***
Семён Иванович сидел за кассой и коротал время за игровой консолью. В магазине, как обычно, не было посетителей. С каждым днём их словно становилось всё меньше и меньше, поэтому Волков в свободное время посматривал на объявления в еженедельных газетах, чтобы знать, куда идти работать в случае банкротства заведения. Пусть и не особо хотелось расставаться с привычным местом, об этом явно намекала редкая посещаемость. Настроение Семёна было нельзя назвать хорошим, но и плохим — тоже. Прошло много времени с того дня, как Максим убил Станислава, а спустя несколько дней ушёл отбывать срок, и горечи уже не было. Было странное чувство пустоты, которое пришло на смену негативным эмоциям. Тем не менее, он знал, что и эта пустота пройдёт. Через всё это ему уже приходилось проходить и не раз. Входная дверь открылась, и в магазин на полном ходу забежали два человека. Семён поднял голову и с недоумением посмотрел на них. Один мужчина выглядел старше другого примерно на пять-десять лет. Это был Яковлев, которого в другом месте ждали Ленчиков и Куликов. Он прислонился спиной к двери, и в неё тут же стали стучать кулаками снаружи, громко выкрикивая угрозы. Владимир изо всех сил удерживал дверь, пока другой подбежал к Семёну и взволнованно попросил: — Пожалуйста, помогите! Нас преследуют коллекторы, сделайте что-нибудь! Обратившийся к Волкову был юноша его же возраста. Яковлев незамедлительно бросился на помощь своему брату, как только тот позвонил. Коллекторы вламывались к нему в квартиру, но Владимир подоспел вовремя, и они вдвоём кое-как справились с двумя из грозившей им группы. От остальных двоих пришлось бежать, иначе они могли потерпеть поражение, ведь коллекторы попались явно неслабые. Даже один на один у них не было шансов победить. Оружия — ни холодного, ни огнестрельного — у братьев не оказалось. Забежав в первый попавшийся магазин, они надеялись найти здесь спасение. Видя кого-то в опасности, Семён не мог отказать. Отложив консоль, он поднялся и поспешил в другую комнату. — Я за ключами, держите дверь! — крикнул он, и брат отправился к Владимиру, чтобы помочь, но не успел: дверь распахнулась, оттолкнув Яковлева, и коллекторы проникли внутрь. — Доставили вы нам неприятности, — сказал первый вошедший мужчина с большими мышцами. Второй походил на него, но обладал чуть меньшими размерами. Они преследовали брата Владимира, поэтому сам Яковлев был им неинтересен. Пройдя мимо него, коллекторы пошли навстречу испуганному должнику. Тот в свою очередь пятился назад, выискивая что-нибудь пригодное для обороны. Владимир поднялся и напал на одного коллектора сзади, пытаясь сломать толстую шею. — Фиг я вас к нему подпущу, ублюдки, — произнёс он, вцепившись в голову амбала мёртвой хваткой. — Да отстань ты уже, наконец! — разозлился коллектор, сопротивляясь тому, чтобы его шею свернули. — Ты серьёзно не можешь разобраться с каким-то слабаком? — спросил другой коллектор, отвернувшись от должника к ним. — Так подойди и помоги, нечего просто так стоять! — крикнул противник Владимира. Он начинал терять силы, и в любой момент его жизни угрожал скорый конец. — Не можешь справиться без меня? Так уж и быть, протяну руку помощи. Явно не торопясь поддержать напарника, коллектор направился к Яковлеву. Чрезмерная самоуверенность в силе товарища и в слабости атаковавшего на него погубила обоих. Не успел он пройти и двух метров, как в висок ударила кувалда с ценником на черенке. Умерев в ту же секунду, он упал у ног Волкова, державшего предмет убийства. Услышав, как коллекторы ворвались в магазин, Семён забыл про ключи и побежал в склад, находящийся в смежном с комнатой для персонала помещении. Прихватив первый попавшийся инструмент, он пришёл на место схватки. Отстранив брата Владимира, хотевшего помешать коллектору напасть на Яковлева, Семён сделал необходимое. Он не видел возможности справиться без оружия, хотя давно решил, что больше не будет никого убивать. Он обещал, что будет искать только добродетельные пути и возможности, но в итоге нарушил данное себе и демону слово. Поэтому Ренвест в тот же момент появился возле него. Заметив его появление, Волков не стал поворачиваться к нему. Он отпустил кувалду, и они вместе смотрели на тело убитого человека. Когда другой коллектор увидел произошедшее, то неизбежно испугался и ослабил сопротивление. Владимир сломал его шею и вздохнул с облегчением. Вспотев от приложенных усилий, он отпустил коллектора и посмотрел на Семёна с демоном. Те безэмоционально продолжали глазеть на мёртвого, не говоря ни слова. — Спасибо за помощь… — неуверенно произнёс он, не зная, уместны ли его слова сейчас. Его брат и он сам знали о существовании демонов, поэтому не боялись Ренвеста и понимали, что произошло. В отличие от них, у которых демоны никуда и не исчезали, Семён вернулся к тому, с чего начинал. — Это опять повторилось, — сказал Волков, обращаясь Ренвесту. — Да, — согласился демон, — ты снова убил человека. В этот раз для того, чтобы спасти других. — Это не оправдывает поступок. Я действовал наверняка, тогда как можно было просто покалечить его. Всё как в тот день, когда я убил лучшего друга. — Не наговаривай, сейчас по-другому. Я бы даже сказал, что в этом нет твоей вины. Ты поступил плохо ради блага кого-то ещё. — Но ведь ты почему-то здесь. Прямо возле меня смотришь на результат моих действий. Зачем ты вернулся, Ренвест? — Я здесь потому, что ты убил человека. И это всё. — Так может вовсе наплевать на эту мораль? — сквозь нервный смех спросил Семён, отбросив кувалду в сторону. — Нельзя убивать, даже поступая из благих целей. Это же бред! — Мы с тобой уже проходили через всё это. Или ты забыл? — Ничего я не забывал. Ты знаешь, я держался принципов долгое время, а что толку? Рано или поздно придётся кого-то убить, чтобы не убили других. — Послушай, Семён. Ты поступил второпях, не подумал о последствиях. Ты не виноват! — Тогда вернись, — Волков повернулся к Ренвесту и вгляделся в его глаза. — Или не можешь? — Извини, — ответил демон, выдерживая взгляд владельца. — Я бы вернулся обратно, зная, как решить проблему, но ничего не имею на её счёт. — Проблема? Ты про то, что нельзя убивать, несмотря ни на что? Но ты же демон, ты должен знать! В прошлый раз ты вернулся в меня, потому что я прислушался к тебе. Если скажешь, что делать, как мыслить и жить, что сделал это однажды, ты вернёшься здесь и сейчас! — Нет, проблема в другом. Ты знаешь, демон — это знание, а Человек — понимание и принятие. В этом случае я знаю, что необходимо смириться с тем, что убийства неизбежны. Но мне также известно, что ты никогда не сможешь это принять. Даже я не хочу этого делать. — Какой-то неправильный ты демон. Если должен только знать, незачем накладывать на себя ответственность принимать. Я уже понял, я принял! Уходи, пожалуйста, прошу тебя… — Семён отвернулся от Ренвеста, вновь переведя взгляд на труп. — Ты обманываешь самого себя, мне ли не знать. Раньше мы не задумывались об этих вещах, но сейчас ты и я попали в очень сложный тупик, из которого рискуем не выбраться. Всё это время их ненамеренно слушали братья Яковлевы. Владимир понял, что Волкову нет дела до благодарности. Более того, из-за этого случая Семён приобрёл большие проблемы. Обдумывая, как можно ему помочь или хотя бы загладить вину, Яковлев позвал брата: — Идём, Иван. Мы явно здесь лишние. Иван, всё ещё стоявший у кассы, кивнул и пошёл к выходу. Владимир двинулся вслед за ним, но остановился у дверного проёма. Оглянувшись, он обратился к Волкову: — Семён, верно? — на этот раз тот поднял голову, измученно посмотрев на него. — Прости, что так вышло. Я тоже не знаю, как мог бы тебе помочь, но пойми главное — это наша вина, что мы оказались здесь именно в этот час. Нам не менее хуже, чем тебе, однако не стоит обесценивать свою помощь. — Всегда пожалуйста, — холодно ответил Семён, отчего Владимир почувствовал себя ещё более неловко. — Если хочешь, чтобы мы как-нибудь отплатили тебе… — Нет, спасибо, — с той же холодностью, но чуть дружелюбнее сказал Волков. — Просто живите, это лучшая благодарность. Владимир кивнул напоследок, открыл дверь и вышел на улицу, оставив Семёна наедине с мёртвыми. Как только он это понял, то вернулся с братом, чтобы не нагружать его лишними обязательствами. — Мы избавимся от трупов, незачем тебе на них смотреть, — сказал он, взяв тяжёлое тело на руки, что сделал и Иван с другим. Волков молча согласился и проводил взглядом, пока те не скрылись за дверью насовсем. — Хорошие Люди, — произнёс он. — Да, — ответил Ренвест. — Плохими их точно не назовёшь. — Пора закрываться. Пойдёшь домой? — Мне больше некуда идти. По крайней мере, сейчас. — Хорошо. Подожди пока, подготовлю магазин. Семён ушёл в комнату для персонала, чтобы взять ключи, а демон остался на месте. День подходил к концу, но воспоминания о нём никогда не покинут обоих. Ренвест начинал беспокоиться, что пробудет здесь очень долгое время. Ситуация, когда демон чего-то не знает, происходила крайне нечасто, и он обязан как можно скорее сделать владельца счастливым, каким он был ещё несколько месяцев назад. Да, ему предстоит следовать за Семёном долго, и никому неизвестно, сколько это может продлиться. Лишь демон позволял себе догадаться: возможно, навсегда.***
Аэропорт города Дакка, Бангладеш. Андрей Валерьевич сидел на стуле, ожидая часа отбытия самолёта. Повсюду сновали Люди, среди которых сильно выделялись два Человека. Помимо Философа здесь находился другой русский мужчина. Они заметили друг друга давно, и у обоих возникло желание поговорить с кем-то на родном языке. Однако, каждый надеялся, что потенциальный собеседник начнёт разговор первым, и так прошло уже полчаса. Не выдержав, Лебедев встал и пошёл к нему, а тот — навстречу. В этой стране, где большинство говорит на бенгальском, любое русское слово увязнет в толпе и погибнет там, если его не адресовать понимающему Человеку. Две родственных души сблизились, улыбнулись и поздоровались за руку. Поздоровались крепко и по-мужски, чуть не сломав пальцы от охватывающего восторга. Новый знакомый был среднего возраста, с большими кудрявыми волосами и с необычным ожерельем на правой руке. В синих глазах читались веселье и мудрость, а лицо излучало саму доброту. Улыбался он искренне и дружелюбно, а из одежды носил чёрные кожаные штаны, плотно облегавшие ноги, и белую футболку с глубоким вырезом на шее. — Здравствуй, брат по родине, — сказал он, когда с рукопожатием закончили. — Не ожидал здесь увидеть кого-то, чьё появление так обрадует. — Я тоже рад этой встрече, — произнёс Андрей. — Больше недели искал кого-нибудь, с кем меня связывают общие ценности. — Значит, неделя? Я провёл в этой стране около месяца. Был одинок, но не особо переживал из-за этого. Сегодня отправляюсь в Россию и надеюсь, что у тебя та же цель. В этой стране делать нечего ни мне, ни тебе. — Верно. Я возвращаюсь после долгого путешествия. В нём я подчерпнул много полезного для себя, а заодно приобрёл товарища, которого впоследствии потерял. Не сошлись во мнениях. — Мне знакомо такое чувство, когда расстаёшься с тем, кто когда-то был тебе другом. Либо ты прекращаешь с ним общение сразу, либо страдаешь от плохих отношений. Бывает, от дружбы переходишь к ненависти. — Знаю, о чём ты. Всю прошедшую неделю я, словно глупец, искал его во всём Бангладеше. Это была последняя попытка хоть что-нибудь изменить, но в конце концов понял, что занимаюсь не тем. Невозможно найти одного человека, даже не зная, точно ли он в этой стране. Тогда я смирился и решил вернуться домой. — Ты всё правильно сделал, незачем держаться за хрупкие узы. Я, между прочим, тоже путешественник. Прилетел сюда для того, чтобы пополнить список посещённых мной стран, однако я не сидел, сложа руки. Большинство меня знает, как художника, поэтому я нарисовал здесь много хороших картин. Не сказал бы, что профессионал, но деньги на творчестве получаю нехилые. Думаю, стоит представиться: Алексей Георгиевич Тепляков, можно просто Алексей. — Андрей Валерьевич Лебедев, можешь тоже звать по имени. В своём городе я известен, как Философ. — Философ? Так это ты? — Алексей удивился, услышав знакомое прозвище. — Приятно познакомиться, Андрей. Должен сказать, о тебе знает чуть ли не весь город, я тоже оттуда. Подумать только, как мне повезло! Говорят, ты познал эту жизнь? — Познать жизнь легко, куда сложнее познать другие вещи. Этим я и занимаюсь в свободное время. — Классно, я тоже немного увлекаюсь этой наукой. Но помимо того, что ты философствуешь, тебе приходится где-то работать. Какая же у тебя профессия? — Ну, как бы сказать… Лебедев не любил, когда речь заходила о работе. Трудиться никогда не было в его приоритетах, и лень одолевала его каждый раз, когда в этом вставала необходимость. Он понимал, что бессмысленно тратить за работой драгоценное время, поэтому никогда не хотел этим заниматься. Тем не менее, обстоятельства вынуждали это делать. — Слесарь, — ответил он. — Слесарь-ремонтник на одном производстве, отпуск вот скоро заканчивается. — Неплохо, но не совсем подходит тебе. Я бы на твоём месте стал писателем или поэтом. Конечно, на этом много не заработаешь, но хотя бы можно оставить свои мысли на бумаге. — Я думал об этом и даже пробовал писать, но не уверен, что эти сочинения достойны внимания. — Я видел многих Людей, мысливших в точности, как ты. Я разбираюсь в литературе, сможешь показать мне рукописи? Я их с радостью оценю. Если ты правда пишешь ужасно, я скажу об этом, если хорошо — скажу, что так. Если ты гений, я произнесу это, смотря прямо в твои глаза. — Я не против. Хотел бы я посмотреть и на твои работы, если зашла речь об этом. — Да хоть сейчас! Идём, — Тепляков пошёл к стулу, на котором сидел, и Андрей двинулся за ним. — Кстати, ты почти не сказал ни одной заумной фразы или чего-нибудь такого. Наоборот, ты слишком простой Человек. Не такой, как все говорят. — Я немного изменился за прошедший отпуск. К тому же, сейчас явно не время для философских изречений. — Действительно. Смотри, что у меня есть. Они добрались до стула, где Алексей оставил большую сумку. Открыв её, он показал Лебедеву несколько картин, выполненных в разных стилях и разными методами. Одни изображали сам Бангладеш: пейзажи страны, городов и Людей. Другие, совершенно отличающиеся от первых, были созданы в стилях сюрреализма и абстракционизма, где были самые главные эксперименты художника. — Ну как? — поинтересовался Алексей. — Я бы сказал, обычные картинки, но мне по кайфу. Многие любят сам процесс, но больше удовольствия я получаю от результата. — Стиль очень близок мне, — ответил Андрей, держа в руках картину. На ней происходило нечто, что трудно описать словами. — Просто отлично. — Спасибо, я рад, — улыбнулся Тепляков. — Многим не нравится, не буду скрывать. Особенно критикам, но кто они такие, если считают, что понимают искусство? Не люблю самопровозглашённых профессионалов. Главное, чтобы нравилось и мне, и другим, большего не надо. — Соглашусь, — Андрей отдал картину владельцу, и тот вернул её обратно в сумку. Взяв мобильный из кармана джинсов, он посмотрел на время. — Пора бы поторопиться, скоро отправка самолёта. — Действительно, — Алексей закинул сумку на левое плечо и направился к посадочной площадке. — Идём, Андрей. Философ улыбнулся, идя чуть позади Теплякова. Давно он не разговаривал, отбросив заумные слова и выражения, давно не был простым Человеком, в чём-то неуверенным и нерешительным. Он всегда таким был, но иногда забывал. Афанасий остался в прошлом, и, несмотря на расставание, запомнился только в хорошем смысле. Кажется, Андрей нашёл нового приятеля, с которым собирался продолжить свой путь. На этот раз, с более осмысленным взглядом на мир, он постарается сохранить их отношения, а по возможности развить до настоящей дружбы. С каждым днём его прежние истины превращались в заблуждения, и путешествие оказалось только началом новой жизни. Поравнявшись с художником, он без сожалений о прошлых ошибках приготовился к новым поискам самого себя, жизни, истинной истины и значения Вечности.***
Глубокая расщелина не имела ни конца, ни начала. Разрушенный когда-то мост по-прежнему был разрушен, другие мосты всё так же были другие. Однако на этот раз над расщелиной светило яркое солнце, а туман навсегда рассеялся. Не случилось ничего слишком плохого и ничего очень хорошего. Мужчина не разбился о бездонное дно, хотя падал нелегко и долго. Подниматься было ещё тяжелее, но оттого радостнее стало при ощущении ног на твёрдой поверхности. Он взбирался по плоским камням, цепляясь за них ногтями, и оказался поражён результатом. Ему удалось добраться так далеко, о чём и помыслить было нельзя. За расщелиной простилалась сухая почва без растительности намного километров вперёд. Слёзы текли по его лицу уже от умиротворённости, и лишь они могли оросить эту почву. Он ни о чём не жалел, он был по-настоящему счастлив. Не оглядываясь на расщелину, Человек оставил её позади и пошёл к горизонту, чтобы просто идти.