Погребение мнимого

Безмятежный шелест волн окутывал уснувшую деревню тонким покрывалом умиротворения и спокойствия. Море убаюкивало. Тихое пение леса, чёрной скалой возвышавшегося позади селения, внушало расслабленность, сулило безопасность, являло гармонию. Плотные серо-лиловые облака похитили с равнодушного космического полотна бледный свет луны и звёзд, а тёмное небо хранило торжественное безмолвие. Ночь звучала как нежная колыбельная — и оттого пронзивший её громкий недовольный голос был подобен кощунству. — Чё он хилый-то такой! Больной что ли? Достал уже в обморок хлопаться! Бросив на возмущённо причитающего навязчивого спутника ледяной взгляд, двойник хозяина Чёрных Вод молча подхватил на руки бессознательного юношу, чью безопасность он обязан был обеспечивать. Ши Цинсюань не первый раз терял сознание. Это стало происходить постоянно, стоило отделиться от тела очередному осколку его души. И чем меньше оставалось лепестков на древе души Цинсюаня, тем дольше становилось его беспамятство. День, когда Ши Цинсюань больше не сможет очнуться, неумолимо приближался… Направившегося с юношей на руках к ближайшему двору спящей рыбацкой деревни Хэ вдруг обогнал Лазурный демон, который грубо схватился за безвольную кисть проклятого Повелителя Ветров и едва не вонзил в его ладонь свои острые клыки. — Не тронь его! — угрожающе произнёс Хэ, с силой оттолкнув Ци Жуна, издавшего возмущённый вопль. — Какого чёрта ты творишь, ублюдок! — разразился горячим негодованием Лазурный Фонарь в Ночи. — Я хотел пустить ему кровь! Слышал, кровопускание помогает при обмороках… — Глупости! — твёрдо осадил его Хэ и прошёл мимо злобно скривившегося Ци Жуна. Позади раздалось высокомерное фырканье и шелест песка, перекатывающегося под тяжёлой поступью раздражённого демона. Хэ проводил глазами исчезнувшую в черноте ночного леса фигуру. Двойник хозяина Чёрных Вод дезертирству Лазурного демона не придал никакого значения. Ци Жун не в первый раз самовольно покидал их команду — для того чтобы поохотиться на людей в своей излюбленной манере. Его пристрастия были Хэ непонятны и неприятны, но, надо отдать Лазурному демону должное, тот всегда совершал свои отвратительные трапезы далеко от тех мест, где останавливался их маленький поисковый отряд, так что никакого шума вокруг них никогда не происходило. После своей охоты Ци Жун всегда возвращался — чистый, опрятный, без единого кровавого пятнышка, и тщательно спрятав свою демоническую сущность. Настоящий царевич, если не раскрывает свой изобретательный на ругательства рот. Хэ пересёк небольшой, но ухоженный дворик, и аккуратно, но достаточно настойчиво постучался в двери ближайшего жилища. Внутри дома оставалось тихо, и демон постучал ещё раз — уже громче. Через некоторое время за окном мелькнул слабый огонёк, и Хэ отступил на несколько шагов назад, под свет выплывшей из облаков луны, давая осторожным хозяевам возможность рассмотреть себя и убедиться в отсутствии у него, держащего на руках бессознательного человека, дурных намерений. — Этот путник нуждается в помощи, — вежливо проговорил Хэ, крепче прижав к груди Ши Цинсюаня, чтобы совершить поклон в сторону замершего у окна огонька. Спустя ещё несколько мгновений свет внутри жилища стал ярче и двинулся к входной двери. В образовавшемся проёме показалось морщинистое лицо пожилой женщины, позади старухи — любопытное девичье личико. Решив, что, вероятно, в этом доме по каким-либо причинам мужчин нет, Хэ не стал приближаться, чтобы не напугать отозвавшихся на его просьбу людей. — Моему спутнику нездоровится, — проговорил демон. — Я был бы благодарен, если бы вы подсказали, где мы могли бы остаться на ночь. Старая женщина, хоть и не проигнорировала нежданного ночного гостя и отворила ему, чтобы выслушать, но всё же продолжала придирчиво, молча рассматривать его своим жёстким взглядом. В последнее время в окрестностях ходили слухи о демонах, прикидывающихся людьми, и дурачащих простых смертных не то что посреди ночи, но и средь бела дня. И хотя пришелец был вежлив, спокоен и терпелив, старуха была слишком осторожна, чтобы доверять незнакомцу. Однако стоило её взгляду упасть на лицо юноши, лежащего на руках побеспокоившего её странника, как на лице женщины отразилось удивление со смесью благоговения, и она с неожиданной готовностью откликнулась на просьбу позднего гостя. — Обойдите мой дом с юга и по дороге пройдите до окраины деревни, — произнесла старуха надтреснутым, скрипучим голосом, в котором, впрочем, не было неприязни, что ещё совсем недавно излучали её глаза. — Там, у леса, есть пустующий дом. Хозяин его давно скончался, а поскольку был бобылём, наследников не оставил. Дом его особняком стоит, почти за чертой селения, так что не перепутаете. Пока говорила, женщина, а за ней и юная девушка, вышли за порог и приблизились к Хэ, то и дело посматривая на лицо Ши Цинсюаня. Эти странные взгляды демона смущали и настораживали. Ему не нравилось такое внимание к человеку, которому надлежало быть как можно более незаметным и осторожным, пока он странствует по миру людей. Хэ инстинктивно отклонился в сторону, так чтобы укрыть лицо своего спутника от света мерцающего в руке старухи фонаря. — Благодарю, госпожа, — проговорил демон. — И простите за беспокойство. Хэ развернулся и поспешил уйти подальше от направленных на Цинсюаня любопытных взглядов. Но до демонического слуха его донёсся восторженный шёпот девицы: «Я же тебе говорила, бабуль! Этот юноша как две капли воды похож на Повелительницу Ветров! Словно он — её ожившее изваяние из храма!» Как и указала старуха, свободный дом оказался стоящим в отдалении от деревенских жилищ, расположенный, на взгляд двойника хозяина Чёрных Вод, в наиболее подходящем для них месте — почти вплотную прилегающим к лесу, в котором в случае непредвиденной ситуации они могли бы быстро скрыться. Кроме того, оставшееся без хозяина скромное жилище было построено на возвышенности, и со двора его открывался вид на всю лежащую у моря рыбацкую деревню — все четырнадцать дворов как на ладони для демонического взора. Внутри дома всё обросло пылью, хотя по тёмным пятнам на поверхности предметов было заметно, что местные всё же сюда захаживали — либо отдавали пустующее жилище случайным путникам для ночлега. Хэ отнёс Ши Цинсюаня, так и не пришедшего в себя, в небольшую, простенькую спальню и, проверив пульс юноши и его дыхание и найдя его состояние в условиях довлеющего над ним проклятия удовлетворительным, успокоился и отправился на поиски жаровни. Близился сезон Белых рос, и ночью становилось достаточно прохладно. Демон не испытывал неудобства из-за смены температур, но Цинсюань всегда мёрз по ночам. В дровнице отыскалось немного сухих поленьев, на кухне — закопчённая медная жаровня с угольной крошкой на дне. Хэ разжёг огонь в переносной печи, и когда пламя источило поленья и утихло, оставив жарко тлеть мерцающие алым угли, отнёс жаровню в спальню. От раскалённого металла жар постепенно распространялся по маленькой комнате, и скоро внутри помещения стало тепло и комфортно. Застывшая ночь казалась такой же неподвижной, как и юноша, лежащий на постели, — безмолвный и бледный, точно мертвец. Несколько раз Хэ пытался его пробудить, но Ши Цинсюань ни на что не реагировал — ни на голос, ни на прикосновения, даже на боль или духовную силу. Раньше привести его в чувства было легче. Теперь же почти лишённому души человеку становилось тяжело пребывать в сознании, быть частью живого мира. Хэ опасался, что Цинсюань мог впасть в состояние летаргии, но его подопечный дышал ровно и глубоко, и пульс его прослеживался чётко, поэтому демон решил подождать до утра и тогда уже, если ничего не изменится, подумать о возвращении в Чертоги Сумрачных Вод. За окном стояла тишина, нарушаемая лишь шелестом листвы на ветру, и если бы не тягостное, навевающее мысли о потустороннем, безжизненное молчание Ши Цинсюаня, она могла бы стать приятной слуху. Тишина была тревожной, и лишь на исходе ночи её, словно ритуальными лезвиями, взрезали посторонние звуки — приручённая гроза, вспыхивающая на кончиках пальцев, бравурный шум водопада, танцующего в ладонях, и звездопад, гордыми росчерками разукрасивший тёмное небо… — Хэ-сюн… Демон, уже почти не надеявшийся, что Ши Цинсюань придёт в себя, оказался рядом с юношей сразу, как услышал его голос. Хэ заметил, что взгляд Повелителя Ветров всё ещё оставался расфокусированным, и что он внимательно прислушивается к звукам, доносящимся снаружи. — Как ты себя чувствуешь? — спросил демон, помогая Цинсюаню, попытавшемуся приподняться. — Вполне сносно, спасибо, — улыбнувшись, ответил юноша, но Хэ ощутил чужое желание не причинять ему беспокойства и недовольно нахмурился. — Я правда в порядке, — легко рассмеявшись, заверил Ши Цинсюань, заметив выражение лица своего спутника. — Просто переутомился. Хэ кивнул, сделав вид, что согласился с товарищем. Проклятый небожитель не замечал, что с ним происходят страшные, необратимые изменения, либо тщательно делал вид, что ничего не понимает и не осознаёт. Но Хэ Сюань, его творец, сокрыл от юноши его смертельную судьбу, и двойник не мог идти наперекор воле создателя. Он не стал возражать Ши Цинсюаню, который вновь выглядел бодрым и живым, словно та листва, что ещё не облетела с древа его души, зажглась в его теле во стократ ярче, восполняя образовавшуюся внутри пустоту ослепительным мощным светом. — Куда собрался? — сердито остановил внезапно вознамерившегося было выйти из дому юношу демон. Ему не нравилось, что, едва очнувшись, Повелитель Ветров, не подумав о своём ослабленном теле и явно неблагополучном состоянии, беспечно решил побродить в сырости предрассветных сумерек. — Хочу посмотреть, кто на коусяне играет, — ответил Цинсюань. — Не на что там смотреть, — отрезал Хэ. — Это Фонарь. Но после такого заявления Ши Цинсюаня стало тем более не остановить. В бирюзе глаз юноши, глянувших из-за плеча на своего спутника, мелькнуло любопытство, и Цинсюань бесшумно выскользнул за дверь. Пройдя на звук мелодии, сделавшейся тягучей, гипнотически-монотонной, юноша обошёл предоставленный им местными в пользование дом. За углом, вальяжно привалившись к стене, действительно сидел Ци Жун, развернув перед приоткрытыми губами четыре металлических лепестка, и играл на варгане, откинув голову и прикрыв глаза. Он казался полностью увлечённым музицированием, и Ши Цинсюань, стараясь не потревожить необычайно вдохновенного демона, тихонько остался стоять поодаль, наблюдая и слушая. Юноша совершенно не привык к спокойному Лазурному Фонарю в Ночи, и всё же ему показалось, что этот древний, простой, но обладающий сильным мистическим влиянием инструмент удивительно подходил этому сумасбродному демону. — Чего уставился? — Музыка резко оборвалась, и вместе с грубым вопросом Лазурный демон бросил на Ши Цинсюаня колючий злобный взгляд. — Стоит тут, уши развесил… — Мне понравилась твоя игра, — юноша не обратил внимания на чужое ворчание и подошёл к недовольно насупившемуся Ци Жуну поближе. — У тебя здорово получается! — А ты как думал! — Ци Жун гордо вздёрнул подбородок, но вдруг резко отвернулся от присевшего около него тепло улыбающегося Цинсюаня и начал перекладывать из одной руки в другую сложенный инструмент. Скрытно наблюдающий за ними Хэ недоверчиво приподнял брови. Ему показалось, что самовлюблённый, прокажённый гордыней демон только что смутился от сказанной ему искренней похвалы. — Знаешь, — Ши Цинсюань обратился к демону доверительным полушёпотом, — только что твоя игра вывела меня из небытия. Я слышал, как Хэ-сюн звал меня, старался пробудить, но какая-то мутная пелена — или скорее глухая пустота — мешала мне ухватиться за его голос и открыть глаза, словно я потерялся в бесконечном пространстве и не мог найти выхода из пугающей вечности… А твой коусян меня вывел. Его звучание разрезало пустоту и тишь, и я смог проснуться, — Цинсюань глубоко вздохнул, а ставший слушателем чужого откровения Ци Жун смотрел на внезапного собеседника, которому обычно мешал говорить с таким как он хранитель Хэ, с любопытством. — Говорят, что в некоторых отдалённых поселениях шаманы с помощью коусяна лечат болезни. Полагаю, это правда. Так что ты спас меня, Ци-сюн! Спасибо! Лицо Лазурного Фонаря расплылось в дикой улыбке. Такого ослепительного оскала у непредсказуемого демона Хэ ещё никогда не видел. Ци Жун выпрямился, встал приосанившись, и, когда озадаченный Ши Цинсюань поднялся следом за преобразившимся демоном, панибратски опустил ладонь на чужое плечо и гордо заявил: — Теперь ты понимаешь — этот старший гораздо круче неудачника Се Ляня! Так уж и быть, я съем у тебя только пару конечностей. Убивать не стану. Хэ ужаснулся. Покровительственное выражение — как у старшего брата — в безумном взгляде Лазурного Фонаря в Ночи, направленном на Ши Цинсюаня, было последним, что он желал бы сейчас видеть. Хэ бросил грозный взгляд на ответившего ему тем же Ци Жуна, и, обняв своего подопечного за плечи, сказал тому: — Вернись в дом, Цинсюань. Тебе лучше ещё отдохнуть. — Ладно, — юноша послушно согласился. — Я как раз проголодался. У нас осталось ещё что-нибудь из запасов? — Для твоего хилого организма будет полезна печень, — убеждённо заявил Ци Жун, вошедший в дом следом за своими случайными спутниками. — У меня свеженькая припрятана… — Он не будет есть человечину! — Хэ раздражённо осёк Лазурного демона, решившего проявить своеобразную заботу о внезапно обретённом братишке. Лишь невольно подслушанные слова Цинсюаня о том, что он обязан своим спасением Ци Жуну, усмиряли в нём неприязнь к навязчивому попутчику. — Извини, Ци-сюн, — примирительно сказал Ши Цинсюань. — Я правда не ем людей. Давай лучше ты сыграешь мне снова? Изначально движимый чувством благодарности, Цинсюань, после того как без оглядки на предубеждение, сложившееся относительно личности Лазурного демона, поговорил с Ци Жуном, тот показался ему не таким уж и дурным. По крайней мере, Повелитель Ветров понял, что общий язык можно найти даже с ним. И ещё он понял, что этот своенравный демон жаден до похвалы, причём не подобострастной, а искренней, сказанной от души, и нуждается в том, кто будет им гордиться и восхищаться. Может, его ужасных привычек исправить уже невозможно, зато, юноша надеялся, он вполне мог бы стать более надёжным союзником, чем представлялось изначально. Ци Жун на отмашку от его щедрого предложения, сглаженную просьбой Ши Цинсюаня, презрительно фыркнул и притулился у жаровни на полу, действительно распахнул коусян и привычно ударил по его лепесткам… Поскольку запасы, пополненные в городе, где они в последний раз останавливались, уже истощились, Хэ отлучился к морю, чтобы наловить рыбы. Того, что Ци Жун, оставшись без его надзора, серьёзно навредит Ши Цинсюаню, он больше не опасался. Понаблюдав за Лазурным Фонарём в течение их совместного путешествия, демон пришёл к выводу, что тот основательно зациклился на идее найти своего двоюродного брата, чтобы устроить перед ним кровавое представление с пожиранием человека, назвавшегося другом Се Ляня. Ци Жун был большим показушником и, задавшись определённой целью, счёл бы расправу над жертвой без зрителей слишком скучной. А ещё — он был сражён просто немыслимым обаянием Цинсюаня. Этот факт хоть и пришёлся Хэ не по нраву, но зато гарантировал, что теперь Лазурный Фонарь в Ночи вряд ли представлял для его подопечного серьёзную опасность. Вернувшись во временное пристанище, двойник хозяина Чёрных Вод убедился в верности своих предположений. Ци Жун, которому надоело играть, валялся на постели Цинсюаня и раздражённо отмахивался от назойливо кружащей над его лицом призрачной бабочки. Сам же бывший Повелитель Ветров по привычке хлопотал на кухне. В одном из горшочков он отыскал немного чайных листьев и, набрав в ручье, на который указал успевший ночью прогуляться по лесу Лазурный Фонарь, вскипятил воду и заварил чаю. Увлёкшийся ловлей раздражающей бабочки, Ци Жун не заметил беззвучно вошедшего в спальню Хэ и недоумённо подскочил в кровати, когда ему в лицо прилетела связка из мокрых свежепойманных рыбин. — Сдохнуть хочешь?! — злобно рявкнул Лазурный демон, в один прыжок оказавшись рядом с невозмутимо взирающим на него двойником Чёрного Бедствия. Его воздетый над обидчиком кулак с зажатыми в нём рыбинами выглядел слишком комично, чтобы воспринимать угрозу серьёзно. — Хватит бездельничать, — спокойно произнёс Хэ. — Ты же великий мастер по потрошению. Так что иди и почисти рыбу. — Я её почищу, Хэ-сюн, — вмешался прибежавший на крик Цинсюань. Он потянулся к злополучному улову, но Ци Жун с трудно интерпретируемым выражением на лице отодвинул руку прочь от него. — Ты с этим не справишься. У тебя недостаточно сноровки в тонком искусстве потрошения, — покровительственным тоном заявил Лазурный демон и царственным шагом прошествовал на кухню. Ши Цинсюань и Хэ удивлённо переглянулись, и юноша прыснул от смеха. Залюбовавшись его светлой улыбкой, демон ощутил, как во рту его и глотке скапливается жгучая горечь. Скоро эта улыбка исчезнет из этого мира, и никто не может гарантировать, что её возможно будет когда-нибудь вернуть. В дверь вдруг постучали, заставив демона отвлечься от безрадостных мыслей. За порогом обнаружилась пожилая женщина, которую Хэ потревожил прошедшей ночью. Старуха внимательно вгляделась в лицо отворившего ей мужчины, затем беззастенчиво стала водить головой из стороны в сторону, пытаясь заглянуть тому за широкие плечи. Потерпев неудачу, она спросила напрямую. — Юноше, что был с вами, стало лучше? Я хотела бы на него взглянуть. Хэ хотел было вежливо её отослать, но услышавший женщину Цинсюань, движимый желанием поблагодарить её за предоставленный кров, испортил его план. — Здравствуйте, госпожа! — поприветствовал старуху юноша. — Спасибо за то, что предоставили нам приют. Как видите, со мной уже всё в по… Внезапно оказавшиеся на его щеках мозолистые, сморщенные старостью ладони прервали речь Цинсюаня. Лицо его, вытянувшееся в недоумении, чужие руки притянули ближе, заставив юношу склониться к более низкой, чем он, женщине. Старуха долго, внимательно всматривалась в красивое, утончённое лицо Цинсюаня, потом, отпустив обескураженного юношу, с благоговейным трепетом вымолвила: — Молодой господин, проливший вино… Услышав свой прежний титул от простого человека из отдалённой деревни, Ши Цинсюань растерялся. Прежде с ним — ни когда он, будучи небожителем, притворялся человеком, ни в нынешнем путешествии — не случалось такого, чтобы кто-либо признавал в нём Повелителя Ветров. Люди просто не могли знать его в лицо! Да, в посвящённых ему храмах, во множестве разбросанных по всей стране, стояли его изваяния — в подавляющем большинстве его женской ипостаси. Но все они ваялись на основании воображения самих скульпторов и были далеки от его истинного облика. Поэтому Ши Цинсюань почувствовал, как горло его сдавил бесконтрольный приступ паники. Он испугался, что под личиной безобидной старушки скрывался кто-то, кто хорошо знал его прежде. Кто-то, посланный Ши Уду на его поиски. — А-ха-ха-ха… — взяв себя в руки, Цинсюань попытался обратить ситуацию в шутку, однако голос его заметно дрожал. — Мне часто говорят, что я похож на небожителя. В отличие от Ши Цинсюаня, Хэ проницательность старухи взволновала не так сильно. Для кого-то с Небесных Чертогов было бы довольно нелепо притворяться членом рыбацкой семьи, чтобы месяцами выжидать возможного прибытия в такое захолустье потерянного небожителя. Однако убеждённость женщины в том, что перед ней — Повелитель Ветра, демон находил весьма неудобной. — Вы обознались, тётушка, — спокойно произнёс он. — Мой товарищ простой смертный человек. Однако старуха оказалась упёртой и осталась при своём. — Конечно смертный! — воскликнула она, оттеснив своей смуглой, высохшей рукой Хэ в сторонку и протиснувшись в дом. — А то я не слышала, что Повелитель Ветров был низвергнут с Небес и стал обычным человеком. Сейчас все об этом говорят! — Но с чего вы взяли, что я — это он?! — обречённо воскликнул Цинсюань, не осознавая, что собственной эмоциональностью подтверждает высказанное женщиной предположение. — Трупы выпотрошены! Из кухни вышел жутко скалящийся Ци Жун, перемазанный рыбьей кровью и потрохами. О том, что он тоже в доме, а не бегает как обычно где-нибудь по лесам, уже успели позабыть. Три пары глаз тут же уставились на него — вопросительный, смущённый и гневный. Да, Лазурный Фонарь в Ночи спрятал свою демоническую сущность и выглядел как человек, но его чудовищная улыбка вкупе с совершенно неуместным восклицанием выдавала в нём беспощадного убийцу. — Ты ещё что за карга!.. — закричал на старуху Ци Жун, и Ши Цинсюань, кинувшись к начавшему бушевать демону, заткнул ему рот ладонью и втолкнул того обратно на кухню. Сгорая от стыда, юноша ненадолго высунулся из-за стены и извинился перед покрасневшей от злости женщиной, прежде чем снова приняться урезонивать буйного демона. — Это наш товарищ, — невозмутимо объяснил Хэ. — У него беды с головой. Не обращайте внимания. — Повелитель Ветров очень великодушен, если взялся опекать такого буйного человека, — умильно произнесла старуха, удовлетворившись пояснением о сумасшествии нахамившего ей грубияна. Хэ тяжело вздохнул. Старушка, ночью бывшая такой недоверчивой и осторожной, оказалась крепким орешком. — И всё же, почему вы думаете, что мой спутник — это Повелитель Ветров? — Потому что знаю, как он выглядит на самом деле. Возня на кухне стихла, и в залу вошли уже приведшие себя в порядок юноши. Ци Жун, выразив взглядом всё свое презрение к пожилой женщине, скрылся в спальне, а Цинсюань, усадив старуху и предложив ей чай, спросил: — Как такое возможно? Небожители не вправе являться к смертным в своём истинном облике. Старуха посмотрела на юношу снисходительно, будто знала, что даже небожители небезгрешны. — Среди моих далёких предков, — начала она, шумно отхлебнув чаю, — жил некогда один мастер — как раз в те времена, когда некий молодой господин вознёсся на небеса, а Башня Пролитого Вина стала местом паломничества почитателей Повелителя Ветров. И вот однажды явился ему во сне один красивый, весёлый юноша, статный, величественный и сияющий ореолом божественного света, назвался Повелителем Ветров и попросил изваять его статую такой, каков он есть на самом деле. В ту пору Повелителя Ветров ещё почитали как мужчину, и изваяния возводили соответствующие, но, как было сказано во сне моему предку, — все они были очень далеки от настоящего образа небожителя. Повелитель Ветров вознёсся совсем молодым. Наверное, ему по юношескому легкомыслию и горячности было очень обидно, что все его изваяния были совсем на него не похожи. — Ах, точно! Было такое, припоминаю… — смущённо пробормотал Цинсюань и, осознав, что невольно выдал себя, затравленно посмотрел на неодобрительно покачавшего головой Хэ. Старуха скрипуче рассмеялась. — Так вот, — продолжила она. — Предок мой вырезал чудесное изваяние Повелителя Ветров с ликом — один в один как у небожителя из его сна. Один в один как у вас. Когда работа была завершена, а статуя установлена перед алтарём храма, он обнаружил в изголовье своей постели белоснежный нефритовый оберег — благодарность от счастливого божества. К сожалению, оберег не сохранился. А изваяние до сих пор стоит в храме — в портовом городе к югу отсюда. Только с течением веков, когда из Повелителя Ветров люди вдруг решили сделать женщину, изваяние переделали в Повелительницу. Но лицо-то никто не посмел тронуть. В этой округе все знают, что лик Повелителя Ветров в местном храме — подлинный. Так что если не хотите, чтобы вас задержали, лучше бы вам уйти до того, как жители в деревне проснутся. Я бы о вашем появлении здесь умолчала, да внучка моя болтушка. Скоро о Повелителе Ветров во плоти будет знать вся деревня. — Но мы не можем пока уйти! — взволнованный словами старухи, воскликнул Ши Цинсюань. — Мы ищем одного человека и хотели бы расспросить о нём местных. Он должен был проходить здесь. Несмотря на то, что даже используя лодку нагнать Се Ляня им не удалось, Цинсюань полагал, что тот мог прийти в деревню тропою, которая не просматривалась с моря. Юноша вытащил из яшмового футляра портрет Наследного принца Сяньлэ и протянул старухе. — Скажите, не приходил ли этот человек в вашу деревню? Женщина со всех сторон рассмотрела искусный портрет прекрасного юноши, но, возвратив его, лишь покачала головой. — Нет. Не приходил. — Может, его видел кто-нибудь из деревенских? — настаивал Цинсюань. — Если его не видела я, то никто в деревне тоже его не видел, — уверенно заявила старуха. — Я старейшая в деревне. Без моего ведома ни один путник не пройдёт мимо. Ши Цинсюаню пришлось довольствоваться этим ответом. Их пожилая хозяйка казалась женщиной достаточно властной и внимательной, чтобы позволить постороннему человеку, забредшему в её владения, уйти незамеченным. Да и деревня была не слишком большой, так что слух о молодом красивом юноше быстро бы разнёсся по округе. Сухо поблагодарив старуху за информацию, Хэ пообещал немедленно собраться в дорогу и покинуть деревню. Цинсюань помог женщине подняться и вызвался проводить немного. Уже за порогом, немного отойдя от дома, старуха остановилась и с тоской взглянула в лицо ставшего смертным бога. — Эх, как жаль, что Небеса лишились такого прекрасного божества! — искренне посетовала она. Чувствуя, как кровь от смущения и стыда прилила к щекам, Ши Цинсюань виновато опустил голову. — Я вовсе не был таким… — Не вам судить об этом! — резко возразила она. — Позвольте это решать верующим. Здесь, в нашей деревне издревле почитали Повелителя Ветров. Удивительно, правда? Рыбаки и ныряльщики, а поклоняются не Повелителю Вод! Всё дело в том, что Повелитель Вод нам не по карману, — хитро улыбнулась старуха. — За помощь он требовал огромных подношений, а Повелитель Ветров прислушивался к верующим просто так и охотно откликался на просьбы бедных рыбаков. А если ветер спокоен, то и море тихо и щедро! — Вы правы, — тихо вздохнул Цинсюань. — Не мне судить… Но, сказав это, он думал не о том, что остались среди людей ещё те, кто любил и верил в него, а о том, кого он заставил страдать и перед кем был виновен… — К сожалению, в мире много тех, кто быстро забывает доброту, — старуха осуждающе покачала головой. — До меня доходили вести, будто верующие, не видя отклика на свои молитвы и чаяния и разочаровавшись в вас, отрекаются от прежней любви и по всей стране разрушают статуи Повелительницы Ветров, а храмы оставляют в запустении. Услышав это, Ши Цинсюань улыбнулся, не скрывая своего облегчения. Так и должно было быть. Он не заслужил ни молитв, ни почестей. Как ложный бог, Цинсюань считал, что никогда не был достоин быть объектом поклонения и купаться в обожании народа и славе. Его цель, наконец, осуществлялась. Сперва была разрушена Башня Пролитого Вина, теперь с лица земли стирались вырезанные в дереве и камне следы его незаслуженного величия. — Так правильно, — смиренно произнёс Цинсюань. — Моих храмов никогда не должно было существовать… — Глупое ты божество! — старуха, раздражённая упрямством падшего небожителя, гневно прикрикнула на него. — Уж не знаю, что лежит у вас на душе и что там с вами случилось, — слухов сейчас ходит один невероятнее другого. Ну да это дело не моё. Просто знайте, что даже если все ваши храмы уничтожат, а статуи разобьют, найдутся те, в чьих сердцах вы останетесь навсегда. Что бы вы там ни натворили, след совершённых вами благодеяний останется по крайней мере в памяти жителей моей родной деревни. А для поклонения храмы не нужны! Увидев, что её собеседник, от сказанных ему добрых слов сперва не знающий, на чём остановить суетливый взгляд, вдруг спрятал лицо за рукавом, женщина ласково улыбнулась. — Что ж, — прощаясь, сказала она. — Я рада была встретиться с вами на исходе жизни. Ступайте своим путём, а мы будем продолжать верить в Повелителя Ветров, и возможно однажды вы вознесётесь снова. Тогда уж в качестве исключения посетите нашу деревню ещё раз — в своём истинном божественном обличии, а то жители наверняка расстроятся, когда узнают, что вы тихо ушли, пока они спали. Старуха напоследок заговорщически подмигнула отёршему слёзы юноше и медленно побрела к своему дому. Возвратившегося Цинсюаня Хэ встретил у порога. Он слышал чужой разговор и понимал, что Повелитель Ветров пребывал после него в смятении. Ши Цинсюань так привык себя винить, что никак не мог позволить себе принять как заслуженный дар такую любовь и веру в него — даже теперь, когда всей душой ощутил чужие чувства. Демон хотел подойти и обнять юношу, но — не мог. Он был не тем, кто должен был развеять сомнения, успокоить смятенные чувства и вытащить из пучины боли этого тонущего в презрении к себе человека. — Я приготовлю тебе поесть, — буднично произнёс Хэ и, заметив, что Цинсюань хотел возразить, заверил: — Не беспокойся, я погрузил жителей в глубокий сон. Они проспят достаточно долго, чтобы ты успел поесть, и мы спокойно ушли отсюда. После завтрака небольшой отряд из двух демонов и человека покинул рыбацкую деревню. Предположив, что Се Лянь, зарабатывающий на жизнь представлениями и сбором мусора, мог направиться туда, где можно собрать большую публику и где возможно без труда отыскать множество бесхозных вещей, Ши Цинсюань предложил плыть морем дальше на юг — в ближайший портовый город. Тот самый, что славился храмом истинного лика Повелителя Ветров.