***
Он проснулся от звуков голосов. В усталые глаза ударил свет. Эдгар встрепенулся, увидев перед собой огонь. Встреча с Эзопом была сном. По телу пробежал холодок. Он отключился прямо на холодной земле у горящего дома, и теперь огонь оказался… Щупальце опустило его на землю и вернуло обратно в реальность. Его посадили прямо перед костром, над которым висел котелок, источавший приятный аромат. На его плечи накинули тёплую ткань. Подняв голову, юноша мог представить дружелюбную улыбку друида. Сова на его голове тихо ухнула. Валден прикусил губу и попытался сдержать слёзы. Молча друид помешал суп в котле, добавил какую-то ароматную приправу. Волки прилегли рядом, и Гэри позволил юноше опереться на него. Его мягкая шерсть казалась периной и напомнила о первой ночи в лесу. Эдгар облегчённо выдохнул. Эзоп сидел на поваленном дереве. Руки он скрестил на груди. Его голова была чуть повёрнута в сторону, на лице что-то нечитаемое. Голос Отца порядком надоел ему за этот долгий день. Эзоп не желал идти на поводу и лишать жизни свой подарок. — Отдохни немного. Я поработаю над твоими волосами чуть позже, — проворковал Илай, погладив интервиту по голове. Горячая чашка травяного, очень сладкого чая обожгла дрожащие руки. Тяжёлый вздох. Это место не слишком поменялось с последнего визита. Всё те же тряпки, те же виды, те же ароматы леса и непонятных трав. Очередное варево друида благоприятно действовало на гудящую голову, облегчая боль. Юноша вдохнул полной грудью. Илай что-то шептал на ухо Эзопу (и голосу в его голове), но у Валдена не было ни малейшего желания разбирать их слова. Огонь приятно щёлкал, и к нему хотелось тянуть руки. И никакие инстинкты не кричали о побеге после пережитого пожара. Притупились, наверное. Проклятое варево… Эдгар не замечал, кажется, ничего вокруг себя. Не заметил он и того, что вновь провалился в сон, утопая в волчьей шерсти. Когда его разбудил знакомый голос, вита сперва решил, что всё это ему приснилось. Огня перед собой юноша испугался. Он тут же подскочил на месте, чем напугал и собравшихся вокруг него. Илай находился в компании неизвестной фигуры. Этот некто тут же поднял руки и отступил на несколько шагов назад. — Не узнал меня? Спокойный, тихий голос заставил что-то шевелиться на подкорках памяти. Знакомый, какой-то родной. Судорожно Эдгар принялся пытаться угадать по остальным чертам, но, к сожалению, ни одежда, ни волосы не могли дать намёка. — Повреждение было слишком сильным. Времени прошло довольно много, и я точно не смогу исправить это, — принялся разъяснять Кларк. И когда только он успел «вскрыть» чужую черепную коробку? — Да и ты слишком изменился за последние пару лет, друг мой. Твои образы с каждым разом становятся всё лучше. Молодой человек неловко засмеялся, завёл руку за голову. Он точно был юноше знаком! Знакомый незнакомец присел перед Валденом и протянул ему свою руку. Двумя руками интервита обхватил её, продолжая откровенно пялиться на лицо другого человека. На то, что должно быть лицом. — Рад снова видеть тебя, младший братец. Будь у него сердце — пропустило бы удар. Эдгар лишь крепче сжал руку. Не мог поверить в реальность происходящего. Эзоп приблизился к Виктору со спины, хлопнул его по плечу. Тот лучезарно улыбнулся в ответ, подтягивая художника ближе к себе. Последний вцепился в него как в последнюю надежду. Роем мысли жужжали в голове. — Честно, когда ты попросил меня приехать, я думал, что ты хочешь поделиться последними новостями о своём деле, — хихикнул Гранц. Его широкая рука медленно гладила спутавшиеся волосы, — Какой сюрприз! — Приятный, — прошипел феникс, скрестив руки на груди. В ответ Виктор засмеялся. Засмеялся так, как смеяться умеет только он. Тепло, по-доброму. Словно солнце само одаривало окружающих своим счастьем через него. Эдгар уткнулся лицом в чужую грудь, и по телу пробежала мелкая дрожь. — Само собой! Илай медленно опустился на землю рядом с Виктором, чуть склонил голову и взялся за ступку. Голова совы была наклонена в сторону маленькой чашки, так что, очевидно, их обоих больше интересовала смесь, чем всё остальное. Виктор оставил лёгкий поцелуй на голове «младшего брата», крепче обнял его в ответ. Время для Эдгара словно бы застыло. Руки и тело Гранца казались не тёплыми, а даже горячими. Аромат варева из котелка вынуждал слюнки течь. Тихий треск огня и песни сверчков напоминали о далёком лете, когда всё вдруг стало таким понятным и простым. Брук Роуз встрепенулась и издала довольно противный звук. Эзоп закатил глаза, но отказался что-либо комментировать. Очевидно, он дремал, и этот возглас заставил его проснуться. Эдгар немного вздрогнул, и Виктор тут же принялся гладить его. — Давайте немного перекусим, — пробормотал друид, откладывая ступку в сторону. Кларк медленно направился за своими простенькими мисками. Ни от кого не укрылось то, как он потёр поясницу. В глазах Эзопа проскользнуло что-то странное, горькое, но Виктор решил промолчать. Легко он оттолкнул от себя Эдгара, когда друид подал им по миске горячего супа. Ответом ему была тихая благодарность и лёгкая улыбка Виктора. Улыбка эта вмиг сползла с его лица, когда Илай и Брук повернулись к нему спиной. Мужчина вдруг показался ему очень маленьким. Словно деревенский старичок-долгожитель: вечно улыбающийся всем, но такой одинокий и слабый. Это будило в нём некоторые воспоминания. Молодой человек покачал головой, отгоняя неприятные мысли. Это всё дела минувших дней. Они все тогда были моложе, счастливее. На мир он сам смотрел наивным детским взглядом, а рядом была его маленькая, такая странная семья и несколько таких же странных друзей. А теперь оберегать предстоит ему. Тепло разлилось по груди от одного взгляда в сторону измученного интервиты. Взглядом он сверлил миску, словно бы не видел супа годами, и дышал часто. Гранц подцепил самый большой рыбный кусочек из своей порции и переложил его в тарелку Эдгара. Тот тут же непонимающе уставился на него. — Ешь осторожнее. Горячо. Валден поджал губы, продолжая всматриваться в лицо напротив себя. Медленно кивнул и снова повернулся к тарелке. Уголки его губ приподнялись, когда языка коснулось мягкое мясо. Эдгар вдруг вспомнил о голоде и жадно накинулся на еду. Виктор рассмеялся, но в смехе этом не было ничего злого. — Не торопись, всё жуй! Мы никуда пока не опаздываем! Эзоп подпёр голову когтистой рукой. Бок о бок со всевозможными существами он провёл не один десяток лет, но так и не мог понять их. В конце концов феникс просто не мог стать частью мира живых, с рождения принадлежав миру мёртвых. Радость Виктора была для него загадкой, но именно ради этой радости он делал всё то, что не должен делать никогда. Он не из тех, кто может дёргать за ниточки. Он не Отец, не Прародитель, не Божество, но… Илай опёрся на его ноги спиной. Эзоп не удержался от импульсивного желания положить руку ему на голову. Мужчина даже не дрогнул, но голос в голове не удержался от колкости. Проклятая человеческая часть не позволяла избавиться от опутывающих ноги цепей воспоминаний. «Так неправильно с твоей стороны… Проецировать свои чувства к мёртвым на живых. Тебе должно быть стыдно». Феникс прикрыл глаза. Верно. Тот мужчина давно сгорел заживо. Ослеплённые глаза были закрыты плотным лоскутом. Руки его, худощавое тело и слабые ноги были накрепко привязаны к куску дерева. Сено полыхало, и языки огня лизали его кожу, когда он продолжал улыбаться. Истеричный смех звоном отдавался в ушах и теперь. Эзоп знал, что в этих воспоминаниях застрял не он один. Всё так же молча Карл наблюдал за поздним ужином смертных. От него не укрылось и то, как Брук Роуз сверлила его взглядом единственного глаза. Разумеется, это значило, что глупый друид тоже смотрел на него, хоть и голова его была повёрнута в абсолютно другую сторону. Эзоп видел, как краем глаза Гранц постоянно поглядывал на мальчишку, как забывал есть сам. Фениксам чужда любовь. Привязанность лишь тяготит. — Куда вы теперь? Виктор и Эдгар резко вскинули головы, когда голос Илая разорвал тишину. Художник быстро отвернулся, тихо кашлянув в руку. Плана у него не было. Он, признаться стыдно, готовился только в могилу лечь. — Что говорит судьба? — загадочно улыбнулся Виктор. Кларк заметно напрягся, поднёс руку к подбородку и задумался. Судьба не абсолютна, и он давно перестал всецело доверять своим же предсказаниям. Всей этой встречи он не предвидел ровно до тех пор, пока Эзоп сам не взялся за игры с их миром. Совсем недавно в его видениях он проводил этот вечер в одиночестве. Такова судьба никчёмного скитальца. По приказу феникса он написал письмо их общему знакомому, и тогда в видениях появилась новая картинка. Это напрягало. Словно бы его способности угасали. Уже несколько лет картинки менялись, и его предсказания становились всё менее и менее точными. Порой перед глазами и вовсе стояла тьма. Даже их связь с Брук не раз давала сбой. Не у кого было спросить об этом, и нигде он не смог бы прочитать. Единственный способный дать ему хоть какие-то ответы молчал. Феникс всегда делал вид, что его это не касалось, а вопрос был задан вовсе не ему. В какой-то степени это, конечно, было правдой. — Белый шум, — пробормотал Илай. Виктор тут же щёлкнул пальцами, словно бы этого ответа он и ждал: — Это верно! Я и сам не знаю ответа! На его слова Илай заметно напрягся, а Эдгар чуть повернул голову. Странный, какой-то детский восторг в чужом голосе заставил их несколько напрячься. Лишь Эзоп, кажется, вовсе не дрогнул. Он уже привык. — Если я не знаю ответа, то и никто больше знать его не может, — быстро объяснил молодой человек, — Решение ещё не было принято, а значит и последствий у него нет. Илая это тут же загрузило. — Не пойми меня неправильно, друг мой, — обратился Гранц к друиду, — В твоих способностях я не сомневаюсь, но прямо сейчас я ещё не решил поверить в твоё предсказание, как люди обычно это делают. Ты ведь и сам не всегда в них веришь, верно? — Улыбка вновь засияла на его лице, — Надеюсь, ты можешь простить мне прямолинейность. Кларк поджал губы. Из них с Эзопом двоих он всегда был тем, кто пытался влиять на судьбу. Феникс же предпочитал идти по своему пути с завязанными глазами и испытывал раздражение, когда смертные пытались изменить свои пути. Возможно, они оба были неправы в своих суждениях. Но как-то ведь Илаю удавалось предугадывать события вне зависимости от чужих выборов раньше! Как жаль, что у него нет времени думать об этом. Он, наверное, просто стареет, и их с Роуз связь слабеет. — Одно я знаю наверняка, — продолжил спустя несколько минут тишины Виктор, — Братец снова со мной, и, так или иначе, но я увезу его с собой. Недавно стал присматривать новый дом, и, да будет вам известно, объявление из Сандерленда показалось мне весьма занятным. Хотя, полагаю, Честер тоже ничего. — Он отставил миску в сторону и потянулся, — Времени посмотреть весь мир у нас ещё полно! А с делами в Лондоне я разберусь позже. Надо только вещички забрать из съёмной комнаты. — Нужны документы, — пробормотал Кларк. Сова глядела прямо на Эдгара, отчего тому сделалось некомфортно, — Нужны бумаги и краска. Дайте мне несколько часов.***
Лучи рассветного солнца приятно касались кожи, когда двое брели по некогда знакомым улочкам. Старший шёл медленно, опустив голову, насвистывая какой-то мотив. Младший постоянно вертел головой, оценивая изменения. Сухая трава щекотала босые ноги. Вода с теперь уже тёмных волос неприятно капала на спину, оставляя следы на недешёвой ткани, которую они всё равно сожгут. Оба остановились перед неухоженной, очень скромной могилкой. Присев на колено, Виктор смахнул пыль с камня, отряхнул руку о собственную одежду. Из кармана он вынул маленькую свечку и коробок спичек. Где-то вдалеке каркали вороны, словно бы спешили поделиться плохими новостями. Виктор тяжело вздохнул, но ничего не сказал. Эдгар присел на траву рядом с ним, медленно навалился на другого мужчину. Тихонько подрагивал маленький огонёк. Такой маленький и беззащитный, подобный человеческой жизни. — Он угас вскоре после твоего заключения, — с печальной улыбкой на лице проговорил Виктор, — Волнения, болезни… Энди никогда не отличался крепким здоровьем, знаешь? Ещё и на работе что-то не ладилось. — Эдгар чуть крепче схватился за его руку, — Только не вини себя, ладно? Это должно было произойти. — Ты не веришь в судьбу, Виктор. — Я верю в то, что у всех нас свой срок. Холодных рук смерти не избежать. — Он тяжело вздохнул и поднял глаза к небу, — Однажды мы все там будем. — Он говорил, что ты веришь в цикл. Молодой человек сжал чужую руку в своей свободной руке. Положение было не самым удобным, но он не жаловался. Голова Валдена покоилась на его плече, и капли с волос промочили рукав. — Верю. Ты ведь и сам доказательство его существования, не думаешь? Когда-нибудь мы снова встретимся, так что и грустить нечего! Всего-то придётся пройти принудительную очистку. Эдгар промолчал в ответ. В чём смысл существования этого цикла, если они всё равно не смогут вспомнить друг друга, станут совершенно другими людьми, и… — Эй, не расстраивайся, — чуть тише и быстрее заговорил Виктор. Юноша прижимался к его телу, проглатывал подступающие слёзы. Это давило на молодого человека, — Чего ты? Ну в самом деле! Эй, послушай вот что: если заскучаешь за Энди — вспомни, что он не там! — Он бросил взгляд на землю, — Он в тысячах ветров, в блеске снега, в солнечных бликах, в лёгком дожде… И в свете звёзд тоже, понял? Юноша едва заметно кивнул, шмыгнул носом. Гранц продолжал мягко улыбаться и смотреть на него так, как заботливый опекун смотрит на своего ребёнка. В конце концов вера бывает разной. Каждый верит в то, что принесёт большее спокойствие душе. — Хочешь прогуляться по округе, пока мы не уехали? Не задумываясь вита покачал головой. Пересекаться со старыми знакомыми ему уж точно не хотелось, особенно с некоторыми конкретными личностями. Этот мужчина должен был двигаться дальше, и появление Эдгара могло всё испортить для них обоих. Всё равно они скоро уедут в неизвестность и никогда не вернутся. — Так расскажи, что знаешь, — едва слышно произнёс Валден. Из слов Виктора следовало, что у всех их друзей успели произойти большие перемены в жизни, если это можно так назвать. В доме дядюшки Мурро, например, поздней ночью произошла бойня, и умерли все. Поговаривали, что в дом кто-то влез. Вор убил и доброго старика, и молодых людей, что жили с ним. Другие же болтали, что это Майк всех перебил. На него же вешали и старый пожар в цирковом шатре. Третьи же обвиняли беднягу Джокера. Говорили, что его ведьма околдовала, а ведьма та в цирке танцовщицей была. Гранц никакого мнения не придерживался. Часть добрых стариков, что часто угощали Эдгара вкусностями, уже отдали души Божествам, другая часть так и проводила однотипные дни за садоводством и торговлей, да общением с соседями. Бедным Робби и Долорес тоже досталось знатно. По чьей-то жалобе сироток увезли в неизвестном направлении, и никто больше от них ничего не слышал. Помещение маленького магазинчика так и стояло бесхозным (на момент отъезда Виктора), а все сокровища и накопления Вайта ждали его возвращения. О Луке молодой человек рассказать многого не мог. Все подозрения с него были сняты, и он остался жить свободным человеком вместе с Трейси. В глазах его только поселилась какая-то извечная печаль. Резник жаловалась Виктору и Эндрю по вечерам, а Илай варил успокаивающие настойки. Но людям свойственно двигаться дальше. В отличии от интервит, они не привязаны ни к кому невидимыми нитями. Бальса отгоревал и вскоре женился на той, кто постоянно поддерживала его. Перед отъездом Виктор узнал, что юноше оставил огромное наследство какой-то родственник или друг почившей семьи. Взгляд у парня был очень странным, когда он держал в руках бумаги и что-то бормотал себе под нос. Эдгар прикрыл глаза. Он лишь убедился в том, что делать ему в этом населённом пункте больше нечего. Теперь он точно никому здесь не нужен. Не у всех сказок бывает счастливый конец, и всем нужно просыпаться. Где-то в груди неприятно ныло, но он промолчал. Виктору и самому пришлось тяжело. — А Мари? — почти что одними губами произнёс художник, морально готовясь к худшему. Молодой человек, кажется, это почувствовал, потому что прижал его к себе чуть крепче. — Ждёт нас. Соседи пока присматривают за ней. Не волнуйся, люди хорошие. Внутри что-то сжалось, и голос предательски дрогнул, когда юноша попытался что-то сказать. Он и подумать не мог о том, что снова когда-нибудь увидит эту глупую кошку. Эдгар запрещал себе даже думать о ней, но теперь… Мари всё ещё жива, и Виктор присматривает за ней! О, она, наверное, стала очень большой. Такой большой, что он её и поднять не сможет в своём нынешнем состоянии! — Ты не оставишь её? Переезд с животным точно создаст лишних хлопот, а всех хлопот они предпочли бы избежать. Дыхание Виктора всё равно обожгло ухо, пусть и не было таким тёплым как у обожаемого человека. — Мы не оставим её.***
Нортон помахал рукой, когда Виктор и Эдгар вернулись со свой небольшой прогулки. Перед тем как скрыться в лесу, интервита решился бросить последний взгляд на этот маленький населённый пункт. Вряд ли они ещё когда-нибудь вернутся. В этом месте они оставят очень многое. В этом месте он оставит очень многое. Но времени на слёзы и вздохи совсем не оставалось. Выделенное Илаем время вышло слишком скоро. Стрелки маленьких часиков в кармане Гранца не собирались замедлять свой ход. Эдгар хотел бы ещё посидеть рядом с Эндрю, хотел бы послушать истории старшего братца. Виктор говорил тихо, голос успокаивающе действовал на больную голову. На губной гармошке он в какой-то момент затянул какую-то знакомую юноше песню. Где-то в уголках сознания лежал её мотив, но вспомнить Валден не мог. Мог только молча вслушиваться в звуки и тыльной стороной ладони утирать не выступившие на глаза слёзы. В церквушке звенели колокола, и почему-то подумалось вдруг, что это Энди провожает их в далёкий путь. Эдгар неосознанно помахал рукой на прощание. Виктор лишь печально улыбнулся, но ничего не сказал. — Держи, — произнёс Нортон, протянув Гранцу какие-то бумаги, — Наиб тут расстарался, начальство, я слышал, напряг, так что всё должно быть нормально. — Хм, господин Баден оказал содействие? А говорят, что подобные ему очень мерзкие, — хмыкнул молодой человек в ответ. Через плечо, встав на цыпочки, Эдгар умудрился заглянуть в бумажки из чистого любопытства. Это были какие-то поддельные документы на его имя. Юноша поднял глаза и непонимающе посмотрел на Кэмпбелла. Широкая, мозолистая ладонь опустилась на его голову. — А ты и не поменялся почти! Вот уж это ваше проклятие! — засмеялся старатель. Рука нещадно портила и без того испорченную причёску. Но вита соврал бы, скажи он, что не рад видеть старого знакомого, даже если образ его несколько плыл перед глазами. — А ты постарел, — фыркнул Валден в ответ, чем вызвал лишь большее веселье. Илай прыснул в руку, но быстро вернул самообладание. — Ну всё, всё, давай, иди сюда, Эдгар. Нужно собираться. Виктор отошёл в сторону, присел на поваленное дерево, продолжая разглядывать бумаги. Ещё и свои вытащил. Рядом с ним пристроился якобы незаинтересованный Эзоп. — Задал же ты нам задачку! — выдал Кэмпбелл, повернувшись к друиду. В его усталых глазах блестели озорные огоньки, — Чёрт, Кларк, Наиб там столько работы набрал из-за вас! Плакал наш вечер пятницы! Гранц поднял глаза от бумаг, и уже собирался что-то сказать, когда Илай мелодично хмыкнул. — Я окажу ему всю посильную помощь и заплачу сверху. — У него достаточно монет в карманах, не ведись на этот жалкий вид, — прошипел феникс в самое ухо, накрыв рот товарища рукой. Вновь Виктору помешали сказать, — Смертный забирает почти все мои деньги каждый месяц, помнишь? Дыхание Карла отнюдь не горячее и ухо не обжигает. Смертельный холодок пустил мурашки по спине. На секунду Виктору показалось, словно бы он при смерти, и сам Жнец дышит на него. Уже давно он должен был привыкнуть, но так и находил эту особенность фениксов одной из самых жутких. — Точно, — шёпотом только и выдал он. Нортон тут же добавил наценку за свои услуги доставки. Илай быстро дал молчаливое согласие и взялся за расчёску. Эдгар позволил себе немного расслабиться и отдаться в заботливые руки друида. Его товарищ стал вытаскивать из мешка одежду. Разумеется, всё снова вернулось к неприятным тканям и мешковатому гардеробу, но такова была цена свободы. Золотые узоры с кожи не вывести. Вскоре Виктор закончил перепроверять бумажки, и у них с Нортоном завязался приятный разговор о жизни. Из их диалога Эдгар вынес лишь то, что для Кэмпбелла с Субедаром жизнь за эти годы особо не поменялась. Оба топили свои проблемы в работе и алкоголе, иногда выпивали вместе с Баденом и Аюсо. Юноша не решался встревать в беседу. Разумеется, вопросы роились в его голове, но он был уверен в том, что знать ответов обычный человек не мог. Где же возлюбленный теперь? Что с ним сделалось? Хорошо ли он себя чувствует? Заботится ли о нём Трейси? Вита покачал головой. Не стоит сомневаться в этой девушке. Она уже доказывала ему многое. С ней Лука был в хороших руках. Волноваться не о чем! Подобными мыслями успокаивал себя Валден, когда всей компанией они брели на станцию. Виктор не убирал руку с его плеча, и Эдгар был даже благодарен за это. Он тоже оказался в хороших руках, так что бывшему любовнику (если он всё ещё хотя бы иногда вспоминает о нём, конечно) не о чем волноваться! Юноша подставил лицо солнцу. Опасаться блестящей полосы на носу не приходилось — Кларк чем-то замазал её, и теперь Эдгар больше не был Эдгаром. Теперь он — ещё один обычный мальчонка из толпы. Эдвард Гарден — сирота и инвалид детства, проживающий под опекой старшего братца Винсента. Про себя он мог лишь отметить, что друзья его в именах не сильны. Думать об этом долго, однако, желания не было. Нужно было молчать и позволять Виктору (то есть Винсенту, конечно) говорить за обоих. Ближайший поезд долго ждать не приходится (Илай и тут что-то успел проверить?). Во взгляде Нортона Виктор мог прочитать искреннее беспокойство, но, разумеется, заговорить об этом они не решились. Друид казался привычно спокойным. Краски и травы из его запасов покоились на дне сумке. Эзоп же… Эзоп вдруг остановил молодого человека за плечо и резко потянул на себя. Объятия были неловкими, но Виктор находил в них успокоение. Созданный чтобы нести разрушение феникс неловко взаимодействовал с тем, кто каждый раз собирал осколки сломанного с улыбкой на лице и старательно склеивал что мог. Первый феникс Отца — глупый и слабый ребёнок. С ним точно что-то не так даже по меркам его вида. Эхом в голове звучал не привычный Отцовский голос. Слова человеческого опекуна, убитого этими самыми руками. И как этого глупого смертного не воротит от того, чьё тело перепачкано чужой кровью? На пару секунд феникс потерял контроль над собой, и его когти больно впились в чужую спину. Отец вовремя одёрнул его. Виктор легко оттолкнул его, когда со стороны поездов донёсся гудок. Илай как раз закончил выдавать Эдгару наставления. Молодой человек печально улыбнулся, крепче сжал ручки сумки. Другой рукой он приобнял Эдгара за плечи, и вместе они направились к поезду. В карманах мантии Илай держал пальцы крестиками, и, к его великой радости, вопросов к документам ни у кого не оказалось. Гранц опустился на сидение, поставил сумку на пол и похлопал по месту рядом с собой. Долго уговаривать не пришлось — Эдгар прижался к нему подобно котёнку. Старший братец тихо усмехнулся, накрыл его своим пиджаком, прикрыл глаза сам. Оба позволили себе немного расслабиться. Интервита вскоре почувствовал, как волна усталости таки догнала и окатила его. Рядом с Гранцем было не страшно вовсе. Юноша быстро провалился в сон под убаюкивающий шёпот другого живого существа.***
Эзоп провёл тыльной стороной ладони по собственной щеке. Мокро. Так странно. «Неразумное дитя». — Это… Это не Ваши эмоции, Отец, — тихим, дрожащим голосом выдал Карл. Пустыми глазами глядел он вслед уходящему поезду, и мёртвую душу переполняла… «Твоя мерзкая человеческая печаль раздражает меня, дитя». Молодой человек прикусил губу. В фениксах навечно запечатаны останки их человечности, но ощущают они лишь свои сильнейшие эмоции и чувства своих божественных опекунов. Отец ненавидит это человеческое. Оно мешает, отравляет разум, посылает не те идеи. Когда-нибудь Виктор Гранц тоже умрёт, как умер когда-то давно (по меркам людей) молодой друид. Когда-нибудь глупый ребёнок перестанет искать и ту колдунью. Из них четверых осталось лишь двое, и Эзоп вцепился в старого знакомого как в последний кусок мяса в голод. Когда-нибудь дитя позабудет утолить голод перед встречей со своими «друзьями», и Король в Жёлтом заставит его подавиться этим мясом. Но всего этого Эзоп не узнает просто так, как и два живых существа без сердец, наверное, не узнают того, что он заболтал девушку и вынудил её поджечь отчий дом, заперев родителя в комнате. Не узнают они и того, что за душу приходится платить душой, потому его хитрые сёстры свалили на девушку дерево, мерзко хихикая под смех тётушки Ведьмы Снов. А если об этом и напишут в газетах — Гранц сделает всё, чтобы не позволить Эдди прочитать статью.