We'll be Gone by Morning

«Чувствуешь это?» Священник всегда говорил бороться со своими демонами. – «Не поддавайся искушению», - проповедовал он, а маленькие конечности Эша беспокойно ерзали на скамье. – «Или осквернишь себя грехом» Эш всегда считал себя чем-то нечестивым. Рожденный войной, воспитанный в насилии, он был создан убивать. Острый язык, смертоносные взгляды и руки, созданные для того, чтобы причинять боль и оставлять шрамы. Он ставил отметины на человеческих жизнях. И они покидали его слишком быстро. «Что я говорил о слезах?» Мужчина откинул голову мальчика назад, больно впиваясь ногтями в кожу, дернув Эша за волосы так сильно, как будто хотел вырвать их. Грубый жест причинил боль, когда он провел большим пальцем под его глазом, чтобы стереть предательские слезы. Ведь что может быть более жестоким, чем насилие во имя сострадания? Эш никогда не кусал руку, которая его кормила, но почему-то всегда казалось, что именно он держит нож. Его нужно сдерживать, связывать как чудовище. Возможно, он не воплощение греха, а порождение многих. Дети страдают за ошибки родителей, но могло быть по-другому? Он напрягся инстинктивно, но, на самом деле, не имело значение, как долго он пытался держать ситуацию под контролем, потому что в любом случае ему придется испытать это. Ведь тело, созданное для того, чтобы выдерживать боль, которую оно причиняло другим, не способно любить.

___

Проведя несколько часов, безрезультатно ворочаясь в постели, Эйджи признал поражение и сдался. У него и Шортера была двуспальная кровать, когда как Эш вызвался спать на неудобном диване, но, насколько понимал Эйджи, первый еще не вернулся. Брюнет выбрался из-под простыней в затхлый воздух номера мотеля. Он взял свою книгу с тумбочки и приоткрыл раздвижную дверь, ведущую на маленькую террасу, единственной функцией которой был обзор местных красот, если вообще можно было увидеть что-нибудь живописное с первого этажа. Прохладный утренний воздух пощекотал его лицо, и Эйджи сделав глубокий вдох, полностью открыл дверь и вышел. За мотелем был небольшой бассейн, освещенный изнутри затемненным флуоресцентным светом. Вода позволяла мягкому голубому сиянию заполнить два этажа комнат. С того места, где сидел Эйджи, он увидел, что кто-то даже оставил пару плавательных очков возле бортика. Неоновые синие и розовые оттенки выделялись среди белой и серой плитки; очки скорее всего детские. Позади него раздался тихий шорох, и Эйджи обернулся. Эш Линкс стоял позади него, и стекло немного размывало его черты. Брюнет подозвал его рукой. Эш облокотился на стену, вытянув длинные ноги над бетоном, и Эйджи стало интересно, о чем он думает. «Я разбудил тебя?» - спросил брюнет. – «Извини, я пока не привык к часовому поясу» «Не спал» - прохрипел Эш, упрямо избегая зрительного контакта, пока взгляд Эйджи скользил по открытым участкам кожи, неосознанно проверяя наличие ран. Его сестра – Чие – говорила, что он всегда был таким. Создан для заботы, своего рода курица-наседка. Эш выглядел усталым и грустным, и что-то во всем этом задевало Эйджи за живое – но почему? «Это твоя книга?» - спросил Эш, потянувшись к мягкому переплету, чтобы изучить обложку. Кивнув, Эйджи начал листать ее, водя своими тонкими пальцами по крашеным страницам и выцветшему шрифту. - «Ты читаешь Болдуина?» - пробормотал блондин так мягко, что Эйджи бы наверняка не расслышал, будь здесь даже отголосок ветра. Брюнет кивнул. – «Мой дедушка учил английский, читая такие книги» «Хм» - удовлетворенно хмыкнул Эш, усаживаясь напротив брюнета. – «Весьма неплохо» Почему-то нетерпеливо стремясь увидеть его улыбку, заставить его смеяться, Эйджи в спешке продолжил. – «Моя бабушка выучила язык, смотря американские телевизионные программы. Она может процитировать наизусть все Шоссе 66»* Отчасти это вызов, размышлял Эйджи. Как будто он соревновался со всем миром, кто первым заставит Эша Линкса улыбнуться. И он победил; мягкое, мимолетное движение было брошено Эйджи, и он принял его, жадно глотая каждое мгновение этого маленького знака внимания. Блондин отвел взгляд и посмотрел на воду, и парень не мог не заметить, как лазурный свет превратил его фигуру в нечто более хрупкое. Утонченное. Эйджи тихонько отложил это воспоминание в папку, добавив в свою коллекцию впечатлений: грубый преступник с пистолетом за поясом, хитрый мальчишка полный секретов, как и предполагал брюнет, а теперь более спокойный образ - лунный свет венчает его мягкие светлые волосы в оттенках серебра и синего, прохладный ветер маскирует черты в что-то более нежное, а отражение в воде напоминает… «Звездную пыль» - выдохнул Эйджи, его пальцы чесались за камерой. Эш поднял одну бровь – «Зигги?»* Эйджи моргнул. – «Что? Нет же» «Не фанат рока? – подтвердил блондин, убирая волосы с лица. – «Тогда, что ты слушаешь?» - спросил он, изучая Эйджи с таким пристальным вниманием, что тот боялся шевельнуться. Эйджи сглотнул, вспомнив, как насмешки на школьном дворе переросли в драки в раздевалке, и как он звал домой маму. «Есть певица. Мацуда Сэйко»* «Не слышал о ней» Эйджи пожал плечами. – «Справедливо. Моей сестре очень нравится ее…» Брови Эша взлетели вверх – «Так у тебя есть сестра?» «Да. Она ее любимая исполнительница, поэтому мы часто слушаем ее дома» «Но я спрашивал не об этом» - заметил Эш. – «Что тебе нравится, Эйджи?» Он подумал о доме. Морской соленый бриз, загар и полеты высоко над баром, рассекая воздух, повторяя за движениями Чие в воде. Падения, с надеждой, что кто-то или что-то заботливо поймает тебя. Что момент не будет упущен. «Юми Арай»* - сказал он наконец. «Ты никогда не поверишь, но я о ней тоже ничего не слышал» - криво сказал Эш, затем встал и вытянул руки над головой. – «Поспи немного, пассажир. Завтра тебе нужно успеть на автобус» Эйджи наблюдал, как парень плюхнулся на диван, предложенный его другом, и закрыл глаза рукой. Брюнет подождал, пока его дыхание замедлится и выровняется, сигнализируя о сне. Под небом, где только ветер и звезды были его одинокими собеседниками, Окумура Эйджи посмотрел на растущую луну и улыбнулся.