Всё перемелется в прах

      Видимо, стоило ожидать, что сюжет будет разворачиваться для меня не по радужному сценарию, раз я ступила на путь кооперации с антагонистом. Но к такому жизнь меня не готовила. Не готовила убивать людей.       Пугал не сам факт того, что отнимаешь чью-то жизнь. Я и подумать не могла, что это окажется сделать столь просто. Чем-то напоминало неспешную попытку захода в ледяную воду, которая кусала тебя за бока. Если не сделать все быстро, то лишь будешь мучить себя, поэтому, осознавая неизбежность происходящего, мне пришлось затянуть эмоции и здравомыслие тугим узлом. Чувства не должны взять контроль надо мной в столь ответственный момент.       Несмотря на мольбы мужчины, на его жалкий и слабый вид, как он отполз к дереву и прижался к нему запуганным зверем, умоляя о пощаде, рука двигалась рефлекторно. Не думай, просто делай, прыгни в этот омут, и он проглотит тебя разом. Если бросаешься во тьму, обратной дороги не будет, и уже не о чем станет переживать. Останется лишь путь вперед.       Но телу это не объяснить, мышцы оказались напряжены до предела, я перестала дышать, в упор смотря на свой вакидзаси, что пронзил исхудавшего бедняка. В полумраке ночи, разгоняемом тусклым лунным светом, кровь не так ярко бросалась в глаза. К счастью, как и побелевшие костяшки пальцев от той силы, с которой я сжимала рукоять.       – Ну и ну, а я думал, придется помочь нашей новой союзнице. А, оказывается, убийство дается ей куда проще, чем я ожидал. Неужели раскрыла в себе талант, Хинамори-сан?       От приторных слов Гина у меня чуть не сорвало голову, мне казалось, что я вот-вот раздавлю рукоять меча. От напряжения и вовсе вены, должно быть, вздулись, и я не постеснялась обратить на парня самый мрачный взгляд, на который была только способна. Злость накатывала волнами.       – Ой-ой, не надо на меня так смотреть, – отступив и подняв руки в мирном жесте, улыбнулся Гин. – Не хочу на себе проверять твои новые способности.       – Перестань ее дразнить, Гин, – своим появлением Айзен моментально заставил парня перестать разыгрывать цирк, хотя улыбка все еще играла на его губах. – Это ведь твой просчет, что они сбежали. Осталось поймать еще двоих. Займись лучше делом.       – Как скажете, капитан Айзен.       Парень скрылся из виду в мгновение ока.       – Ты в порядке, Хинамори?       Я убила человека. А самое странное, что смотрела на свою жертву, не в состоянии отвести взгляд. Разум оставался холодным, никаких мыслей о сожалении или переживаний, но вот тело оказалось мне неподвластно. Руки застыли в оцепенении, сердце бешено стучало в груди, отчего я ощущала, как кровь пульсирует в висках. И я не могла оторвать взгляд от мужчины, не хотела, с каким-то больным любопытством рассматривала кровь, что пропитала его одежду. Разинутый в немом крике рот, слюни, что стекали у него с губ.       Прикосновение к моему подбородку заставило на мгновение вырваться из странного и пугающего оцепенения. Но чтобы заставить меня посмотреть на себя, Айзену пришлось обернуть мою голову.       – Ты меня слышишь?       Успокаивающий эффект мягкого голоса усиливал спокойный взгляд мужчины. Казалось, он искренне желал узнать о моем состоянии, но я замешкалась с ответом. Искала подвох, как и обычно. Это могла быть проверка.       – Да. В порядке.       – Хинамори, меня действительно интересует твое состояние, это не проверка. Если для тебя такая работа чересчур сложна, скажи мне.       Я не могла смотреть ему в глаза. Нет. Они очаровывали, внушали надежду, что я могу сдаться, продемонстрировать свою слабость, и это никак на мне не скажется. В какой-то степени, наверное, это действительно так. Поехавший на нервной почве кукухой лейтенант Айзену нужен в последнюю очередь, за минувшие три месяца я поняла, что мы могли сосуществовать по старому сценарию. Но если отступлю сейчас, он уже никогда не доверится мне, точнее, не доверит свои тайны.       Слабость проявлять у меня нет права. Плохо или нет, я сама выбрала этот путь, когда, поддавшись злости, помчалась мстить за нож, вонзенный в спину, а не за помощью к четвертому отряду. Я не такая хорошая, какой пытаюсь казаться.       Раз так, придется ломать себя. Закалять. Переступить через моральные принципы. Конечно, убийство людей – это какой-то иной уровень. К такому меня жизнь не готовила…       – Меня терзает совесть и страх, – призналась я, – но я это переборю.       – Хорошо, – удовлетворенно произнес Айзен, скользнув пальцами вверх по щеке и накрыв ее ладонью. – Рад это слышать.       Даже если это очередная попытка утащить меня глубже в свои сети, плевать. Тепло его руки возымело успокаивающий эффект. Я чувствовала себя кошкой, которая тянется на ласку, и мне бы хотелось оказаться сейчас подальше от этого дремучего леса на окраине Руконгая, от сбежавших пленников, которых Айзен планировал использовать в качестве сырья для экспериментов.       Но я здесь. Теперь это моя жизнь. Как бы больно ни было, придется к ней привыкать.       Дыхание постепенно выравнивалось, напряжение отпускало мышцы, и через долгую минуту я могла пусть и с натяжкой, но сказать, что немного пришла в себя. Но только открыв глаза и сообразив, что мужчина продолжал стоять рядом, держа ладонь на моей щеке, я в недоумении подняла на него взгляд.       – Успокоилась?       Отойдя на шаг назад, я растерянно уточнила:       – Так ты что ли ждал, пока меня отпустит?       – Как я и сказал, мне важно, чтобы ты сохраняла трезвый рассудок. Я рад, что ты не стала мне врать.       Опять эти его цыганские фокусы начались с «да я для тебя звезды с неба достану»? Ладно, забыли, чем бы там Айзен ни руководствовался, мне действительно стало получше.       – Отправляйся за Гином и помоги ему. Только на этот раз не убивай никого. Гин сначала должен оценить, подойдут ли они нам. А с этим я разберусь.       – Хорошо.       И почему я должна принимать в этом участие? Почему подле меня постоянно крутился Гин, словно змея, готовая обвить вокруг моей шеи тугие кольца? Честно говоря, предпочла бы иметь дело с Тоусеном, который выразил абсолютное спокойствие к моей персоне. Точнее, отсутствие всякого интереса, разве что с беспокойством принял данный факт, как неизбежность. Немая солидарность с любыми действиями Айзена. И не меньше пугало, что мой капитан с долей удовлетворения отреагировал на реакцию Тоусена.       Хорошо или нет, это покажет время. Но вот чего я не ожидала, так это столь кардинальных изменений, которые произошли в Обществе душ за минувшие три месяца. Думала, моей главной головной болью отныне станет капитан, но фокус внимания моментально переместился на неожиданные волнения в бедных районах Руконгая, которые за пару месяцев переросли в вооруженные восстания.       М-да, об этом история почему-то умолчала.       Я предполагала, что действовать в подобных условиях для Айзена станет сложнее, но нет, как раз наоборот. Чем больше хаоса, тем быстрее терялась правда, поэтому пленники, которые потворствовали мятежу, довольно часто исчезали – едва шинигами успевали отлавливать их, как на них нападали ополчения. Ну и захватить для себя, что называется, сырье для лабораторных исследований, стало неожиданно проще.       «К сожалению, они все равно враги Серейтея, потворствующие волнениям. Их в любом исходе ждет смерть. Если будешь думать об этом, тебе станет проще», – именно с такими словами Айзен пригласил меня в прямом смысле на охоту. Но я бы не сказала, что его невероятно воодушевила ситуация с мятежом.       По ночам в Руконгае теперь дежурили отряды, поэтому был риск столкнуться и с другими шинигами, однако территории разграничили между подразделениями Готей 13. Даже если бы нас и заметили, вопросов не возникло бы.       Но эта ночь… она мне надолго запомнится.       Уставшая, вымотанная как физически, так и морально, я хотела просто упасть и заснуть. До общего собрания оставалось несколько часов, но мне удалось задремать ненадолго, поскольку я не переставала прокручивать в голове сцену убийства. Нервозность не отпускала, в какой-то момент я со злостью откинула одеяло, принялась колотить подушку, на грани удерживая себя от того, чтобы разорвать ее в клочья.       А потом заплакала. Слезы лились, не переставая, в груди все жгло огнем. Я убила человека… пусть простолюдина, пусть и мятежника. Но это было не ради выживания или исполнения задания. Мы занимались отловом. Хотя плевать, как не назови, да и как себя не успокаивай, тело не слушалось. Даже когда головой я понимала, что меня не ждет никаких последствий за это преступление…       Плохо. Все равно я чувствовала себя отвратительно, и это бесило. Почему я не могу нормально контролировать реакцию организма на стресс? Ведь мысли оставались в спокойствии, так почему тоже самое не может быть с телом? Какого черта я плакала и дрожала?! Блять!       Надо ли говорить, что на собрании мой вид оставлял желать лучшего? Припухлость от слез ушла, но глаза жгло. Тело ломило, тяжесть на сердце никуда не отпускала.       – Эй, Хинамори-чан, ты в порядке?       – А? – обернувшись и обнаружив подле себя Рангику, я устало вздохнула. – Нет. Прости, тяжелая ночка выдалась.       – Значит, вы тоже сегодня патрулировали?       По одному взгляду на Киру становилось понятно, что он сегодня также не сомкнул глаз. Постепенно лейтенанты собирались в комнате ожидания, подтягивались к нашей небольшой компании – все так или иначе хотели обменяться информацией, узнать последние новости.       – Да, мы пересекались с твоим капитаном, – обмолвилась я.       – А-а, так вот куда он пропал. Уже худшее думал предполагать.       – Ты чего, он же капитан, с ним бы ничего не случилось, – как-то оптимистично подметил Ренджи. – М-да… кто бы мог подумать, что буквально за пару месяцев обычная забастовка в Руконгае перерастет в такой цирк.       Все солидарно промолчали.       Тревога не отпускала никого последние недели. По большей части шинигами сталкивались с проблемами сражения с Пустыми, а не людьми. Урегулированием внутренних конфликтов занимался Совет 46-ти, присутствие шинигами в жизни обычных душ требовалось ради формальности и соблюдения порядка. Но не теперь.       Все началось, как обычно, с какой-то мелочи, а точнее забастовки рабочих в Руконгае. Как лейтенант, я получала довольно хорошее жалование, поэтому не интересовалась, как обстоят дела за стенами Серейтея. Видимо, совсем худо, и беда для обычных людей заключалась в том, что аристократия находилась за высоким забором, как и управляющий орган власти. Более того, в Кизокугаи – обитель аристократии – не попасть без специальных пропусков даже шинигами. Невидимая стена между бедными и богатыми подкрепилась еще и материальной. Это, разумеется, еще сильнее взбесило людей. Мирный протест перерос в беспорядки, которые, к счастью, утихли за неделю, но этому способствовало вмешательство шинигами и усиленные патрули.       Недовольство нарастало. Но все думали, что опасность миновала, пока несколько резиденций в Серейтее не окружили… шинигами. Девушки, мужчины, все из разных отрядов, и пусть их было немного, их объединяло одно – они являлись выходцами из Руконгая, причем далеко не близлежащих районов. В Кизокугаи им было не попасть, однако многие представители старшей аристократии – младшая элита – жила на обычной территории Серейтея. К ним и пожаловали протестующие. Они просили чиновников откликнуться на призыв простого народа, рассмотреть реформу о стабилизации цен, просили не поднимать налоги. Все началось мирно, но… везде есть провокаторы.       Второй отряд, проводивший расследование, до сих пор затрудняется сказать, кто первым схватился за оружие – вставшие на защиту народа шинигами или же охрана чиновников. Как итог – несколько высокопоставленных лиц убиты в ходе потасовки, а большая часть митингующих шингами бежала из Серейтея на окраины. Семьдесят восемь беглецов. Для трехтысячной армии шинигами весьма неприятный результат. Хоть за последние недели некоторые рядовые возвращались, их уже не могли восстановить в службе, но за помощь в поимке преступников им смягчали наказание.        – Все же это грустно, – заключила Рангику, разбавляя угнетающую тишину, – обычным людям действительно приходится несладко, немногие могут осилить текущие налоги, а также обязательные взносы. Ожидаемо, что повышение…       – Это обязанность каждого гражданина – платить налоги, – оборвал ее на полуслове лейтенант второго отряда, одарив недовольным взглядом. – Да и зачем они бунт устроили? Словно не понимали, что это тщетная затея.       – Ну, тебе-то легко говорить, – взъелась Рангику, скривив лицо, – ты же рос в достатке, откуда тебе знать, каково приходится обычным людям?       – Хотите сказать, что поддерживаете мятеж, лейтенант Мацумото?       – Омаэда, хватит, – вмешался в разговор Ренджи, – большую часть армии шинигами составляют обычные люди, и текущая ситуация не оставляет никого равнодушным. Я тоже выходец из Руконгая, как и многие лейтенанты, но мы должны держать себя в руках и воздержаться от дискуссий.       – Ну, возможно, в дела политики нам не стоит лезть, – подметил Шухей, – однако в последнюю неделю я чувствую себя какой-то гончей, которую выпустили на охоту. Введено военное положение. Ходят слухи, что шинигами также мародерствуют, и не понятно, беглецы это или те, кто остался при службе. Мы же должны защищать людей, регулировать потоки духовной энергии, а… почему такое чувство, что аристократы просто используют Готей для своих целей? Как личную армию.       – Будь аккуратнее со словами, Шухей, – не удержавшись от замечания, мрачно пробормотала я. – В первую очередь Готей 13 должен поддерживать порядок. В этом наша функция… даже если этот порядок заложили аристократы. Пф… да уж.       – Да это ладно, а как насчет того, что стали пропадать пленники? Сбегают, убивают их – вообще непонятно, – взвился Ренджи, – не можем обнаружить ни тел, ни следов.       – Да, тоже столкнулась с этой проблемой, – печально вздохнула Рангику. – Люди…       – Думаю, сейчас не имеет значения, – вмешалась я в разговор, на интуитивном уровне почувствовав угрозу, веющую от поднятой темы. – Куда пропадают люди, мы все равно не поймем этого, пока не разрешим проблему с основной силой противника.       – Но они наши товарищи… пусть и…       – Вот именно. Сейчас они наши враги. Как бы противно ни было, куда мы денемся? Все мы сейчас заложники приказов, поэтому не стоит делать необдуманных движений, да и за словами лучше следить, – надеялась, что прозвучало не столь дерзко и осуждающе, как я рассчитывала, отчасти я понимала переживания Рангику. Всегда ужасно, когда страдает мирное население из-за подобных конфликтов. Из-за того, что власть, находясь в одних руках, работает лишь на эти руки.       Голова шла кругом. Лучше бы промолчала. Полагала, что эмоциональное выгорание прошло, но после сегодняшней ночи поняла, что от нервов все же что-то осталось. Оставалось.       – Эй-эй, а что вы такие мрачные? – отвлек нас от унылой обстановки тонкий голосок со стороны входа, обернувшись на который, мы обнаружили забегающую в помещение Ячиру.       – А, лейтенант Ячиру…       – О, сестренка, привет! Давно не виделись!       – Д-да, дав… ненько, – аж заикаясь от смешанных чувств, я определенно не ожидала, что девочка поприветствует меня отдельно. Видимо, последняя миссия, где наш топографический кретинизм возрос в квадрате, нас сблизила.       – Лейтенант, если вы здесь…       – Йоу, салаги! Что такие грустные?!       От громкого хриплого голоса Зараки у всех присутствующих, похоже, чуть инфаркт не случился, во всяком случае, я уж реально подумала, что упаду бревном, едва склонюсь в поклоне. Сердечко что-то побаливало. А радостная Ячиру, последовавшая за своим капитаном, добавляла кринжа.       Капитаны уже были в полном сборе, дожидались только Зараки, поэтому лейтенанты в томительном мучении терпели, когда им позволят зайти внутрь и узнать дальнейший план действий. К счастью или сожалению, но минуты прошли в тишине, после неприятной беседы никто не спешил поднимать вопрос о восстании и пускаться в философские рассуждения.       Честно, ожидала, что прождем дольше, но когда нас пригласили в общий зал, атмосфера царила не из приятных. Мрачнее тучи не был разве что капитан одиннадцатого отряда, и это определенно направляло на неутешительные мысли.       Разместившись позади своих командиров, которые, слава тебе господи, додумались заседать за столом, а не по традиции выстроиться в шеренгу, лейтенанты приготовились услышать финальные распоряжения.       – Что ж, раз мы здесь все собрались, озвучу наш финальный план действий, – произнес главнокомандующий, опустив взгляд на карту Общества душ, раскинутую на столе. – Тактика мягкого сдерживания не сработала, поэтому сегодня мы положим конец мятежу единой ударной операцией.       Единой ударной операцией? Ни один из лейтенантов не остался беспристрастным, удивление и напряжение в их позах не остались незамеченными. Мы с Рангику, стоящие по разные стороны стола, обменялись встревоженными взглядами. Некоторые капитаны также выглядели подавленными и мрачными, Тоширо угрюмо смотрел на карту с обозначенными позициями и метками. В расстроенных чувствах также пребывал капитан Укитаке, остальные, насколько я видела, оставались бесстрастны. Кроме Зараки, разумеется – слова Ямамото он поддержал хищной ухмылкой.       – Капитан Фонг, повторите, пожалуйста, расстановку сил противника.       – Да, главнокомандующий, – кивнула девушка, поднявшись с места и чуть подавшись вперед, чтобы лучше обозначить цели. – По последним данным, которые собрал Теневой отряд, основные силы противника расположились в северном и западном регионах, 76 и 69 районы. Там мятежники расположили свои базы. Также есть небольшой пункт опоры в южном регионе, но там в основном заседают простые гражданские.       – Эти районы одни из беднейших, – добавил Тоширо, – в такой отдаленности практически нет домов и довольно много лесов и холмистой местности. Незнающий человек может там легко заблудиться.       – Да, поэтому пришлось затратить столько времени, чтобы обнаружить базу противника, – скривилась Сой Фонг. – Основную сложность составляет возможность незаметного подхода. Разведка обнаружила скрытые патрули. Учитывая, что среди мятежников есть двенадцать старших офицеров, они знают о наших методах ведения боя. Придется действовать осторожно.       – В связи с этим мы подготовили план наступления, – вернул себе слово Ямамото. – Я взял во внимание не только силы каждого из отрядов, но и ваше происхождение – не только враг будет хорошо ориентироваться на местности. Северный штаб противника возьмет на себя одиннадцатый отряд, он же будет служить приманкой, чтобы поднять всех на уши.       – Родные земли, ха-х, – усмехнулся Зараки.       – Хочу напомнить, что помимо захвата цели мы также должны избежать разрушений и пострадавших со стороны мирного населения. Это понятно?       – Да понятно, понятно, – не без недовольства согласился капитан одиннадцатого отряда.       – Западный штаб берет на себя десятый и пятый отряды. На юг отправится шестой. Второй отряд распределится по периметру и окажет поддержку, отлавливая беглецов.       Мы с Тоширо, то есть Хинамори и Тоширо росли в западном Руконгае, вероятно, это сыграло роль в распределении сил. Насколько я помнила, Ренджи упоминал, что они с Рукией до поступления в академию обитали как раз на юге. Все, конечно, прекрасно, но… я чет не очень помнила территорию западного Руконгая, тем более столь отдаленные районы.       – Капитан Унохана обеспечит каждый из отрядов группой медиков. Остальные отряды остаются на территории Серейтея, и это не обсуждается. Каждая из ударных групп должна насчитывать не более тридцати человек, чтобы по возможности сохранить фактор неожиданности. На подготовку к операции выделяю два часа. В течение оставшегося до заката времени ударные группы должны занять позиции, рассредоточившись и незаметно подобравшись к вражеским позициям. Заранее позаботьтесь о маскировке, мы не должны никого вспугнуть или обратить на себя внимание. Главное не показывайте мечи и знаки отличия, можете воспользоваться обычными плащами. Стартом к операции будет считаться закат солнца. Подробности вы обсудите с капитанами. Если есть вопросы, можете спрашивать.       Подумав мгновение, я все же рискнула поднять руку, и, похоже, была единственным добровольцем привлечь к себе внимание.       – Да, лейтенант Хинамори.       – Главнокомандующий, конечной целью является захват мятежников или устранение?       – Я бы предпочел минимизировать убийства, но даю разрешение действовать по ситуации.       Поклонившись в знак признания за ответ, я напряженно задумалась. Значит, убивать дозволено. Убивать… В этот раз смогу прикрываться приказом или служебной обязанностью, но от этого становилось ни горячо, ни холодно. Скорее, я ощущала жуткую усталость. Безнадежность. Либо ты, либо тебя… учитывая, что оба варианта я уже испытала на собственной шкуре, уж лучше оказаться по ту сторону острия катаны.       Охота на Пустых выглядела детским садом в сравнении с предстоящим ужасом. Сражение с бывшими сослуживцами. Не сказать, что я боялась их, я боялась самого факта предстоящего боя. Даже после подробного разъяснения плана действий я не переставала волноваться и об ответственности, что ложилась на мои плечи. Несмотря на то, что в бою также участвовали капитаны, я боялась сделать факап на ровном месте. Что из-за меня погибнут люди, которых мне доверили. Опять.       – Насколько все плохо?       Оторвавшись от обременительных мыслей и подняв взгляд на простор горного массива, я медленно выдохнула и пожала плечами. Сидя практически на краю обрыва, надеялась хоть в подсознании найти спокойствие, но не получалось.       – Я куда сильнее себя накручиваю, скорее, чем действительно все так плохо.       В ответ послышался тяжкий расстроенный вздох.       – Ну мне-то не ври. Я чувствовал, как тебе плохо было ночью и утром, но ты не хотела со мной говорить. Прости, если уязвлю тебя этими словами, но ты была в шаге от панической атаки.       – Ничего подобного. Я просто пережила сильный стресс и разрыдалась.       – Просто стресс? Ты впервые убила…       – Я знаю, не надо напоминать, – агрессивнее, чем следовало, огрызнулась я, не желая оборачиваться к парню. – Но я тут поняла одну простую истину – уж лучше я буду убивать, чем вновь испытаю тот ужас и безысходность, когда ты ступаешь одной ногой в могилу. Еще один человек, десять, сотня – не важно. Я лучше сломаю себя, подавлю всю жалость и эмоции, но я не хочу вновь… не хочу… это…       – Хина…       – Не надо! – предостерегающе подняв руку, услышав, как Тобимару бросился ко мне, я сконцентрировалась на том, чтобы подавить накатывающую истерику. Выдохнула. – Не надо. Не надо…       – Хина… хорошо, – смиренно согласился с моей позицией парень и, помолчав, словно подбирая слова, спросил: – Могу я просто обнять тебя? Я ничего не скажу.       Долго упрашивать не пришлось, я кивнула, позволяя занпакто сесть позади и, обняв меня за плечи, прижать к себе. Может, это всего лишь и внутренний духовный мир, но я чувствовала каждой клеточкой тела тепло, исходящее от Тобимару, как он трепетно сжимал мои руки, зарывшись носом в мои волосы.       Сосредоточившись на его теплом дыхании, что щекотало шею, я закрыла глаза и отдалась физическим ощущениям, надеясь хоть немного расслабиться. Пусть мы и знакомы относительно недолго, но рядом со своим занпакто я чувствовала себя в безопасности, не ожидала от него тайного умысла или подвоха. Единственное создание, что искренне желало мне добра, чтобы со мной все было хорошо.       – Мне страшно, Тобимару. И пугает меня неопределенность. Что по факту, какой бы я информацией о будущем ни владела, я вряд ли на что-то смогу повлиять, кроме как на свою судьбу.       – А разве это плохо? Зачем думать об остальных?       – Но какой путь мне избрать? – втянув шею в плечи, я накрыла руки парня своими ладонями и прошептала: – Мне продолжать следовать за Айзеном или за Готей 13? Ни тот, ни другие не поверят в мои сказки о грядущих событиях.       – Но тебя ведь не это беспокоит.       – Не это, – согласилась я. – Даже если буду с Айзеном до конца и каким-то образом мы избавимся от Куросаки Ичиго, то, что потом? Он хочет уничтожить Короля Душ, стереть нынешние порядки. Это все, что я знаю, и никаких деталей. Хочет ли он стереть грань между тремя мирами или же просто занять место Короля? Я не знаю, понятно? Это незнание сводит меня с ума. Придет хаос. Я боюсь этого хаоса.       – Создать новый мир на пепелище старого. Это входит в его план?       – Каждый план рождается не из банальной прихоти. Есть первопричина. Но что это за первопричина? Действительно ли Айзену противны нынешние порядки, или же в нем говорит банальное эго? Если причина в последнем, то отчасти я понимаю это чувство. Ты тоже должен понимать, ведь ты мой занпакто. Это все равно что спросить у любого профессионального спортсмена: ну, вот завоевал ты золотую медаль, а дальше что? Установил рекорд, и что? Как тот факт, что ты, например, пробежал быстрее всех или поднял тяжелый вес, повлияет на твою жизнь, какой был смысл?       – Победа ради победы. Доказать и показать всем, что человек может превзойти все горизонты. Отрицают это те, кто ленится или боится.       – Да. Это азартная игра. Желание заполучить больше и больше, превзойти себя… но ради чего? Ради чего становиться божеством?       – Все непривычное и непонятное пугает нас. Поэтому мы пытаемся сохранить то, что подле нас, что нам понятно. Тогда… почему ты сомневаешься в том, чтобы помочь Готей 13 остановить Айзена? Я, конечно, понимаю, что ты не всегда головой думаешь, но, если требуется сделать выбор между чьей-то смазливой мордашкой и собственной жизнью… ну, you know.       – Потому что все неоднозначно. И эта ситуация с мятежом словно подчеркивает эту неоднозначность… Шинигами ведь считались инструментом, регулирующим баланс рейши в мире. В мирах. А кто мы по факту сейчас? Марионетки в руках аристократов.       – Общество никогда не стоит на месте, обрастает структурами и организациями, процессами, так что это ведь ожидаемо, что… появляется другая работа.       – Но демократией тут не пахнет. И… я не могу об этом думать, Тобимару. Пытаюсь задуматься, расставить все по полочкам, как голова тут же разрывается. Как я могу рассуждать о таких вещах, когда банально с обычными моментами не разобралась? Мироздание, божества… сейчас моя проблема в том, что я фактически нахожусь в заложниках двух реалий. Я либо работаю на Айзена, и во мне видят предателя. Либо примыкаю к Готей 13, но в отместку Айзен может не столько убить меня, сколько рассказать о моей настоящей личности. И что тогда? При любом раскладе мне выгоднее держаться подле него… наверное.       Помолчав немного, чтобы дать информации усвоиться, первым прервал тишину Тобимару:       – А если не брать в расчет эти сложности… с кем бы ты хотела быть?       Растерянно пожав плечами, я скривилась с таким видом, словно вот-вот была готова заплакать.       – Я не знаю… Мне нужен тот, кто поведет меня, кто поможет встать с колен. Айзен меня до жути пугает, но… Я не могу не… восхищаться его личностью, его гением. Я, как полный идиот, смотрю на него и не понимаю, как вообще можно достичь такого уровня. Он тот человек, который приблизится к богу. Рядом с ним у меня как минимум будет желание становиться лучше… Если он признает меня… звучит жалко, знаю, но так я почувствую себя…       – Особенной?       – Говорю же, звучит жалко, – скривилась я, осознав, сколь убого и мелочно выглядели мои желания. – Но я на девяносто процентов уверена, что этого не произойдет, сколь бы я выше головы не прыгала. Айзен никого не желает признавать, наоборот, он делает все возможное, чтобы внимание было устремлено лишь на него.       – Такой человек никому не будет подчиняться и принадлежать, вот уже верно, – усмехнулся Тобимару, – а ты хочешь, чтобы он был только твоим, да, ты мой маленький абьюзер?       – Пока ты не произнес это вслух, в моей голове это звучало не так… убого, – скривившись, не без стыда пробормотала я. – Намеренно это сделал?       – Нет, просто говорю, что ты влюбляешься, и далеко не из-за нормальных теплых чувств. Из-за этого человека в тебе просыпается чувство восторга и опасности, сердце быстро колотится, руки немеют, коленки трясутся. Он фактически пытался тебя убить, а ты, как наркоман, кайфуешь от этого. И, похоже, не собираешься останавливаться.       – Но ты испытываешь такие же чувства, когда я материализую цепи и стягиваю твой ошейник, – чуть обернувшись и коснувшись шеи парня, на которой красиво сидел кожаный обруч, я почувствовала, как он вздрогнул. – Это обычная биология, все дело в эндорфине, который выделяется в связке с адреналином. Гормон выделяется, чтобы снизить нагрузку нервной системы из-за боли, но по итогу у нас возникает ощущение, что мы получаем удовольствие от боли. А этот азарт в схватках, желание нестись, как гончая… адреналин выбрасывается в кровь, как реакция на физическую нагрузку.       – И вновь «да здравствует биология»?       – И вновь, да здравствует биология, – согласилась я не без улыбки.       – Ну, – неловко отозвался Тобимару, – вся разница в том, что я знаю, что ты не причинишь мне настоящего вреда и не убьешь. А ты выбрала себе целью русскую рулетку. И боюсь, там не одна пуля в барабане.       – Хм, и от этого становится еще более интересно, – не без иронии призналась я, чем только раздосадовала собеседника.       – Ох, серьезно, я скоро одобрю кандидатуру того павлина… может, не будешь играть с огнем, а сама станешь для кого-то проблемой? Вон сколько красивых ребят вокруг тебя вертится.       – Ты же сам понимаешь, что без эмоциональной связи мне такого рода отношения неинтересны.       – А дразнить мужика, который может тебя грохнуть, это мы с удовольствием, да?       – Ну… у нас с ним определенно есть эмоциональная связь…       – Какая еще связь?! Он, блин, чертов манипулятор, а ты и рада бежать в его сети?! Я не понимаю твою логику, думай головой, а не жопой, пожалуйста!       Наигранная паника Тобимару рассмешила меня, и даже когда он затряс меня за плечи, будто от этого могло что-то измениться, я не умолкла.       – Ладно-ладно, хватит меня дергать, – высвободившись из объятий парня и поднявшись с земли, я потянулась на носочках и глубоко вздохнула. Задержав взгляд на пейзаже, обернулась к Тобимару, что покорно сидел и смотрел на меня в ожидании. – Я так говорю не потому, что вижу в Айзене икону для поклонения. Просто… что мне делать-то еще? Если все узнают, что я не Хинамори, мне только за него и останется цепляться. Я не знаю, чем все обернется, но… прошу тебя, будь со мной до конца. Потому что единственное, в чем я уверена – я чувствую себя потерянной. Поэтому и мечусь меж двух огней.       Накрыв его голову ладонью, я запутала пальцы в его растрепанных волосах и спустила их вниз к шее. Аккуратно перехватив мою руку, парень притянул ее к губам и оставил поцелуй на моих пальцах, после чего поднял решительный взгляд и хитро улыбнулся.       – Я всегда с тобой, хозяйка. К чему бы ни привели твои действия, обещаю, что до последнего буду разгребать все дерьмо, которое на нас свалится.