***
— Лета, не нервничай ты так. Фротар — мой старый друг, и я абсолютно уверен, что он не кусается. В ярких лучах утреннего солнца, падающих на дощатый пол гостиной, весело кружились в причудливом танце редкие сияющие пылинки. Восхитительный аромат домашней выпечки и душистых трав разливался по комнате, приятно щекоча нос. Рядом суетилась Фрида, убирая со стола оставшуюся после завтрака грязную посуду. Ободряюще улыбнувшись мне, Ральф сделал глоток ещё дымящегося травяного настоя. Я нервно сжала обеими руками свою кружку, не ощущая жара напитка. День, которого я и ждала, и боялась одновременно, наконец-то настал, и сегодня самому молодому из вайтранских танов предстояло представить ко двору свою жену, а заодно и зачитать доклад о ходе строительства, что требовалось также и от других дельцов, получивших финансирование из городской казны. Будучи непривыкшей к подобному вниманию со стороны общества, которое в праве именоваться высшим, я ощущала, как меня буквально мутит от волнения. Даже очередной сон, способный заставить щёки пылать жарче углей в камине, сегодня вылетел из головы на удивление быстро. — Как давно ты знаешь ярла? — спросила я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Да уже лет десять — мы вместе служили в Солитьюде. Это он способствовал моему переводу в Вайтран, когда решил уволиться в запас и вернуться домой к отцу вместе с женой, леди Милой, и сыном, — ответил Ральф, подливая нам обоим ещё настоя из глиняного кувшина. Я удивлённо приподняла брови: — Так он… тоже кадровый военный? Ты говорил, на войну он ушёл добровольно… — Его бы не призвали, по крайней мере поначалу, — кивнул супруг. — Ярл Балгруф был уже стар и слаб, и Фротар был нужен не только своей семье, но и Вайтрану… Но, как он сказал, воспитание не позволило ему остаться в стороне. — О нордских представлениях о чести не слышал только глухой, — осторожно улыбнулась я, теребя в руках льняную салфетку. — Какое у него было звание во время войны? — Фротар был центурионом шестой центурии пятой когорты Скайримского легиона. — И в ней же служил ты вместе с дядей? — догадалась я. — Да, мы с Алвисом были в одном десятке, где я был десятником, — подтвердил Ральф. — А через год Фротар назначил меня своим опционом. Я невольно присвистнула: — Неплохо для молодого офицера. — Командование оценило то, как я рвался в бой, — он дёрнул уголком рта и поморщился, словно от боли. — А разве мог иначе, потеряв всех… всю семью? — Прости, — смутившись, я неловко опустила глаза. — Я не хотела… напоминать. — Ральф, вам пора собираться, не то опоздаете, — вмешалась Фрида, позвякивая посудой, которую как раз мыла в большой бадье. Я послала ей благодарный взгляд, и она еле заметно кивнула. — Мы пойдём во дворец пешком? — спросила я, отодвинув в сторону пустую кружку. — Большую часть пути мы будем ехать в повозке, — отозвался муж, поднимаясь из-за стола. — До длинной лестницы, которая ведёт в Драконий Предел. А дальше придётся подниматься пешком. В спальне я облачилась в новое платье и ботинки. Волосы оставила распущенными, лишь слегка присобрав на затылке. Когда я самую малость подвела глаза и губы, в комнату вошёл Ральф. На нём уже красовалась тёмно-синяя туника с вышивкой и широким кожаным поясом, к которому крепился меч в ножнах. — Прекрасно выглядишь, — сказал он, глядя на меня с явным восхищением. — Но будешь ещё красивее. Примерь, — он протянул мне небольшой мешочек из темно-синего бархата. Внутри оказался золотой кулон с крупным изумрудом в форме капли на довольно толстой, но изящной золотой цепочке. Я в замешательстве взвесила подарок на ладони. — Спасибо, но… не стоило, — смущённо выдавила я. — Глупости, — поднял брови Ральф. — Имею полное право порадовать жену подарком. Тем более, этот кулон так подходит к твоим глазам и к кольцу. Он взял украшение и обошёл меня, после чего аккуратно убрал непослушные волосы мне на спину, оголив шею. В следующую секунду тонкой кожи коснулся прохладный металл, а муж ловко справился с застёжкой цепочки. Кулон оказался непривычно тяжелым, но эта тяжесть была даже приятной. Я осторожно погладила кончиками пальцев красиво огранённый изумруд. — Тебе очень идет, — выдохнул Ральф где-то рядом с левым ухом. Я повернулась и, привстав на цыпочки, чмокнула его в щеку, наполовину скрытую густой жестковатой бородой. — Что ж так скромно? — деланно возмутился он, опустив руки мне на талию. — Боюсь, что ты съешь помаду, и придётся красить заново, — хихикнула я, обвивая руками его шею. Отчего-то вдруг захотелось постоять так подольше, вдыхая привычный древесно-хвойный запах. Возможно, даже опоздать на приём… — Весомый аргумент, — серьёзным тоном согласился Ральф и, нехотя отстранившись, протянул мне руку. — Пойдём? Я вложила пальцы в ладонь мужа и поймала себя на мысли, что мне стало так привычно брать его за руку. Его широкие ладони всегда были горячими, сухими и слегка шершавыми. Спустившись вниз и накинув плащи, мы попрощались с Фридой и вышли из дома. Оказалось, что для официальных приёмов у ярла Ральф обычно арендует экипаж — в своём собственном он не испытывал необходимости, предпочитая путешествовать верхом, но в случае официального визита добираться до дворца при полном параде пешком или верхом всё-таки считалось чем-то несолидным. Сливки вайтранского общества не видели в аренде экипажа ничего зазорного, и собственные извозчики были далеко не у всех. Для себя я в который раз отметила, что пока не видела у супруга раздражающих аристократических замашек, требующих непомерных трат — возможно, из-за того, что он сам происходил «из низов». И это не могло не радовать. Открытая деревянная повозка с запряженной пятнистой лошадкой уже поджидала возле дома. Возничий, немолодой норд с забранными в конский хвост длинными волосами, задумчиво курил трубку, ожидая нас. Поприветствовав его, мы залезли в повозку: сначала я, опираясь на руку супруга, а затем, убедившись, что я уселась на устланную мягкими звериными шкурами широкую скамью, по шатким ступеням проворно вскочил и он сам. Почти сразу после того, как повозка тронулась, я надела капюшон плаща, натянув его чуть ли не до самого носа — уж больно много взглядов проходящих мимо зевак останавливалось на моём лице. Мужчины смотрели с любопытством, реже — задумчиво и настороженно. А вот женские взгляды зачастую были завистливыми и даже как будто злыми, и очень скоро мне захотелось провалиться сквозь дощатый пол повозки. Даже священный Златолист, мимо которого пролегал наш путь во дворец, сегодня не был способен перебить волнение и ненужные мысли. Спустя минут пятнадцать неспешной лошадиной рыси повозка остановилась у подножия каменной лестницы, уходившей высоко вверх, на гору. Рядом с лестницей небольшими красивыми водопадами спускалась вниз быстрая горная речка. Ральф поблагодарил возничего, спрыгнул на землю и подал мне руку, в которую я тут же судорожно вцепилась влажными подрагивающими пальцами. Подъем наверх занял ещё четверть часа. Чем выше мы поднимались, тем сильнее захватывало дух от открывающихся видов. Очень скоро ноги начали жалобно ныть, но зато притупилось волнение. Преодолев последний пролёт, я обернулась и замерла, как вкопанная: Равнинный и Ветреный районы Вайтрана были как на ладони, и казалось, что отсюда видно каждую улочку. Горная река, протекающая через город, сверкала на солнце, её многочисленные водопады были опоясаны еле заметными радугами. Крона Златолиста, даже с такой высоты выглядевшая величественно и мощно, скрывала под собой большую часть площади, а длинные ветви словно старались дотянуться до шпилей храма Кинарет и обнять их. Устремив взор дальше, я увидела городские стены, казавшиеся отсюда игрушечными, а за ними — зеленые луга, шахматную доску полей и синие величественные горы, покрытые коврами лесов. Прохладный упругий ветер раздувал полы наших плащей и бил в лицо, играя с волосами и заставляя глаза слезиться. Похоже, щенячий восторг, которому даже длительный подъём не стал помехой, был слишком явно написан на моём лице, потому что вскоре меня привёл в чувство чуть насмешливый голос Ральфа: — Лета, насмотришься ещё. Идём, нас наверняка уже все заждались. С трудом оторвав взгляд от суровых местных красот, я нехотя повернулась лицом ко дворцу. В этот же миг нам навстречу ступил солдат с нашивками Скайримского легиона — наверное, из охраны ярла. — Тан Ральф, госпожа Летиция, добро пожаловать, — скороговоркой отчеканил он. Ещё трое солдат кивнули нам и расступились, пропуская к массивным деревянным воротам. Драконий Предел грозно возвышался над нами. Ещё во время подъёма я понемногу его разглядывала: монументальное строение из дерева и камня, массивные шпили которого уходили высоко в небо, казалось вершиной мира. Тем не менее, оно выглядело строгим и совсем не помпезным — наверное, такой и положено быть бывшей тюрьме дракона, пусть даже неоднократно перестроенной. Наконец перед нами открыли ворота, и мы неспешно вошли в просторный холл. Здесь пахло деревом, жареным мясом, дымом и совсем немного — лавандой. Поднявшись по широкой деревянной лестнице — ноги от бесконечных подъемов уже нещадно гудели, — мы очутились перед резными дверями, ведущими, по всей видимости, в зал приёмов, так как из-за них доносился приглушенный гул множества голосов и ненавязчивая музыка. Появившийся словно из ниоткуда слуга, пожилой, но шустрый бретонец, с поклоном принял наши плащи и быстро исчез за ближайшим поворотом. Двое стражников, слегка склонив головы, распахнули двери перед нами. Растерявшись, я на несколько секунд замерла на пороге. Внутри огромного зала с высоченным потолком, резными деревянными колоннами и длинным открытым очагом прямо в центре действительно было полно народу, человек пятнадцать как минимум. Несмотря на то, что по дороге Ральф успел мне рассказать о приглашённых на сегодняшний приём, резкий приступ накатившей паники тут же отозвался слабостью в ногах. Богато одетые придворные прохаживались по залу и негромко переговаривались, между ними лавировали слуги, разносившие изящные кубки с напитками на широких подносах. Два трона, стоящие на возвышении в противоположном конце зала, были пустыми. Стоило нам войти, как разговоры стихли, и я ощутила множество взглядов на своём лице. Вовремя вспомнив лекции по придворному этикету в Скайриме, я присела в книксене, а Ральф склонил голову, приветствуя присутствующих, которые тут же ответили энергичными кивками. Затем супруг легонько сжал мои пальцы в успокаивающем жесте и мягко, но уверенно повёл вперед. У подножия короткой лестницы, ведущей на возвышение к тронам, стояли богато одетые мужчина и женщина лет сорока. На их лицах читались одновременно искреннее радушие и сдержанное достоинство, явно намекающее на высокое положение в обществе, а головы венчали золотые обручи с рубинами. Женщина — похоже, имперка — была ниже своего спутника по меньшей мере вершков на шесть, и хотя она, держа его под руку, выглядела рядом с ним тонкой и хрупкой, в ней всё равно чувствовалась какая-то необъяснимая внутренняя сила. Широкоплечий мужчина-норд с собранными в низкий хвост пепельно-русыми волосами словно старался держаться буднично и непринуждённо, пряча в густых усах и бороде лёгкую улыбку, однако вся его фигура с идеально прямой спиной выдавала военную выправку. Когда до — как я уже догадалась — ярла и леди Милы оставалось не больше трёх шагов, мы снова остановились и, опустив глаза, замерли: я — в глубоком книксене, Ральф — в поклоне. После небольшой паузы и выразительных ответных кивков ярл Фротар заговорил низким звучным голосом: — Приветствуем вас в Драконьем Пределе. Ральф выпрямился и, кажется, немного расслабился: — Ярл Фротар, леди Мила, позвольте представить вам мою жену Летицию, — произнёс он, слегка приподняв мою руку, которую держал всё это время. На мгновение я склонила голову ещё ниже, затем наконец подняла глаза. — Мой ярл, миледи, благодарю вас за приглашение и тёплый приём, — сказала я и выпрямилась, втайне радуясь, что удалось совладать с голосом. — Перед лицом Двора объявляю, что отныне двери Драконьего Предела открыты для вас, Летиция Норберг, — проговорил ярл, чуть улыбаясь. За нашими спинами раздались вежливые аплодисменты. Услышав фамилию супруга в сочетании с моим именем, я едва не дёрнулась. Из головы как-то совершенно вылетело, что у меня теперь другая фамилия. Снова… Не давая мне утонуть в совершенно неуместных размышлениях, ярл Фротар вдруг широко улыбнулся: — Довольно формальностей, они слишком утомляют. Ральф, я рад, что ты наконец остепенился. Твоя супруга очаровательна. И, кажется, самое время готовиться к обеду, вы пока можете идти к гостям, — с этими словами он сделал кому-то знак, и тут же словно из ниоткуда появился пожилой, но крепкий широкоплечий норд, и о чем-то негромко заговорил с правящей четой. Верно истолковав намёк ярла, Ральф повёл меня знакомиться с присутствующими. Я изо всех сил старалась сосредоточиться, чтобы их лица не превращались в памяти в смазанные однообразные пятна, и вежливо, но кратко отвечала на вопросы, кивала и улыбалась. Среди приглашённых были немолодые главы самых влиятельных семейств, имеющие титул тана: Йон Сын Битвы с женой Ольфиной, Торальд Серая Грива с женой Карлоттой, оказавшейся матерью леди Милы, и Харальд Семь Мечей с супругой Бертой. Пока Ральф беседовал с Торальдом, слегка хмурым седовласым нордом с широченными плечами и бычьей мощной шеей, я разглядывала его особенно внимательно, помня рассказ супруга о том, что во времена гражданской войны ему довелось побывать в плену у талморцев, откуда его по окончанию войны удалось вытащить благодаря дипломатическим усилиям клана Сынов Битвы — и это несмотря на длительную ссору между семьями на почве политических взглядов. Я про себя усмехнулась: м-да, уж очень Йону хотелось положить конец вражде и жениться на Ольфине Серой Гриве… Были также не столь знатные, но не менее уважаемые горожане. Адрианна, крепкая высокая имперка лет шестидесяти с седой косой и низким властным голосом, была главой одной из крупнейших кузнечных компаний и одним из деловых партнёров Ральфа, и тоже носила титул тана. Её муж Ульфберт оказался управителем ярла. Ещё один тан, Ларс Сын Битвы с супругой Ульрикой, был примерно одного возраста с ярлом и являлся наследником клана Сынов Битвы и управляющим крупнейшей фермой, находившейся сразу за городскими стенами. Его приятель Леоне, невысокий смешливый бретонец с залысинами, оказался владельцем железной шахты. Среди присутствующих встретилось и знакомое лицо: Алем, настоятельница храма Кинарет, тепло поприветствовала меня и напомнила, что с нетерпением ждёт в храме завтра утром. Её супруг Аколит, целитель-норд с необыкновенно добрыми лучистыми глазами, горячо пожал мне руку и вскоре откланялся, объяснив, что он нужен своим больным в храме. Наконец мы с Ральфом подошли к небольшой группе людей в характерных робах с капюшонами, державшейся чуть в стороне от остальных. — Летиция, это Фаренгар Тайный Огонь с учениками, главный придворный маг ярла. Норд Фаренгар был нетипично худощавым — вероятный признак полукровки. По лицу не угадывался возраст — непонятно, ему лет тридцать или больше пятидесяти. Его пристальный цепкий взгляд, казалось, просвечивал насквозь, а в глазах мне померещился странный красноватый отблеск. Некоторое время он внимательно разглядывал меня, потом усмехнулся каким-то своим мыслям. — Если захочешь поговорить о чём-то более опасном, чем целительство, приходи ко мне, когда будет поменьше любопытных глаз и ушей, — тихо, но отчётливо сказал он, и от этих слов у меня мороз пробежал по коже. — Позволь представить моих учеников, — продолжил он громче, как ни в чём не бывало, — Сильвия, маг Иллюзии и Колдовства, Ромилий и Асвальд, маги Разрушения. Все трое были не старше тридцати лет. Я искренне обрадовалась «коллегам» и от души пожала им руки. Маги уже знали, что я почти всю жизнь прожила при Коллегии Шепчущих, а потому жаждали поговорить на профессиональные темы в более спокойной обстановке. Я пообещала вскоре зайти, а Фаренгар, довольно хмыкнув, сказал, что будет ждать в любое время. В это время ярл торжественно провозгласил, что пришло время обеда, и пригласил всех занять свои места. Оказалось, что все три узких стола, расставленные в виде буквы «П», стараниями слуг уже ломились от аппетитных кушаний. Барды, тем временем, снова заиграли что-то ненавязчиво-приятное. Места правящей супружеской четы были за самым коротким из столов, оттуда им было прекрасно видно всех собравшихся. По правую руку от ярла сел его личный хускарл Винсент, а слева от леди Милы — крепкая редгардка Брейт, жена Винсента и хускарл миледи. Мы же заняли места за правым столом, между Торальдом и Ульрикой. Я втайне огорчилась, что все маги и Алем оказались за противоположным столом. Когда все расселись по местам и наполнили кубки — кто вином, а кто мёдом или элем, — ярл Фротар поднял свой кубок и громогласно объявил: — Выпьем за молодожёнов! За Ральфа и Летицию! Присутствующие повторили тост, салютуя, и с удовольствием выпили. Мы с мужем слегка смущённо переглянулись и тоже пригубили тонкое хаммерфелльское вино. Обед оказался выше всех похвал. Запечённые утки в меду с яблоками, фаршированные щуки, расстегаи с мясом и картошкой, свиные отбивные, закуски из сыра и зелени, несколько видов ухи, салаты, незнакомое блюдо из риса с овощами — я с удовольствием пробовала все блюда, до которых могла дотянуться, но старалась слишком уж явно не выдавать свой восторг. — Так значит вы, Лета, из столицы. Что привело вас в Скайрим? — подчёркнуто доброжелательно спросила Ульрика, когда первый голод был утолён. — Мой дядя — кузнец в Ривервуде, — ответила я, стараясь говорить приветливо. — Родители погибли на войне, и когда я закончила обучение на целителя, перебралась поближе к уцелевшей родне. — Сочувствую вам, — покачала головой девушка, но я почему-то не поверила ей. Она была старше меня лет на пять и, соответственно, по возрасту была мне ближе всех остальных присутствующих, но что-то в ней меня упорно отталкивало. — И всё же, вам повезло довольно быстро сойтись с вайтранским таном, не так ли? — Мой супруг — старый друг моего дяди, — суховато отозвалась я и потянулась за отбивной. — Простите моё любопытство, — она невинно хлопнула ресницами. — Очень уж удивительно, что такой человек, как тан Ральф, столь скоропалительно женился. — Дар Мары следует принимать с благодарностью, когда бы она его ни преподносила, ведь нет ничего прекраснее и ценнее в этом мире, — улыбаясь, в тон ответила я и с удовольствием заметила, что лицо нахалки вытянулось. — Вы, Ульрика, наверняка сами это знаете, — я бросила выразительный взгляд на Ларса, увлечённо болтающего с Леоне. — О, разумеется, — ответила она с приторной улыбкой, слегка напоминающей гримасу, после чего отвернулась к мужу. Переведя взгляд на Ральфа, я встретилась с ним глазами и поняла, что он слышал этот разговор. Хмыкнув и одобрительно улыбнувшись, он вернулся к беседе с Торальдом Серой Гривой, который рассказывал об успехах своего сына в кузнечном деле и радовался, что, когда придёт время, Небесная Кузница не останется без достойного кузнеца и не остынет. Когда обед подошёл к концу, ярл объявил, что пришло время послушать доклады, касающиеся использования средств из городской казны на развитие города. Крепкой выпивки на столе не было, а потому сомневаться в ясном уме матёрых докладчиков не приходилось. Первым из-за стола поднялся Ральф, прихватив какие-то бумаги, и вышел на свободное пространство между более длинными столами, откуда его всем было хорошо видно и слышно. Он бодро отбарабанил свой отчёт: сколько потрачено, сколько осталось, что уже сделано, на каком этапе находится строительство, сколько людей задействовано и что может понадобиться в ближайшем будущем. Вопреки усыпляющей сытости, я старалась внимательно слушать и в какой-то момент поймала себя на мысли, что ощущаю нечто очень похожее на гордость. Следующей выступала Адрианна, чья кузнечная компания была поставщиком строительных инструментов и металлических материалов для компании Ральфа, а также занималась перевооружением рядовых солдат и стражников. Торальд же отчитался о ходе перевооружения офицерского состава вайтранских подразделений. Ларс доложил, что площадь обрабатываемых угодий удалось увеличить, а новейшие удобрения и средства для борьбы с вредителями обещают обеспечить в этом году рекордный урожай. Леоне рассказал, что добыча руды выросла, но подвод для доставки сырья в город пока хватает с трудом. Кажется, я почти задремала, когда Ральф коснулся моей правой руки, лежащей поверх скатерти. — Что?.. — Говорю, приём окончен. Пора возвращаться домой. Мне еле удалось сдержать вздох облегчения. Повышенное чужое внимание, обилие важных гостей, доклады, сливающиеся в сплошной серый гул — все это успело порядком утомить. Попрощавшись с ярлом и миледи и кивая на прощание остальным, мы покинули зал, забрали у слуги плащи и вышли на улицу. На дворец как раз начали опускаться мягкие летние сумерки. К моему удивлению, Ральф направился не к лестнице, а к небольшой приоткрытой деревянной двери с вырезанными на ней рунами в нескольких саженях от главного входа, по бокам от которой стояли двое стражников. Возле неё толпились и другие гости. — Что там? — негромко спросила я мужа, зябко потирая руки. — Телепорт к подножию лестницы. Чуть не поперхнувшись воздухом, я гневно посмотрела ему в лицо: — То есть мы четверть часа ползли наверх, когда можно было воспользоваться телепортом?! — Не злись, — Ральф поднял руки в успокаивающем жесте, даже не пытаясь сдержать улыбку. — Пользоваться телепортом могут только те, кто уже представлен ко двору. Исключений быть не может. Я негодующе засопела, но возразить было нечего. Наконец подошла наша очередь, и, перешагнув порог, мы стали на светящийся голубоватым светом плоский круглый камень, исписанный рунами. Рывок где-то в животе — и вот мы уже выходим через такую же деревянную дверь неподалеку от подножия каменной лестницы. Похожие телепорты для тех же целей были и в Коллегии. Жаль только, что удовольствие это дорогое и на большие расстояния они не работают. Домой нас вёз всё тот же возничий. Когда повозка тронулась, я спросила Ральфа: — У тебя… что-то было с этой Ульрикой? Он хмыкнул: — Нет. Она приехала в Вайтран чуть больше года назад, и по её поведению было слишком заметно, что она активно ищет спонсора. Я поморщилась, словно от вкуса гнили: — А Ларс куда смотрел? — Он лопух, — ответил муж почти сочувственно. — Его семья была против этого брака, но он никого не слушал. По крайней мере Ларс знает, что такое дар Мары. В отличии от Ульрики. Когда мы наконец переступили порог дома, я едва не застонала от блаженства, сбросив ботинки и упав на мягкий диван. К нашему удивлению, в гостиной дожидалась Фрида. — Как всё прошло? — с улыбкой спросила она. — Порядок. Лета держалась молодцом, — довольно ответил Ральф, развалившись на диване рядом со мной. — К тебе тут гонец пожаловал примерно час назад, — она протянула ему запечатанный конверт. Муж поспешно принял письмо, вскрыл его и принялся читать. Лицо его становилось всё более хмурым. — Лета, мне нужно уехать, — наконец сказал он, отшвырнув исписанный листок бумаги в сторону. Я удивлённо застыла: — Куда? — Как обычно, в Ривервуд. Это Фроднар, владелец лесопилки. Хочет при личной встрече уладить возникшее недоразумение с поставками. Отпускать его куда-либо не хотелось совершенно. Но дела есть дела. — Будь осторожен и возвращайся поскорее, — серьёзно сказала я, глядя в серо-зелёные глаза. — Я сейчас напишу письма родным и Катарине. Передай им, пожалуйста, при встрече.***
Раннее утро выдалось сырым и туманным. Хмурое серое небо с низкими тучами, казалось, готовилось вот-вот разразиться противным холодным дождём. Одна только мысль о том, чтобы уехать сейчас, когда отношения с женой наконец-то наладились, вгоняла Ральфа в уныние. Но ничего не поделаешь — проклятые доставщики добавили свою ложку дёгтя. Пожалуй, даже полезно будет рассказать Фроднару лично, что он обо всём этом думает. Он оставил Летицию сладко спящей — лишь легко поцеловал её в тёплые приоткрытые губы. Она в ответ сонно обвила руками его шею на несколько мгновений, отвечая на поцелуй — и, повернувшись на бок, обняла его подушку и тут же уснула. Ральф не сдержал грустной улыбки: в тот миг особенно сильно не хотелось оставлять её. Больше не давая себе времени на тягостные мысли, он тихо вышел из спальни. Он как раз закончил седлать на городской конюшне свою верную вороную лошадь, когда за спиной раздался знакомый обволакивающий голос: — Значит, ты действительно женился. Ральф обернулся и уставился на высокую статную женщину в чёрном плаще с капюшоном. — И тебе доброе утро, Альбина, — сказал он буднично. — Доброе?! — она повысила голос. — Ты два месяца избегал меня, за это короткое время успел обзавестись молодой женой, а теперь как ни в чём не бывало желаешь мне доброго утра? — Не понимаю твоего недовольства, — негромко ответил Ральф, глядя в её сузившиеся от гнева синие глаза. — В самом начале ты согласилась на условия нашей связи. — Связи, значит, — сдавленно прошипела Альбина. — Я слушала тебя, старалась понять, быть другом — но так и осталась просто грелкой в постели, ставшей теперь ненужной, да? — Я благодарен тебе, ты это прекрасно знаешь, — отрезал Ральф, начиная закипать. — И дал тебе гораздо больше, чем обычно получают шлюхи. Я помог тебе оставить это ремесло и начать новую жизнь — разве не этого ты хотела? — Хотела! — воскликнула женщина. — Я надеялась, что выберусь из этой клоаки, и ты наконец сможешь воспринимать меня как спутницу! Что сможешь полюбить… — её голос сорвался на шёпот. Ральф посмотрел на неё почти сочувственно: — Я предупреждал тебя, что это невозможно. И всегда был с тобой честным. — Невозможно полюбить шлюху, да? — её голос зазвенел, а по щекам потекли слёзы. — Пусть даже бывшую? Действительно, зачем вайтранскому тану такой мезальянс! — Ты сама избавила меня от необходимости напоминать, кто ты, — прорычал Ральф, уже не пытаясь сдерживать гнев. — Я выполнил всё, что обещал тебе, даже больше. А теперь оставь меня, я спешу. Он буквально влетел в седло и сразу поднял лошадь в галоп, пользуясь тем, что улицы в столь ранний час были пустыми, и едва не задев Альбину. Однако ветер успел донести её последние слова, пропитанные болью и ядом: — Я тебя услышала…