В неприятных воспоминаниях есть одна хорошая сторона:
они убеждают человека в том, что он теперь счастлив,
даже если секунду назад он в это не верил.
Счастье — такое относительное понятие!
© Эрих Мария Ремарк «Ночь в Лиссабоне»
Спустя двадцать лет мир сильно изменился. Технологии шагнули далеко вперед — сначала Сунако радовалась приобретению мобильного телефона, после появились смартфоны, и никого уже не удивляли сенсорные экраны, вай-фай и даже криптовалюта. Сейшин обратился в джинро, благодаря чему мог ходить по улице днем, не боясь сгореть на солнце, и его жизнь изменилась только в лучшую сторону, усовершенствовалась, как мировые технологии. Он больше не был обязан служить в храме — раз нет ни храма, ни деревни, ни отца, вынуждающего его стать своей заменой. Он мог писать статьи, новеллы и книги, он мог жить вместе с Сунако и никто бы не осудил их, он мог путешествовать, как всегда мечтал. Они с Сунако завели новые документы — всего один укус, и им переменили данные. Сунако изменила год рождения, чтобы быть двадцатиоднолетней — выглядела она примерно на столько, а Сейшин вместо Сотобы попросил записать в графу «место рождения» Киото. Имена они не меняли, но поженились — просто расписались, чтобы связать судьбы еще крепче. Молодая пара, путешествующая по миру — вот кем они были в глазах людей. Только Сунако все равно не могла выходить из дома днем, и это ее мучило. Сейшин видел, хотя она ничего не говорила, но он видел, какими глазами Сунако смотрит, когда он возвращается или уходит днем — она бы тоже с удовольствием пошла, но вынуждена прятаться до наступления темноты. Поэтому Сейшин старался выходить на солнечный свет только по необходимости, а гуляли они ночью, благо, вместе с расцветом технологий ночная жизнь тоже процветала, особенно в больших городах, которые никогда не спали, а то и вовсе просыпались лишь к наступлению темноты. Они увидели Нью-Йорк, Лондон, Париж, Вену, Дели, Гонконг, Венецию, Гавайи, многие другие города. Они купались под светом луны на пляжах Тихого Океана и Карибского моря, слушали оперы в Ла-Скала, играли в казино в Вегасе, жили одним мгновением, потому что были уже мертвы. У них были деньги — Сейшин внезапно обрел не только возможность писать книги, но и популярность, став известным автором. Он печатался под псевдонимом, не разглашая внешности, и эта таинственность привлекала публику еще больше. Сунако, однажды заявив, что тоже хочет зарабатывать деньги, открыла в себе талант к программированию, вплотную занявшись IT-технологиями, что приносило денег едва ли не больше. Говоря о каре бессмертием, Сейшин словно ошибся, ибо пока что вместо наказания они получали только вознаграждения, жили счастливо, слишком счастливо для брошенных Богом, и однажды это должно было кончиться — а не кончалось. Но Сунако тосковала. Сунако начинала тосковать все больше. Иногда она отказывалась подниматься с постели, лежала, глядя в одну точку, и молчала, пока Сейшин не приносил кровь в пакете, заставляя ее пить. Иногда срывалась на него по мелочам, ругалась, злилась, кричала, а потом плакала и просила прощения. Иногда уходила посреди ночи неизвестно куда, и Сейшин находил ее гуляющей по улицам. Она беспокоила его все сильнее, но что он мог сделать? Отвести ее к психологу? Что скажет психолог вампиру, который скучает по свету? Или не по свету… В Сотобе Сунако потеряла всю семью. Она оплакивала их в первые дни, недели, месяцы, но после перестала, да и невозможно ведь скорбеть вечно. Или возможно? Сейшин никогда не сталкивался с подобной потерей. Он скучал по матери, но по отцу — нет, и потерю родных воспринял, как неизбежное зло, и то, в его случае это было отчасти освобождением. Они с Тошио оба сильно зависели от семей, даже взрослые, все равно находились под гнетом. Тошио тоже погиб, а если и нет, то уже стал стариком. Все, кого знал Сейшин, больше не имели для него значения, но Сунако — другое дело, она провела много времени со своими друзьями, своей семьей, понятно, что она скучала. Но на самом деле все было иначе.***
Однажды летней ночью 2018 года, когда Сунако и Сейшин жили в отеле Лиссабона, в дверь их номера постучали. Сейшина не было, он вышел по делам издательства, во что Сунако не вникала, оставив ему личное пространство, и она открыла, думая, что это кто-то из персонала, но вскрикнула, зажав рот рукой, а после бросилась в объятия рыжеволосой веснушчатой девушки. — Ёшино! Боже, Ёшино! Это была живая, настоящая, невредимая Ёшино, насколько живой может быть джинро. Она крепко обняла Сунако, потискав, как мягкую игрушку, и расцеловала в обе щеки, чего раньше себе не позволяла. Двадцать лет спустя они могли не соблюдать какие-то дурацкие правила уважения, да и зачем? — Заходи! — Сунако затащила подругу в номер. — Рассказывай! Как ты? Как ты… выжила? Ёшино плюхнулась в кресло и забросила ногу на ногу. Сунако наконец обратила внимание на ее новую манеру одеваться — когда-то Ёшино выбирала самые скромные платья, теперь же нарядилась в джинсы с цепями, тяжелые ботинки и байкерскую куртку. Волосы, заплетенные когда-то в два хвоста, она подстригла по последней моде, и стала красить глаза. Сунако тоже давно отказалась от платьев в стиле готической Лолиты, предпочитая либо джинсы, либо мини-юбки, но смена имиджа Ёшино была более радикальной. — Убежала, — ответила джинро. — Думала, что все, конец, но мы убежали. В последний момент. Эбучи их отвлек, мы долго раны зализывали, потом оправились. — Мы? — Сунако даже на месте подпрыгнула. — Кто еще выжил? — Тацуми, — сказала Ёшино. — Мы сейчас вроде как… вместе, наверное. Мегуми. У нее к Сотобе свои счеты, это она все подожгла, кстати. Сейширо погиб. Я пила его кровь, чтобы восстановиться, мы надеялись, что он станет одним из нас, но он умер окончательно, — джинро помолчала, постучав пальцами по подлокотнику кресла. — Тору, помнишь его? Муто Тору. И Нао. И все. — Я так рада, что вы… — Сунако быстро-быстро заморгала. — Не реви, — остановила ее Ёшино. — Твои дела как? Можно вас поздравить? Сунако покраснела. — Мы поженились. — Ух ты! — воскликнула Ёшино. — Так ты зажала нам свадьбу? Ну вот, а я хотела быть подружкой невесты! — она расхохоталась, увидев виноватое лицо Сунако. — Ну ты такой ребенок, дорогая, что ж ты все воспринимаешь всерьез? Но давай поговорим серьезно, — Ёшино нахмурилась. — Честно говоря, мы бы тебя не искали. Не подумай плохого, мы любим тебя, нам было достаточно знать, что ты в порядке, и мы это знали. Мы не хотели тревожить тебя, да и смысл, мы вроде как разделились… но года примерно два назад начали появляться слухи, что Одзаки Тошио обращен в шики. А год назад он начал на нас охотиться. Никого не убил, ранил Тору, но Тору — так себе боец, не показатель. Зато оружие изобрел такое, что шики ранит. Регенерация не помогает. Строит из себя гибрид Блейда и Ван Хельсинга… сволочь. — Но кто его обратил? — помрачнела Сунако. — Никто из наших не мог. — Да нет, почему же? Он спас Мегуми. Я не смогу рассказать, какая там была мясорубка, сама не помню всего и не знаю, но Мегуми машиной переехали, а Тацуми как-то поймал доктора, ну и отдал ей, чтобы вылечил. Как может. Его кровью Мегуми отпоили, он умер, нам бы тело сжечь или голову отрезать, а мы не успели уже. Понадеялись, что сам сгорит, а он… не сгорел. Черт разберет, где восемнадцать лет пропадал, но вылез наружу. И на ваш след с Муроем вышел. — Он ищет нас? — Сунако похолодела. — Он одержим этим. Найти тебя и Сейшина. Даже от нас хотел узнать про вас больше, чем нас уничтожить, — хмыкнула Ёшино. — Вот я и пришла. Предупредить. Уезжайте прямо сейчас, звони своему Мурою, пусть увозит тебя подальше. Постоянно перемещайтесь, так ему сложнее будет. Ну, и мы подстрахуем, конечно. Сунако вынула телефон, набирая номер Сейшина. Ёшино напряглась против воли — ей передались переживания подруги. Пусть он ответит, подумала Ёшино. Пусть возьмет трубку и скажет, что сейчас будет дома, что любит ее, или что они друг другу говорят. Пусть вернется. Она не была в восторге от этого монаха-писателя, но если с ним что-то случится, Сунако это уничтожит. — Он не отвечает, — Сунако опустила руку с телефоном. — Ёшино, он не отвечает. — Вот же черт, — цокнула зубами джинро.***
Обычно любящие люди покупают вторым половинкам сладости или любимую еду, если хотят порадовать их в мелочах. Шоколадки, печенье, йогурты, фрукты, фастфуд… Сейшин не мог доставить радость Сунако ничем из этого, поэтому покупал ей другое. Когда в ходу были кассеты и диски с музыкой и фильмами, то покупал их, после, когда всю музыку и фильмы стало возможно смотреть в интернете — Сейшин стал покупать книги. Сунако любила электронные книги, но к бумажным тоже питала слабость, и, выйдя за донорскими кровяными пакетами, Сейшин заодно зашел в книжный магазин, набрав пакет новинок. Он задержался, стоя в пробке, но не позвонил девушке, не думая, что она беспокоится. О чем беспокоиться? Никакие городские бандиты не были опасны Сейшину, как и грабители, скорее уж он был для них опасен. Он — высшее звено пищевой цепочки, он здесь хищник. В аварию Сейшин тоже попасть не мог, не с его обостренной реакцией и ловкостью. Сунако знает о пробках, и ни разу не отчитывала Сейшина, если тот приходил позже, чем обычно. Но пробка никак не рассасывалась, и Сейшин решил, что быстрее будет дойти до отеля пешком, а машину он заберет позже. Заодно прогуляется по ночным улицам. Он не выбирал, куда идти, не избегал неосвещенных мест, и меньше всего ждал, что от него потребуют остановиться. Потребуют таким знакомым голосом, что Сейшин решил бы, что это сказал призрак. Но из темноты шагнул Одзаки Тошио, нацелив на Сейшина пистолет — и сразу же заиграла мелодия вызова от Сунако. — Какая очаровательная встреча, — усмехнулся Тошио. — С музыкой! Я тронут! Его глаза были полностью черными. Как у Сунако. Как у Сейшина теперь. Тошио стал шики.