***
На следующий день погода снова ухудшилась: ветер буквально сбивал с ног, и по пути на службу мне пришлось держаться за сильную мозолистую руку сопровождавшего меня Хенрика. Я всё больше волновалась за Ральфа, но проезжавший мимо гонец слегка успокоил, сообщив, что накануне поздно вечером как раз вернулся из Ривервуда, и дорога была вполне сносной. По крайней мере, была высока вероятность, что мой муж успел благополучно добраться до селения. В Храме меня ждал сюрприз: Алем сообщила, что слуга из Драконьего Предела принёс ей записку от Фаренгара, который просил завтра отпустить меня к нему во дворец. — Что-то случилось? — спросила я, стараясь не показывать волнение. — Не беспокойся, — мягко ответила настоятельница, расставляя вокруг алтаря новые свечи. — Придворному чародею определённо есть о чем пообщаться с магом из столичной Коллегии. Возьми приглашение, — она повернулась ко мне и протянула небольшой листок бумаги с гербовой печатью, — покажешь страже. Её объяснение звучало убедительно, но интуиция подсказывала, что дело не только в этом. В памяти всплыл долгий пронзительный взгляд Фаренгара, которым он просвечивал меня в нашу прошлую встречу, и по спине невольно пробежали ледяные мурашки. Вечером за ужином Фрида подтвердила, что мои опасения не беспочвенны: — Будь осторожна с Фаренгаром. Он очень сильный и опытный маг, в городе его больше боятся, чем уважают. А ещё никто не знает точно, сколько ему лет — уж наверняка с ним что-то нечисто!.. Несмотря на выпитое успокоительное, я долго не могла уснуть. Оказалось, что засыпать в одиночестве гораздо холоднее и тревожнее, чем с мужем… Обнимая его подушку, я представляла его возвращение и молила богов о том, чтобы погода или какие-то ещё неприятности не заставили его задержаться. Интересно, думает ли он обо мне, засыпая где-то там, в комнатушке «Спящего великана»?..***
— Рад, что ты пришла ко мне, Летиция. В Драконьем Пределе с утра было необычайно тихо — не то что в день нашего с Ральфом визита. В телепорт, у которого я попрощалась с Хенриком, стража пропустила меня без вопросов, едва увидев приглашение с печатью. Во дворце ярла меня поприветствовал уже знакомый шустрый слуга-бретонец и, забрав мой плащ, легко поклонился и молча проводил в просторную комнату к главному придворному магу. Фаренгар Тайный Огонь поприветствовал меня, прожигая пристальным взглядом своих пугающих глаз, и пригласил присесть за широкий прямоугольный стол в центре комнаты. — Зачем вы хотели меня видеть так скоро? — полюбопытствовала я, когда он уселся напротив, сцепив пальцы в замок. — Мне положено знать всё обо всех магах в городе, — с расстановкой проговорил он, глядя мне в глаза. — Это часть моей работы. Мой взгляд опустился на столешницу. Только теперь я заметила, что под руками Фаренгара лежала тонкая стопка чистых листов бумаги. Из стоявшей рядом чернильницы торчало изящное перо, а чуть в стороне располагался глиняный кувшин и два кубка. — Вы… кто-то вроде главы Совета Безопасности, да? — предположила я. — Такой есть в столице. — Именно, — подтвердил маг, продолжая внимательно смотреть мне в лицо. — А теперь расскажи-ка мне. По какой причине мощнейший маг Разрушения сбежала из Коллегии Шепчущих? Я на несколько мгновений потеряла дар речи, потрясённо глядя на Фаренгара. Он терпеливо ждал, чуть прищурив глаза. Затем слегка нахмурился, кивнул каким-то своим мыслям и сделал широкий круговой жест правой рукой. Полупрозрачное зеленоватое облако разошлось по комнате и словно впиталось в стены и закрытую дверь. — Не бойся, — произнёс маг неожиданно мягко. — Я наложил заклятие, которое помешает кому-либо нас подслушать. Ты здесь не для того, чтобы тебя в чём-то обвиняли, но я обязан знать, с кем имею дело. — Как вы догадались? — спросила я хрипло. Фаренгар усмехнулся уголком рта: — От тебя шарашит на расстоянии сажени. Я сразу почувствовал, что ты сильный проводник с особой склонностью к магии Разрушения. — Но… — Далеко не каждый обладает подобным чутьём, — заметил он. — Подавляющее большинство магов не способно ощутить природу другого мага, пока он не попытается воспользоваться магией подвластной ему Школы. Но ведь и тебе доступно больше, — он откинулся на спинку кресла и потер гладко выбритый подбородок кончиками пальцев. — Взгляни на меня повнимательнее и скажи: кого ты видишь? Я несколько раз растерянно моргнула, после чего встретилась взглядом с Фаренгаром. Секунда — и прежде казавшиеся нормальными глаза налились краснотой, а кожа лица стала почти белой, как у мертвеца. Со свистом вздохнув, я непроизвольно сжала пальцами край столешницы. — Вы — вампир? — Верно, — невозмутимо отозвался маг. — Я обменял жизнь простого смертного на долгие годы существования в качестве нежити во имя своего любимого дела, знаний и магии. Но со стороны люди не замечают ничего необычного. Тебе позволяет видеть больше твой талант мага Восстановления и чутьё жрицы Кинарет. Фаренгар помолчал, давая мне возможность переварить услышанное, затем продолжил: — Как ты понимаешь, знающих мою тайну немного, а болтающие о ней не выживают. Я не враг тебе, и в твоих интересах быть со мной откровенной. — Это слишком похоже на допрос, — тихо сказала я, облизнув пересохшие губы. — Ты быстро улавливаешь суть, — усмехнулся он. — Но тебе нечего бояться, ведь ты уже получила посвящение Кинарет. А значит, в прошлом не совершала намеренно никаких преступлений и сейчас не думаешь о том, чтобы совершать их в будущем. — Так это была проверка? — догадалась я. — Вы велели Алем посвятить меня в жрицы? — Именно так, — снова кивнул Фаренгар. — Если бы ты не получила посвящение, за тобой следили бы очень тщательно. По коже спины под платьем скатилась капелька холодного пота. — Значит, жрецы знают о моей… основной специализации? — спросила я глухо. — Алем и Аколит знают. Остальные — нет. Я промолчала, буравя невидящим взглядом чистые листы бумаги на столе. — Они достаточно мудры, чтобы не судить о людях по одному лишь факту владения магией Разрушения, — добавил он мягче. — Алем была уверена, что ты получишь посвящение. Дышать стало чуть легче. Фаренгар придвинул поближе два кубка и плеснул в них рубиновой жидкости из кувшина. — Вина? — он протянул мне кубок. Подрагивающие пальцы сомкнулись на изящной серебряной ножке. Наверное, глупо бояться отравления: при желании маг может убить меня массой способов. Сделав крупный глоток чуть кисловатого напитка с довольно приятным ароматом, я аккуратно опустила кубок на стол. — Так что, Летиция? Кто ты такая? — Фаренгар смотрел на меня с лёгким прищуром. — Я… огненный маг Разрушения, лишённый звания боевого. Последние четыре года занимаюсь только целительством, — пробормотала я на одной ноте. — Почему тебя лишили звания боевого мага? — Из-за травмы. Я снова приложилась к кубку. Всё это уже было — совсем недавно. Но если в прошлый раз слушателем был мой муж, искренне желающий помочь, то сейчас я не представляла, чего ожидать от сидящего напротив невероятно опасного Фаренгара. Тем не менее, я почувствовала, словно какая-то сила ослабляет завязанный в груди тугой узел, и мне захотелось говорить дальше. Рассказ полился сам собой. Я поведала обо всём, начиная с истории родителей и заканчивая моим отъездом из Ривервуда. Фаренгар внимательно слушал, чуть нахмурив лоб, и иногда легкой рукой что-то размашисто записывал. Когда я дошла до самого страшного дня своей жизни, он, уловив моё настроение, быстро долил в кубок ещё вина. В этот раз не было ни слёз, ни чрезмерных эмоций, ни до боли ярких картинок перед глазами — очевидно, он подмешал в вино нечто, позволяющее говорить спокойно и почти бесстрастно. Когда я закончила рассказ тем, как талморские агенты пытались искать меня в Бруме, и перевела дух, Фаренгар отложил в сторону перо и задумчиво вымолвил: — Впечатляюще. Я искренне тебе сочувствую, но одним сочувствием проблема не решится, верно? Как думаешь, зачем ты нужна Талмору? На мгновение я растерялась, но, поколебавшись, ответила: — Я думала, они хотят отомстить за ту ночь… — Чепуха, — отмахнулся маг. — Если бы их интересовала только месть, они давным-давно подослали бы к тебе убийц или выкрали бы, ведь в Коллегии ты была под наблюдением их человека. Но тебя явно предпочли изучать. Этот Маркус наверняка чувствовал в тебе то же, что чувствую я. — Он действительно много экспериментировал, — проговорила я задумчиво. — Разрабатывал новые составы, пичкал меня ими, даже пробовал лечение во сне и одно время велел мне записывать сновидения… — То-то же, — кивнул Фаренгар. — Он постоянно был рядом с тобой и знал о твоём состоянии больше, чем кто-либо другой. Тогда зачем Талмору вдруг понадобилось убивать такого ценного агента? Вопрос прозвучал громом среди ясного неба. Когда мастер Тиберий огорошил меня новостью о его смерти и приказал немедленно уезжать, мне и в голову не пришло сомневаться в его словах. А потом, по прибытию в Скайрим, стало не до того. — Вы думаете, что целителя Маркуса… убил сам мастер Тиберий? — Очень похоже на то, — отозвался Фаренгар. — Наверняка он узнал, что целитель сливает о тебе информацию, и поспешил обезвредить агента. Ты говоришь, этот Маркус был специалистом в том числе по ментальной магии? — Да, — подтвердила я. — Возможно даже лучшим в Коллегии. — Скорее всего Тиберий понял, что ничего из него не выжмет и не сможет стереть лишний фрагмент памяти о том, как раскусил его, а потому просто ликвидировал. — А что, если Маркус остался жив? Я знаю о его смерти только со слов мастера, — попыталась предположить я. — Исключено, — покачал головой Фаренгар, — Тиберий не стал бы так рисковать. Ментальное воздействие твоего целителя скорее всего не взяло бы, а у него самого мог быть какой-то необычный способ связи со своими хозяевами. Останься он в живых, талморцы могли бы узнать о твоём побеге почти сразу, и тогда ты вряд ли доехала бы до границы Скайрима. — Ничего не понимаю, — пробормотала я. — Если мастер Тиберий соврал мне, то как теперь ему доверять? Что, если он тоже заодно с талморцами? — Не похоже, — маг поспешил меня успокоить. — Иначе зачем ему надо было городить огород с твоим побегом? Передал бы тебя им в нужный момент — и дело с концом. Никто и не узнал бы. — Тоже верно, — я не смогла сдержать облегчение в голосе. — Ты мне скажи, — Фаренгар снова сцепил пальцы в замок и подался чуть вперёд, — что Тиберий сказал о записях о твоём лечении? Там же были рецепты зелий, так? — Да, — выдохнула я и сделала ещё глоток вина. — Мастер сказал, что после того, как обнаружил тело целителя Маркуса, он первым делом отправился в архив и обнаружил, что записи исчезли. — Вот оно, — довольно кивнул маг. — Наверняка твой целитель сам зачаровал их на уничтожение в случае своей смерти. Ты ведь заподозрила его только тогда, когда обнаружила подвох в успокоительном зелье, верно? — Верно, — отозвалась я глухо. — Но я не понимаю, как в Коллегии могли проворонить талморского агента и почему мастер Тиберий или кто-то ещё из старших не проверили записи раньше. — Ты сама сказала, что Маркус не стал получать титул мастера, хотя был одним из лучших. Скорее всего он опасался, что не сможет противостоять более глубоким и тщательным проверкам Совета Безопасности, рискуя себя выдать. Что до записей, — Фаренгар снова откинулся на спинку кресла, — есть мощные чары Иллюзии, которые накладываются с помощью редких артефактов и рассеиваются только в случае смерти заклинателя. Вполне вероятно, что именно так он скрывал самое интересное. В комнате стало тихо. Я молчала, изо всех сил стараясь по полочкам разложить в голове услышанное. Догадки главного придворного мага слишком хорошо вписывались в общую картинку, словно недостающие кусочки пазла… — В твоем рассказе есть ещё кое-что важное, Летиция, — нарушил тишину Фаренгар. — Очевидно, что ты нужна талморцам живой. Тебя изучали почти четыре года и искали способы управлять твоей травмой явно не для того, чтобы просто убить. — Тогда для чего?.. — Могу только догадываться, — он пожал плечами. — Возможно, из-за деятельности твоей матери у тебя не только развилась высокая проводимость, но и осталась какая-то непонятная связь с Башней Белого Золота. Башни — мощный и опасный феномен, эксперименты с ними не доводят до добра. Что я точно могу тебе сказать — так это то, что тебе ни в коем случае нельзя выбираться из Вайтрана без присмотра. По городу тоже лучше не ходи одна — хорошо, что Ральф приставил к тебе Хенрика. Касательно твоей проблемы с магией… — он немного помолчал, чуть закусив тонкую бледную губу. — В твоём подсознании намертво укрепилась связь между страхом, ужасом, чувством вины и втягиванием магической энергии. Я не знаю, как её разорвать и возможно ли вообще. А потому ничего нового не могу посоветовать: меньше нервничай, ничего не бойся и размеренно пользуйся магией во благо. Если будут какие-то проблемы, новости или догадки — сразу приходи ко мне. — Спасибо, — выдохнула я, чуть улыбаясь. На душе стало значительно легче.***
Со дня отъезда Ральфа прошла седмица, но от него не было никаких вестей. От двух братьев-Соратников, ввалившихся в Храм с многочисленными ушибами и кровоподтёками сразу после выполнения очередного контракта, я узнала, что несколько дней назад Ривервуд и ближайшие селения накрыла сильная буря с мокрым снегом, сделавшая практически невозможными любые попытки спуститься с гор в Вайтранскую долину. Известие немало напугало меня, но я постаралась взять себя в руки: он же не стал бы ехать в бурю, правда? О, Кинарет, защити моего мужа!.. За это время слухи о том, что молодая жена одного из танов стала новой жрицей в Храме Кинарет, разлетелись чуть ли не по всему городу. Через мои руки успели пройти даже два рабочих из компании Ральфа, которые уронили себе на ноги какой-то тяжеленный инструмент и еле-еле доковыляли до Храма. Ощупав восстановленные мной стопы, они выразили свой искренний восторг и признательность такими выражениями, что у меня уши чуть не свернулись в трубочки, но, тем не менее, я не смогла сдержать довольную улыбку. Как обычно, в четыре часа дня я вышла из Храма. Погода продолжала угнетать и давить низкими плотными тёмными тучами. К моему удивлению, Хенрика ещё не было, и я решила подождать его на скамейке под широкими ветвями Златолиста. Но не успела сделать и десятка шагов, как услышала громкий женский возглас, в котором отчётливо звучали слёзы и отчаяние: — Госпожа Летиция! Ко мне подбежала высокая женщина в чёрном плаще с капюшоном, из-под которого выбилось несколько неопрятных прядей цвета вороного крыла. Про себя я успела отметить, что она была красива, даже несмотря на мокрые дорожки слёз на щеках, опухшие покрасневшие глаза и искажённое болью лицо. — Что с вами? Вам плохо? — Да! То есть… я в порядке, но моя дочь! Помогите ей, прошу вас! — надрывно воскликнула она и сложила на груди руки в умоляющем жесте. — Конечно… — я слегка растерялась от её напора. — Расскажите мне, что с ней? И где она? — Она дома, упала с лестницы и напоролась боком на тупой тренировочный меч… Бок в клочья! Она вся в крови! Госпожа Летиция, умоляю, спасите мою дочку, мою Софи! Ей всего восемь! — судорожно рыдая, женщина схватила меня за руку и потянула на себя. Воображение живо нарисовало жуткую картину истекающей кровью девочки с колотой, или даже рваной раной в боку. Усилием воли подавив волну паники, я напомнила себе о долге целителя и как можно спокойнее сказала: — Ведите. Незнакомка потащила меня за собой. Она почти бежала, и я едва поспевала за ней. В Вайтране я всё ещё довольно плохо ориентировалась, и после того, как мы спустились в Равнинный район, очень скоро перестала понимать, где именно мы находимся. Женщина всхлипывала, бессвязно взывала к милости Кинарет и всё время тащила меня вперёд, не давая осмотреться как следует, а начавшийся дождь делал картинку перед глазами совсем смазанной. Когда мы наконец остановились и перевели дух возле старого двухэтажного деревянного дома, я поняла, что очутилась явно не в самом благополучном квартале: улочка была узкой и грязной, дома в большинстве своём — покосившимися и ветхими, и вокруг не было ни души. — Прошу вас, сюда… Женщина поспешно открыла дверь и посторонилась, приглашая меня войти. Ступая через порог в пахнущую какими-то травами прихожую, я краем сознания отметила, что часовня Равнинного района наверняка находится гораздо ближе к этому дому, чем Храм Кинарет, и было бы быстрее обратиться к целителю именно в часовню… Сзади хлопнула дверь, и в прихожей стало темно. Я заморгала, давая глазам привыкнуть к полумраку. — Где же она? — Здесь, — прошелестел тихий грудной голос совсем рядом. Внезапно меня крепко обхватили сзади за предплечья, а на лицо плотно легла мягкая ткань, сильно пахнущая чем-то приторно-сладким. Я тряхнула головой и попыталась вырваться, но тщетно: стоило сделать вдох, как реальность вокруг стала гаснуть, растворяясь в полной непроглядной темноте.