***
После знакомства Антона и Николая прошло две недели. Сорокин звал новообретённого товарища на разные сомнительные дела, в которых Князеву приходилось участвовать обязательно, так как было обещано. Каждый раз Антон задавался вопросом, почему до сих пор с ним общается. Когда они вместе пытались убрать дикую стаю собак, олицетворяющую собой непреодолимую силу, которая превосходит человеческую. Или когда они приходили в аэропорт под видом музыкантов, державшими за спинами чехлы для гитар, а на самом деле в них располагались оружия, готовые к действию. Или когда спускались в метро, чтобы кидать гранаты под проходящие мимо поезда и, опять же, расстреливать ни в чём неповинных Людей. Они посещали самые многолюдные территории с одной целью — убивать. Просто так и просто потому что. Глупо, неправда ли? К сожалению, это понимал только Антон, хоть отчасти убийства и доставляли ему удовольствие. Такое времяпрепровождение не могло длиться вечность. Для Николая очередной поход — на этот раз в торговый центр — оказался последним, что принесло для Антона некоторое облегчение. Сорокин, Князев и Сантер остановились около эскалатора. Оглядываясь по сторонам, они выискивали лучший метод устранения Людей в округе. Демон всегда был рядом с владельцем, будучи свыкнувшимся с его беспредельностью. Николай чувствовал себя безнаказанным, поэтому мог вытворять всё, что заблагорассудится. Улыбаясь в преддверии нового инцидента, он снял с плеча чёрный рюкзак и расстегнул молнию. Нащупав внутри дробовик, оскалился ещё больше: с минуты на минуту события будут разворачиваться с невероятной скоростью. Антон держал ладонь на кобуре пистолета, но его лицо выражало полную безучастность. За время общения с Николаем он понял, что смерть без веских на то причин лишена какого-либо смысла. Хотелось поскорее освободиться от Сорокина и его деятельности, потому что интерес к нему заметно упал, а новой информации от него не прибавилось. — Смотри внимательно, Антон, — произнёс Николай, — мы должны найти самое удобное место для начала расстрела, а затем, согласно плану, не упустить ни одного уголка, где бы могли находиться жертвы. Будем действовать по порядку, который подскажешь ты. — Сначала выбираем вход в магазин, — стал объяснять Князев. — На лестнице Людей меньше всего, поэтому не будем обращать на неё много внимания, а возьмёмся за тех, кто к нам ближе. На эскалаторе поднимемся на второй этаж и будем действовать, как обычно. — Пожалуй, я с тобой соглашусь. Приступаем сейчас же. — Не так быстро, — сказал чей-то голос сзади. — Советую не двигаться, если не хотите лишиться жизни. Это полиция. К затылку Николая приложилось дуло пистолета. Появление новой угрозы оказалось неожиданностью как для него, так и для Сантера с Князевым. Каким-то образом не вмешивавшиеся до сих пор правоохранительные органы прознали о задуманном. Конечно, на места предыдущих происшествий приезжали, и не только полиция, но преступники успевали убираться прежде, чем их догонят. Дело было в простой и очевидной вещи, которая сразу бросалась на глаза. — Николай, я же говорил, что надо закрывать лица, — произнёс Антон, убрав руку от кобуры. — В этом мире много абсурда, но никогда не знаешь, где подвернётся логика. — Молчи, пока я не выпустил в тебя пулю, — рассерженно сказал полицейский, — а ты отпусти рюкзак и подними руки вверх. Обратившись к Сорокину, он сильнее надавил пистолетом на затылок. Николай хитро улыбнулся, определённо что-то задумав. Сантер обеспокоенно наблюдал за всем со стороны, даже не подозревая, чем закончится эта сцена. Люди заметили происходящее и поспешили удалиться, но недалеко. Проявив интерес, а в большей степени испуг, они следили за ними и ждали разрешения конфликта. — Что ты там советуешь? Не двигаться, если не хотим лишиться жизни? — спросил Николай, и Антон понял, что сейчас произойдёт. — Ты и представить не можешь, как я хочу умереть. Николай держал правой рукой дробовик. Освободив левую руку, державшую рюкзак, он быстрым движением повернулся к полицейскому и выстрелил в него, но… промахнулся. Получилось крайне нелепо, учитывая расстояние меньше метра. — Почему ты никогда не можешь попасть по такой близкой цели? — спросил Князев, недоумевая с этой ситуации. — Мне почём знать?! — выкрикнул Николай в его сторону перед тем, как полицейский выстрелил в висок неудачливому преступнику. Сорокин умер тотчас. Упав на спину, он по-прежнему не отпускал любимое оружие. Сантер пропал со смертью мозга, поэтому Антон остался один на один с полицейским. Не беспокоясь по поводу убийства Николая, так как видел это не единожды, он послушно поднял руки за голову, хотя его об этом ещё никто не просил. Побледнев от того, что его слова воплотились в жизнь, полицейский молча подошёл к Князеву, отобрал пистолет и внимательно обыскал всё тело. Убедившись в безопасности для себя и остальных, он надел на него наручники и вернулся к убитому. По рации он сообщил детали произошедшего, попутно проверяя пульс мёртвого. По всей видимости, Антон задержался в этом месте на долгое время. Смерть, как обычно, привела Николая в больницу. Чувствуя себя скверно из-за промаха с близкого расстояния, он не с первого раза понял, что появился в иной части больницы. Он стоял в коридоре, ведущем к кабинету безликого доктора, а не в самом кабинете. Такое происходило лишь во время первого попадания сюда, и эта перемена ему в чём-то понравилась. Неуверенно приближаясь к пункту воскрешения, Николай думал, почему это могло произойти. Им овладела лёгкая тревога, и всяческие догадки подтвердились, когда появился доктор. Пациент подходил к кабинету, но его врач неожиданно покинул место работы. Выйдя из кабинета, он закрыл дверь, опустил руку в карман окровавленного халата и достал связку ключей. Без труда подобрав нужный, вставил его в замок. Николай не отрывал взгляда от того, как медленно проворачивался этот ключ, и всё ещё не верил, что наконец умер по-настоящему. Он сожалел только о том, что больше не сможет ощутить на собственном теле момент смерти. Его цель всё-таки осуществилась, и он был необычайно счастлив. Доктор закрыл дверь и вернул ключ в карман. Повернувшись к Сорокину, он развёл руками, давая этим жестом понять, что выполнял обязанности сколько мог. Николай так и не научился ценить жизнь, значит, она ему не нужна. Если бы у доктора был рот, он наверняка бы сказал: «Ты единственный столь проблемный пациент, который у меня побывал за обе мои карьеры». Отвернувшись, он направился куда-то по коридору. Как только доктор исчез в ночном мраке, Николай рассмеялся. Стало так легко, ведь все былые проблемы остались в прошлом. Время, проведённое с Антоном, было в особенности хорошим. От него не скрылось, что Князев питал слабый интерес к нему и его делам, но почему-то продолжал с ним общаться. Видимо, он делал это из личных побуждений или из жалости. Сантер мог и обмолвиться, какие проблемы занимали его владельца. У Николая не было друзей, однако один появился под конец его жизни. Жаль, что этот друг не признавал их отношений, но большего ему и не требовалось. Именно поэтому он искренне благодарил Антона. Николай не забывал и про Сантера. Он слушал демона редко, пусть и понимал, о чём тот его предупреждал, что пытался внушить. Так или иначе, он поблагодарил и его за все правильные советы. В этом мире, в пустующей и жуткой больнице Сорокин не ощущал в себе демона, как это было до обретения Сантером физического тела. В реальном мире демон также исчезал, когда умирал владелец. Куда же тогда он пропал? Этого Николай не знал, да и решил не думать — всё равно ничего не добьётся. Пространство за окном обволокла тьма, и она проникала в коридор. Она пришла за ним, предупреждая о скорой смерти. Тьма, беззвучная и пустая, не пугала его, и он с нетерпением ждал, когда она соприкоснётся с ним, безмолвно закроет глаза. Расставив руки, Николай принимал её в объятия со всей её строгостью, бесповоротностью, безнадёжностью. В последний раз он засмеялся звонко и отчётливо. Разум был освобождён от ненужных мыслей, тревог и волнений. Так его жизнь подошла к концу.***
Прошло полчаса с тех пор, как приехали другие полицейские. Скоро должны были забрать мёртвое тело Николая, и Князева беспокоило, что тот всё ещё не воскрес. С таким лёгким ранением безликий доктор должен был вернуть его к жизни за несколько минут, но труп продолжал оставаться в той позе, какую он занял волей случая. Приходило понимание того, что на той стороне реальности не произошла операция. Антон следовал указаниям полицейских, не пытаясь сбежать, чтобы не сделать хуже. Он без упрёков покинул здание и сел в автомобиль, который довёз его в участок. Если не вдаваться в подробности, спустя день он уже сидел в СИЗО, ожидая суда. Одиночная камера. Серые стены, пол и потолок. Не самые удобные условия жизни, но и не самые худшие. Заботливые сотрудники предоставили чистую постель, чего Антон никак не мог ожидать, но никто не позаботился о санитарии стоявшего в углу унитаза. Свет в камеру проникал через решётчатое окно вместе с теплом летней погоды. Стол у противоположной от койки стены занимал так же немного места, как остальные предметы в камере. Прошло двое суток. Антон потратил их, лёжа на койке, питаясь приготовленной для него едой и гуляя по камере. Места для прогулки было достаточно: от стены с решёткой до запертой железной двери. От скуки он научился ходить вверх ногами по потолку, ловить и выпускать мух на свободу, разговаривать с нержавеющими прутьями. Нет, он не сошёл с ума, это только сперва так казалось. Чему не научишься от безделья? Разве что выходить из наглухо запертой комнаты. На третьи сутки он услышал знакомый голос, прозвучавший внезапно в устоявшейся тишине. Голос звал его посреди ночи, когда он уже крепко спал. После десятого оклика Антон пробудился. Протерев глаза и сев на койке, он посмотрел в сторону решётки, сквозь прутья которой в темноте ярко горели тёмно-красные глаза. — Наконец, ты проснулся, — тихо произнёс демон, держась руками за решётку. — Вставай, пора тебе выбираться отсюда. — Авдерлинер, это всего лишь ты… — сказал Князев. Зевнув, он лёг спать обратно. — Эй, ты что творишь? — возмутился Авдерлинер и бросил на пол камеры какой-то предмет. — Я принёс отмычку, открой ею дверь и беги, куда глаза глядят. Антон, слышишь? — Сделаю это днём, дай поспать, — ответил тот, укутавшись поудобнее одеялом. — Спасибо за помощь. — Тебя вообще собственная жизнь не волнует? Если бы я не узнал по телевизору про случившееся и не чувствовал твоё местоположение на расстоянии, что бы ты без меня делал? Ты привык плыть по течению в полном спокойствии, но сейчас не тот случай! Послушай меня, Антон! Не важно, ощущаешь ли безнаказанным и невинным себя ты, другим наплевать на твою свободу. Они видят лишь результат твоих заблуждений — убийства сотни Людей. Но почему ты это делаешь? Не думаю, что только из-за обычного удовольствия. Ты пытаешься приобрести эмоции и чувства, хочешь вновь быть живым, поэтому стремишься вызвать хоть каплю жалости в сердце, способную открыть и другие чувства, а в особенности счастье. Тебя чем-то забавит, что ты столь безжалостен, и в то же время тебе ясно — в этом не может быть никакой забавы. «Если не могу быть живым, буду опускаться ниже нуля». Так ты считаешь, я прав? Ты вполне можешь стать живым, просто продолжай жить! Не делай намеренно неправильных поступков! — Не тебе говорить об этом, — внимательно выслушав демона, с закрытыми глазами сказал Антон. — Вспомни, как ты вынуждал меня вступать в половые акты с трупами. — Признаю, моя вина. Тяга к некрофилии сильнее, чем здравый рассудок. Да и секс с мёртвыми хуже не сделает, что в этом такого? Но сейчас я действительно пытаюсь помочь. Надеюсь, ты поймёшь меня и уйдёшь отсюда. Буду ждать на улице, не подведи. Авдерлинер замолчал и убрался прочь. Антон долго ворочался на вдруг ставшей неудобной койке, но упорно не хотел вставать с неё. Проницательность демона вынудила его задуматься о сказанном и согласиться с каждым словом. Перевернув подушку в десятый раз и опрокинув на неё голову, он уснул, даже во сне не отдыхая от бесконечной усталости. Проснулся Антон около пяти часов утра. Разлепив глаза, он вспомнил, что планировал сегодня сделать. Нехотя встал, потянулся, надел обувь. У ножки стола находилась отмычка, принесённая демоном. Нагнувшись и подобрав её, он подошёл к двери и заглянул в замок. Не имея ни малейшего понятия, как это правильно делать, он вставил отмычку и принялся аккуратно ковырять ею внутри. Эта работа заняла не меньше десяти минут, но в итоге всё получилось. Выйдя из комнаты, Князев закрыл за собой дверь и пошёл по коридору вдоль других камер. На выходе он встретил охранника, который сидел на табурете, сложив ногу на ногу и попивая тёплое кофе с молоком из кружки. Распознав заключённого, он устало уставился на него. — Доброе утро, — сказал Антон, проходя мимо. — Доброе, — сонно ответил охранник, не сдвинувшись с места и продолжив довольствоваться напитком. Князев спокойно покинул здание и вышел за границы его территории, миновав открытые ворота. У высокой стены, защищённой сверху проволокой, сидел Авдерлинер. При появлении владельца, он улыбнулся и поднялся на ноги. Был конец июля, и солнце уже озаряло землю и двух друзей, стоявших друг против друга. На лице Антона, в отличие от демона, не было никаких эмоций. Как прежде, так и теперь. Несмотря на это, Авдерлинер продолжал улыбаться, радуясь его освобождению. — Пойдём домой, — коротко и ясно произнёс демон, нисколько не досадуя о том, что пришлось ждать владельца так долго. Антон молча кивнул в ответ, и они вместе отправились в путь вдоль узкой дороги, ведущей их из малонаселённого района города в привычные многолюдные улицы.***
Андрей Валерьевич шёл, с трудом пробираясь через густые джунгли. Прошло немного времени с момента ссоры с Афанасием, но Философ понял, что нет повода беспокоиться из-за несущественности философии и слов. Вместо этого он будет не только говорить обо всём на свете, но и действовать по мере возможности, на что указал ему старик. Также Андрей пересмотрел принципы своего мировоззрения, чего не делал без веских причин. Изменилось отношение к дружбе и человеческой взаимовыручке, — это следовало сделать уже давно. И пусть он старался не признаваться самому себе, сейчас в его путешествии появилась цель — найти Афанасия и установить с ним дружбу, чтобы показать, насколько он прозрел в собственных доводах. Наконец, идти стало легче. Философ выбрался на небольшую поляну с высокой растительностью, доходящей почти по пояс. В джунглях ему нередко попадались дикие звери и птицы, поэтому он не удивился, когда перед ним возникла пантера. Она не стала на него нападать и поспешила скрыться в зарослях, оставаясь сытой. Зато напал людоед из какого-то дикого племени, взявшийся непонятно откуда, но Андрей применил на нём удар в пах, который был его любимым и всегда действенным методом обездвижить противника. После этого загорелый обнажённый дикарь долго не мог оправиться от охватившей его боли, со страданием катаясь по земле из стороны в сторону. Сев возле него на корточки, Философ завёл высокоинтеллектуальную речь: — Зачем Люди нападают на других Людей, чтобы есть их? Каким бы ни был твой голод, какие бы ни были у тебя обычаи, всё это не стоит того. Отбрось традиции, привычки и убийственные желания. Умерь свой пыл, игнорируй голод, даже если ты рискуешь умереть сам. Поедание и убийства себе подобных — худшее, что может прийти тебе на ум. Мысли шире и развивай кругозор, непутёвый дикарь… Людоед, ещё не отойдя от боли, что-то грозно сказал на языке своего племени, и Андрей пришёл к выводу, что остался непонятым. Как и говорил Афанасий, слова не имели большой ценности, тем более для тех, кто не способен их воспринять. Как же тогда вразумить глупца? Философ верил, что прилагать силу бессмысленно, так уж он точно ничего не поймёт. Выход, если он и существовал, никак не приходил в голову. Андрей печально посмотрел на дикаря. Их взгляды встретились, и он ужаснулся от того, с какой злобой на него смотрел людоед. Философ поднялся на ноги и направился прочь, оставив обречённого на заблуждения продолжать корчиться от боли. Он страдал из-за невозможности как-либо помочь, но ничего не мог с этим поделать. Ни действием, ни словом нельзя за один день изменить того, кто до этого жил по-другому. Андрей вышел из джунглей в небольшую деревню. Он брёл по узким улицам вдоль тесно стоявших друг к другу домов. Местные с недоверием смотрели на чужестранца. В отличие от недавно встреченного дикаря, они явно не принадлежали к его племени и одевались согласно установленным в цивилизованном обществе нормам. Они смотрели на него, он же смотрел на них. Смотрел и понимал, что ему здесь не рады. В чужой стране он никому не нужен, его никто не поймёт, никто не послушает. Отправившись в отпуск, который включал в себя путешествие по разным странам планеты, он и не подозревал, насколько будет одиноко. Глядя на эти пустые выражения лиц, Андрей захотел на родину. Несмотря на то, что родиной для него являлась вся Земля, была ещё одна родина, роднее её. В конце улицы текла неглубокая тихая речушка, у которой стояли последние дома. Миновав её, он снова попадёт в опасные для Человека джунгли, а что будет после, оставалось загадкой и для него. Философ улыбнулся, что ввело в недоумение жителей деревни. Его отпуск близился к завершению.***
Собака-гермафродит Гермафродит часто оставалась без присмотра хозяина. Авдерлинер и не подозревал, чем она занимается, пока его нет рядом. Так как в квартиру её не запускали, она бродила неподалёку от дома, чтобы демон мог легко её найти. Они привязались друг к другу так сильно, что Гермафродит попросту не могла сбежать или уйти к иному хозяину. Однажды ночью она сидела у магазина. Её внимание привлёк мужчина, напавший с ножом на девушку. Он получил достойный отпор: нанести ни одного удара не удавалось, потому что она мастерски сопротивлялась этому. Видимо, имела какой-то опыт. Гермафродит не могла оставить это просто так. Ей было известно, что в городе творится много беспорядков, и кому-то было нужно с ними справляться, чтобы город окончательно не охватил хаос. Сорвавшись с места, она побежала в сторону перепалки. Преступник, заметив лающую собаку, выругался. У него и так были проблемы, и теперь он готовился к новым. Девушка же посмотрела на собаку с надеждой и радостью, ведь нуждалась в дополнительной помощи. Настигнув их, Гермафродит совершила прыжок и напала на девушку, укусив её за ногу. Этому удивились и преступник, и пострадавшая. Воспользовавшись моментом, мужчина ударил ножом в грудь женщины. Она вскрикнула и упала на землю, истекаемая кровью из груди и прокушенной Гермафродитом голени. Смерть наступила быстро, и довольная собака тявкнула убийце, выражая восторг. Не уставая поражаться её находчивости, преступник улыбнулся, убрал нож и погладил собаку по гладкой белой шерсти. Похвалив её и почесав за ухом, чему Гермафродит несказанно обрадовалась, он встал и подхватил мёртвую девушку. Неся её на плече, он поблагодарил собаку и попрощался с ней, отчего-то зная, что она всё понимает. Гермафродит смотрела ему вслед, весело виляя хвостом. Справедливость восторжествовала, и она чувствовала, как стала частью её становления. Ради этого стоило помочь хорошему Человеку.