***
Лука лежал в комнате Трейси на полу, раскинув руки в стороны, глупо пялясь в потолок. Это были самые сумбурные два дня в его жизни. Девушка занималась своими делами, абсолютно не обращала внимания на Бальсу, который залетел в её комнату несколькими минутами ранее. Туман всё ещё занимал голову мужчины. Он проводил своего нового партнёра домой, и они немного задержались на пороге, влюблённо глядя друг на друга. За новой попыткой поцеловаться их поймал Эндрю и чуть не огрел старшего из пары лопатой по голове. — Только попробуй обидеть его — я обижу тебя, — прошипел могильщик. Эдгар не начал возмущаться и ругаться на мужчину. Он был даже рад тому, что Эндрю показал ему свою заботу, пусть и подобным жутковатым способом. — Ты долго умирать ещё будешь? — спросила механик, продолжая листать книгу. — Я не умираю. Просто… — пробормотал Бальса печальным голосом. Он не закончил мысль, замолчал и драматично закрыл лицо руками. — Ну так разорви эти свои «отношения». В чём проблема? — Да ни за что! — Молодой человек тут же подскочил на месте, резко сел, — Ты себя слышишь? — Тогда не убивайся. Социального статуса у тебя теперь нет почти никакого, чего тебе тогда бояться? Эндрю Кресса и его «режима папаши»? — девушка усмехнулась. — Не смейся! Не на тебя махали! — Лука, он могильщик, а не маньяк. Не волнуйся ты так! Уж Виктор тебя наверняка прикроет. — И зачем ему это? Если он собирается отыгрывать роль опекающего старшего брата по полной, то вряд ли станет помогать нам. — Бальса вздохнул и перевернулся на бок, — К тому же… Мы разного вида. — Изобретатель прикрыл глаза, — Ты же понимаешь, что это значит. Трейси на мгновение задумалась. Быстро она стала более серьёзной, отложила в сторону книгу и перевела взгляд на друга. — Чёрт, точно… Он останется молодым на ближайшие несколько сотен лет… — Я успею постареть и умереть, а у него останется всё то же лицо… — Лука сдавленно усмехнулся, — К тому же… — Интервиты живут только с одним человеком, — закончила его мысль подруга, — Теперь я вижу проблему. — Мне не нужно было начинать эти отношения, Трейси. Я такой идиот! Что теперь с нами будет? Механик встала с кровати, подошла ближе к Луке и присела на пол рядом с ним. Девушка осторожно погладила его по голове. — Не выдумывай, — нежно произнесла она, — Пойми, ты правда хороший человек. Ты спас парня от смерти и пригрел его, когда он нуждался в этом. Ты ведь для него и герой, и лучший друг. Уверена, если вы поговорите, то сможете всё решить! Он же знает, что ты заботишься о нём и желаешь ему только добра. Лука почувствовал, как Трейси начала пытаться приподнять его, поэтому немного помог ей. Девушка положила его голову себе на колени, распустила хвостик и начала перебирать волосы. Было что-то успокаивающее в этих её действиях. Всё то время, пока они жили вместе, Резник всегда поддерживала изобретателя. Если всё валилось из рук — она помогала поставить детали на место, подавала инструменты. Если она слышала, что он плачет за стеной — приходила утереть слёзы. Если нужно было поддержать — поддерживала, пыталась развеселить. Парень был очень благодарен ей. — Знаешь, Лука, я ещё в ту нашу первую встречу подумала, что ты обручишься с какой-нибудь витой. Под крылышко возьмёшь и будешь носиться как твой отец с твоей матерью носился. Папа ещё тогда сказал, что семья у вас милая очень, и мне бы стоило искать мужа с подобным воспитанием. — С чего ты взяла, что я бы и человеческую девушку в жёны не взял? — Ты тогда полез какой-то вите помогать и получил газетой по голове, — усмехнулась Резник, — Ты там один так сделал. Все остальные этих вит гоняли. Ну я и подумала. — Не смейся. Я не виноват в том, что мои родители так меня воспитали. — Извини. — Трейси вновь вернула то доброе выражение лица, — Я ведь не говорю, что это плохо. Ну всё, успокойся. Я уверена, что вы найдёте выход! Вот как поступали в таких ситуациях важные шишки? У вас же там все с витами живут, правильно? Изобретатель чуть поморщился от мысли о высшем свете Англии. Делать с Эдгаром то, что делают со своими жёнами люди обычно, он точно не хотел. Никогда раньше он не думал о женитьбе и создании собственной семьи. Он горел только своей научной деятельностью. Наверное, Трейси была права. Будь у него возможность — выкупил бы какую-нибудь неглупую девчушку, окружил бы её заботой, чтобы она тоже улыбалась так, как улыбалась его мать когда-то. Пусть всего одну, но Лука мог спасти интервиту от жестокого обращения. И теперь у него был Эдгар — наивный мальчик с красивыми глазами, которому можно было бы простить что угодно лишь из-за одного печального взгляда. — Убивают перед собственной смертью или передают младшим родственникам в наследство, — холодно бросил Бальса, — А моя мать сама хотела заколоть себя у трупа отца. Трейси прикусила губу. Изобретатель почувствовал, как её руки чуть сильнее сжали его волосы. Он и так понимал, что подобная правда ей не понравится. — Что-нибудь придумаем. Если ты хочешь расстаться с ним — я тебя поддержу. Если хочешь оставить всё так — я вас всегда прикрыть готова. Не хочу я, чтобы посадили тебя за то, что контролировать нельзя. Только при отце лучше не флиртуйте. Вдруг он что не то подумает, запаникует там…***
— Он же ещё ребёнок, Виктор! Ребёнок! — Эндрю. Эндрю громко причитал, ходил из стороны в сторону и эмоционально размахивал руками. Абсолютно спокойный Виктор сидел на диване перед ним, наблюдая за действиями мужчины. Подобная излишняя нервозность была свойственна могильщику, но даже для его обычного состояния такое волнение было перебором. — А если он не настроен серьёзно? А если поматросит и бросит? Ты об этом подумал, Виктор? А если обидит? А руку поднимет? А защитит кто? Некому! Виктор, ты меня слушаешь вообще? — Эндрю. — А вдруг опасность? Ты его вообще видел? Да там же мышц никаких нет! Он отпор-то дать сможет? Они же оба слабые! А если попадутся кому на глаза? Донесут ещё на них! — Эндрю. — И это ещё не худшее! Ты лучше меня знаешь, что виты живут намного дольше людей! Что тогда? Как тогда быть? Мы с тобой оба знаем, что терять близких людей очень больно! Его смерть разобьёт мальчику сердце! — Эндрю. — Боже, вдруг руки ещё на себя наложит? Это ведь смертный грех! Боже, а вдруг он к нам привяжется? Ну… К тебе-то ладно, а вот ко мне… Ужас какой! Кошмар! Виктор, ты об этом думал? — Эндрю Кресс! Бледный могильщик вздрогнул, громко ойкнул и, кажется, сделался ещё более бледным, чем был до того. Машинально он сцепил руки в замок и обернулся на почтальона. Тот встал с места и подошёл ближе к Крессу. От прикосновений к его щекам Эндрю немного успокоился. Немного, но не настолько, чтобы полностью перестать нервничать. Гранц одарил его полным нежности взглядом и лёгкой улыбкой. — Ты слишком переживаешь, Энди. Не забывай, что мы должны лишь приглядывать за ним, не более. — Да, но… — Энди, Лука — замечательный человек. Это ведь он вытащил Эдгара из заточения, помнишь? К тому же ты не хуже меня знаешь, что интервиты никогда не ошибаются в выборе партнёра. Поверь, я очень рад, что ты заботишься об Эдди, Илай доверил нам его не просто так, но не стоит слишком сильно опекать его. Кресс потупил взгляд и печально покачал головой, тяжело вздохнув. Виктор осторожно убрал чёлку с его глаза. — Наверное, ты прав… Мне жаль, я… Я перегибаю, да? — принялся бормотать могильщик. Другой молодой человек прекрасно понимал, к чему всё это шло, потому жестом заставил парня замолчать. — Всё в порядке, Энди, слышишь меня? — говорил он спокойным голосом. Спокойствие Виктора понемногу передавалось и другому парню, — Я поговорю с Эдгаром обо всех нюансах чуть позже. Расслабься немного. Нам не стоит портить ему хороший день. Пускай немного порадуется. Уверен, это его первые отношения. Эндрю быстро кивнул и сделал несколько глубоких вдохов. — Надеюсь, я ничего не испортил… — И вновь волнение начало показывать себя, — Боже, вдруг они теперь тоже ненавидят меня? Я испортил весь твой план, да?! Мы теперь не сойдём за нормальных родственников! В глазах Кресса промелькнула тень ужаса. Ему всегда тяжело давалось общение с людьми, а его особенная внешность лишь всё усложняла. Отношение людей сделало Энди очень нервным. Когда-то давно всех вампиров убили. Люди слишком боялись «кровопийц», и потому от них осталась лишь их проклятая кровь, смешавшаяся с кровью других видов. Один из прародителей Кресса наверняка был вампиром, и от него парень получил внешность, из-за которой его так ненавидели и звали «монстром». — Всё в порядке, Энди. Прекращай паниковать и иди помешай суп. Суп! Эндрю бросился к кастрюле. Суп был почти готов и за время разговора с ним ничего не случилось. Виктор усмехнулся, глядя на него. — Хочешь я с тобой вечером до «Лутца» прогуляюсь? Свечку поставим. Энди едва заметно кивнул. — Мы всегда ставим свечку только за маму. Почему ты не ставишь за чью-нибудь душу? Уверен, у тебя должно быть много усопших знакомых и друзей, — тихо пробормотал могильщик. Молодой человек заметил, как мужчина начал быстрее двигать рукой, очевидно, снова накручивая себя разными мыслями. Гранц подошёл ближе к нему и осторожно обнял его со спины, заставив Эндрю вздрогнуть. — В моей жизни был лишь один по-настоящему дорогой мне человек, и он здесь, со мной. — Это звучит слишком странно и жутко, когда ты так это произносишь… Иногда мне кажется, что ты терпишь меня только из-за этого совпадения. — Не глупи, Энди. Сколько ещё раз я должен тебе повторять? Вы едва похожи. Ты — это ты, понял меня? Больше никогда не думай об этом. Эндрю прикусил губу, но решил промолчать. Ему бы действительно хотелось верить в то, что между ним и Виктором всё так, как он себе это всегда представлял. Наверное, Виктор не стал бы ему лгать. Да, Виктор не стал бы лгать. Вскоре из комнаты показался Эдгар. Очевидно, вылез он на аромат еды. Почтальон отстал от Кресса и тихо вздохнул, увидев очередную испачканную краской рубашку. С момента появления художника в их доме, Виктор стал заниматься стиркой намного чаще. Как бы они не пытались спасать его одежду, юноша всё равно находил способ измазаться краской. Так или иначе, но Валден находился в приподнятом настроении, быстро прыгнул за стол, но, вспомнив о том, что он не вымыл руки после красок, убежал к умывальнику. — Особенно довольный сегодня. Что-то случилось? — улыбнулся Гранц, делая вид, что ему ещё ничего неизвестно. — Сегодня такой хороший день, Виктор! — воскликнул Эдди, вновь усевшись за стол. Он схватил почтальона за руку и принялся чуть дёргать её от нетерпения, — Я хочу рассказать тебе кое-что очень важное! Эндрю уже знает, но ты же не знаешь! — О, правда? — Молодой человек тоже сел за стол рядом с Эдгаром. Краем глаза он заметил, что Кресс вновь начал переживать, — И что же сегодня такого произошло? Художник принялся думать о том, как ему лучше преподнести информацию. Рассказать парню хотелось, но слов не хватало. Он знал, что Гранцу и Крессу можно было доверить их с изобретателем секрет. Они и сами не лучше! — Ну… Знаешь… — В глазах виты парень видел счастливые искорки, — Мы с Лукой теперь вместе! Вот! Представляешь? Ты можешь в это поверить, Виктор? Я тоже ему нравлюсь! Я о таком и мечтать не мог, а теперь я, наверное, самый счастливый интервита на всём свете! Гранц снова невольно улыбнулся. О, он мог представить чувства Эдгара. По груди разливалось приятное тепло от одной только мысли о парне, а голову легко кружило. Интервита бы не влюбился в кого-то, кто не подходил ему! Взаимность чувств же делала эти ощущения ещё более сильными. Такова природа интервит — тянуться к своим партнёрам. Со временем юноша привыкнет к этим чувствам, и они станут для него чем-то обычным, разумеющимся. Тогда-то Виктор с ним и поговорит. Пока что стоило позволить ему ещё немного порадоваться. — Я так рад за тебя! — объявил почтальон. Оба парня чуть ли не светились от счастья, и Эндрю мог лишь едва заметно улыбнуться с этой картины. Эдгар радовался своим новым отношениям, Виктор же искренне радовался за него. В отличии от могильщика, молодой человек, кажется, и не волновался вовсе. За обедом Валден продолжал болтать о Луке, их общем прошлом и настоящем, вовсю хвастаясь своим возлюбленным. Парни не перебивали его и не мешали ему, хоть и слышали большую часть этих историй уже несколько раз. Этот период просто нужно было пережить. Эдгар же наслаждался окружающими его со всех сторон вниманием и любовью. Очень уж ему этого раньше не хватало.***
Эдди быстро помахал Виктору рукой и, крепче прижав коробку к груди, побежал в мастерскую. Прошёл лишь один день, но он уже страшно соскучился! Художник думал о том, чтобы пригласить парня погулять вечером. Обещанная жара как раз должна была спасть, и они бы прошлись по каким-нибудь тихим улочкам лишь вдвоём, без никого. Может быть, они могли бы съесть что-нибудь или выпить. Держаться за руки Эдгар, конечно, не осмелился бы предложить, чтобы не подвергать возлюбленного опасности. — Эд! Привет! — улыбнулась Трейси, помахав ему рукой, — Ты к Луке? Юноша подошёл к девушке и протянул ей коробку. — Угу, к нему. Виктор сказал занести вам эту коробку, раз уж мне всё равно к вам. Так он свободен сегодня? — Работает. Извини. — Механик убрала коробку в сторону, — Но он тоже хотел поговорить с тобой. Думаю, если ты зайдёшь вечером, то сможешь поговорить с ним. Эдгар заметно приуныл, отчего Резник даже насмешливо фыркнула. Юноша тяжело вздохнул и поплёлся на выход. Художник решил, что весь день проведёт где-нибудь в городе, а потом вернётся к Луке. Резник же подумала, что ей стоило бы предупредить парня о визите художника. Механик покинула своё рабочее место, надеясь вернуться через несколько минут, и заглянула в мастерскую, где Лука и Марк разбирались с часами, которые принесли клиенты. Отец взял на себя большие и очень старые часы. Парню же достались часы меньше и новее. Трейси постучала в дверь, извещая о своём визите, и с порога заявила: — Бальса, Эд заходил! Тебя искал! Уже ушёл! Сказав это, девушка развернулась и быстро удалилась. Лука почувствовал, как холодок пробежал по его спине. Чёрт, он ещё не был готов к новой встрече и новому разговору с Эдгаром! Парень не успел продумать детали своей речи, даже не решил ещё, действительно ли он хочет расстаться! Молодой человек машинально сжал отвёртку в руке сильнее и принялся бить кончиком по своей руке. Разумеется, Резник не мог этого не заметить. Мужчина отложил инструменты и приблизился к Луке. — Ты в порядке, мой мальчик? Ты как-то побледнел. — Всё отлично, мистер Резник. Не беспокойтесь обо мне, — с натянутой улыбкой отозвался Бальса. Нельзя было позволить Марку начать их в чём-то подозревать! Вдруг он плохо отреагирует? Этого бы парень очень не хотел. Дополнительное волнение добавилось от обращения, которое использовал мужчина. Мой мальчик. Так обращались к нему и отец, и профессор Лоренс. Марк тоже стал использовать это обращение, когда Лука пообжился в их доме. Парень не жаловался, нет. Ему нравилось знать, что Резники приняли его в свою семью, но каждый раз где-то в дальней части разума он вспоминал свои дни дома и в лаборатории. — Тебе, может, прогуляться немного? Воздухом свежим подышать? Можешь поменяться с Трейси, если не настроен возиться с часами. — Я настроен! И часы сейчас настрою! — нервно выпалил Бальса. Он снова сильнее схватился за отвёртку. В глазах Марка отчётливо было видно беспокойство, но пытаться получить объяснение он не стал. Во-первых, клещами вытаскивать из человека информацию было бы просто неприлично. Во-вторых, он не был отцом этого мальчика, чтобы требовать от него ответов. К тому же Резник знал, что плохо понимает детей. Он и свою дочь не всегда мог понять, а тут перед ним находился чужой сын. — Только не перетруждайся, — со вздохом произнёс мужчина. Сказав это, он вернулся к работе. Лука молча кивнул. Сразу заставить свои мысли крутиться вокруг механизмов он не смог. Голову занимал интервита. Изобретатель мог представить, как Эдди начнёт трястись, когда услышит его слова; как слёзы побегут по его бледным щекам; как Виктор будет осуждающе смотреть на него, крепко обнимая художника; как Эндрю сбросит самого Бальсу в свежую могилу, за ногу протащив его до кладбища по земле. Возможно, Бальса никогда и не усомнился бы в выборе партнёра, будь они одного вида. Что бы произошло, появись он на свет интервитой? Как бы к нему относились родители? Сверстники? Сколько унижений и боли пришлось бы ему пережить? Чему бы он посвятил свою жизнь? Встретил бы он Эдгара? Полюбил бы его? Ответил бы художник взаимностью? Как бы он спасал этого мальчика в таком случае? Как бы сложилась их судьба? Убили бы его вместо матери? Вместе с матерью? Все эти вопросы роем кружили и жужжали в голове. Ответа на них, однако, у Бальсы не было. Он не мог даже вообразить такую альтернативную реальность. Наверное, Марк был прав. Наверное, молодому человеку стоило бы пройтись и подышать свежим воздухом хотя бы немного, но он слишком боялся встречи с его маленькой фарфоровой куколкой, которая могла покорно ожидать его где-нибудь под дверью. Эдгар умел ждать, и это Лука запомнил.***
Как только рабочий день в лавке Резников завершился, Эдгар уже стоял под дверью. Весь день он бесцельно шатался по городу и рисовал то, что видел. Некоторые люди узнавали его, здоровались с ним. Как обычно, добрые старушки, случайно встреченные на рынке или улице, узнав Валдена, начинали предлагать ему разные вкусности. Юноша постучал в дверь и принялся ожидать ответа. Лука же, увидев его из окна, вцепился в плечи Трейси. — Убери его отсюда! — выпалил Бальса. Девушка даже могла слышать, как его сердце забилось быстрее. — Не лучше будет обсудить всё сейчас? — Я ещё не решил, что скажу ему! Трейси, будь же ты другом, ну! Резник тяжело вздохнула и уже почти согласилась, как до них донёсся голос Марка с нижнего этажа. — Эдгар, добрый вечер. Проходи. Трейси говорила, что ты заходил утром. Механик негромко ойкнула, почувствовав, как руки Луки сжали её плечи ещё сильнее. — Мне конец. Скажи ему, что я болен! — Лука, не глупи. Ведёшь себя как ребёнок. Эдди постучал в дверь комнаты. Душа изобретателя ушла в пятки. — Лука? Ты здесь? Можно войти? — Никого нет дома, — шёпотом выдал Бальса. Он легко подтолкнул подругу к двери, — Иди и скажи ему это. — Сам скажи всё, что хочешь! — Я не готов, говорю же! Художник отчётливо услышал голос за дверью и решил постучать вновь: — Лука, я захожу. — Подожди! Я не одет! — испуганно выдал изобретатель. — Ты что-то поумнее придумать мог? — Трейси вскинула брови. — Я запаниковал. — И как ты теперь объяснишь своему парню тот факт, что мы с тобой оказались в одной комнате вдвоём и ты не одет? Бальса медленно моргнул. Трейси насмешливо смотрела на него. — Лезь в шкаф! Механик и ойкнуть не успела, как парень принялся заталкивать её к своей одежде и обуви. — Ты можешь дать ему увидеть нас и сказать, что уже встречаешься со мной, например. Целоваться полез по пьяни, случайно. И дело с концом. — Вот ещё! — фыркнул парень, резко захлопнув шкаф. Трейси могла лишь пожать плечами и тихо посмеяться. Молодой человек же прочистил горло, немного помялся у двери, но набрался смелости открыть её. Девушка уже представляла, как пот бежал по его лбу. — Эдди! Привет! Ты что-то хотел? Извини, я работой занят был. Девушка зажала рот руками, чтобы не засмеяться. — Я… Я хотел прогуляться с тобой немного… — смущённо произнёс Валден, легко улыбнувшись. — Ах, прогуляться! Тут такое дело… — Лука завёл руку за голову и принялся придумывать отговорку. Хорошая всё никак не хотела приходить, — У меня там изобретение, и… Занят я немного. — Так занят, что совсем нет времени для меня? Эдгар уставился на парня этими своими большими глазами, в которых отчётливо была видна печаль. Бальса почувствовал, как его сердце пропустило удар. Интересно, его мать так же умела воздействовать на отца? — Ну… Для тебя, наверное, можно… Юноша тут же просиял и вцепился в руку изобретателя. Тот же дёрнул рукой, как бы призывая интервиту отцепиться. Марк всё ещё мог увидеть их. Эдгар, наверное, понял и виновато потупил взгляд. Бальса понимающе кивнул. Вместе парни вышли из дома. Как Лука и ожидал, Марк попался им на пути. Трейси выкатилась из шкафа, как только звуки шагов и голосов стихли. В отместку за свои страдания девушка прихватила одну из ночных рубашек парня, чтобы отныне спать в ней. Мужские вещи намного удобнее женских. Эдгар вновь наслаждался компанией возлюбленного. Ещё лучше ситуацию делал тот факт, что сейчас они могли пойти куда угодно, а не ограничиваться одним домом. Одно смущало: Лука казался каким-то слишком взволнованным. Юноша предположил, что парень просто начал опасаться сплетен. — Не волнуйся ты так. Мы ведь не начали делать что-то странное! Давай немного расслабимся. Бальса поджал губы, но предпочёл промолчать. Он всё никак не мог придумать, как же ему сказать Эдгару о своих истинных переживаниях. Портить Эдгару радость ему было очень совестно. Ещё и пугало то, что ему придётся причинить юноше боль в любом случае. — Извини. Я просто… День был сложный. Устал немного. Эдгар понимающе кивнул: — Ты всегда так много работаешь… Тебе бы немного больше отдыхать. — Валден тяжело вздохнул, но быстро вернул свою лёгкую улыбку, — Над чем работаешь сейчас? Уж юноша точно знал, что его возлюбленный обожал говорить о своих изобретениях. Художник очень хотел разговорить парня, но тот вёл себя странно, несвойственно обычному себе. Интервите даже начало казаться, что его присутствие делало только хуже. — Да так. Над всякой мелочью. Ничего интересного. Впервые парень настолько не желал говорить о своих железках и шестерёнках. Обычно он долго не замолкал, а Эдгар и рад был слушать его голос, пусть почти не мог понять смысла этих речей. Странное волнение Бальсы пугало Эдгара, поэтому он решился осторожно взять его за руку и отвести в сторону, чтобы никто не обращал на них особого внимания, и они могли спокойно поговорить. Изобретатель слишком сильно сжал руку юноши, отчего тот заволновался лишь больше. Лука же понимал, что серьёзный разговор был неизбежен. Виноват в этом он был, конечно же, сам. — Лука, пожалуйста, расскажи мне о своих тревогах, — тихо попросил Эдгар, когда они отошли в сторону. Душа Валдена болела, ведь волнение милого возлюбленного настораживало его, — Я волнуюсь, понимаешь? Бальса потупил взгляд. Он начал думать о том вопросе, что не давал ему покоя уже пару дней. Нет, он точно не желал разрывать отношения с Эдгаром, но и чувствовал, что был обязан сделать это. Чем больше времени они проведут друг с другом, тем больнее им обоим будет потом. Бояться будущего, наверное, глупо, но парень осознал, что боится этой неизвестности. У них и не может быть никакого будущего. Если кто-то заподозрит их — им обоим конец. Виту вернут домой, а человека бросят за решётку. Даже если в глазах общественности они останутся лишь друзьями — вечная молодость Эдгара не позволит им задержаться на одном месте надолго. Да и как объяснять то, что один из них будет мальчиком, а другой станет дряхлым стариком? Будучи заложником своей природы, интервита никогда не убежит от него, Лука знал это, а значит будет вынужден ухаживать за ним, когда тот сам не сможет, а после будет долго убиваться. Наверное, Трейси была права. Наверное, ему стоило быть честным. Эдгар должен понять его, если действительно любит. — Знаешь, Голди… Меня действительно кое-что волнует, — с тяжёлым вздохом произнёс мужчина. Ещё крепче он сжал руки Эдгара в своих. — Что же это? Сердце парня мгновенно растаяло. Интервита смотрел на него с беспокойством, и Бальса понимал, что Эдгар действительно полюбил его. Словно бы Лука сам не влюбился в человека, проявившего к нему доброту. Почему он и сам полюбил интервиту всей своей душой в ответ? Наверное, потому что в день их первой встречи Эдгар показался ему таким слабым, что парень не мог не пожелать защитить его от всех невзгод. Наверное, потому что Эдгар любил его не за внешность, статус и деньги. Для интервиты важна только душа спутника. Наверное, потому что Эдгар напомнил ему о том дне, когда он не смог спасти свою мать. Наверное, потому что Эдгар никогда не позволял ему чувствовать себя одиноким. Наверное, потому что Эдгар приносил с собой трудности, делая жизнь менее скучной. Наверное, потому что Эдгар последовал за ним в неизвестность. Наверное, потому что такова судьба. — Я думаю… Пока мы не зашли слишком далеко, нам стоило бы… — Слова путались и всё никак не хотели строиться в целое предложение, и изобретатель прекрасно понимал, что обманывает сам себя, пытаясь произнести это, — Нам нужно остаться друзьями, Голди. Эдгар вмиг побледнел. Машинально он подошёл на шаг ближе. Его руки затряслись, и мужчина мог лишь сильнее сжать их в своих. Лука смотрел на него с огромной болью, и юноша отвечал ему печалью и страхом. — Нет. Нет, ты ведь лжёшь… — намного тише выдал Валден, нервно усмехнувшись. Его грудь вновь стала разрывать сильная боль, — Ты бы не смотрел на меня так, если бы желал этого. Откуда такие мысли? — Просто я подумал… — Лука набрал в лёгкие побольше воздуха, медленно выдохнул и осторожно поцеловал костяшки чужих холодных, бледных пальцев, — Эдди, пойми. Проблема не конкретно в тебе. Я не боюсь раскрытия, просто… Наши виды… Мы несовместимы, понимаешь? — Не понимаю. — Эдди, я умру и оставлю тебя одного. Я не хочу, чтобы ты мучился. Лучше нам разойтись сейчас, пока не стало слишком поздно… Ты сможешь забыть меня быстрее и жить спокойно. Взгляд художника вдруг сделался таким серьёзным, что Бальса даже испугался. Его голубые глаза казались холодным льдом. Юноша вырвал свои руки из чужой хватки и разместил их на груди парня. Сам он подлез ближе, почти не оставляя расстояния между ними. — Я никогда тебя не забуду, идиот. Лука попытался отойти, но Эдгар сделал шаг за ним, сохраняя свою позицию. — Голди, подумай об этом ещё раз! Это ведь для твоего же блага! — Ты действительно желаешь этого? Изобретатель ощущал себя загнанным в ловушку зверем. Парень прекрасно понимал, что вся вина и ответственность за происходящее лежит на нём. Если бы он не напился — они бы не разговаривали на эту тему в этом месте. — Нет… — честно признался он. Одно слово вновь далось с трудом. Валден облегчённо выдохнул и обнял парня за шею. Вита прижался к груди возлюбленного и принялся вслушиваться в беспокойный ритм биения его сердца, приводя собственное дыхание в порядок. Этот звук всё ещё был любимым звуком Эдгара. Он предпочитал более спокойный ритм, но беспокойство вывело пульс из нормального состояния. Ещё один вздох Лука получил в ответ на встречные объятия. Молодой человек касался спины юноши осторожно, как бы опасаясь того, что теперь у него нет на это права. — Извини, Эдди… — Замолчи, дурак, — перебил его интервита. Резкость и грубость в его голосе начинали напрягать Бальсу. Общение с Эндрю, кажется, не шло юноше на пользу. Продолжил Эдгар уже спокойнее: — Давай просто наслаждаться тем, что у нас сейчас есть. Мы можем подумать о будущем позже. Пока что тебе будет достаточно лишь знать, что я правда люблю тебя и готов провести всю твою жизнь рядом с тобой, потому что лишь об этом я всегда мечтал. Лука не мог придумать никакого ответа, поэтому предпочёл промолчать. Вита, наверное, был прав. После всех невзгод, что паре довелось пережить, им нужно было лишь спокойствие. Вдруг волнуется изобретатель действительно зря? Его родители ведь как-то пришли к согласию, по которому женщина собиралась лишить себя жизни рядом с усопшим мужем. Может быть, это нормально для подобных им пар? Плохие мысли о будущем, однако, не желали так быстро покидать его голову, но Лука очень старался последовать совету Голди. Кажется, только теперь парень начал действительно понимать, насколько вита был важен для него. — Давай ещё немного пройдёмся? Мы можем зайти в какую-нибудь пекарню за чем-нибудь сладким, чтобы помочь тебе скорее успокоиться, — произнёс Эдгар удивительно спокойно. Бальса согласно кивнул. Вскоре они уже медленно прогуливались по площади, держа в руках вафли. Сладости были не такими свежими — лучшая выпечка всегда продаётся с утра — но всё равно оставались вкусными. Лука старался особо не тратиться. Сейчас его средства были особенно ограничены. Эдгар же (с разрешения Виктора) брал часть выручки с картин себе. И Гранц, и Кресс считали, что так будет честно. Валден старался скорее позабыть о вещах, которые говорил возлюбленный. Разумеется, слова парня сильно тронули Эдгара. Боль в груди никак не хотела утихать, но Валден старался не обращать на неё внимания. Лука же казался ему более расслабленным теперь. Наверное, выговорившись, он стал чувствовать себя немного лучше. В это юноша очень хотел верить. Вскоре изобретатель вновь начал разговаривать. Он рассказывал о старинных часах, в которые Марк позволил ему заглянуть.***
Домой Лука вернулся спокойным и умиротворённым. Пришёл он довольно поздно. Трейси дождалась парня, и за чашкой чая он рассказал ей обо всём произошедшем за этот вечер. Механик была рада знать, что Эдгар смог хоть немного успокоить взволнованного мужчину. Трейси нравилось видеть изобретателя довольным. Парень даже устал во время прогулки, но казался он действительно радостным. После непродолжительного разговора Резник отвела Луку в его комнату и, пожелав спокойной ночи, оставила его отдыхать. За рубашку как-нибудь потом оправдается. Засыпал парень удивительно счастливым. Разумеется, это была не первая прогулка в его жизни, но впервые он был на прогулке с по-настоящему дорогим ему человеком (а точнее интервитой) и не по чьей-либо воле. Он был на прогулке по собственному желанию, а не из-за того, что отец искал ему выгодную партию. Было в этом что-то особенное. Возможно ему действительно не стоило волноваться сейчас. До смерти он ещё не дорос, потому её появление не должно было мучать его так рано. Возможно, умереть вместе в один день будет не так плохо. Возможно, он правда заслужил немного счастья. С такими мыслями и образом Голди в голове Лука перевернулся на бок и скоро провалился в сон. Эдгар же вернулся домой каким-то бледным и взволнованным. Слова возлюбленного никак не хотели выходить у него из головы. Раньше Валден как-то упускал из виду смертность парня. Он и вовсе перестал думать о смерти в тот самый день, когда оказался в объятиях Луки после их приключений. Теперь же эти чёртовы слова роем кружились в его голове, пусть он и старательно скрывал свою тревогу от своей пассии. Эндрю уже успел покинуть дом, они разминулись, но Виктор дожидался возвращения юноши. Странное состояние художника не могло остаться незамеченным, пусть он и попытался прошмыгнуть в комнату. Голос Гранца заставил его остановиться: — Что случилось, Эдгар? Обидел кто? Виктор, как и обычно, звучал заботливо, обеспокоенно. Он чуть развёл руки в стороны, как бы приглашая Эдгара обнять его скорее. Без раздумий художник бросился к нему. Голова ужасно болела, а слёзы уже начали щипать глаза. Лицом Эдди уткнулся в плечо почтальона. Всхлипы быстро начали мешать ему нормально дышать. Гранц осторожно гладил его по спине и голове, боясь сказать хоть что-то. Утром младший был очень счастлив и горел идеей пригласить Луку прогуляться. Почтальон боялся предполагать худшее. Эдгар вдруг начал быстро, сбивчиво шептать почти в самое ухо мужчины, заставив того похолодеть: — Скоро я останусь совсем один, понимаешь, Виктор? Я останусь совсем один! Я всех вас переживу… Всех переживу… И останусь совсем один! Я всех вас переживу… И останусь совсем один…