Значение тишины

      Гарри лежит на своей постели под закрытым пологом. Он нервно потирает пальцы друг о друга.       Странное чувство внутри всё никак не покидает его, тогда как сумка со скопированной информацией валяется где-то в ногах.       У всего есть цена. Эта мысль навязчиво поглощает его разум. Правильно ли он вообще поступает? Путь, который он выбрал, до сих пор туманен и неясен. Не говоря уже о том, что Гарри до сих пор не выяснил, что из себя представляют временные аномалии.       Возможно, его решение действительно самое лучшее на данный момент. Найти крестражи, но не забирать их. Так, чтобы знать, где они хранятся или у кого. Затем — продумать самый, так сказать, тихий способ их уничтожения. Если всё зайдёт слишком далеко, а Отдел тайн не даст никаких ответов насчёт временных аномалий, уничтожить Волан-де-Морта, прежде разобравшись с его осколками.       С Азкабаном всё сложнее. Но и эту мысль Гарри не хочет совсем отбрасывать. Возможно, ему придётся как-то подставить монстра, опять же прежде избавившись от крестражей.       Или он ошибается. Поттер понятия не имеет. Но необходимо что-то предпринять, иначе в один день может оказаться просто слишком поздно что-либо делать.       Сближаться с чудовищем Гарри не намерен. Но и открыто выказывать свою неприязнь опасно. Поттер не боится последствий возможного противостояния — он пережил достаточно, чтобы не думать о страхе в таком свете. Однако эти последствия могут сильно усложнить воплощение его идей в реальность.       Лучше надеть на себя маску простого человека, тяжело переживающего удушающие потери. Отчасти правдиво и отчасти реалистично. Легче лгать.       Гарри приподнимается на постели и тянется за сумкой. Пусть ему и омерзительно заниматься всем этим, добытая информация может оказаться полезной.       Поттер решает начать с документов.       На пергаменты и вырезки из газет он светит мерным тихим голубоватым сиянием на кончике палочки, вчитываясь в текст.       Вырезок из газет довольно много. О Бельвине — о том, как она год назад выиграла международный турнир по магическим шахматам — Поттер понятия не имел, что она любит играть в шахматы. О Белладоне — о том, как она лишилась семьи и попросила убежища у магической Англии. О тех магах с Когтеврана — совсем недавно получили какую-то культурную премию, высоко ценящуюся в магическом мире. И о Хардвине Берке — то самое первое упоминание о нём и та самая первая колдография Гарри в этом времени.       Чудовище ищет сначала слабые и сильные стороны? В эмоциональном плане и в других сферах?       «— Тишина может быть своего рода ядом. К тебе присматривались всё это время, а сейчас готовятся вынести окончательное решение», — Бельвина уже упоминала об этом, когда затащила его в женский туалет.       Возможно, именно тогда их кто-то из рабов чудовища и подслушал, обойдя заклятье?       На пергаментах расписано всё более подробно. Почерк — от особого пера, Гарри знает его: магический артефакт записывает под диктовку всё, что скажут при применении определённого заклятья. Поттер хотел когда-то приобрести его, чтобы немного расслабиться перед экзаменами на лекциях, но потом узнал, что в школе такие перья запрещены.

      БЕЛЬВИНА БЛЭК       Склонна к апатии, проницательна, держится обособленно, отвратительна в Прорицании       Вредные привычки: курение и чтение бульварных романов прямо на лекциях       Отношения с семьёй: неизвестно, предполагается отторжение       Состояние: принадлежит к семье Блэк       Магическая сила: средняя выше среднего       Круг общения: Вальбурга Блэк Хардвин Берк, Белладона Шмидт       Семейное положение: помолвлена жених мёртв       Чистота крови: чистокровная

      У Гарри всё пересыхает во рту. Он перечитывает заметки несколько раз. Всё это совсем недавно обновляли. И магическая сила… Поттер бледнеет.       «— Я не вхожа в их круг. Меня считают слабой. Притвориться таким ты уже не сможешь. Придумай что-нибудь другое», — воспоминание само всплывает в мыслях.       Всё из-за той проклятой дуэли?       Гарри дрожащими руками откладывает пергамент в сторону и живо притягивает к себе другой.

      БЕЛЛАДОНА ШМИДТ       Наблюдательна, чаще всего молчалива, склонна к альтруизму, неплоха в Зельях, интересуется Отделом тайн, совершенно не приспособлена к длительным физическим нагрузкам, плохо летает на метле       Вредные привычки: не выявлено       Отношения с семьёй: все родственники мертвы       Состояние: неизвестно       Магическая сила: ниже среднего       Круг общения: Хардвин Берк, Бельвина Блэк, Элена Грегонс, Джордж Харпер       Семейное положение: неизвестно       Чистота крови: полукровка

      Поттер уцепляется за «плохо летает на метле». В голове сразу проносится несколько ужасных предположений. Такая информация о слабости человека в руках рабов чудовища опасна.       Гарри стискивает челюсти и переходит к следующему «личному делу».

      ТЕОДОР СЕЛВИН       Общителен, быстро налаживает связи, мнительно радушен, талантлив в поэзии, капитан команды игры в Плюй-камни       Вредные привычки: обжорство       Отношения с семьёй: прекрасные, чрезвычайно гордится старшим братом       Состояние: неизвестно       Магическая сила: средняя       Круг общения: Гилберт Селвин, братья Лестрейндж       Семейное положение: неизвестно помолвлен с грязнокровкой       Чистота крови: полукровка

      Гарри старается не обращать внимание на оскорбление по поводу чистоты крови и переходит к следующему «личному делу».

      ГИЛБЕРТ СЕЛВИН       Обособлен, хорошо развит физически, увлекается квиддичем       Вредные привычки: пристрастие к алкоголю       Отношения с семьёй: хорошие       Состояние: неизвестно       Магическая сила: ниже среднего       Круг общения: Теодор Селвин, братья Лестрейндж       Семейное положение: неизвестно       Чистота крови: полукровка

      Весьма подробно. Действительно подробно. Чтобы узнать такую информацию о человеке, нужно пристально следить за ним или лично общаться.       Гарри, сглатывая образовавшийся ком в горле, всё же переходит к последнему «досье» — своему собственному.

      ХАРДВИН БЕРК       Агрессивен, подозрителен, умён, интересуется точными науками, исключителен в Трансфигурации, недоверчив, переживает сильную эмоциональную травму, имеет некоторый дуэльный опыт, думает о поступлении в академию при Отделе тайн, решителен, находчив, талантлив в боевой магии       Вредные привычки: не выявлены курение       Отношения с семьёй: все родственники мертвы       Состояние: беден       Магическая сила: X       Круг общения: Бельвина Блэк, Белладона Шмидт, не сложились отношения с Орионом Блэком       Семейное положение: помолвлен невеста мертва       Чистота крови: чистокровный

      Гарри отбрасывает от себя пергамент, будто чернила на нём отравлены самым страшным ядом на свете.       Он провёл здесь всего три с половиной месяца, а портрет его личности уже почти полностью составили: скрупулезно, выверенно обсмотрели Гарри со всех сторон, а потом будто разрезали и залезли куда-то под кожу.       Выходит, многое изменяли вчера. Ведь именно вчера Поттер сказал Волан-де-Морту об Орионе Блэке. И, выходит, Волан-де-Морт сам занимается всеми этими «личными делами». Или говорит о новой информации кому-то из рабов, а тот уже и обновляет записи. А ещё… Гарри не хочется думать об этом.       Он весь скручивается, ему становится вдруг так холодно от этого гадкого ощущения в груди.       О своём возможном поступлении в академию при Отделе тайн Поттер сказал лишь одной Бельвине Блэк. Их могли подслушать, да, и поэтому тогда Орион Блэк и мог подойти после Зелий к Бельвине со всякими странного рода возмущениями. Но есть ведь и другой вариант, верно?       Верно ведь?       Как забавно: сейчас Гарри знает больше всего только о Волан-де-Морте. У остальных людей будто маски на лицах, под которые можно заглянуть, разве что вывернув их всех наизнанку.       А наизнанку был вывернут сам Гарри Поттер. И заодно с ним — Хардвин Берк.

* * *

      Гарри совершенно не хочется вставать с постели. Этой ночью он вообще не спал, всё тело будто налито свинцом, а кости внутри словно все попереломали. Голова раскалывается от боли.       Однако он всё же встаёт — довольно рано, чтобы первым занять ванную. Тёплая вода немного успокаивает.       У Поттера должно быть около получаса. Этого не хватит на распутывание чар тайников, но хватит, чтобы хотя бы обнаружить их. Старшая палочка ощущается в ладони спокойно, её чары безупречны.       Под ванной есть какое-то углубление. Поттер живо устремляется к нему, но находит там лишь чертову бутылку с огневиски и несколько пачек магических сигарет. Поттер тихо выругивается и выпрямляется.       Личных вещей в ванной никаких нет — мыло, чистые полотенца, корзина для грязного белья.       А вот около душевой Бузинная палочка сильно нагревается. Гарри творит чары, и стена начинает чуть мерцать. Определённо, это тайник, но сплетён он точно не магическими нитями.       Поттер прищуривается, пробует парочку заклинаний, но ничего не происходит.       Со вздохом разочарования Гарри возвращается к чьей-то заначке сигарет и сцапывает одну — никто ведь считать-то и не будет в наполовину полной пачке. Окружает себя особыми чарами, растворяющими дым и убирающими запах, прикуривает от палочки и садится на бортик ванной.       Малина.       Пусть его хоть проверяют таким странным способом на вредные привычки, Гарри плевать. Он слишком устал сейчас даже для слабо тыкающейся в груди совести.       Мерцание стены никак не изменяется, когда Гарри, всё ещё сидя на бортике и выдыхая сигаретный дым в сторону, пробует ещё несколько заклинаний, о которых ему когда-то говорила Гермиона.       Сильная магия. Либо Малфой, либо Волан-де-Морт. Либо кто-то ещё.       Но, по крайней мере, Поттер знает, что здесь точно что-то есть. И точно что-то важное. Вряд ли крестражи. Но всё может быть.       Гарри ничему уже не удивится.

* * *

      Очередная лекция по Трансфигурации проходит своим чередом: Гарри Поттер записывает всю информацию, Бельвина Блэк рядом тайком читает художественные книги.       На практике чёртова палочка не творит никаких странных чар, а просто хорошо проводит волшебство. Дамблдор, кажется, надеявшийся на очередное представление, разочаровался и грустно отходит от парты Гарри и Бельвины и направляется к столам других учеников. Бельвина на это только колко улыбается, продолжая медленно преобразовывать один предмет в другой с помощью связки заклинаний.       На обеде Поттер наслаждается пирогом с рыбой, вдыхая его прекрасный аромат. Отношение Гарри к еде всегда было несколько странным, а после всех произошедших событий оно ещё сильнее изменилось.       Гарри просто невыносимо смотреть на те крошки, которые остаются после того, как он расправляется с очередным маленьким кусочком пирога, поэтому он их сгребает со стола в ладонь, а после — подносит ту ко рту и высыпет их в рот.       На однокурсников он даже не смотрит, полностью наплевав на их возможную реакцию на его действия. Кто не пережил этого, тот не поймёт.       А вообще, в Хогвартсе стол всегда ломится от еды. Студенты ведь не могут съесть всё это. И куда девается оставшаяся еда? Раньше Поттер никогда не думал об этом, но теперь… Нет, он не должен следовать за этой нитью в одну из дверей чертогов разума: не сможет потом выбраться.       С Бельвиной Гарри договаривается встретиться после её двух пар по Арифмантике на территории Хогвартса, рядом с домиком лесничего. И, таким образом, у него есть около трёх часов свободного времени. И он точно проведёт их с пользой, спрятавшись в своей укромной башне.       Пергаменты с добытой информацией будто испускают какие-то невидимые волны даже сквозь ткань сумки, добираясь до руки Гарри. Нужно поскорее всё изучить и избавиться от пергаментов, если не найдёт что-то и вправду компрометирующее.

* * *

      Гарри был не прав. Есть ещё кое-что, что способно его не просто удивить, а дать невидимый болезненный подзатыльник и заставить всего кривиться от отвращения.

12.02.42.       Когда Он только выходит из ванной комнаты, его обычно всегда бледная кожа чуть красноватая. Наверняка она очень тёплая, но разве позволено мне будет хоть когда-нибудь коснуться её? Коснуться, впиться пальцами, чуть сжать, провести языком, обласкать, оставить свои следы и…

      Мерлин, нет, и зачем всё это выливать на бумагу? Нет, Гарри Поттер, конечно, понимает, что чувства все люди по-разному выражают, а порой иногда таким способом пытаются и избавиться от них, вот только… если бы речь шла хоть о ком-нибудь другом, только не о Волан-де-Морте.       Гарри страдальчески стонет. Он всегда знал, что дневники — это зло, поэтому и никогда не заводил собственного, предпочитая бумаге чертоги разума: подумал, подумал, попереживал и забыл. А это… Поттер поджимает губы.       Отвращение продолжает скапливаться где-то в горле желчным комом, но Гарри упорно продирается сквозь чернильные строки хоть к чему-нибудь важному. Должен же этот мерлинов раб написать хоть что-то, кроме… этого?

7.12.42.       Он постукивает пальцами, когда задумчив, всегда. А ещё у Него есть крохотная родинка на указательном пальце левой руки. Его глаза, такие яркие на солнечном свету, завораживают. В них может быть пренебрежение, ярость, удовлетворение, настороженность. Порой я воображаю, какой была бы в них нежность? Наверняка его глаза светились бы в ней как-нибудь по-особенному.       Такие люди, как Он, всегда отдаются всему полно: учёба, идеи, надежда. Любовь… Думаю, Он и любил бы столь же страстно — безумно, почти отчаянно, но всё же незримо.       На бумаге, в отдалении от всего, мои мечты кажутся чем-то очень близким. Но стоит мне только спрятать их, загнать в глубину души, оставив где-то за пологом кровати, как я натыкаюсь только на холод.       И этот холод протыкает всё тело иглами, врезается в память, оставляя после себя лишь крошево надежд.       Как глупо.

      Ладони у Гарри потеют. Пергамент пропитывается влагой. Скопированные чернила чуть плывут.       Почему-то именно сейчас, именно в этот момент, Гарри Поттер понимает, насколько личными являются эти слова. Когда он только начал читать всё это, не было праздного любопытства — только решимость, холодная и колкая, вся пронизанная странным едким предчувствием. И ещё — омерзение и нежелание видеть всё это, ведь Поттер точно знает, что из себя представляет Волан-де-Морт. Тогда как сам Орион Блэк всего лишь раб этого чудовища, самый преданный — едва ли не слепой.       Гарри отводит взгляд от исписанного ровным почерком пергамента. Он смотрит на пейзаж, что открывает вид с башни. Деревья, уже совсем облетевшие, печально качают своими ветвями от сильных порывов ветра. Снег белым расписным платком укрывает землю.       Вдруг Поттеру так сильно хочется скинуть эти пергаменты с этой низенькой башни, так сильно хочется видеть, как они отдаляются от него прочь, что это становится почти невыносимо.       Что-то внутри отчаянно скребётся о сердце. И от этого неприятно, больно, стыдно.       Гарри поджимает губы. Сердце в грудной клетке, раздираемое на части Совестью и Решимостью, отчаянно бьётся, бьётся, бьётся. Мгновение — и вовсе разобьётся.

8.10.43.       Американский новенький настолько же подозрителен, насколько Абраксас любит свою внешность. Его можно понять, но я не могу отделаться от странного предчувствия.       Он сказал не пытаться что-либо узнать с помощью обыска вещей новенького. Однако это липкое предчувствие заставляет меня вновь и вновь допускать мысль о том, чтобы нарушить данное Ему слово.       Всё это слишком туманно, чтобы быть простым.       Это так странно — пытаться всеми силами оградить Его от того, что только может навредить Ему. Этот человек более чем способен разобраться со всем, что бы только ни встало у него на пути. И всё же…       Интерес, подобно пламени, перекидывается с одних глаз на другие. Вспыхивает и гаснет. Но никогда прежде в Его глазах он не гас так долго.

      Судя по написанному, Орион Блэк самовольно решил тогда обыскать чемодан Гарри. Интерес — что ж, у всякого жестокого мальчишки он продолжается до тех пор, пока он не сломает любопытную вещицу.       «— Ты интересный человек. Интересные люди не любят подчиняться системе. И тем забавнее их ломать», — и Бельвина тоже это отлично знает.       Поттер продолжает читать, внутренне грубо пытаясь избавиться от пут совести. И почему-то в памяти всплывает тот самый момент, когда Снейп, уча Гарри окклюменции, видел в его воспоминаниях те ценные объятия Гарри с Сириусом.       Такое паршивое чувство.

29.11.43.       У Берка был такой взгляд, когда он смотрел на Б. Блэк, в очередной раз упавшей на дуэльной площадке. Не могу его описать. Как будто он сам упал, как будто это он был слаб и ничего не мог с этим поделать.       Все сидели потом и обсуждали это. А я не мог и рта раскрыть.       Он остался доволен исходом дуэли. Шрамы на его пальцах от странных проклятий Берка никак не затягиваются. Порой я смотрю на них и разрываюсь от противоречий. Мне больно их видеть и не больно одновременно. И где-то глубоко внутри я знаю почему.       Когда-то давно Б. Блэк сказала мне, что настоящая любовь — это чувство, разделённое на двоих. Но что значит «разделить любовь»? Имеется в виду только лишь чувство?       Порой мне кажется, что я уже давно увяз в болоте. Оно поглощает, поглощает и ничего не даёт в ответ. Чуть дёрнешься наружу — и вовсе лишишься возможности дышать.       Но в то же время, когда что-то привычное и знакомое длится слишком долго, лишиться этого — как отрезать часть от себя. Это больно.

      Гарри медленно складывает все пергаменты в стопку и так же медленно засовывает их в сумку. Он сидит на холодных камнях, вновь обращая взгляд к пейзажу.       Порывы ветра чуть холодят кожу и развевают уже немного отросшие волосы.       Как последний гвоздь, забивающий крышку гроба.       Поттер обнимает себя руками и впивается пальцами в плечи, чуть наклонясь вперёд. Под черепной коробкой вьётся много разных мыслей, но Гарри не хочет ухватывать ни одну из них, потому что знает: он обожжётся.

* * *

      До встречи с Бельвиной осталось всего минут двадцать.       Гарри приходит в библиотеку и сдаёт две книги, которые взял к себе в комнату дня два назад, чтобы написать очередное эссе по Зельям.       На самом деле, Слизнорт не требует чего-то столь уж невыполнимого: прочитать материал, ответить на вопросы, написать эссе по простым темам. Но когда действительно не разбираешься во всём предмете в целом, изначально что-то упустив, прослушав, не восприняв, всё кажется сложным.       Но, впрочем, Слизнорт поощряет даже за старание — как понял Гарри, если видит, что ученик действительно старается.       В читальном зале мало людей. Камин напротив одного из длинных столов полыхает ярким маревом огня.       Поттер подходит именно к нему.       Иногда он так делал: кидал в пламя камина пергаменты с неудавшимся эссе или ещё чем-либо. И Гарри достаёт ту самую стопку пергаментов со скопированной информацией, которую уже изучил — осталось прочесть лишь письма. Он кидает в огонь бумагу по частям и смотрит, как медленно она тлеет на поленьях, лишь в первое мгновение ярко вспыхивая. Чернильные строки на ней обращаются в рассыпчатое ничто. — Не удалось какое-то задание, Берк?       Гарри не нужно оборачиваться, чтобы понять, кто к нему обратился, однако он всё же это делает, кинув в огонь последний пергамент. И говорит: — Я прощаюсь.       Глаза Волан-де-Морта чуть расширяются. Он опирается о стену, сложив руки на груди. Стоит рядом с камином — но не настолько близко, чтобы прочесть хоть что-нибудь, что совсем недавно было в руках у Поттера.       Они глядят друг другу в глаза несколько коротких мгновений, а потом Волан-де-Морт изгибает губы и произносит: — Всегда тяжело что-то отпустить.       Гарри отворачивается. Вновь смотрит на пламя.       Пергаменты уже давно превратились в пепел, но пламя в камине продолжает просто и мерно гореть.       Поттер ничего не отвечает.