×××
Догорела палочка лавандовых благовоний. Юные заклинатели наелись воистину потрясающе вкусной еды и теперь ждали только задерживающихся госпожу Юй и Цзян Фэнмяня. Цансэ скучающе постукивала пальцем по чарке с вяжущим лотосовым вином, заказанной расплывающимся в таинственной улыбке Вэй Чанцзэ. Но терпение, как и количество свободных кроватей в здешнем постоялом дворе не бесконечно, и не выдержав, Цансэ рывком подорвалась с насиженного места, быстро следуя к комнате, где сейчас находились возможные супруги. Вокруг почему-то царил мёртвый покой, ни драки, ни крика, ни шороха. Подозревая неладное, Цансэ осторожно приблизилась к двери. За ней до сих пор не слышалось и дыхания, словно всё живое замерло, скованное прозрачным льдом. Странно, страшно, скверно. Ну не поубивали же они друг друга, в самом деле? Вдруг, дверь резко раздвинулась, мелькнули пурпурные одежды, затрескали молнии Цзыдяня, и Цансэ успела лишь испуганно ахнуть. Ей встречу выскочил бледный Цзян Фэнмянь, а прямо за ним разъярённая Юй Цзыюань с разящим Баолэем в почти дрожащих от гнева руках. Слава Небесам, её клинок схоронился в ножнах, и обнажаться не желал. Пока что. Иначе кто-нибудь бы получил на стол чрезмерно жестоко раскромсанного наследника ордена Юньмэн Цзян. В тот же миг Цзян Фэнмянь встал за спину Цансэ, и обхватив её стрекозиную талию ладонями, приподнял в воздух, прикрываясь девушкой, будто несгибаемым щитом. Цансэ обескураженно хлопала глазами, когда Фэнмянь возопил: — Госпожа Саньжэнь, госпожа Саньжэнь, помогите мне! — он внезапно зарделся, осознав своё самоуничижительное положение. — Простите за моё непристойное поведение...! — Цзян Фэнмянь! — свирепо крикнула Юй Цзыюань, взывая к робеющему заклинателю. Недалеко от них, словно по приказу, возникли оторопелые Шаньцзы, Гуаншань и Чанцзэ. — Цансэ, этот... этот невоспитанный господин посмел назвать меня грымзой! Коридор окатил голосистый смех Вэй Чанцзэ. — Щекотно, господин Цзян! — беспрестанно хихикая, взвизгнула всё ещё извивающаяся в его руках Цансэ. — Немедленно отпустите Цансэ! — рявкнула госпожа Юй, не в полную силу ударив его в бок ножнами Баолэя. В конечном итоге паникующий Цзян Фэнмянь мягко поставил Цансэ обратно, и со скоростью тигра рванул прочь из треклятой таверны. По закону комедийной сценки, взбеленённая Юй Цзыюань вылетела за ним с мечом на перевес. Люди, привыкшие к постоянной деревенской размеренности и спокойствию, ошарашенно таращились на сие действо. Вэй Чанцзэ беспрерывно хохотал, и после угомонившись, утёр скупую слезу. — Т-с, и что это было? — риторически отчеканил Цзинь Гуаншань. — Молимся за цельность Цзян Ши! — весело добавил Чанцзэ. — Может нужно не молиться, а самим приглядеть за ними? — неуверенно предложила Шаньцзы. Все единогласно кивнули и побежали досматривать любопытное зрелище. Искать госпожу Юй и господина Цзяна долго не пришлось, их голоса, — сквозящий злобой Цзыюань и встревоженный Фэнмяня — казалось, слышались бы и за несколько ли отсюда. Цансэ и Вэй Чанцзэ мгновенно подоспели к пыхтящей Юй Цзыюань, и сгрудившись около неё неким кольцом, вместе успокаивали бравадой о вероятном появлении мерзких слухов про откровенно распущенное поведение третьей госпожи Юй, которая, словно бешеный пёс, гонялась за своим молящим о пощаде женихом; умора да и только! Складывалась щекотливая ситуация. Внезапно, из толпы удивлённых зевак выплыла грациозная, упомрачительно красивая дева в розовом газовом платье, с мириадами золотых заколок и нефритовых подвесок в сложной причёске. Та едко осклабила напомаженные губы, от чего ранее пышащая злостью Юй Цзыюань притихла, и напрягшись, в изумлении уставилась на красавицу. Нерасторопный Цзинь Гуаншань сложил руки на груди. — М-да, Цзыюань, ты совсем не изменилась за эти два года, — парировала благоухающая дева, высокомерно скобля взглядом собравшийся народ. — Е Ханьлэн, какая встреча! — хмурясь, воскликнул в ответ Цзинь Гуаншань, вместо застывшей каменным изваянием госпожи Юй. — Что же вы, о прелестная дева, забыли в столь глухой деревеньке? Эта осрамлённая бедняками земля не достойна и мимолётного прикосновения вашей белоснежной ножки! — ощерившись, на повышенных тонах говорил он, упиваясь собственными саркастичными фразочками. Цансэ усиленно размышляла, где слыхала имя девы, которая, кстати, сейчас надменно вздёрнула нос к небу, раздражённо перебирая копну густых волос пред Цзинь Гуаншанем. И почему Юй-цзе так поменялась в лице? И тут до неё дошло. Точно! Неужели та самая бывшая подруга Цзыюань и невеста молодого господина Цзиня? — Я еду в Ланьлин, куда меня пригласил ваш отец. А что же вы, наследник, не отличающийся незаурядными способностями к заклинательству, прохлаждаетесь здесь? — нахохлившись, она подцепила юбку ногтями, будто распушила цветастый птичий хвост. — Обучаюсь в ордене Гусу Лань. В деревне Юйчи на задании, — процедил он, темнея лицом и напористее сдвигая брови к переносице. И слепой бы ощутил нежелание госпожи Е и господина Цзиня даже приближаться друг к другу, не то, что мило беседовать, жениться или рожать детей! — Тогда не смею более отвлекать этих опытных заклинателей, — закатила глаза Е Ханьлэн, и странно усмехнувшись, устремилась к до сих пор безмолвной госпоже Юй. — Цзыюань, я думала ты давно переросла свою излишнюю эмоциональность, и к сожалению, ошибалась. Сосредоточься на самоконтроле, — прильнув к уху Юй Цзыюань, она вкрадчиво зашептала. — Никому, тем более будущему главе Цзян, не нужна лишь позорящая его репутацию и шаткое положение супруга. Приосанившись, Е Ханьлэн хищно улыбнулась созданной конфузной ситуации, и развернувшись вполоборота, ушла из поля зрения, шурша вычурным подолом одеяния. Единственное о чём в ту секунду подумала Цансэ, была мысль, что будь она наглее, или обернись госпожа Е мужчиной, она бы абсолютно не церемонясь, яростно загалдела ей вслед: «Павлин!».×××
После неурядицы, заклинатели решили разделиться по трое, чтобы эффективнее расставить оставшиеся ловушки для духа и обследовать лес. Мнения их разнились, как у кошки с собакой, и потому было выдвинуто предложение вытянуть жребий из шести соломинок — три коротких и три длинных. По воле судьбы, госпоже Юй, Цансэ-саньжэнь и Цзян Фэнмяню выпали короткие, остальным — длинные. Цансэ слёзно молила бога о плохой памяти Юй-цзе (которая бы не припомнила многострадальную «грымзу»), иначе совместное времяпровождение с юньмэнцем могло вновь разжечь оглушающий скандал на пустом месте. Очень интересно, почему столь миролюбивый и вежливый человек как Цзян Фэнмянь раздраконил свою невесту нехарактерным для него оскорблением, но и расспрашивать опечаленную Юй Цзыюань не хотелось от слова совсем. Ночлег юные заклинатели обговорили снять по окончанию установки магических талисманов, и те, кто управятся быстрее, отправятся покупать комнаты первыми. Цансэ методично ставила ловушки, стараясь также разболтать госпожу Юй и господина Цзяна, но они к её потугам относились равнодушно. Цзыюань нацепила вечно раздражённую маску, делая вид, что никого для неё более не существует, и вообще «отвяньте и не приставайте». Цзян Фэнмянь хоть и отвечал на все её трещания языком, но отвечал односложно, тут же замолкая и отводя взгляд, словно стыдился самого факта своего рождения. И вот, в какой-то момент неловкой тишины, Цансэ вдруг ясно ощутила тёмную ци. Та холодной невидимой вуалью дотронулась до кончиков её пальцев, оставляя за собой горький осадок, и простелилась куда-то далее. Цансэ готовилась схватиться за Минсянь, но только она насторожилась, и вся нечистая энергия пропала вникуда. Будто никогда и не было её, ни следа, ни бельмеса. Спустя час снег прекратил идти, день послушно приникал в объятия вечернего марева заката, солнце клонилось к земле, и Цансэ с Юй Цзыюань и Цзян Фэнмянем в конечном итоге закончили выполнять поставленную задачу. Повезло, что дорогу обратно они заранее отметили следами на тонком слое снежинок. Повеяло морозом, и Цансэ опять почувствовала тёмную ци. Энергия металась, вспыхивала то там, то тут, не останавливаясь, словно не давала понять её истинный источник. Из-за помутнённого промозглым ветром сознания, Цансэ не заострила на вспышках никакого внимания, списав их на нестабильную местность, что и сталось ей роковой ошибкой. Плетущаяся впереди Юй Цзыюань даже вскрикнуть не успела, как сразу бездыханно свалилась оземь из-за стрельнувшего в неё мощного потока тёмной ци. Цансэ незамедлительно встала на защиту бескровной Юй-цзе, одной рукой проверяя пульс и энергетические каналы, а второй с лязгом обнажая Минсянь. Цзян Фэнмянь не отставал, и тоже достав свой клинок из ножен, ловко отражал атаки мятежного духа. Поняв, что Фэнмянь в силах тягаться с нечистью, Цансэ похлопала Юй Цзыюань по щекам, пытаясь привести ту в чувства. Она не откликалась, лишь иногда приоткрывала веки и дрожащие посиневшие губы. — Госпожа Саньжэнь, берегитесь! — сорвано крикнул Цзян Фэнмянь. Кажется, дух его перехитрил и осмелился напасть на заклинательниц со спины, тем самым планируя добить бессознательную госпожу Юй. Но он не учёл, что Цансэ далеко не из робкого десятка. Она вмиг вложила недюжинную энергию в оружие, и ослепляющим ударом клинка унесла духа куда-то за стволы деревьев. После крайне внушительного сигнала убраться восвояси, в конце концов он полностью исчез. И, конечно, не навсегда. Цансэ вновь захлопотала над ослабшей подругой, но к сожалению, все её старания были безуспешны. — Госпожа Саньжэнь, не уверен, что сейчас лучший момент приводить раненую госпожу Юй в сознание. Давайте дойдём до деревни и найдём лекаря. В безопасном месте и под наблюдением обученного человека, она точно очнётся как можно скорее. Тем более, госпожа Юй вряд ли станет здоровей от возлежания на снегу… Цансэ вздохнула. — Так и быть, вы правы. Она почти подняла Юй Цзыюань на руки, но непонимающе застыла под останавливающим жестом ладони Цзян Фэнмяня. — Госпожа Саньжэнь, позвольте мне донести её. Вы утомлены, а в таком состоянии противопоказаны физические нагрузки. Да и какой из меня мужчина, если я разрешу деве таскать на себе другую деву? В деревне ещё засмеют, что напрасно волочусь рядом, словно калека, ничем не помогая. Цансэ просто кивнула в ответ. Её натруженную голову оплетали совсем другие мысли, и кто из них понесёт Юй-цзе в данную минуту её не колышило. Вина за собственную невнимательность и наплевательское отношение к сохранности подруги нещадно поглощала Цансэ, будто топила в тягучем болоте. Тёмный дух ведь только этого и добивался, и она, как последняя дура повелась на глупую уловку. Любая заминка, любая оплошность стоила Юй Цзыюань жизни! Сначала они помчались в центр деревни, где кто-нибудь бы да помог. Получилось легче — у поместья господина Лу беспокойно переминалась с ноги на ногу Шаньцзы. Она нервозно кусала губы и пристально высматривала затерявшихся спутников. И увидев недужную, раненую Юй Цзыюань, обмякшую в руках Цзян Фэнмяня, Шэнь Шаньцзы одновременно удивилась и испугалась, но преодолев первичный шок, решительно повела их к месту ночлега. Цзян Фэнмянь осторожно опустил Цзыюань на постель, и ему, впрочем, почти сразу же было велено выйти за порог женской комнаты. — Мне стоит поискать лекаря, дева Шэнь? — вопросил он, выталкиваемый из помещения одним напряжением сожительниц. — Да, поищите, я пока осмотрю госпожу. Не думаю, что это серьёзно, но подстраховаться никогда не бывает лишним. — Хорошо, — Цзян Фэнмянь ушёл в смятении, прикрывая за собой дверь. — Шэнь-цзе, разве ты смыслишь что-то в целительстве? — недоумевала Цансэ, усаживаясь на постель. — Ну, не то, чтобы смыслю, — ответила Шаньцзы, отвлекаясь от Цзыюань. — Просто в моей деревне жила одна добрая девушка. Она была внучкой местной повитухи, и потому зачастилась у неё помощницей. У меня два брата и две сестры, по этой причине они нередко у нас гостили: повитуха беседовала с матушкой, тогда как её внучка играла с нами. Я звала ту девушку цзецзе. Она рассказывала мне о лечебных растениях, отварах, как оказать помощь болеющему человеку, и всё в таком духе… Я всегда восхищалась её мягкостью и любовью к детям, которые одновременно мирно сосуществовали с нерушимой строгостью. Я равнялась на неё, грезила о том, чтобы она стала для меня настоящей старшей сестрой. Но спустя время цзецзе начала постоянно уезжать в Цинхэ, а после рождения моего диди и смерти её бабушки, и вовсе перестала посещать деревню, — меланхолично закончила Шаньцзы, и вспомнив о госпоже Юй, растерянно ахнула и принялась за брошенное дело. — Небезынтересно, что с ней сейчас. Ты говорила с таким воодушевлением. Я даже сама захотела убедиться в характере этой твоей цзецзе. А, Шэнь-цзе, желаешь увидеть её снова? — Цансэ-мэй, не болтай под руку! — сконфуженно бросила Шэнь Шаньцзы. — Или тебе безразлично состояние госпожи Юй? Цансэ замолкла, и хоть за неимением возможности поддержать какой-никакой разговор слова чуть ли сами не слетали с языка, дева понимала неуместность своего пустого стрекотания вкупе с серьёзным процессом. Для осмотра Шаньцзы пришлось слой за слоем снимать пурпурные одеяния с подтянутого тела Юй Цзыюань. Она густо зарделась, но собрав волю в кулак, судорожно продолжила, оставив госпожу лежать на спине в одной нижней рубахе. Шаньцзы плавно повертела голову Цзыюань справа налево, ощупала голову, острые ключицы, плечи, рёбра, живот и ноги, тщательнее проверила пульс и каналы ци. Тяжело вздохнув, она заключила: — Госпожа подвернула ногу, и на локте есть неглубокая рана, шла кровь, но уже остановилась. Дух, кажется, ещё попал по голове, повезёт, если не сильно. С золотым ядром всё хорошо, как и с каналами. Я не заметила критических повреждений, но не буду констатировать факты до прихода знающего лекаря. — Значит Юань-Юань скоро очнётся? — торжественно воскликнула Цансэ, бережно держа ладонь Юй Цзыюань в своей. — Мне это неизвестно, но надеюсь скоро. Её ядро крепкое, оно поможет восстановиться быстрее. — Хорошо. Спасибо, Шэнь-цзе, –успокоившись, потеплела Цансэ. Юй Цзыюань вдруг заворочалась, и хрупко застонав, приоткрыла серовато-жёлтые веки. У Цансэ в глазах словно засверкали звёзды. Шаньцзы же радостно, но обеспокоенно засуетилась. — Что произошло? — хрипло произнесла госпожа, настойчиво пытаясь встать с кровати. — Лежите, госпожа Юй! — приказала Шаньцзы. Цансэ последовала её велению и опустила ослабленную подругу обратно, аккуратно надавив на плечи. Юй Цзыюань нехотя подчинилась. — Тебя ранил озлобленный дух, — кратко объяснила Цансэ. Цзыюань нахмурилась. — Побудь тут с ней, Цансэ-мэй. Я отыщу воду, бинты и спирт, и подгоню господина Цзяна, а то поиски опытного лекаря уже подзатянулись. Главное не позволяй госпоже вставать и двигаться, — протараторила она, неуклюже убежав и с грохотом закрыв дверь. Цансэ и Юй Цзыюань остались в комнате одни. Госпожа вдруг удручённо закрыла лицо руками. — Я была так беспечна. Если бы я только не ушла в собственные мысли… — Юань-Юань, нет! — перебила она. — Это полностью моя вина, я была рядом и чувствовала присутствие духа, но ничего не сделала. Прости меня, Юй-цзе, я такая глупая, такая глупая! — Брось, Цансэ, твоей вины здесь нет. Ты ведь тоже могла пострадать, дурочка. Я видела с каким рвением ты защищала меня. Хоть и смутно, — Юй Цзыюань отринула ладони от лица, пристально оглядывая подругу на предмет недуга. — Видела? — тоскливо спросила Цансэ. — Да. Только не корчи грустную гримасу, улыбка тебе идёт намного больше, — отмахнулась госпожа. Цансэ послушалась, и слегка приподняв уголки губ, подсела ближе, невесомо-нежно погладив бледные, будто траурные ханьфу, пальцы Юй Цзыюань. — Скажи, почему ты тогда не среагировала на удар? Я уверена, по скорости Юй-цзе во много раз превосходит большинство юных заклинательниц. Госпожа помрачнела, но ответила: — Помнишь, сегодня мы повстречали мою бывшую подругу? Я оплошала из-за мыслей о ней. В памяти всплыли старые времена. Я долго думала, почему она, словно призрак прошлого, возникла именно в тот позорный миг погони за моим благоверным. Я была настолько обескуражена её появлением, что совсем не сосредотачивалась на задании. Ужасно безответственно. Со стыдом, Цансэ поняла, что впервые не ведала как поддержать подругу, подавленную моральными мучениями. Когда они только-только встретились, там, в лесной гуще, измученные знойной жарой, длительной дорогой, и горькими рыданиями, у Цансэ нашлись драгоценные слова, утешившие безудержно плачущую Юй Цзыюань. Но в сию минуту не рождалось ничего. Абсолютно никакого дельного совета — зияющая пустота. Тем временем, госпожа Юй вполголоса продолжила: — Ещё помнишь, что я обещала рассказать причину ссоры с Е Ханьлэн, когда буду готова? — она чуть стушевалась под конец реплики, но проморгавшись, продолжила. — Я отдалилась от неё потому что мы стали совершенно разными. В первый раз, когда однажды я несправедливо унизила Иньчжу, я с паникой осознала, что начинаю относиться к слугам в точности как Е Ханьлэн. Она гнобила их, оскорбляла отвратительными прозвищами, предъявляла претензии по пустякам… Конечно, я тоже не святая. Я не единожды придиралась к слугам, изредка прикрикивала, но и то в случае тотальной ошибки. Е Ханьлэн также считает лишь богатых людей, красивых и с почетной родословной достойных хорошей жизни. Ну а когда она сказала мне, что брак по расчёту — благодать свыше — в момент моей исповеди о том, как кошмарно поступил отец с сестрой только из-за её несогласия выходить замуж, послужил окончательным расколом нашей многолетней дружбы. Е Ханьлэн была похожа на моего отца — я слишком испугалась этого факта. По скулам Юй Цзыюань во всю текли хрустально-чистые слёзы, и она жмурилась, безуспешно растирая щеки и глаза докрасна, в отчаянных попытках стереть солёное проявление слабости. Её дыхание сбилось, и Юй Цзыюань, повествуя, по привычке села на постель. Из-за столь откровенной истории, Цансэ шокированно замерла, вовсе позабыв о запрете на телодвижения для госпожи Юй. Она не нашла решения лучше, чем ласковые, крепкие и тёплые объятия. Но Юй Цзыюань и их было достаточно. У госпожи нежно защемило в сердце, и она, как когда-то, спряталась в мягких и уютных руках Цансэ, и уткнувшись куда-то в бархатную шею, почувствовала убаюкивающие поглаживания по спине. Юй Цзыюань желала ничего не видеть, ничего не слышать, ничего не ощущать. Ничего. Только Цансэ. Проплакав и до дна иссушив внутренний водоём слёз, госпожа Юй очнулась, но не оттолкнула Цансэ. Лишь зарылась в её косматые волосы глубже, и как-то надломленно прошептала: — А-Сэ… А-Сэ, моё первое имя Юнь. Оно значит облако. Но думается мне, что я самая настоящая хмурая туча. Цансэ удивлённо вскинула брови. Не думала она, что когда-либо удостоиться столь ласкового обращения от извечно безрадостной подруги. Цансэ сочувственно прильнула к Юй Цзыюань с новой удвоенной силой, улыбаясь чересчур ослепительно для захудалой комнатки крохотного постоялого двора. Поразмышляв, Цансэ неожиданно встрепенулась, и без зазрения совести обхватив белоснежные щёки госпожи руками, находясь близко-близко к её заплаканному, потерявшему яркие краски лицу, с чувством прошептала в ответ: — Когда облака бесхозно плавают по небу, словно лишь симпатичные декорации, то тучи, столь грозные и пышащие непоколебимой мощью, приносят проливные дожди, дожди — урожай, ну а урожай — жизнь! Всем людям! Так уж ли плохо твоё первое имя, Юй Юнь? Юй Цзыюань уложила свои ладони на её, растроганно смотря глаза в глаза. Серый блеск напротив завораживал. — Спасибо. Цансэ засияла ярче полуденного солнца. Спелый виноград напротив услащал паче мёда.×××
Врываться в комнату никто не спешил. Наследница Мэйшань Юй беззаботно провалялась в объятих Цансэ-саньжэнь более нескольких минут. В объятиях той, кто без преувеличений, является самым близким, самым родным человеком во всей Поднебесной. Юй Цзыюань определённо оторвёт от себя кусок души, если Цансэ когда-нибудь уйдёт или исчезнет. И как бы не хотелось поворчать о излишней любвеобильности горной козочки, госпожа Юй более не издала ни звука. И Цансэ умиротворённо поддалась гармоничному безмолвию. К великому разочарованию, блаженная тишина нещадно порвалась, ведомая вежливым предупреждающим стуком в дверь. В комнатку вбежала растрёпанная Шэнь Шаньцзы с охапкой бинтов. За ней вошла седовласая старушка-лекарь, неся в руках потёртую сумку молочного цвета. У порога стоял сонный и недовольный Цзинь Гуаншань, удерживая небольшую кадку с колыхающейся от его покачиваний водой. Задать бранный вопрос: «Какого гуя здесь Цзинь?», Цансэ помешала суматошная Шаньцзы, выразительно выпучив зелёные глаза в немом знаке не предпринимать сейчас импульсивных решений. У старушки в помощниках оказался маленький смешной мальчишка с курносым носом, который чуть не сбил медлительного Гуаншаня с ног, доставляя какой-то мешок со звонкими склянками для лекаря. Поставив кадку с водой, Цзинь Гуаншань удалился в коридор, прискорбно вздыхая. Вручив старушке мешок, мальчишка застенчиво засеменил за ним же, негоже тому ещё глазеть на цветущих дев. Щепетильно проведя второй осмотр Юй Цзыюань, лекарь Фу сделала вывод, что в своих диагнозах Шаньцзы была права. В принципе ничего серьёзного, но бдительный присмотр и уход за госпожой Юй звался необходимым. — А ночная охота мне разрешается? — поджала губы Цзыюань. — Не дурейте, молодая госпожа! — громко возмутилась старушка Фу. — С полученными травмами вам категорически нельзя туда суваться! Покой и только покой! Юй Цзыюань капельку погрустнела, но спать улеглась с лёгкой душой, вяло отпив лечебный отвар из женьшеня, приготовленный недавно ушедшей женщиной-лекарем, также перевязавшей и обработавшей ей раны. Цансэ и Шэнь Шаньцзы перешёптывались, сидя на полу, в окружении полумрака и приглушённого аромата лаванды, исходящего от причудливой медной курильницы. — Цансэ-мэй, я кому наказывала не позволять госпоже Юй садиться? Я пришла, а она тут нежится в твоих объятиях, — с укоризной сказала Шаньцзы. — Прости, Шэнь-цзе, мы просто заболтались чуток, — пряча улыбку, виновато опустила глаза в пол Цансэ. — Ничего страшного. Главное, что с ней всё в порядке, — она зашептала тише. — У госпожи Юй глаза покраснели и опухли, думаю, мне не стоит спрашивать о чём вы говорили. — Как ты проницательна, — хихикнула Цансэ, играясь с волосами, и будто вспомнив что-то важное, резко приоткрыла рот. — Так почему здесь был Цзинь Гуаншань? Не замечала раннее у вас тесной дружбы. — Какая тесная дружба, Цансэ-мэй? — воспротивилась Шаньцзы. — Он тогда один одинёшенек маялся без дела, вот я и попросила его помочь мне донести воду. Вэй Чанцзэ ушёл за едой, а господин Цзян менять одеяние. У госпожи Юй ведь кровила рука, вот и на него попало. — А, вот оно как, — она задумчиво постукивала пальцами по ноге. — Но если честно, — еле слышно заговорила Шэнь Шаньцзы. — Он оказался не таким уж весельчаком и повесой, каким представал ранее. У ворот в Гусу господин Цзинь воссоздал образ разговорчивого и ветреного человека. Но в эти последние несколько дней он словно присмирел, а после встречи с госпожой Е вообще начал всех сторониться, словно прокаженных. — Ты права, Шэнь-цзе. А я даже не приняла отсутствие его острых шуточек во внимание. Кажется, только Вэй Чанцзэ более-менее к нам приобщился. Хотя, — она гордо улыбнулась. — Первое впечатление бывает обманчиво. Примером тому Лань Чуйяо, ну и конечно, Лань Ян, — Цансэ с теплотой припоминала, как она собственными усилиями заарканила в свой круг друзей, наверное, одних из самых неприступных (Яо-цзецзе) и вспыльчивых (Лань Ян) Ланей на территории Облачных Глубин. — Тебе виднее, Цансэ-мэй, — посмеялась в кулак Шаньцзы. — Давай сейчас лучше подготовимся к охоте, не хочу потом собираться в спешке, — Цансэ согласно кивнула в ответ. После того как они почистили мечи и распихали половину имеющихся магических талисманов по рукавам-карманам, в комнату кто-то робко постучался. За дверью стоял свежий и малость растревоженный Цзян Фэнмянь, позвавший девушек вниз, чтобы отужинать и разработать план действий к предстоящей охоте. Спустя одно одновременное и шепеляво негодующее «т-с-с» от Шаньцзы и Цансэ в упрёк больно громкому заклинателю, они на цыпочках прошли около посапывающей Юй Цзыюань, и спустились в главную залу. Вразвалку восседая за круглым столом, воодушевленный Вэй Чанцзэ поприветствовал заклинательниц взмахом ладони. — Эй, Цансэ! Надеюсь, ты до сих пор сладкоежка? — загадочно спросил Чанцзэ. — К чему вопрос? — Попросил хозяйку приготовить кое-что персонально для тебя, — приподняв уголки губ, он подвинул миску, покрытую бумагой, ближе к ней, и не томя, приоткрыл завесу тайны. — Османтусовые пирожные. Это, конечно, не те засахаренные яблочки на которые ты сегодня засматривалась, но я решил пирожные будут намного сытнее. — Спасибо, Вэй-сюн, правда, большое спасибо! — ликующе похлопала в ладоши Цансэ, с ярким благодушным блеском в глазах хватая угощение. Жуя пирожное, она переставала светозарно улыбаться, на что Вэй Чанцзэ глядел на неё небезразлично-удовлетворенным взглядом. — Ну прекратите! — глупо вспылил Цзинь Гуаншань, всплеснув руками. — С этими вашими милованиями кусок в горло не лезет. — Завидуешь? — насмешливо задрал нос Вэй Чанцзэ, с позволения Цансэ тоже взяв и откусив аппетитное пирожное. — Конечно… — буркнул Гуаншань, сердито засунув в рот ещё горячую, окутанную обжигающим паром баоцзы. Впрочем, её он сразу выплюнул обратно, и сердито вдохнув побольше воздуха, отвернулся от потешно хихикающих соучеников. Подкрепившись, заклинатели начали обсуждать план поимки тёмного духа. — Разделяться, как мы изначально помышляли, нам точно не стоит. Примером тому госпожа Юй, — довольно уверенно высказывалась Шэнь Шаньцзы. — Она — объективно сильная девушка — пострадала в присутствии ещё двух умелых заклинателей. Духа так просто не обхитрить. — Ну а талисманы? — поинтересовался Цзинь Гуаншань. Шаньцзы сидела молчком, тогда как Цансэ размышляла, закусив губу, и наконец оживлённо предложила: — Они не помогут нам справиться с ним до конца. Предлагаю напасть со спины, атаковав клинками, после задействовать имеющиеся талисманы, и проще говоря — ослабить количеством. Также, я бы хотела опробовать на духе секретную технику, которой меня обучила наставница. — Звучит логично, госпожа Саньжэнь, — почесал затылок Цзян Фэнмянь. — Но если у нас не выйдет утихомирить его атаками? Вдруг дух мгновенно поменяет свое местонахождение? Да и исчезать он способен, словно по щелчку пальцев. — Цзян Ши, разве у тебя или у кого-то из здесь присутствующих имеется другой план? — без колебаний вопросил Вэй Чанцзэ, серьёзно насупив брови. Воцарилась растерянная тишина, разбавляемая треском искромётного рыжего огня из жаровни. — Ну вот. Будем придерживаться плана Цансэ, если же возникнут проблемы и всё пойдёт по наклонной, разберёмся по ситуации. Другого выбора нет. Нужно устранить эту нечисть побыстрее, пока он не напал на какого-нибудь заплутавшего мирного жителя под покровом ночи. На том и завершили. Вэй Чанцзэ не лукавил: взаправду, на улице не медля наступала иссиня-угольная темнота. Приглашённые ученики мужского крыла ордена Гусу Лань спешно направились в свою комнату дособирывать остатки мелких приспособлений для ночной охоты. Неизвестно какие ещё уловки вознамерился произвести неупокоившийся. Пока юноши метались туда-сюда, Цзинь Гуаншань выяснил неприятную истину: его магических талисманов не хватало на столь сильного и изворотливого духа. У Цзян Фэнмяня и Вэй Чанцзэ они были рассчитаны на каждого заранее, да и Гуаншань совестливо не желал влезать в какие-либо долги. Зато тот осмелел пойти повыпрашивать талисманы у, вроде, бескорыстных девушек, — возможно, у не идущей в бой Юй Цзыюань были припрятаны некоторые запасы. Юньмэнцы остались наедине. — Слушай, Цзян Ши, — поманил друга Вэй Чанцзэ, разминаясь. — Давно хотелось спросить, от чего ты свою благоверную нарёк грымзой? Цзян Фэнмянь стыдливо вспыхнул кончиками ушей, и неловко закашлялся. — Это вообще из-за тебя случилось, Вэй Юн! — Что? — возмущенно обомлел он. — Меня там даже не было! — Ну ведь не я кличу собственную мать грымзой, — вздохнул Фэнмянь. — Всё произошло случайно! В тот момент госпожа Юй так нос сердито сморщила из-за плохого настроения, что превратилась в точную копию моей матушки, только моложе, — он настолько ушёл в себя, что совершенно не замечал как Вэй Чанцзэ весело давился искренним хохотом, воспроизводя в голове картину двух похожих угрюмых женщин рядом, при любом удобном случае грозящихся жестокой расправой обидчикам. — Прекрати смеяться! — Прости-прости, — похлопал он Цзян Фэнмяня по плечу. — Просто это действительно уморительно. Твоя матушка очень избирательна. Ещё и в памяти всплывает та сцена, где ты боязливо прикрываешься Цансэ, Юй Цзыюань раскраснелась и пыхтит, будто разъярённый бык, а сама Цансэ вопит на всю таверну от щекотки, ха-ха. — И вовсе не смешно, — потёр он переносицу, обречённо закрыв миндалевидные глаза. — Знаю-знаю. А ты сегодня ещё и носильщиком юных дев нанялся? Цзян Фэнмянь фыркнул, повернув голову в сторону. — Повторяю для особо одаренных, с госпожой Саньжэнь всё получилось случайно, и я безумно сожалею о таком непристойном поступке. Ну а с госпожой Юй из-за необходимости. — Не нуди, дражайший А-Мянь, я, поверь, шучу, — сложил руки в боки Вэй Чанцзэ, удерживаясь от желания растормошить аккуратную причёску редко злящегося друга, распыляя диковинный гнев пуще прежнего. Как в детстве. Цзян Фэнмянь не отреагировал и шаркая чуть замызганными сапогами, отошёл к кровати, всецело предаваясь размышлениям. Для него стало чудовищной странностью полная недостача чувств, в тот миг, когда он нёс бессознательную и бледную госпожу Юй на руках. Для сравнения: когда же он в порыве эмоций, в порыве наиглупейшего страха бесцеремонно вцепился Цансэ ладонями в пояс, вперемешку с тем самым обуявшим всё естество стыдом и сожалением, словно первый по весне дождь, накрапывало что-то ещё. Что-то тянущее, ласковое и согревающее изнутри; поганое, потому что приторно-сладкое, несомненно такое же, как и пёстрые сладости, обожаемые вездесущей Цансэ. Несмотря на скудную выносливость, Цзян Фэнмянь уверен, что сумел бы держать Цансэ на руках ещё не один раз. И без разницы насколько он будет случайным. — Так тебе правда нравится Цансэ, Цзян Ши? — вскинул бровь Вэй Чанцзэ, всё время наблюдавший за быстротечной сменой ясно говорящих эмоций на его лице. — Брось, Вэй Юн, — отмахнулся похолодевший Цзян Фэнмянь. — Я бы с этим поспорил. Вон как ты её сегодня сладостями задариваешь. — Что не сделаешь для красивой девы, — он беспечно пожал плечами. — Мои скромные незатейливые подарки не означают беззаветную любовь к Цансэ. Она единственная с кем мне тут не скучно, — Цзян Фэнмянь скептично вперил в него непонятный взгляд. — Она и ты, Цзян Ши, всё-всё. Говоря короче, среди стольких зануд и злюк и помереть не долго, даже Цзинь Гуаншань заткнулся после встречи с той выскочкой. Цзян Фэнмянь хмыкнул. Решив не продолжать бессмысленный разговор, юньмэнцы спустились к ожидающим их соученикам. Скрепя сердцем, девушки всё-таки поделились с Цзинь Гуаншанем многострадальными талисманами (с безголосого разрешения спящей без задних ног Юй Цзыюань, ведь как говорится, не пойман — не вор). Для начала вся компания заклинателей проверила и вновь перепроверила ловушки, расставленые в чащобе, где нагло напали на госпожу Юй. Там дух, вероятнее всего, мог неуклюже попасться на удочку. Но увы, ни одна лесная ловушка не устрашила нечисть и даже не обрадовала новостью о остатках на ней тёмной ци. Потеряв колоссальное количество времени, они понуро вернулись в деревню Юйчи. Обследовав ловушки Цансэ и Вэй Чанцзэ, которые располагались ближе к лесу, заклинатели тоже не обнаружили ничего стоящего. — В какую сторону нам идти дальше? — спросил Вэй Чанцзэ, осматриваясь и подходя к навострившей уши Цансэ. — Разум и внутреннее чувство подсказывают направиться к ловушкам господина Цзиня. Но они наиболее дальние отсюда, боюсь, что ошибусь и мы не успеем поймать паршивца, тем самым он нападёт на беззащитных жителей и я опять всех подведу, — раскисла она, проклиная нежданно-негаданно появившуюся неудачу. — И зачем у меня спрашиваешь? — Ну ты предложила план. Да и с госпожой Юй общаешься лучше нас всех вместе взятых, а до своего ранения она являлась формальным генералом. Раз госпожи нет, то главная ты. Так сказать, её самопровозглашенная правая рука, — пояснил Вэй Чанцзэ, пытаясь поддержать благой настрой Цансэ. Она глянула на остальных, и не увидев выражений лиц протестующих против реплик Вэй Чанцзэ, отчасти успокоилась. Казалось, что все полагались лишь на неё. — Ну так куда? — бодрее продолжил Чанцзэ. — В сторону ловушек господина Цзиня, — плавно улыбнулась Цансэ, и ускоряя шаг, заботливо очищала мечом путь для других, срезая норовившие поцарапать лицо острые ветки. По мере приближения к площади, бесшумной и мертвецки-жуткой от серой туманной мглы, Цансэ с чуждым облегчением ощутила горькую тёмную ци, змеящуюся вдоль узкой сырой улочки. Видимо, в данную утекающую минуту, ни разум, ни внутреннее чувство её не обманули. Самозабвенно несясь по стремительно хладеющему следу, Цансэ всё отчетливей различала энергию неупокоенного. Невидимая морозная вспышка предупреждающе взбушевалась около стены какого-то добротного дома. Заклинатели резко остановились. — Цансэ-мэй, нащупала что-то? — срывающимся от продолжительного бега голосом поинтересовалась Шаньцзы, примечая её горящие очи. — Да. Источник тёмной ци здесь, значит и дух. — Но почему в поместье Сятоу… — готовясь к худшему, сообщил Цзинь Гуаншань, обнажая клинок. Все тут же основательно подготовились. Цансэ наказала использовать талисманы осмотрительно, не тратить понапрасну, но и не спускать гневливой нечисти всё с рук. В таком случае магические талисманы станут неотъемлемой частью их безоговорочной победы. Зайдя в поместье тише мышей, заклинатели с тревогой обнаружили в главной зале госпожу Цао, жену господина Лу. Она безвольно леветировала над полом, подол её мятой рубахи развевался от потоков червонно-черной ци, усердно оплетших её антрацитовыми дымчатыми лентами. — Этот нелюдь, похоже, каждую ночь вытягивает из госпожи Цао жизненные силы. Вот она и болеет, — прошептал Цзян Фэнмянь, стирая пот со лба. Цансэ подняла ладонь, обращая всё внимание на себя. — Шэнь-цзе остается на месте и готовит талисманы. Господин Цзинь пусть тихонько прошмыгнет на противоположную сторону, держась стены, и тоже достанет талисманы. Ну а я, Вэй Чанцзэ и господин Цзян встанем за те балки, и внезапно нападём с мечами. Все согласны? — А что же та секретная техника Баошань-Саньжэнь? — вспомнив, шепнул Цзинь Гуаншань. — Я применю её только когда дух усмирится. В разгаре битвы я не способна верно начертить особый барьер и рисунок на земле. Все покорно послушались, и проворно заняли свои позиции. Медлить равносильно гибели невинной Цао Чуньюй, каждая секунда на счету, и оплошности допустить никак нельзя. Вытянув Минсянь перед собой, Цансэ с прытью кинулась на нечисть первая, тем самым подавая сигнал к действию остальным. Дух, с упоением поглощая силы Цао Чуньюй, совсем не ожидал враждебно настроенных гостей. Потому тот оглушающе взревел, и отбросив бессознательную госпожу, начал уклоняться от ловких ударов и всплесков сверкающих энергий. Впавшие в раж заклинатели накидывались на него с оружием всё четче и отчаяннее, лязг мечей дурманил воздух, пока дух бешено метался, обклеенный светящимися талисманами, врезающимися чуть ли не отовсюду. Управляющая ими Шэнь Шаньцзы задорно улыбнулась. Он разъяренно завыл, чувствуя, что слабеет от всех последующих сокрушающих атак. Дух хоть и являлся ужасающим исполином, на деле оказался неповоротливой горой мышц. За сумрачным облаком пыли скрывался статный молодой мужчина с сальными волосами, пугающе широкими плечами, ростом в шесть чи и с вздувшимися на толстом лбу венами. На нём были надеты доспехи воина имперской армии. Шэнь Шаньцзы живо засеменила из своего укрытия к рвано дышащей Цансэ. — Наверное, именно из-за его приверженности защищать государство юноши добровольно уходили воевать, — гадала она. — Сейчас и узнаем! — предвкушая любопытный опыт, крикнула Цансэ, засунув Минсянь в ножны, и впустив в меч энергию, принялась чертить им узоры на полу. Остальные не мешались: Вэй Чанцзэ и Цзян Фэнмянь удерживали рычащего духа, тогда как Цзинь Гуаншань уже подоспел на помощь к растрепанной Цао Чуньюй. Когда Цансэ окончила проводить иероглифы и кривоватые линии вокруг силуэта огромного мужчины-воина, она закрыла подрагивающие от волнения веки, и зашептала сложноразборчивое заклинание. Если говорить честно, то эта техника Баошань-Саньжэнь толику смахивала на общеизвестную ланьскую «Язык цинь», где при подмоге нот они самолично общались с бесплотными душами. Но техника бессмертной всё же отличалась несколькими аспектами: не нужен инструмент, лишь сила воли да многообещающий или уже имеющийся потенциал могучего заклинателя. Последнее требуется, потому что далеко не каждому встречному подвластно замудрённое древнее заклинание, ну а несгибаемая воля, дабы коварный дух не склонил вас к самоуничтожению или необдуманным выпадам, приведшим бы к неисправляемым последствиям. Также, эта техника даёт не только возможность болтать с потусторонним, но и самим попадать в сознание своеобразной жертвы, где даже упрямый, как осёл, дух никогда не сможет вам соврать. К несчастью, несмотря на поражающую действенность и убедительность сей техники, она гораздо опаснее того же «Языка цинь». Сойти с ума или подвергнуться смертельному влиянию нечисти было проще пареной репы. В ушах зашумела кровь, Цансэ пошатнулась и перестала бормотать заклинание. Открыв чужие глаза, она поняла, что очутилась в теле этого бравого воина, стоит порадоваться успеху проделанной работы. Только вот от волнения болезненно заныл живот, а прорезавшийся холодный пот не давал и крупицы надежды на положительные эмоции. Цансэ в теле воина размашисто шагала к опрятному домику, крепко сжимая в ладонях сноп ромашек. В окружающей местности она узнавала деревню Юйчи, лишь сейчас на улице жарко палило солнце, рядом шелестела ярко-зелёная листва, а под ногами не наблюдалось белых хлопьев снега. Он постучался в дверь, та незамедлительно отворилась, словно прихода воина сладостно ждали уже битый час. К нему на шею трепетно бросилась юная девушка, частое биение её сердца ощущалось даже через слои одежд. Отлипнув от мужчины, девушка легонько клюнула того губами в щетинистую щёку, и Цансэ сквозь сознание прониклась непривычными, но вполне приятными прикосновениям. Присмотревшись внимательнее к необычайно прекрасному лицу, она с ужасом признала в юной деве Цао Чуньюй. Но этот воин абсолютно точно не был господином Лу, отчего ж тогда такие нежности? — Ши-эр, ты не представляешь как я буду скучать! Хочу наобниматься с тобой заранее! — на её лице цвела очаровательная улыбка. — Чуньюй-сяоцзе, я тоже буду скучать, — стиснув её в объятиях, ласково проговорил он. — Но ты же обязательно дождешься этого почти-муженька наикрасивейшей девушки в мире? — намекая на саму Цао Чуньюй, вопрошал воин, возвышаясь над девой. — Конечно, Ши-эр, куда я от тебя денусь, — звонко посмеялась Цао Чуньюй, снова приластившись к мужчине. В голове Цансэ вертелись слова о муже, службе… объятия, поцелуй… Что вообще, гуль его дери, происходит? Пока она усиленно рассуждала над ситуацией, воспоминание со свистом оборвалось, принося с собой скверную пульсирующую боль, отдающую покалываниями в конечностях. Цансэ оказалась в своём теле, в кромешной тьме, где перед ней на коленях сидел заплаканный Ши-эр, окутанный жёлтоватым свечением. — Почему?! Почему она солгала?! — навзрыд горланил он. — Сяоцзе обещала, обещала дождаться меня! Сыграть свадьбу со мной! — не унимался мужчина, растирая слезы мускулистой рукой. Честно, Цансэ испытала чувство насыщенного замешательства, видя, как здоровенный воин в доспехах рыдает, будто ребёнок, огорченный тем, что у него отобрали любимую игрушку. — А ты кто такая?! — загремел Ши-эр, наконец-то заметив сконфуженную Цансэ. Он страшно рыкнул, и попытался наброситься на неё, но из-за ранее установленного барьера, не сдвинулся с места и на цунь. — Я та, кто упокоит твою душу. Натворил ты дел, конечно. Может расскажешь в чем проблема? — С чего я должен?! — закричал воин, да так, что в ушах противно запищало. — Воспринимай это как предсмертную исповедь. — Я уже мёртв, глупая женщина. — Умереть можно и не навсегда, — усмехнулась Цансэ. Дух вдруг посмурнел, зашипел и покачнувшись, закрыл лицо огромными ладонями. — Ты не отстанешь, да? У меня нет выбора… — вполголоса произнёс он. Неужели талисманы соизволили подействовать? Цансэ думала, что ей ближайшие несколько часов предстоит препираться с этим гигантским ребёнком. — Ты ведь видела? Видела… Чуньюй-сяоцзе клялась ждать меня! — Цансэ кивнула, вопрошающе вскинув бровь. — Много лет назад я познакомился с ней и с тем плешивым псом Лу Хоуфу. Мы все были детьми и всегда проводили время вместе. Таскали каштаны у соседей, бегали где не попадя… И вот, в какой-то момент слабак Лу решился сдать чиновничий экзамен. И у него получилось! — сплюнул он. — Чуньюй-сяоцзе смотрела на него так одобрительно, чуть ли не светилась от гордости. И тогда я побожился, что добьюсь чего-то великого, и она сама полюбит меня! Для должности чиновника я глуповат и несмышлён, но силы хоть отбавляй! Внутренний стержень помог мне не лениться и тренироваться с утра до вечера, лишь бы попасть в армию. Ну и государством нашим я бесспорно дорожу… Говоря короче, в итоге я признался сяоцзе в любви и на удивление, она ответила взаимностью. Не передать словами, насколько я был тогда счастлив, — по призрачным щекам потекли новые слёзы, дух почти всхлипывал. Цансэ поплохело. — Однажды я всё же добился поступления в армию, и взял с сяоцзе обещание, что она дождётся… Но нашей свадьбе не суждено было протрубеть на всю деревню Юйчи. Я сражался на границе, и несмотря на загруженность, постоянно черкал ей письма. И получал ответные. Но спустя месяц пребывания в армии, письма внезапно перестали приходить. Я ужасно переживал, хотел было уже попросить милости отправиться на пару дней в родную деревню… И в тот день мне принесли злосчастное письмо, — воин вновь ударился в слезы. — Там было написано, что сяоцзе выходит замуж за слабака Лу! Просила простить, что иногда игнорировала, что дала надежду, просила не держать обиды… Что так просто вышло, он был ближе всех, а я дальше! Мне стало до того тошно! Нрав мой буйный и недоверчивый, и потому я тайком улетел от армейских товарищей домой. И зря! Настучал бы себе прошлому по голове, дурак! В деревне проводили свадебную церемонию моего друга и любимой девушки! Я взбесился, словно укусил кто, чуть не занёс над ними саблю, да передумал… Надеюсь, никто меня тогда заметил. Цансэ в шоке приоткрыла рот, и застыв, не ведала какую реакцию выдать в ответ на рассказанную печальную историю. И задала лаконичный вопрос: — Почему ты стал духом? — Ничего особенного. Пошёл в лес выплеснуть гнев, да напоролся на охотничью ловушку. Никто меня не услышал, праздник ведь, чиновник женится на самой красивой деве в деревне, — утёр уголки глаз Ши-эр. — Ночью меня нашли. К сожалению не люди, а волки. Загрызли. Цансэ по-человечески стало жаль этого мужчину. Горячо любил, почти зависил от Цао Чуньюй, а закончил жизнь в посмертном одиночестве, никем не услышанный. — Ты меня уничтожишь? — спокойно спросил он. — Отправлю на круг перерождения. Это моя работа, — тоскливо прошептала Цансэ. — Могу я попросить? — Да. — Передай мои извинения жителям деревни за устроенный хаос. Я не контролировал то, что совершал в личине духа, — тяжело вздохнул он, забегав глазами по угольно-чёрному пространству. — И передай Чуньюй-сяоцзе, что я всегда буду любить её. А Лу Хоуфу, чтобы не смел навредить ей, пусть пылинки сдувает, иначе мало не покажется! Ну и прости меня за твою подружку, нехило я её задел. Она в порядке? — Да. Она сильная, — испустила вздох заклинательница. — Ну хоть не убил. Цансэ решительно приступила к уничтожению духа. Процесс не занял кучу времени, сам Ши-эр беззвучно плакал и не сопротивлялся, тем самым облегчая работу деве. Цансэ почувствовала себя в наивысшей степени омерзительно. Дух исчез, и её глаза сами собой закрылись, сначала демонстрируя мельтешащие серые звёздочки, а после веки так же самостоятельно приоткрылись. Цансэ очутилась в поместье Сятоу, полулежа на полу, и опираясь о балку. Подол измазался в грязи, на ладонях образовалась пятнистая сыпь — последствия заклинания, и никого из людей в главной зале не наблюдалось. — Ушли что ли? — прокряхтела Цансэ, рискнув попробовать встать. — Ага, без тебя уйдёшь, — промолвил неожиданно вылезший из-под бурого навеса, скрывающего груду бытового хлама, Вэй Чанцзэ. Его ухмыляющееся лицо озарило светом затеплённых свеч. Цансэ устала проклинать его обожание к внезапным появлениям, и только выругнувшись под нос, воззрилась на него двуликим взглядом: с одной стороны Вэй Чанцзэ единственный подождал её возвращения обратно, а с другой… ну надоел пугать! — О, Вэй-сюн. Где остальные? — Ушли помогать госпоже Цао и пострадавшим служанкам. Цзинь Гуаншаня послали за её супругом. А меня оставили тут сидеть, пока ты не проснёшься от использования своей сверхсекретной техники, — шутливо ответил он, помогая переутомленной Цансэ удержаться на ногах. — Что с её помощью хоть вызнать можно? Цансэ соображала с неподъёмным трудом, но и Вэй Чанцзэ не напирал. Они отправились в комнату на втором этаже, где в гулком шуме смутно различались человеческие голоса. — Всего не расскажу, но я узнала историю и мотивы того бравого воина, — выдавила она, не желая углубляться в детали. — Кажись, на ланьскую технику смахивает. Жаль, я забыл как называется, — не устраивая допрос с пристрастием, задумался Вэй Чанцзэ. — А ты чего, вознамерилась стать Лань Цансэ? Тебе налобная лента не пойдёт. Она совершенно недоумевала откуда растут корни у столь непредсказуемых предположений, и потому несведуще наклонила голову набок. Вэй Чанцзэ увидел вызванную у Цансэ растерянность, и пояснил подробнее: — То диалекту их обучаешься, то техники идентичные почти. Да и слухи ходят, что ты с чудаком Лань Цижэнем в свободное время прогуливаешься. — А-а, — догадливо протянула Цансэ, странно-смущённо захихикав. Утверждение звучало каверзно, и она свела всё в шутку. — Конечно, нет. Я не выживу подле свода правил и с травяными приёмами пищи, вместо чего-нибудь питательного, больше одного учебного года. Честно, не понимаю как они там долгоденствуют даже со своей врожденной выправкой. На заданиях с меня словно оковы снимали. — Согласен, — хмыкнул он. — Ненавижу их пресную бурду. Скучаю по юньмэнским вкусностям. — Ой, не начинай. Иначе мой живот заурчит на всё поместье, — с досадой похлопала по нему Цансэ. Вэй Чанцзэ хохотнул: — Адепты Гусу Лань, наверное, на задания лишь ради еды и идут. — Не отрицаю, ха-ха, — вторя ему, переливчато засмеялась она. Болтая по дороге, Вэй Чанцзэ с тоской поведал о тяготящей скуке, которая предательски преследовала его во время обучения, без милосердия выдворяя несчастное трудолюбие. Включая ворчания о мученических муках, Вэй Чанцзэ успел исподволь выхвалиться о восхитительном учителе мужской половине — слепец, способный перебить ораву противников в одиночку. Цансэ присвистнула, и взяла на пометку как-нибудь украдкой пробраться на столь контрастную мужскую половину праведного клана, дабы самой удостовериться в столь маловероятном заявлении.×××
В роскошно обставленной комнате госпожи Цао стояла широкая кровать с бордовым балдахином и свисающими с него кисточками из позолоченных ниток. Чрезвычайно сильно пахло лечебным шалфеем и тёплым сандалом. Цансэ пощурилась от забитого обоняния, и некстати вкрадчиво улыбнулась — аромат ассоциировался с одним неоднократно упоминавшимся сегодня Ланем, использовавшим древесные благовония по поводу и без. На пуховой постели возлежала дремавшая Цао Чуньюй, рядом копошилась лекарь Фу с суетливым мальчишкой-помощником. Господин Лу удрученно потирал мозолистые ладони. В данный момент госпожа Цао заметно похорошела, будто действительно оправилась от тяжелого заболевания. — Цзецзе, ты правда в порядке? — бормотал мальчишка, вертясь около Цао Чуньюй. У них впрямь проглядывались общие черты лица, неужели родня? — Я в полном здравии, Цао-Цао, не волнуйся, — мягко прошелестела госпожа, умильно гладя развеселевшего младшего брата по макушке. — Это и подозрительно! — нарочито потрясенно охала лекарь. — Полчаса назад до загробного мира два шага было, и тут вдруг ожила, словно по щелчку божественных пальцев! — И совсем не подозрительно! — выпятив указательный палец вверх, воскликнула Цансэ. — Дух ушёл на круг перерождения, вот госпожа Цао и выздоровела. — Вы избавились от духа? — с плохоскрываемой надеждой, сбивчиво выдохнул господин Лу. — Да, — мрачно зыркнула на супружескую пару она. Посерьёзнев, Цансэ выполнила обещанное Ши-эру. — Тот бравый воин просил передать, что до сих пор любит вас, госпожа. Ну и вам, господин Лу, погрозился за женой ухаживать достойно. Цао Чуньюй неверяще моргнула, её тоненькие губы задрожали, а лазурные глаза явно мокро заблестели. — Су Чжаньши, — словно лезвием по воздуху, процедил Лу Хоуфу, сурово сдвинув брови к переносице. Имя, как нельзя, духу подходило. — Ши-эр! — покраснев от горя, всхлипнула госпожа Цао. По изящным скулам побежали прозрачные слезы, ни капли не портя безупречную внешнюю красоту. Её муж сразу подлетел ней, бережно обняв за талию. Возможно, теперь они даже винят себя в доселе никому неизвестной смерти Су Чжаньши. Но кому-кому, а не Цансэ судить мнительных супругов. Пусть самостоятельно разбираются с бардаком в деревне, неконтролируемо устроенным тем доблестным, недолюбленным и нагло брошенным воином. Судьба к Су Чжаньши отнеслась несправедливо. Опосля сумасшедшей ночи, в деревне Юйчи воцарилась долгожданная безопасность. Будто всеобщая тусклая атмосфера заиграла новыми, яркими, прелестно пахнущими красками. Видимо, гнёт неупокоенного безжалостно тушил в жителях всё имеющееся веселье, но лишь только дух убрался восвояси, настроение деревни вернулось в прежнее русло. Люди неустанно благодарили юных заклинателей, избавивших их от до того страшной и надоедливой проблемы. Приглашённым ученикам стоило поскорее возвращаться в обитель праведности. Напоследок их вышли проводить в добрый путь чета господина Лу и госпожи Цао с младшим братцем под ручку. — Я обещаю, что в будущем досовершенствуюсь до вашего уровня! Я обязательно поступлю на обучение в орден Гусу Лань! — во весь голос вопил им вслед восторженный Цао-Цао.×××
Дорога в Облачные Глубины не отличилась ничем примечательным, наоборот, всё проходило до жути гладко. Малость расстроенная своим отсутствием в столь захватывающей битве Юй Цзыюань находила утешение только в тайных от присутствующих россказнях Цансэ — лишь подруге она доверительно поведала повесть о чудовищной судьбе Су Чжаньши. Госпожа Юй угнетённо посочуствовала ему. За день до прибытия в Гусу, к Юй Цзыюань нерешительно подошёл её миролюбивый воспитанный жених, которого, похоже, основательно утомила и доконала совесть: — Госпожа Юй, прошу простить меня за то недопустимое оскорбление. Когда мы разговаривали, вы напомнили мне мою уважаемую матушку, а Вэй Юн дурак, постоянно обзывает её грымзой. Вот и слетело с языка, я про вас ничего дурного ни в коем случае не думаю! Юй Цзыюань сомневаясь в истинности слов, поджала губы. Но всмотревшись в затравленно-умоляющие глаза Цзян Фэнмяня, бросила: — Не велика беда, до свадьбы заживёт. Цансэ захохотала так, что распугала чирикающих на деревьях утренних пташек. На следующий день, когда заклинатели без приключений прошли через ворота Облачных Глубин, юноши вежливо попрощались с девами, и расслабленно отбыли в мужское крыло. Встревоженная Шэнь Шаньцзы чуть ли не на поводке увела далеко не рьяно упирающуюся госпожу Юй к проверенному лекарю. Он настоятельно порекомендовал ей приходить на осмотр каждый день, дабы точно убедиться, что рана благополучно затянется и пораженная ударом нога перестанет хромать. Мечтая о уже ставшей родной кровати, Цансэ не заострила внимания на частый топот откуда-то сзади, и удивлённо ахнула, когда ей в ноги врезался ребёнок. Она обернулась. Цансэ обнимал малыш Лань По, скромно, но добродушно хлопая большими глазами. Она с светлой тоской припомнила осторожного, но такого ласкового и наивного Сяо Синчэня, и потому, нежно потормошив волосы Лань По, опустилась на корточки, и тоже обхватила его в медвежьих объятиях. Мальчик сказал, что соскучился, хоть Цансэ и отсутствовала на территории Гусу всего неделю. Опустив мысли о том, что скорее всего Лань По вновь тайком шатался по кустам, чтобы пробраться на женскую половину, Цансэ накрыло чувство блаженного наслаждения. Шаньцзы только беззлобно посмеялась, позже объяснив столь быструю привязанность мальчика к Цансэ сиротством и детским возрастом, про себя отгоняя тягомотные мысли о собственных братьях и сестрах, которые наверняка дожидаются её заветного возвращения домой.