проблема. Подруга помахала рукой. Эдгар помахал в ответ. Чёрт…       Как обычно, Эдгар встал рядом с Галатеей. Теперь ему было даже как-то стыдно смотреть на неё. И о чём он только думал? О человеке? Если она узнает — их дружбе конец. Мейпл же попрощалась с ними и куда-то убежала. Везёт ей. Родилась человеком и теперь свободна. Эдгар тяжело вздохнул.       Может быть, будь он тоже человеком, у него бы был хоть какой-то маленький шанс стать для Луки хотя бы приятелем? — Выглядишь потерянным. Что-то случилось? — спокойно спросила девушка. Художнику же показалось, что она уже раскусила его. — Нет, ничего такого, — как можно спокойнее ответил он, — Просто… нездоровилось в последнее время. Как твои дела? — Как обычно. — Галатея повела плечом и откинулась на спинку своего кресла. Лицо её вдруг стало серьёзным, и в этот раз это заставило друга напрячься, — Вчера господин показывал меня потенциальным женихам. — С каждым словом Эдгар улавливал всё больше ярости в её голосе, — Эти твари совсем не умеют держать свои руки при себе, а языки за зубами! Им правда нравится то, что я не могу уйти!       Юноша предпочёл промолчать. Утешать он никогда не умел. Да и что он мог сказать в подобной ситуации? У них с подругой были разные судьбы. Его судьба — смерть. Скорая, жестокая смерть. Её судьба — мучения до конца жизни будущего супруга. Может быть, он мог бы найти Луку и упросить его позаботиться о Галатее? Вдруг он правда хороший. Ей тогда будет не так плохо. Этого бы Эдгар очень хотел. — Странный ты сегодня. — Извини. — Точно ничего не хочешь мне рассказать?       Тея смотрела на него. Эдгар отворачивался. Он понимал, что она видит его насквозь, и такая очевидная ложь её не возьмёт. Она слишком хорошо знала его. — Неужели снова… — Нет, — оборвал её юноша. Тело само содрогнулась от воспоминаний. Чёрт, зачем она сказала? Теперь он снова ощущал всё то, что так старался позабыть.       Девушка уже хотела извиниться, как резкий поворот головы Эдгара заставил её напрячься. В его груди снова появилась непонятная теплота. В нос ударил знакомый аромат. Если бы у него было сердце, оно бы точно начало бешено колотиться. Юноша начал всматриваться в проходящих в зал людей, и…       Вот он! Эдгар выцепил знакомый образ, словно бы тот вдруг засветился лишь для него одного на пару мгновений. Парень шёл рядом со взрослым мужчиной, о чём-то рассказывал ему. За ними шагали ещё несколько других молодых людей. В одном из них интервита узнал своего обидчика. Взгляд снова зацепился за Луку, и Эдгар невольно облизнул сухие губы. Он следил за каждым движением ровно до тех пор, пока мужчина не вошёл в зал с остальными.       Галатея резко дёрнула головой пару раз. Быть такого не может! Ей показалось! Собственные глаза обманули её!       Эдгар опомнился и с ужасом осознал, что подруга смотрела на него всё это время. Неуверенно он взглянул на неё. Галатея смотрела на него круглыми глазами. Её пальцы крепко сжимали деревянные подлокотники кресла. Кажется, она впилась в дерево ногтями. Юноша нервно сглотнул. Она ничего не поняла. Она ничего не поняла! — Ты сейчас… Ты сейчас слюни пускал на человека?       Её голос дрогнул. Земля словно бы ушла у него из-под ног. — Как ты могла такое подумать? — Эдгар приложил все силы, чтобы не выдать свою нервозность. — Да я своими глазами видела! Как животное! Пускал слюни! — ужаснулась девушка. Она схватила Эдгара за рубашку, резко потянула на себя и ударила по щеке: — Выбрось этот мусор из своей головы! Выбрось! Выбрось!       С каждым «выбрось» она одаривала его новой пощёчиной, и Эдгару пришлось ударить её по руке, чтобы она его отпустила. Действие было непроизвольным, но испугало Галатею. Интервита потёр щёку и одарил её полным раздражения взглядом. Он впервые цокнул на неё: — Сказал же, что всё не так! Чёрт, один из этих парней напал на меня в прошлый раз! Я просто испугался, что это повториться если не со мной, то с тобой, и задумался! Ты хочешь, чтобы тебя избили или того хуже?       Клод часто заморгала. Её руки оставались приподнятыми. Твёрдость и некоторые нотки злости в голосе Эдгара застали её врасплох. Едва ли она слышала от него подобное. Да, её друг и раньше мог звучать холодно, но то всегда было в сторону людей. — Извини, я… — Тея опустила руки и виновато отвела взгляд.       Эдгар почувствовал укол вины. Он не просто соврал. Он заставил её чувствовать себя виноватой. — Всё в порядке. Извини. Не хотел на тебя… кричать, — пробормотал юноша. — Не хотела… бить тебя.       Между ними повисла неловкая тишина. Оба чувствовали себя виноватыми, но никто не знал, как же лучше теперь поступить. Ещё и душа Эдгара рвалась туда, в зал. К Луке. Чёрт, да даже если они встретятся, как интервите завести разговор? Что сказать? Художник зажмурился. Внутри всё страшно ныло. Вот бы хотя бы взглянуть на него сейчас! — Эй, Тея? — пробормотал Эдгар. Девушка повернула голову. Она всё ещё выглядела виноватой, но он не смотрел на неё. Интервита не мог найти в себе силы продолжить говорить. Его голос был тихим и немного подрагивал: — Если бы ты… Ты когда-нибудь думала… Если бы ты влюбилась в кого-то… Что тогда?       Галатея глупо похлопала глазами. Ей показалось, что её щёки вспыхнули от одной только мысли. Она повернула голову в сторону друга и печально улыбнулась. — Даже не знаю. Я, наверное, хотела бы сбежать с этим интервитой. Но, полагаю, он умрёт раньше, чем решится. — Девушка провела пальцем по подлокотнику, тихо усмехнулась, — Да и я теперь не в том состоянии. Проще сдаться.       Эдгар не особо вслушивался в её слова. Мысли продолжал занимать только один мужчина. Красивый, очаровательный, кажется, добрый молодой мужчина. — Ты даже не допускаешь мысли о человеке?       Галатея фыркнула: — Полюбить такую тварь? Ни за что. Почему ты вообще начал спрашивать? — Просто говорил с Беном на днях и… Задумался. Почему у меня не может быть хотя бы какой-то жизни? — Эдгар прикоснулся к своему кристаллу. В груди было так пусто, что и словами описать он бы не смог, — Лишь из-за того, что я не могу передать свой кристалл потомкам, мне нельзя просто жить? Человек может выкупить тебя. Мне же остаётся просто смириться. Даже если я убегу — они найдут меня и вернут обратно. Это нечестно… Так нечестно… — Что хорошего в том, что кто-то будет обладать тобой? Я не хочу быть игрушкой в чужих руках. Возможно, я убью себя, если этот урод умудрится пристроить меня.       Эдгар окончательно поник от её слов. Что ж, по крайней мере, они умрут почти вместе. Галатея тяжело вздохнула. С её стороны было глупо даже допускать мысль о том, что он решился бежать с ней и потому завёл этот разговор. Может быть, она действительно слишком давила на него? Разве можно так просто броситься в никуда без средств к существованию и цели? Даже у неё в голове не было полной картины их будущего. Что уж говорить о нём?       Снова повисла неловкая тишина. Валден вновь тонул в своих мыслях. Клод смотрела на него, и в глазах её была только боль. Она сожалела о том, что им никогда не быть счастливыми вместе. В его голове он находился в объятиях предмета воздыхания. Интервиты так и стояли вместе до тех пор, пока их снова не забрали. Друзья, как обычно, были разделены в зале. Эдгар, однако, даже оживился. Лука был где-то рядом. Может, он будет смотреть или даже решится подойти? Ради этого юноша был готов перетерпеть всех остальных. В этот раз ему даже не пришлось стараться, чтобы не замечать людей вокруг. Глазами он постоянно искал одну конкретную фигуру, только вот что-то видно её не было. Валден не терял надежду. Жар в груди точно подсказывал, что парень где-то рядом. Мерзкие люди закрывали его своими спинами! — И когда же Вы будете собирать урожай, граф? Ваш мальчик уже довольно взрослый.       Эдгар похолодел, когда до него донеслись именно эти слова. Страшные слова, произнесённые так непринуждённо. Он тут же повернул голову в поисках отца, но тот был занят разговором и не смотрел в сторону сына. — Пока ещё недостаточно взрослый. Где-то через год, полагаю, будет достаточно. — Уверен, у вас будет первоклассный товар! Не все относятся к витам с таким трепетом! Ах, если бы не этот скол, Вы могли бы задрать цену раза в полтора, а то и два!       От очередного прикосновения Эдгар отшатнулся как ошпаренный. Перед глазами снова стояла всё та же картина, что и в его самых страшных кошмарах. Тело болело, от кристалла откололи кусок, и было так больно, так больно… Словно бы разом сломали несколько костей. Эдгар хотел было закричать, но внезапный приступ паники оказался сильнее. Как это всегда происходило в подобной ситуации, интервита схватился за голову и рухнул на колени. Обступившие его люди тут же принялись хмыкать, фыркать, откровенно хихикать. Это давило лишь сильнее. Юноша таки смог поднять глаза, пытаясь найти отца, но тот смотрел на него с презрением и явно не собирался помогать. — Он просто хочет внимания. Не обращайте внимания, — холодно произнёс мужчина, — Поднимайся. Не позорь меня.       Интервита почти не мог пошевелиться. Он осторожно протянул дрожащую руку, как бы умоляя о помощи. Всё его тело содрогалось от страшных воспоминаний. Жест вызвал лишь ещё больше смеха. — Вставай, — повторил требование родитель. Эдгар не мог выполнить его.       И вдруг его рука оказалась в чужой тёплой руке.       Лука помог ему подняться. Он серьёзно смотрел на юношу, отчего по спине пробежал холодок. Тело продолжало подрагивать, ноги едва держали, а этот взгляд делал лишь хуже. Молодой человек молча повёл интервиту прочь от толпы, и смех окружающих заполонял уши Эдгара. Они хихикали над Лукой, звали его чудаком и подлизой. Граф же молча следил за происходящим. Он находил ситуацию даже забавной и ожидал последующих действий дурного мальчишки. Нога вдруг чуть подвернулась, отчего художник почти упал, но принц успел подхватить его. Покинул помещение юноша уже в чужих руках, прижимаясь к груди своего спасителя. Теперь он слышал не насмешки, а звук бьющегося сердца. Лишь этот звук давал понять, что происходящее — это не сон. Неосознанно Эдгар начал считать удары. Раз, два, три… Этот ритм был иным, не как в прошлый раз. Он казался более размеренным. Пальцы словно бы сами крепче сжали чужие плечи, и до юноши донеслось тихое хмыканье. Теплота снова переполняла его.       Очнулся он уже на небольшом диванчике и только оттого, что звук ударов пропал. Лука был перед ним на коленях, Эдгар продолжал держать его за плечи. Взгляд мужчины теперь был полон беспокойства. Художник мог поклясться, что тонул в этих зелёных глазах. Звуки мероприятия теперь были где-то далеко. Помещение было тёмным. Их было лишь двое. — Голди, отпусти меня на минуту. Я принесу воды.       Эдгар лишь сильнее вцепился, на что молодой человек лишь добродушно усмехнулся. — Не бойся, ничего не случится. Я понимаю, что у тебя есть причины не доверять мне. Давай я оставлю тебе кое-что в залог.       «В залог»? Интервита непонимающе похлопал глазами. Он слышал что-то такое в разговорах отца, но никогда не понимал значения особо. На его коленях появилась та самая записная книжка с ручкой (Эдгар не успел заметить, откуда они взялись, ведь взгляд его был прикован к глазам напротив). — Вот. Теперь я точно вернусь. Отпусти меня на минутку, Голди.       Руки затряслись, но юноша таки заставил себя разжать пальцы. Он взял книжку в руки и молча наблюдал за тем, как Лука встаёт с места и куда-то уходит. Эдгар остался совсем один в лунном свете. Шаги всё удалялись и удалялись, вскоре интервита уже не слышал их. Он внимательно вслушивался, боясь, что изобретатель оставил его. Наверное, теперь парню достанется за его поступок. Второй раз он подставляется под удар ради чужого интервиты.       Эдгар вновь услышал звук шагов. Инстинктивно он напрягся, ожидая кого-нибудь другого вместо предмета воздыхания.       К счастью, это оказался Лука. В его руках был стакан, который он протянул Эдгару, вновь присев перед ним. Только теперь последний понял, насколько пересохло его горло. Книжка упала на колени, и Эдгар вцепился в стакан. Жадными глотками он выпил воду. Парень забрал стакан и поставил его на тумбочку. — Дыши, Голди. Обещаю, никто больше не тронет тебя сегодня. Я рядом.       Юноша вновь неосознанно потянулся к парню, чтобы вновь держаться за него, словно бы он был последней спасительной веткой, а самого интервиту смывало быстрым речным потоком. К слову, Валден никогда не видел настоящий речной поток. Лука, однако, не торопился обнимать его в ответ. Запомнил, что в прошлый раз юноша испугался, когда тот положил руку ему на плечо. Он и без того держал его на руках, когда тому уже было плохо. Юноша же всё крепче сжимал его плечи. — У тебя получились очень красивые рисунки. Это и есть твой талант, верно? Ты можешь что-нибудь ещё?       Рисунки… Он оставил их? Эдгар выдохнул с облегчением. Он отпустил бедные плечи парня и обнял того за шею. Осторожно, неловко, боясь быть отвергнутым, боясь удара… Но ничего плохого не происходило. — Что, обниматься уже можно? — тихо усмехнулся парень. Ещё более осторожно он обнял юношу в ответ и, когда тот немного вздрогнул, быстро убрал руки. После такой паузы Лука добавил: — Эй, не о чем волноваться. Вы, виты, этого не заслуживаете.       Эдгар обнял чуть крепче. Ах, он действительно такой хороший, как юноша и думал! Совсем не подлец, бояться нечего! У кристалла становилось лишь теплее и теплее. Галатее это точно не понравится, но Валдену не было особого дела. Лука же испытывал от этого некоторый дискомфорт. Мало того, что его ноги затекли, так ещё и кристалл упирался в него. Лицо, однако, он старательно держал. — Эй, мы с тобой встречаемся уже второй раз. Скажешь своё имя, Голди? Можешь написать, если правда не разговариваешь. Давай я начну. Меня зовут Лука. Лука Бальса.       Интервита продолжал молчать какое-то время. У изобретателя в голове уже сложился образ бедного, немого мальчика. Стоило ли открывать рот? — Эдгар… Валден…       Голос чуть надломился. Он был тихим, юноша чуть ли не шептал. Изобретатель улыбнулся, даже усмехнулся. Художник похолодел от этого. — Приятно познакомиться, мистер Валден. Надеюсь, больше нам не придётся встречаться в подобных условиях.       Ох. Неужели он больше не хочет видеть Эдгара? Последний заёрзал на месте и принялся прижиматься ещё сильнее. Что ж, нужно хотя бы запомнить его образ, тепло, запах. Бальса закряхтел и потянулся к рукам интервиты, чтобы убрать их от себя. — Голди! То есть… Эдгар, задушишь! Люди не живут без воздуха!       Художник тихонько охнул и резко отпрянул назад. Он прижался к спинке дивана, машинально прикрыл кристалл руками. О нет, теперь Лука возненавидит его! Сейчас будет больно! Валден испуганно уставился на мужчину. Тот же таки смог встать и потянуться. Затем он сел обратно и неловко улыбнулся. — Извини, Эдгар. Всё, я выдохнул. Можешь снова хватать меня, только не так сильно в этот раз, хорошо? — Мужчина развёл руки в стороны.       Эдгар тут же прильнул к Бальсе вновь. В груди приятно горело. Изобретатель не был против, даже сам предложил обнять его! Лука чуть улыбнулся. Он вновь попробовал обнять художника в ответ, но тот опять вздрогнул. Чёрт, Эдгар не мог это контролировать! Ему бы очень хотелось, чтобы предмет воздыхания обнял его в ответ, но художник и сам понимал, что успел напугать его. Может, если его попросить, то Лука не откажет? Валден прижался чуть сильнее, боясь снова перестараться. — Обнимите меня, пожалуйста, — едва слышно, неуверенно пробормотал он. — Уверен?       Услышав тихое согласие интервиты, парень осторожно коснулся его спины. Эдгар приложил все силы, чтобы сдержать дрожь. Бальса принялся медленно гладить юношу по спине. Бен тоже так иногда делает. Аромат парфюма окружал художника, теплота переполняла, ещё и парень крепко держал его в своих руках. Эдди чувствовал себя самым счастливым на свете. — Почему Вы такой? — тихо произнёс Валден. — Какой? — Странный. Вы должны ненавидеть меня. — За что? Ты мне ничего не сделал.       Эдгар непонимающе похлопал глазами. Он даже отстранился и решил посмотреть на Луку. Парень, должно быть, шутит! Но изобретатель легко улыбался. Взгляд его был тёплым. Эдгар не понимал этого. — Что такое? Я правда не могу ненавидеть тебя ни за что. — Бальса присел на диванчик рядом, осторожно взял собеседника за руки и продолжил: — Боже, вы все такие пугливые! Я понимаю, что причины есть, но виты постоянно убегают или пытаются максимально избежать контакта, когда я хочу помочь им. Почему ты от меня не бежишь?       Интервита не мог ответить на этот вопрос. Если бы он сказал правду — Лука отверг бы его без раздумий. Поэтому Валден молчал какое-то время, пытаясь придумать хоть какой-то убедительный ответ. Всё равно для мужчины это выглядело как неловкость. Эдгару нравилось держаться за руки, и он бы хотел растянуть этот момент. — Вы помогли мне уже дважды. Я у вас в долгу. Мне нельзя бежать. Я в Вашей власти… — Брось! — улыбнулся Бальса в ответ вновь, — Ты мне ничего не должен. Я просто не могу смотреть спокойно на то, как над вами издеваются. — Почему?! — вдруг громко выпалил Эдгар, словно бы его нервы сдали. Он снова сильно вцепился в плечи собеседника. Этот вопрос не давал ему покоя уже некоторое время. Лука удивлённо похлопал глазами на такую реакцию. Художник тут же осознал, что опозорился в очередной раз, и сильно смутился. Из-за этого он заставил себя убрать руки за спину. — О, я просто не считаю, что ваш вид заслужил подобное обращение. Вы похожи на людей, и было бы дикостью делать то, что делают с вами, с человеком, полагаю, — спокойно ответил Бальса, пожав плечами, словно бы сказал что-то очевидное.       «Дикостью»? Неужели человек действительно может так считать? Художник не верил своим ушам и глазам. Разве может человек быть таким замечательным? «Личные причины» очень заинтересовали его, но спрашивать о большем он не решался. — Вы хотите меня обмануть, верно? — вновь подрагивающим голосом выдал юноша. Его душа верила каждому слову парня, но разум рисовал страшные картинки ближайшего будущего, — Вы обманете меня, а потом что-то сделаете…       Изобретатель покачал головой в ответ. Он осторожно обнял Эдгара вновь и снова принялся медленно гладить юношу по спине, боясь напугать его.       Художник (хоть и не без некой опаски) наслаждался вниманием и переполняющими его тёплыми чувствами, снова схватился за парня. Эдгар знал, что сказка скоро закончится. Его замечательный Лука с минуты на минуту уйдёт прочь, возможно, будет обнимать другого пострадавшего интервиту, подарит своё тепло кому-то ещё. У Валдена не было никаких шансов оставить его себе навсегда. Такой чудесный Лука достанется кому-то другому — интервите или человеку. Эта мысль щекотала его нервы, но сейчас ему очень не хотелось обращать на неё внимание. — Над Вами теперь будут смеяться? — Может быть. Мне нет дела, — снова улыбнулся Бальса, — Не беспокойся обо мне. Давай лучше побеспокоимся о тебе. Ну что, отвести тебя к твоей семье?       Чёрт, слишком рано! Эдгар ещё не был готов возвращаться в холодный и жестокий мир! Хотелось побыть в теплоте ещё хотя бы несколько минут. Это его единственный шанс, и другого точно уже не представится. Судьба не будет так добра, чтобы принести ему изобретателя в третий раз. — Вам уже нужно идти? — тихо спросил он, всей душой надеясь на лучший для себя исход. — Нет. Просто думал, что ты не особо хочешь сидеть с человеком теперь, раз уж успокоился. Да и тебя, наверное, уже потеряли. Я бы с ума сошёл, если бы какой-то незнакомец украл моего ребёнка, честно. — Вы хотели сказать «вещь»? — Я сказал то, что хотел сказать.       Интервита тяжело вздохнул. Всю жизнь его считали «вещью», но этот удивительный человек, кажется, видел в нём что-то иное. Живое? Эдгару было сложно это понять. Бен и Мейпл тоже относились к нему иначе, но лишь к нему одному (если не считать Галатею; к ней относились немного иначе лишь из-за того, что она общалась с юношей), а Лука говорил обо всех интервитах сразу. Он странный. Странный, но хороший. Снова странная мысль всплыла в его голове: интересно, мог бы он поладить с Галатеей? Вдруг она тоже поверит в хороших людей, и Лука ей поможет? Возьмёт её замуж, и у неё будет хорошая жизнь. В этот раз эта мысль заставила художника ревновать к своей подруге и ужасно смутила его. Эта «любовь», о которой говорил Бен, намного сложнее, чем он думал.       Лука молчал, но не двигался. Эдгар тоже замер и просто наслаждался моментом, стараясь избавиться от плохих мыслей. Изобретатель привык к тому, что запуганные виты отказываются от любой помощи, боятся его, но этот хрупкий мальчик, кажется, не собирался его никуда отпускать. Парень не был против. Всё равно делать здесь особо нечего, но, честно говоря, он немного устал сидеть в одной позе. Он понимал, что и этот вита, должно быть, никогда не видел хорошего отношения (тот, кого любили, никогда бы не назвал себя вещью), поэтому так отчаянно хватался за него. Лука был готов ещё немного потерпеть ради этого бедного подростка. Теперь ему даже не хотелось возвращать виту родителям. И почему люди так жестоки? Сколько бы он не перечитывал умных книг по истории, Бальса никогда не мог понять причины такой ненависти к другим расам. Остались ли где-то ещё хоть какие-нибудь существа, помимо бедных домашних интервит и несчастных королевских драконов? — Думаю, нам пора идти, — спокойно произнёс Лука спустя ещё минут пятнадцать.       Эдгар издал тихий, полный недовольства звук, но соизволил отцепиться. Лука засмеялся над этим кислым лицом и, заметив то, что Эдгар скрестил руки на груди, осторожно похлопал его по голове. Возможно, зря он сделал это, но внимание юноши снова было приковано к нему. Ещё изобретателя повеселила резкая перемена в поведении. Валден должен был сжаться и начать извиняться за всё подряд, но вместо этого дул губы.       Художнику же хотелось побыть эгоистом хотя бы немного. Бальса руку на него не поднимет, это он уже понял, да и жаловаться вряд ли станет после своего же «героизма». Поэтому юноша решил, что имеет право немного показать характер. Вдруг парень смилуется? Человеческие дети ведь всегда получают своё, если сделают так. Эдгар это давно заметил. Просить о новой встрече, однако, он всё ещё боялся. Зачем Луке снова с ним водиться?       Молодой мужчина взял Валдена за руку, и вместе они неторопливо направились обратно в зал, чтобы найти графа. Эдгар специально медленнее переставлял ноги. Изобретатель же не подгонял его. Понимал, что желания возвращаться у самого бы не было, но волновался, что Эдгару может попасть ещё больше за долгое отсутствие. Многие люди принялись смотреть на них и что-то обсуждать, когда Лука и Эдгар переступили порог зала. Интервита занервничал лишь сильнее, но человек оставался относительно спокоен. Он покрепче сжал руку спутника и принялся глазами выискивать своего наставника, чтобы спросить у него о графе. Юноша слишком разволновался, чтобы искать отца, да и совершенно не желал уходить от Бальсы.       Эдгар молча ходил за парнем. Когда последний подошёл к какому-то взрослому мужчине, интервита неловко потупил взгляд и принялся рассматривать свою руку, пытаясь занять себя чем-то и не смотреть на другого человека. Кажется, Валден видел его раньше. Парень шёл рядом с ним ранее. Этот человек тут же прервал свою беседу с кем-то и обратил всё внимание на появившуюся пару. — Однажды ты доиграешься, — фыркнул мужчина, только Лука открыл рот, — Так беспардонно забрать чужую собственность! Не стыдно? Что ты вообще с этим делал?       Художник надул щёки и нахмурился. Мужчина всё равно не мог видеть его лица, голова повёрнута в другую сторону. Так и знал, что изобретателя будут ругать. Ни за что ведь! Он не мог быть виноват в том, что отличался от других людей в лучшую сторону! — Ничего. Просто успокоил, — ответил Лука так, словно бы не видел в своих действиях ничего постыдного, глядя прямо в глаза, хмуря брови. Старик (как его уже прозвал Эдгар в своих мыслях) покачал головой. — Я тебя прошу, не лезь. Вот не лезь не в своё дело! — Раз залез — дело уже моё, — прошипел парень в ответ. Валден заметно напрягся, и изобретатель чуть сильнее сжал его руку. Эдгар не совсем понял этого. Либо Лука просто злился, либо думал, что это поможет спутнику расслабиться.       Старик прикрыл глаза и потёр виски, словно бы пытался успокоиться подобным образом. Закончив, он тяжело вздохнул: — Я отведу тебя к его отцу, ты извинишься и вернёшь виту, понял?       Лука кивнул, но оставался хмурым. Мужчина приказал следовать за ним. Эдгар отлично видел, что окружающие обратили внимание на них. Бальса же, кажется, не замечал этого. Возможно, просто не придавал значения. Старик привёл их к Валдену Старшему. Парень немного напрягся; Эдди почувствовал, как затряслись его ноги. Отец смерил его тяжёлым взглядом, и холодный пот, кажется, выступил на лбу интервиты. Свободная рука машинально накрыла руку Луки, уже державшую его. Реакции молодого человека не последовало. — Вот ты где, — холодно произнёс мужчина, — Что за сцену ты устроил, дурак?       Эдгар не мог ничего ответить. Он просто пялился на отца и держался за предмет воздыхания. Даже теплота в груди не могла заглушить страх. Родитель накажет его, точно накажет! Он прекрасно понимал, что отец не терял его. Скорее всего, ему дела вовсе не было, мужчина просто играл свою обычную роль. — «Сцену» можно было бы закончить и раньше, — фыркнул Лука, за что ему тут же прилетел подзатыльник от старика. Парень ойкнул, и художник вздрогнул, переживая за парня. Граф вскинул брови. — Прошу простить моего ученика, многоуважаемый граф. Он у нас новенький. Молодняк, так сказать, что с него взять? — От учителя парню досталось ещё раз, — Извиняйся давай, оболтус!       Эдгар видел, как Бальсе не хотелось этого делать, но рот он всё же открыл: — Прошу прощения. Просто хотел помочь. — Помогите лучше себе, юноша. Больно разговорчивых и инициативных никто не любит, — бросил граф. Изобретатель лишь сильнее нахмурился и потупил взгляд. Валден же продолжал: — Не стоит высказывать мнение, отличное от мнения большинства. Рассказывайте свои бредни своей матери и не позорьте свою семью ещё сильнее. — Он щёлкнул пальцами, давая интервите понять, что нужно немедленно подойти.       Эдгар чувствовал, что кислорода стало катастрофически не хватать. В воздухе повисло напряжение, и он чувствовал, как напрягся Лука. Кажется, последний был готов броситься на мужчину, но заставлял себя стоять на месте и слушать. Юноша не хотел отпускать руку парня, но и выбора у него не было. Он не имеет права возражать. Эдгар понимал, что теплота снова оставит его. В этот раз, возможно, уже навсегда.       Интервита заставил себя отпустить. Только теперь он понял, что ноги его трясутся. Лука провожал его взглядом. Эдгар кое-как проделал эти несколько шагов и встал рядом с отцом, невольно уставился на парня напротив. Всем своим видом юноша пытался показать, что ему жаль. В глазах Бальсы он не мог прочитать ничего внятного. — Приношу свои извинения за поведение моего ученика. Я приму меры, — произнёс старик. Ученик приоткрыл рот, но тут же получил очередной подзатыльник. Его спешно увели.       Всё внутри сжималось от страха. Теперь такому замечательному Луке достанется из-за него, Эдгара! Когда молодой мужчина пропал из виду, интервита медленно перевёл взгляд на отца. Юноша обнял себя, словно бы хотел вернуть то ощущение близости. — Простите, отец, я… — Вот же молодёжь пошла! — пренебрежительно бросил Валден Старший, повёл плечом, — Рушить устои общества — дурость. Да и ему ли теперь выступать! Профессор ещё хлебнёт горя с этим идиотом.       Сказав это, мужчина развернулся и огляделся, словно бы искал кого-то. Очередного знакомого, наверное. У уважаемого графа много связей, это Эдгар знал. Он пристроился за отцом. Галатею видеть что-то не очень хотелось, а Луку искать было бы глупо. Юноша понимал, что им обоим достанется, если их заметят вместе сейчас.

***

      Мейпл заметила, что Эдгар был каким-то понурым, но ничего особенного он ей не поведал. Сказал, что просто пережил очередной, такой привычный для себя кошмар, ничего особенного и волноваться не о чем. На деле же юноша тосковал. Вместе с Лукой ушла и теплота, как Эдгар и ожидал. Ему вновь казалось, что никому на свете нет до него дела. Голову заполнял рой противных мыслей. Отец убьёт его, сестра нашла себе друга, Галатея больше не захочет иметь с ним дело, а Бен… Бен забудет о нём, когда его зарплату урежут со смертью подопечного.       После их странного расставания, Лука попался Эдгару на глаза ещё раз. Он пытался помочь уже другому интервите, но тот ударил его по лицу и сжался в комок на полу. Художник поморщился. Отвратительно! Глупые сородичи не могут по достоинству оценить доброту этого замечательного парня! Эдгар один может. Люди не могут понять его. Для них он лишь чудак. Эдгар один может. Юноша был уверен в этом. После ещё нескольких безуспешных попыток парень заставил себя удалиться. Валден проводил его взглядом.       Если бы не все ограничивающие его факторы, он бы бросился к Бальсе тогда, но, увы, для них всё давно решено. Наверняка они больше даже не встретятся. От этой мысли становилось тошно.       Пустые глаза брата пугали девочку. Она ужасно боялась того, что между ними вдруг, как ей стало казаться, выросла странная стена. Эдгар менялся у неё на глазах, и она не могла уловить причины этих изменений. Возможно, ей стоило бы поговорить с ним дома наедине за чашкой чая.       Бен же сразу догадался, что его маленький лебедь снова начал задыхаться, стоило юноше упасть в его объятия. Мужчина проводил подопечного до комнаты. Как только дверь за ними захлопнулась, юноша задрожал. Его глаза уже были мокрыми, и шёпотом он рассказывал о событиях этого ужасного вечера и переполняющих его мерзких эмоциях, пока не заснул.       Во сне они снова были наедине и держались за руки.