***
— Летиция, хвала Кинарет, что ты почти не пострадала! Несмотря на то, что уже давно перевалило за полдень, а в Храме Кинарет меня никто не ожидал сегодня увидеть, все жрецы обрадовались моему приходу. От Келлена они уже в общих чертах знали о произошедшем, но Алем, уведя меня в жилые комнаты, попросила рассказать подробнее. Она знала о том, что я владею магией Разрушения, а потому можно было поведать обо всём без утайки, что я и сделала. Сидя за столом с кубком лёгкого молодого вина, я отметила, насколько стало легче. А ведь каких-то пару часов назад мне было трудно даже решиться выйти на улицу… Настоятельница сжала мою ладонь тёплыми слегка морщинистыми пальцами: — Видишь, в этот раз твоё проклятие стало твоим спасением. И ты каким-то чудом никого не покалечила. Кинарет определённо не зря даровала тебе посвящение. По телу прошла противная крупная дрожь. — По правде говоря, мне очень хотелось… проучить мерзавку. Но удалось сдержаться. Алем покачала головой: — И хорошо, что удалось. Она и так достаточно наказана судьбой и точно не стоит того, чтобы ты себе ломала жизнь из-за неё. — Скажите, — я нервно сглотнула и подняла глаза на жрицу. — Каковы… особенности брака по Долгу Жизни? — Ты имеешь в виду твой брак с Ральфом? — уточнила она. — Откуда вы знаете? — опешила я. Настоятельница усмехнулась: — Он приходил ко мне с тем же вопросом перед тем, как ехать требовать Долг со своего друга. — Надо же, — проговорила я растерянно. — В часовне в Ривервуде я нашла сведения про способы оплаты Долга в разных уголках Тамриэля, но про особенности брака в книге ничего не говорилось. — Что это была за книга? — спросила Алем, чуть прищурившись. — «Обычаи и обряды Тамриэля». — Неудивительно, — жрица хмыкнула. — Эта книга очень поверхностная, обо всём да понемногу. Стоило искать тома про обычаи конкретно Скайрима… Или, что ещё проще — спросить у жрецов часовни. — Даже не подумала об этом… расскажите, пожалуйста, — смутившись, робко попросила я. Алем чуть сильнее сжала мои пальцы: — Браки по Долгу Жизни, Лета, чаще всего оказываются самыми прочными и счастливыми. А знаешь, почему? Поймав мой удивлённый, полный непонимания взгляд, она продолжила: — Потому что это не просто удовлетворение мимолетного каприза. Такой брак накладывает дополнительные обязательства на мужчину: во-первых, требуя девушку, он подтверждает свою полную готовность рисковать собственной жизнью ради неё так же, как рисковал ради спасённого человека. Во-вторых, обязуется не изменять. Супружеская измена — кстати, с обеих сторон — считается нарушением условий договора, за которое Боги полностью отнимают удачу, а это, как ты знаешь, в конечном счёте приводит к гибели. Ну и в-третьих, — она хмыкнула и посмотрела на меня с лукавой улыбкой, — спустя год девушка получает право на развод, если семейная жизнь не сложилась. Только этим правом очень редко пользуются. Некоторое время я потрясённо молчала, рассеянно поглаживая кончиками пальцев ножку серебряного кубка. А ведь Ральф не просто был готов — он уже рисковал собой, чтобы спасти меня… Затем я невпопад пробормотала: — Значит, я всё-таки… не вещь… — Разумеется, — Алем кивнула, чуть улыбаясь. — Ты защищена лучше, чем в случае обычного брака. А ещё, Лета, готовность жертвовать своими интересами и даже жизнью ради супруги очень ценна. Я бы даже сказала, что это лучшее… если не проявление любви, то как минимум лучшая основа для неё. Подумай над этим.***
В тесном помещении с низкими, потемневшими от времени и сырости каменными сводами царил полумрак, слабо разгоняемый редкими факелами. Тяжёлые торопливые шаги отдавались гулким тревожным эхом. Ральф стремительно приближался к камере, на которую ему указал тюремщик, на ходу пряча в карман плаща только что полученный пропуск. Наконец он приблизился к решётке, за которой стояла женщина, словно ожидая его. Едва он увидел её, как захотелось выломать дверь и собственноручно придушить заключённую. Несмотря на то, что её план провалился, Альбина смотрела на него с явным вызовом, расправив плечи и гордо задрав подбородок. На её левой щеке красовался багровый ожог. Мысленно сосчитав до пяти, Ральф угрожающе спросил: — Ну, что скажешь? Она дёрнула уголком рта: — Нам не о чем говорить. — Тебя мало убить, — прорычал он. — За то, что ты чуть не сделала с моей женой. Альбина обнажила белые зубы в улыбке, больше напоминающей болезненную гримасу: — А ты думал, что можно безнаказанно мной попользоваться и выбросить, указав мне моё место? — Я дал тебе шанс начать жить заново, без этой грязи, — проговорил Ральф, чеканя каждое слово. — Вместо этого ты опустилась до организации собственного борделя худшего толка, да ещё и чуть не уничтожила ни в чем не повинную девушку. Притом зная изнутри, что такое жизнь в борделе. Какая же ты дрянь, — выплюнул он, сжав руками толстые прутья решётки, втайне надеясь, что дверь поддастся. — Уж не большая дрянь, чем ты сам, — медовым голоском протянула Альбина. — Не тебе читать мне морали и учить жизни, оставь это жрецам вроде твоей женушки, — она скривилась, как от вкуса гнили. — Если претендуешь, нужно соответствовать, Ральф! Думаешь, после всех твоих похождений ты достоин такого до тошноты невинного создания, как она? — Кто чего достоин, решать богам, но никак не тебе, — рыкнул Ральф. — Да почему она?! — вдруг вскричала Альбина, яростно сверкнув сузившимися покрасневшими глазами. — Ей же наплевать на тебя! Она хоть раз спросила тебя о войне? О твоих шрамах? Она маг Разрушения, Обливион её побери! Как, как ты мог выбрать её?! — по её щекам потекли слёзы. Внешне Ральф постарался остаться бесстрастным, но слова бывшей любовницы попали в цель. Подобные мысли уже приходили ему в голову, но он отмахивался от них, напоминая себе о том, что это был его выбор, а не Леты. Его жена слишком упряма и свободолюбива, чтобы ждать от неё взаимности так скоро. Но дождётся ли вообще когда-нибудь? — Это тебя не касается, — отрезал Ральф после небольшой паузы. — Беспокойся не обо мне, а о своём будущем. Которое будет совсем не радужным в ближайшие лет десять, можешь мне поверишь. — Она доведёт тебя до беды. Вот увидишь! — воскликнула Альбина и, повернувшись к нему спиной, отошла вглубь своей одиночной камеры. До него донеслись её сдавленные рыдания, заставив поморщиться. Не говоря больше ни слова, он круто развернулся и зашагал к выходу из тюрьмы Драконьего Предела. Добиться максимального срока для мерзавки вполне в его силах. А пока… пора домой, к жене. Спустя час Ральф наконец почувствовал, что достаточно остыл для того, чтобы снова попытаться поговорить с Летицией. До чего же упрямая… Если что-то вбила себе в голову, поди заставь её услышать что-нибудь иное. Но, уже подходя к дому, он поймал себя на другой, совершенно неожиданной мысли, заставившей сердце биться чуть быстрее. Неужели она… ревновала? Войдя в полумрак прихожей, он бегло поискал глазами жену. Лета обнаружилась на диване, укрытая пушистым пледом, под которым он сам не так давно здесь спал. Её глаза были закрыты. Сбросив плащ и ополоснув руки в умывальнике, он бесшумно приблизился и, присев на край дивана, аккуратно провёл кончиками пальцев по её щеке. Летиция вздрогнула и, приоткрыв глаза, сонно заморгала: — Я что, уснула? — её голос прозвучал сипло. — Спи. Я не хотел тебя будить, — он поправил плед, укрыв её плечи. — Ральф… постой, — она вытащила из-под пледа правую руку и перехватила его запястье. Какие же всё-таки тонкие у неё пальчики… — Я никуда не ухожу. Она отвела взгляд и чуть закусила губу, словно пыталась подобрать нужные слова. Затем шумно сглотнула и посмотрела ему в глаза: — Мне… не следовало так на тебя набрасываться, не выслушав. Прости меня. Ральф слегка улыбнулся, но улыбка вышла невесёлой: — Поговорила с Алем? — Да, — она кивнула, опустив взгляд. Её щеки тронул робкий румянец. — Я… не знала. А ещё я не задумывалась о том, каково тебе было тогда… почти четыре года назад. — Что было, то было, — он чуть сжал её тонкую кисть в ладонях. — Я натворил достаточно того, чем совершенно не горжусь и чего не стал бы повторять. Но это давно в прошлом. И ты теперь знаешь, что это не просто слова, — он поднёс её руку к губам и легко поцеловал нежную кожу. Румянец на щеках Летиции вспыхнул ярче. — Мне всё равно трудно представить… такой образ жизни, — смущённо пробормотала она. — Ты идеалистка, Лета, — вздохнул Ральф. — Я и сам таким был… когда-то давно. Примерно в твоём возрасте. — Но потом произошло… слишком много плохого? — полуутвердительно уточнила она. — Именно так, — он снова погладил её по щеке. Она блаженно прикрыла глаза, но через несколько секунд широко распахнула их, глядя ему в лицо с долей испуга. — Почему ты так задержался в поездке? Всё хорошо? Я слышала про бурю в горах! Ральф хмыкнул: — Рад, что ты спросила. Да, если бы не буря, я вернулся бы дня на четыре раньше. И то, спуск в долину до сих пор опасен — слишком скользко и грязно… Но в остальном поездку можно считать успешной. Даже привёз тебе письма от родных и подруг. — Спасибо, — она улыбнулась и, вытащив из-под пледа вторую руку, дотянулась до его левой руки и переплела с ней пальцы. Кольца святости брака блеснули в свете свечей. — Не оставляй меня больше вот так надолго. Пожалуйста. Я очень волновалась за тебя. — Не буду… Ральф взял её за руки, и она, поддаваясь, села на диване. Её растрепанные рыжие кудряшки умилительно торчали во все стороны, делая Лету похожей на маленькое солнце. Он подался вперёд, заключая её в объятиях, и наклонился к призывно приоткрытым мягким губам. Летиция потянулась навстречу, и их губы встретились, а по спине заскользили узкие нежные ладошки, разгоняя по телу приятные тёплые волны. Этот поцелуй был полон щемящей нежности, от которой почему-то щипало в глазах. Прошла всего седмица, но Боги, как же ему не хватало её рук, улыбки и ставшего родным тонкого запаха корицы с ноткой зелёного яблока. Он не помнил, когда в последний раз испытывал подобные ощущения от поцелуев — а может, не хотел вспоминать. Это было слишком давно, где-то в прошлой жизни. Слишком нереально. Прошлое должно оставаться в прошлом. А в настоящем всё непременно получится.