Погребение мнимого

Простившись с Ши Цинсюанем, Хэ направился туда, где было столь же оживлённо и людно, как и на рыночной площади, и где так же можно было встретиться с представителями любых сословий, — к Храму Ветров и Вод, построенному в северном квартале Восточного порта. Храм располагался почти у самых городских ворот. Возведённый в честь богов стихий, почитаемых моряками, изначально он являлся центром молодого, развивающегося города и находился недалеко от пристани, которая со временем потеряла своё значение и теперь была заброшена. Город расширялся и разрастался, небольшой, скромный порт, сместившись на юг, разбогател и приобрёл статус крупнейшего в стране, а Храм Ветров и Вод, несмотря ни на какие изменения, так и оставался на своём историческом месте, где был заложен его первый камень. За его остроконечными, загнутыми к небу крышами, виднелась крепкая городская стена, из-за которой едва доносился унылый шелест воды, ударяющейся о замшелые сваи заброшенной старой пристани… По дороге к храму Хэ останавливал случайных прохожих и расспрашивал их о Се Ляне. В очередной раз перехватив незнакомца, демон заметил, как человек в монашеском одеянии торопливо свернул в проулок. С тех пор как он со своими спутниками вошёл в Восточный порт, монахи-заклинатели то и дело мелькали в толпе, но Хэ не придавал этому никакого значения, поскольку был уверен, что они прибыли в город ради расправы над морским чудовищем, поселившимся в гавани и топящим корабли. К тому же маскировка Чёрного Бедствия, применённая к Ши Цинсюаню, чтобы скрыть помещённую внутрь его тела демоническую энергию, и его мастерство создания двойников было безупречным настолько, что даже в Небесных Чертогах никто не сумел разоблачить ни одного из них. Естественно, Хэ совершенно не опасался, что подобное сумеет сделать человек, будь он даже способнейшим из заклинателей. Однако суетливость, с какой замеченный им монах поспешил скрыться от его глаз, показалась демону подозрительной. Закончив разговор и спрятав обратно в футляр портрет Наследного Принца Сяньлэ, двойник хозяина Чёрных Вод, не оборачиваясь и не выдавая своей настороженности, отправился дальше вверх по улице. Чтобы подтвердить своё подозрение, Хэ изменил маршрут, свернув на восток, к рыночной площади, без спешки продолжая время от времени останавливать проходящих мимо по улице прохожих. Со стороны всё выглядело так, будто демон, ни о чём не догадываясь, действует в соответствии со своей целью, продолжая поиски. Хэ ни разу не обернулся, не повёл головой в сторону, чтобы обнаружить преследователей. А потом он просто и совершенно естественно затерялся в толпе… На рыночной площади было по-прежнему очень людно. Был самый разгар дня — время чуть позже обеда. Театральная труппа, собравшая колоссальное число любопытных зрителей, налетевших, как пчёлы на сладкое, на интригующую новинку, едва отыграла своё патетичное представление, и демон, воспользовавшись суматохой у сцены, незаметно скрылся за частично разобранными и спущенными на землю декорациями. Увидев постороннего, снующий между имуществом труппы парень, ещё большой час назад лавировавший в толпе в цветастом кафтане и зазывавший народ посмотреть на спектакль, а теперь одетый в скромную рабочую одежду, возмущённо обратился к затаившемуся демону, дёрнув его за рукав, но вдруг испуганно осёкся, признав в нём товарища напавшего на него давеча буяна. — И-извините! — испуганно выпалил тот, но быстро понизил голос, когда на него грозно шикнули. — Пожалуйста, стойте здесь, коль вам угодно… — прошептал парень. — Я только дерево унесу, с вашего позволения… Парень потянулся к бутафорской сосне, чтобы унести его в повозку с декорациями, однако его тут же остановили. — Не вздумай! — ледяным голосом скомандовал Хэ. Дерево выгодно загораживало одну из сторон его убежища под сценой, и демон был недоволен, что не вовремя появившийся человек ненамеренно может его выдать. Парень, которому снова мешали делать свою работу, вздрогнул и вжал голову в плечи. Заметивший это двойник хозяина Чёрных Вод вытащил из-за пазухи кошель и отсыпал в ладонь вытаращившему на него испуганные глаза юноше пару редких пурпурно-чёрных жемчужин, которые, как считалось, можно добыть лишь из раковин моллюсков-демонов, обитающих на дне Южного моря, у самой границы с Чёрными Водами. — Сейчас ты поднимешься на сцену и найдёшь в толпе людей в монашеских одеяниях, — приказал Хэ. — Присмотришься к их поведению, сосчитаешь, сколько их и где они находятся. Потом вернёшься ко мне и всё расскажешь. Веди себя естественно. И не смей поднимать шума. Ослушаешься — и ночью к тебе явится Лазурный Фонарь в Ночи. Думаю, мне не стоит говорить, что именно он напал на тебя сегодня, когда ты молол о нём чепуху. Запуганный ещё больше, парень лихорадочно закивал, про себя проклиная своё невезение. Хэ забрал из ладони зазывалы жемчуг, дав понять, что награду тот получит только тогда, когда в точности исполнит его поручение. Когда парень выбежал из укрытия, демон посмотрел наверх, чтобы следить за человеком сквозь щели в досках сцены. Было очевидно, что зазывала трусоват и охоч до денег, так что, застращённый расправой с одной стороны и раздразнённый щедрым посулом с другой, он вряд ли наделает глупостей. Демонический жемчуг в мире людей достаточно высоко ценился, поскольку его добыча была почти наверняка смертельным предприятием. Редкому смельчаку удавалось разжиться такой драгоценностью. Однако, каким бы дорогим этот жемчуг ни был, всех его запасов всё равно не хватило бы, чтобы расплатиться с Собирателем Цветов под Кровавым Дождём… Хэ вспомнил о Ши Цинсюане, благодаря которому долг его творца был погашен, и сжал ладони в кулаки. Демон пока точно не знал, стали ли они целью для заклинателей, или его подозрительность всё же была не оправдана, однако Хэ было тревожно. Он не был столь же могущественен, как его создатель, и облечься в покров невидимости был не способен. Если заклинатели действительно охотятся за ним, он не сможет вернуться в гостиницу, где оставил Ши Цинсюаня, потому что монахи ни за что не допустят этого. Парень над его головой деловито расхаживал по сцене, перетаскивая оставшиеся там элементы декораций к краю и передавая их вниз рабочим, раздавал команды, с кем-то переругивался и профессиональным взглядом выхватывал из толпы нужные лица так, что никто, глядя на него, не сумел бы догадаться, на кого конкретно направлены его зоркие глаза. Убрав со сцены весь реквизит, юноша спустился под сцену и отчитался: — Я насчитал девятерых, — поспешно произнёс парень. — Сперва они озирались по сторонам, как будто кого-то искали, потом рассредоточились по одному на каждую из сторон света. Один монах остался бродить тут рядом, почти у самой сцены. — Ясно. Хэ вложил обещанную награду в раскрытую ладонь парня и развернулся, чтобы уйти, но жалостливый голос, раздавшийся позади, его остановил. — А Лазурный демон?.. Хэ обернулся, в недоумении приподняв бровь. — Он ведь не придёт меня сожрать? — Не придёт, — бесцветно бросил демон, и парень облегчённо выдохнул. — Пока рот на замке держишь… Бедный молодой человек тяжело сглотнул вязкую слюну и, оцепенев от страха, никак не мог оторвать взгляд от прямой спины мрачного мужчины в чёрном дорожном костюме, пока тот не скрылся из его поля зрения. Вечером труппа не досчиталась своего зазывалы. Решив не искушать судьбу, парень на свои сбережения нанял повозку и отправился искать счастья в Императорскую Столицу, согреваемый мыслями о паре драгоценных жемчужин, которые проложат ему путь в безбедную жизнь… Покинув своё убежище, Хэ лицом к лицу столкнулся с заклинателем у сцены. Он сделал это намеренно, с абсолютно непроницаемым лицом заглянув прямо в на мгновение расширившиеся от потрясения глаза монаха. Поняв свою оплошность, заклинатель скоро принял совершенно незаинтересованный вид, однако для демона, спокойно, словно безликого прохожего, обошедшего монаха, этого было достаточно, чтобы у него не осталось никаких сомнений, что охота действительно ведётся на него. А значит, Ши Цинсюань, даже безвылазно засевший в комнате гостиницы, мог оказаться в таком же положении. Хэ теперь был более чем уверен, что следить за ними начали ещё с момента их появления на рыночной площади утром. И хотя у Цинсюаня была возможность попросить помощи у Собирателя Цветов под Кровавым Дождём, двойник хозяина Чёрных Вод никак не мог унять своего, казалось бы, беспричинного беспокойства. Поэтому он принял единственно верное в данных обстоятельствах решение. «Господин, мою демоническую природу разоблачили заклинатели, — демон, невозмутимо направившийся прочь с рыночной площади, связался по сети духовного общения со своим создателем. — Боюсь, мне не сладить…» «Что с Цинсюанем?» — перебил двойника Хэ Сюань. «Не знаю, — беспокойно ответил Хэ. — Я оставил его в гостинице. Меня окружили на рыночной площади, после того как мы попрощались… Ещё и в гавани Восточного порта разбушевалась нечисть. Я опасаюсь, что и Ши Уду скоро объявится…» «Он уже здесь», — сообщил Черновод. До Небесной Столицы тоже дошла молва об обрушившейся на Восточный порт напасти, и роскошный молебен, совершённый в городском Храме Ветров и Вод, сделал своё дело. Небесный Владыка Цзюнь У поручил Повелителю Вод Уду уничтожить притаившегося в глубине морей демона, и Хэ Сюань, знающий от своего двойника о передвижении маленького отряда по поиску пропавшего принца, без промедления направился в Восточный порт следом за своим кровным врагом. Меньше всего демон Чёрных Вод хотел, чтобы Ши Уду обнаружил здесь своего младшего брата, поэтому скрытно преследовал его, дабы иметь возможность помешать нежелательной встрече. Однако сейчас непредвиденная ситуация требовала предоставить Повелителя Вод самому себе. «Занимайся своим делом, — велел двойнику Черновод. — Пусть заклинатели следуют за тобой. Я заберу Цинсюаня». Стоило только двойнику сообщить место нахождения гостиницы, где остался отдыхать низложённый Повелитель Ветров, как хозяина Чёрных Вод по сети духовного общения снова потревожили. «Кто-то уничтожил мою бабочку, оставленную твоему Ветерку», — услышал Хэ Сюань недовольный голос Хуа Чэна. Но это сообщение он оставил без ответа. Начертав на двери неприметного склада в порту формулу заклинания Сжатия тысячи ли, Черновод за мгновение преодолел расстояние до нужной ему гостиницы и оказался в комнате, где вместо Ши Цинсюаня его ожидал Собиратель Цветов под Кровавым Дождём. — Как быстро… — с намёком усмехнулся Хуа Чэн, поднимаясь с примятой постели. Хэ Сюань, сохраняя мрачное молчание, окинул тёмным внимательным взглядом комнату. Единственным предметом, указывающим на то, что Ши Цинсюань останавливался здесь, был оставленный на комоде его дорожный мешок. Комната пребывала в идеальном порядке, никаких следов борьбы или каких-либо знаков, которые мог бы оставить попавший в беду Повелитель Ветров, и дающих подсказку, куда он мог пропасть, демон не обнаружил. — Не беспокойся, он у тебя сметливый — не пропадёт, — серьёзно произнёс Хуа Чэн. — Я знаю, — хмуро бросил Черновод. Прежде чем отпустить Ши Цинсюаня в опасное путешествие, Хэ Сюань сделал всё, чтобы никто и ничто не сумело причинить ему вред, но способ, которым он попытался его обезопасить, им самим никогда не применялся к кому бы то ни было и заранее испытан не был. Хозяин Чёрных Вод был почти безгранично силён, и сомневаться в своих способностях у него не было оснований. Но порою он некстати вспоминал, как тяжело ему бывало сладить с духовным инструментом, принадлежащим Повелителю Земли, и в его душу закрадывались навязчивые мысли о том, что он неверно применил чужую технику, и Цинсюань погибнет, так и не исцелив своей истерзанной души… Припомнив маленькую группу монахов, которую он заметил в порту наблюдающими за притихшим морем, Хэ Сюань принял вид одного из заклинателей, и вместе с Хуа Чэном, прикинувшимся его человеческим собратом, они разыскали хозяина гостиницы. Без каких-либо сомнений поверив тому, что видели его глаза и слышали его уши, мужчина с готовностью ответил на все интересовавшие лжемонахов вопросы. Надежда на заклинателей как на спасение от постигшей город напасти сыграла с ним злую шутку, и хозяин, ничего не подозревая, сообщил демонам, что один из монахов с закутанным в плащ гостем на руках не столь давно спешно покинул его гостиницу, а кто-то из постояльцев уточнил, что видел как они удалились в северном направлении. Ничего более конкретного выяснить не удалось. Хуа Чэну и Хэ Сюаню оставалось только отправиться в северную часть города, пытаясь разузнать что-нибудь по пути, и ожидать вестей от двойника Хэ, который, следуя прямиком в подготовленную для него монахами ловушку, надеялся в итоге быть загнанным туда же, куда похититель унёс Ши Цинсюаня. Потому что его тоже вынуждали идти на север… В то же время сам Ши Цинсюань на руках уверенного в благости совершённого им поступка Тяньянь Кая, которому не препятствовали ни недостаток сведений, ни обусловленная преследованием осторожность, очень скоро оказался за городскими воротами и был доставлен на пустынный берег у заброшенной пристани. Заклинатель осторожно опустил прячущего лицо за тканью капюшона юношу на землю и огляделся. Вокруг не было ни души, лишь разросшийся и опоясавший безлюдное побережье лес ворчливо шелестел на влажном ветру да грозно хмурилось внезапно потемневшее море. Они опередили охотящихся за Хэ заклинателей, и Цинсюань, волнуясь, понимал, что сейчас ему оставалось только ждать. — Господин заклинатель, — боязливо произнёс Ши Цинсюань, медленно ступая к неестественно разволновавшемуся морю. Тяньянь Кай шёл рядом, прислушиваясь к его тихому голосу. — Мой демон… — юноша, искусно подражающий девичьим интонациям, немного помолчал, будто подбирая слова, прежде чем продолжить: — Он очень вспыльчив. Прошу вас, не провоцируйте его, не нападайте первыми. Если вы ненароком его разозлите… Ши Цинсюань тихо всхлипнул, изображая волнение за свою судьбу, но вдруг резко вздрогнул, отшатнулся от моря и, не совладав с обуявшей его паникой, попятился назад. — Что случилось, госпожа Хэ? — встревоженно спросил Всевидящий Глаз. Но Цинсюань его будто не слышал. Он, продолжая отступать всё дальше от потемневшей воды, взволнованно всматривался вдаль, где на линии горизонта из самых глубин моря к небу взвился лазурный дракон, в пасти которого извивалась бурая тварь, похожая на оживший гигантский клубок водорослей. Тяньянь Кай тоже взглянул на море и улыбнулся. — Не нужно бояться, — успокаивающим тоном произнёс мужчина, полагая, что опекаемая им дева испугалась жуткую демоническую тварь, на которую он с собратьями собирался начать охоту. — Этому монстру не добраться до берега. Должно быть, молебен всё же бы услышан и благосклонно принят Повелителем Вод. Скоро демон будет уничтожен. Тяньянь Кай даже представить не смел, что его слова нисколько не утешили Ши Цинсюаня. Он прекрасно понял всё сам, и хоть самого Ши Уду, скрывающего свой божественный образ от смертных, он не видел, однако не узнать его техники контроля стихии, не ощутить его присутствия он не мог. Цинсюань прекрасно осознавал, что брат не может знать о его нахождении здесь, по меркам небожителя — совсем рядом, что сейчас он слишком занят и его вряд ли интересуют люди, блуждающие по пустынному берегу, однако справиться со своими чувствами ему было сложно. Он так давно не видел брата и солгал бы, если бы сказал, что не скучал по нему всё это время разлуки. Но Ши Цинсюань также понимал, что быть вместе им больше никогда не суждено. Он очень боялся оступиться на своём пути искупления… — Госпожа Хэ?.. — окликнул задумавшегося Цинсюаня заклинатель, поспешивший поддержать юношу, который едва не оступился. — Я в порядке, — поспешил заверить мужчину Ши Цинсюань. Ему нестерпимо захотелось оказаться и от этого назойливого заклинателя, и от этого беспокойного моря подальше, и он, освободившись от чужого деликатного прикосновения, отвернулся от воды, двинувшись в направлении видневшейся за деревьями городской стены. В той стороне он услышал шум, быстро приближающийся к старой пристани. Цинсюань нервно закусил губу. Это был шум битвы… Кроны деревьев там, где шёл бой, гнулись под упругими волнами избежавшей своей цели духовной энергии. Совсем недалеко послышался глухой стон и резкий треск сломанных веток. До слуха Ши Цинсюаня доносился глубокий речитатив творимого заклинания, и он бессильно сжимал кулаки, не имея возможности вмешаться. Спустя несколько томительных минут ожидания на тропу, ведущую к пристани, окружённый монахами-заклинателями, вышел Хэ. Целый и невредимый, чего нельзя было сказать о его противниках. Некоторые из них прихрамывали, кто-то прижимал к груди покалеченную руку. Демон же отделался лишь царапиной на плече, и это здорово злило его преследователей. Монахи бегло переглянулись и с утроенным натиском бросились в атаку на своего врага. — Прекратить! — грозно скомандовал Тяньянь Кай. Он заметил, что демон пронзительным взглядом окинул закутанную в серый плащ фигуру, стоящую рядом с ним, и принял меры, чтобы, как он считал, не допустить трагедии, если враг, почти лишившийся своей добычи, рассвирепеет. Заклинатели недоумённо глянули на своего лидера, не понимая причины такой команды, но бой приостановили. Ши Цинсюань выдохнул и прикрыл глаза. Он почувствовал радость и облегчение от того, что с Хэ всё было в порядке, а потом — дикую боль и жар, резко простреливший его внутренности и вместе с горячей кровью хлынувший ему на живот… — Цинсюань!!! Отчаянный крик, взмыв ввысь, тревожно и громко, будто колокол бедствия, разнёсся по оцепеневшему пространству. Тяньянь Кай с непониманием и волнением подхватил ослабевшего человека, насквозь пронзённого стрелой — с заострённым до блеска посеребренным наконечником и фазановым оперением. Такими пользовался один из его собратьев, который отправился выслеживать другого демона, обнаруженного ими на рыночной площади… С головы раненого человека соскользнул всё это время скрывавший его лицо капюшон, и у заклинателя перехватило дыхание. На него насторожено смотрел едва пребывающий в сознании юноша, как две капли воды похожий на Повелительницу Ветров из храма Восточного порта… С гулким треском о пристань разбилась огромная волна. Глаза Хэ от гнева и ненависти мгновенно налились кровью, его человеческий облик рассеялся, словно зыбкая дымка, и он явил свою истинную суть. Перед его взором был только удерживаемый врагом юноша, которого его создатель вверил его заботам, — покрытый кровью, израненный, страдающий от боли. Воззвав к хозяину Чёрных Вод, он ринулся к отнятому у него заклинателями Ши Цинсюаню, но внезапная могучая духовная сила отбросила его и всех окружавших его монахов назад, разбросав их по земле, словно бумажные талисманы. Хэ с трудом приподнял голову и крепко стиснул зубы от гнева: на берегу, не скрывая своего божественного сияния, стоял Ши Уду и со сложной смесью боли, радости и злости безотрывно смотрел на израненного брата… Столь долгое время терзаемый жуткими, кровавыми снами и видениями, в которых Ши Цинсюань непременно умирает, измученный непрестанными пытками возвратившегося из небытия мстителя, Повелитель Вод, после бесплодных попыток найти исчезнувшего брата, уже отчаялся когда-либо увидеть его живым. За последний месяц он утратил интерес к своим обязанностям и гордость своим статусом и улаживать проблему с демоном в Восточном порту отправился только потому, что на то был дан приказ Небесного Владыки. Всё своё время Ши Уду посвящал поискам Ши Цинсюаня — и сведениям о посмертной судьбе загубленного им студента Хэ. И теперь, прибыв туда, где он быть совершенно не желал, Повелитель Вод посреди сражения с выманенной из гавани в открытое море тварью услыхал эхо родного имени, выкрикнутого с невыносимым отчаянием… Под небом может бродить столько Цинсюаней. И у его Цинсюаня не осталось, кроме него самого, близких, кто звал бы его со столь искренним чувством. Ши Уду казалось, что он просто заставляет себя поверить в невозможное, но — всё равно бросился к берегу, туда, откуда услышал имя любимого младшего брата. Он был здесь. Его Цинсюань. Среди толпы незнакомцев — демонов, заклинателей — израненный, едва старающийся сладить с тяжёлым дыханием, бледный и напуганный. Ши Уду заметил, что Цинсюань увидел его издалека, и как расширились от страха и обречённости его глаза. Повелитель Вод никогда не ощущал такой жажды убийства, как сейчас. Он хотел уничтожить каждого, кто был причастен к страданиям Цинсюаня. Хотел немедленно забрать его, вернуть — не важно как — в безопасность Небесных Чертогов. Ши Уду готов был снова преступить закон, если это потребуется для счастья его брата. Выплеснув гнев на монахах-заклинателях и их добыче-демоне, Повелитель Вод бросился к Ши Цинсюаню, который дёрнулся в руках обескураженного Тяньянь Кая со столь отчаянной силой, что тот упустил раненого. Низложенный Повелитель Ветров видел, как осунулся старший брат, как потускнели от неизвестности и долгого беспокойства за него его глаза, и сердце юноши болезненно сжалось от чувства вины. Но он, упорно сопротивляясь беспамятству и боли от раны, желал сбежать — и не мог этого сделать. Его тело слишком ослабло и не слушалось. Тяньянь Кая, сидевшего рядом с Ши Цинсюанем на коленях, вдруг отбросило ударом несдерживаемой бешеной ци, и в глазах Повелителя Ветров зарябило от яркой зелени. Атакованный этой же ци Ши Уду пошатнулся и от неожиданности отступил на несколько шагов назад, однако этого хватило, чтобы его отвлечь. Внезапно напавший противник стремительно подхватил раненого юношу на руки и без оглядки кинулся вглубь леса, откуда он и появился. От бешенства и ярости Ши Уду побагровел. Перед самым его носом Цинсюаня похитил мерзавец Ци Жун. Не мешкая ни мгновения, Ши Уду бросился в погоню, но быстро убегающий демон в лазурном одеянии с его братом на руках вдруг растворился за серебряной завесой словно из ниоткуда возникших призрачных бабочек. Застигнутый врасплох, Повелитель Вод замер. Он знал, кому принадлежали эти маленькие изящные создания. От понимания, что препятствие, вставшее у него на пути, непреодолимо, душу Ши Уду словно скрутило мучительным спазмом. Повелитель Вод не мог понять, как Собиратель Цветов под Кровавым Дождём и Лазурный Фонарь в Ночи связаны с его прошлым, почему, питая, судя по слухам, неприязнь друг к другу, работают сообща, чтобы отнять у него Ши Цинсюаня… Однако смятение его было недолгим. Скоро в серебряном вихре Ши Уду различил чей-то чёрный силуэт, равно грозный и траурный, степенно и гордо ступающий ему навстречу. Чёрный незнакомец в серебре порхающих призрачных бабочек с пронзительным холодом смотрел ему в глаза и казался зловещей тенью, пришедшей забрать у него всё, что ему дорого… «Дальше тебе дороги нет, — услышал Повелитель Вод слова, произнесённые с леденящей душу безжалостностью, и оцепенел от ужаса. — Ши Цинсюань мой. С тех пор, как ты поменял наши судьбы, он — мой. Если не отступишь — увидишь, как он умрёт». Ши Уду стоял, не двигаясь. Он глядел в лицо, которое было ему знакомо, но которое утратило человеческие очертания. То был демон. Могущественный, мстительный дух, которого он сотворил своими же руками. Повелитель Вод не смел даже шевельнуться. Ши Уду был очень силён и славился своим могуществом, ему завидовали и поклонялись многие, но перед демоном, что предстал перед ним, он чувствовал, как был немощен. Повелитель Вод верил в каждое слово угрозы, произнесённое этим устрашающим существом. Потому что демон обращался к нему напрямую — мысленно. Потому что его сил было достаточно, чтобы вызнать пароль от его сети духовного общения. Ши Уду не хотел допускать мысли о том, что этот бесчувственный демон мог сотворить с Цинсюанем, чтобы выпытать у него ключ к мысленной связи с ним. Ему было легче думать, что мстящий ему дух могущественен и изобретателен настолько, что сумел пробраться на Небеса, притворившись божеством… «Я отступлю, — твёрдо ответил Ши Уду и отошёл на несколько шагов назад, чтобы подтвердить честность своих слов. Он старался скрыть своё волнение и показать решимость следовать требованиям демона. Ши Цинсюань находился в руках троих демонов, и один из них — Непревзойдённый, которого не смогли одолеть даже Боги Войны. Он тревожился за жизнь своего пленённого чудовищами брата. — Не вреди ему. Это я ответственен за твою смерть. Отпусти Цинсюаня!» В своём сознании Ши Уду услышал чужой ядовитый смешок. Хэ Сюань, сокрывший свою истинную силу и не посчитавший нужным представиться своим нынешнем именем, чтобы не позволить Повелителю Вод сразу осознать, кого он своим преступлением сотворил, ощутил заполнившую его мёртвую душу горечь. Его враг вспомнил о своей ответственности перед ним — не прошло и нескольких сотен лет. И он ни капли не раскаивался. Всё, что он желал, — спасти Ши Цинсюаня. Никакой искренности и сожаления в его словах не было. Хэ Сюань едва сдерживался от того, чтобы не убить ненавистного человека перед ним прямо сейчас, который, ослеплённый гордыней, совершенно не представлял, на какие страдания обрёк своего единственного брата… «Кажется, ты плохо расслышал меня, — вопреки бушевавшей внутри него буре чувств, Черновод говорил с ледяным спокойствием. — Твой младший брат — принадлежит мне. Ты сам его мне отдал. Неужели ты не понимаешь этого?» Хэ Сюань видел, как крепко его враг стиснул зубы в бессильной злобе, но сдержался — и промолчал. «Что я должен сделать? — спросил наконец Повелитель Вод. — Что мне сделать, чтобы ты оставил Цинсюаня в покое?» «Дождись Праздника Середины Осени, — бесцветно отозвался Хэ Сюань. — Я приглашу тебя в свой особняк в этот день — и тогда, наконец, отпраздную свою месть. А до тех пор — не вздумай самовольничать. У меня глаза и уши во всех трёх мирах. Даже Небеса у меня как на ладони! Если ослушаешься — получишь в дополнение к зажжённым в твою честь фонарям по кусочку плоти своего драгоценного брата. И лучше бы тебе тогда надеяться, что в этом году в твою честь не будет зажжено ни одного бумажного фонаря…» Удовлетворённый побелевшим как снег лицом Ши Уду, ужаснувшегося столь жестоким обещанием, Хэ Сюань развернулся и скрылся, не оглядываясь, в побагровевшей к закату чаще. За его чёрным силуэтом, невесомо порхая, тянулся серебряный шлейф призрачных бабочек… Повелитель Вод остался позади, разбитый от бессильной ярости и тревоги, и Черновод наконец позволил себе сбросить маску холодной невозмутимости. Тонкие брови демона грозно сошлись на переносице. Он был зол на Ши Уду. И взволнован. Его беспокоила полученная Ши Цинсюанем рана… В то время, как Хэ Сюань предстал перед Повелителем Вод, обеспечив Ци Жуну возможность беспрепятственно сбежать, Цинсюань всё ещё пребывал в сознании. Он чувствовал себя странно — как в тумане, у него невыносимо, до головокружения, болели пронзённые стрелой внутренности, но спасительное беспамятство всё не наступало. Это ощущалось как долгая, непрекращающаяся пытка. Хотелось взяться за тонкое древко и выдернуть стрелу из себя — будто это спасло бы его от затянувшихся мучений. Застонав, Цинсюань откинул голову назад и скользнул взглядом за плечо Ци Жуна. И увидел маской ужаса застывшее лицо своего старшего брата, смотрящего на демона, преградившего ему путь. — Прости, братишка! — виновато запричитал над ним Ци Жун, заставив отвлечься от боли и от пугающего образа Ши Уду, который ему только что довелось видеть. — Честное слово, я не в тебя целился! Хотел бугая-заклинателя того пристрелить! Эти монахи, твари ублюдочные, увязались за мной, напали в лесу, подонки! Всю охоту мне обломали! Одного я всё же убил и съел — не помирать же с голоду! А другой лук свой кинул — и дёру. Я плюнул на него и решил вернуться, а тут вижу — хер этот собачий к тебе клеится, потом Угрюмый загнанный прибежал. Ну, я и стрельнул. Только ублюдок сбежавший на меня налетел и прицел сбил. Ши Цинсюань криво улыбнулся и закашлялся. Болтовня Ци Жуна отвлекала от боли, и он хотел поблагодарить его, но слова застряли в глотке болезненным комом. — Эй-эй-эй! Глаза не закатывай! — в панике рявкнул на парня Лазурный демон. Ему всегда было наплевать на чьи-либо раны, и с ранеными обращаться он не умел. Но от вида кривящегося от боли Повелителя Ветра ему становилось как-то непривычно кисло и самому хотелось морщиться. — Вытащи стрелу… — тихо пролепетал Цинсюань. Он больше не мог выносить ощущения, будто его плоть ранили снова и снова. — Ага! — возмутился Ци Жун, пробираясь сквозь чащу. — Чтобы ты совсем помер? Вдруг Лазурный демон заметил, как от тела юноши, что он нёс в своих руках, отделилось несколько сияющих призрачным светом ивовых листков, надёжно окутанных в полупрозрачные тёмные сферы демонической ци. Внезапно налетевший порывистый ветер подхватил эти сферы и унёс ввысь так быстро, что ни одному даже обладающему самой невообразимой скоростью существу невозможно было его настигнуть. Ци Жун несколько мгновений простоял запрокинув голову и сощурившись на небо, а потом удивлённо присвистнул. — У тебя чего, душа расколота, что ли?! — только сообразив, воскликнул Лазурный демон. Однако Цинсюань ему не ответил. Он погрузился в вакуумное беспамятство — без боли, без чувств, без мыслей… Без жизни. — Аккуратно опусти его на землю, — велел обернувшемуся на голос Ци Жуну вышедший на поляну демон в чёрном ханьфу с серебряными узорами на рукавах и полах. Выделяющийся особенной, потусторонней красотой, он смерил Лазурного демона холодным взором и потеплевшим, живым — задержался на раненом юноше. — Ты хахаль его, что ль? — подозрительно прищурился Ци Жун, отметив направленный на Цинсюаня взгляд. — Делай, что велено, безмозглая жаба! — бесцеремонно приказал другой голос, и через мгновение перед скривившимся от отвращения демоном предстал Собиратель Цветов под Кровавым Дождём. — Ты тут откуда взялся, псина блохастая?! — вспыхнул от злобы Ци Жун, но то, что от него потребовали двое Непревзойдённых, выполнил. Лазурный демон опустил Ши Цинсюаня на траву, и юношу тут же подхватил под спину Черновод. Словно тень, за хозяином показался его двойник, благодаря атакам Ши Уду и Ци Жуна сумевший вырваться из оцепления и уйти за своим творцом. — Помолчи, если не хочешь навсегда остаться кривой зелёной неваляшкой, — пригрозил Лазурному демону Хуа Чэн, и Ци Жун, проглотив на этот раз обиду, отошёл на приличное расстояние, которое посчитал достаточным для своей оскорблённой гордости. Бережно поддерживая бессознательного Повелителя Ветров, Хэ Сюань осторожно отломил у стрелы остриё, и вставший на колени рядом двойник потянул за древко. Когда стрела была извлечена из повреждённой плоти, Черновод уложил юношу себе на руки, позволив Хэ снять с Цинсюаня одежды и омыть его тело смоченной при помощи заклятья морской воды ткани. Спустя несколько мгновений кровь была очищена, и Хэ Сюань, проведя по коже юноши холодными пальцами, облегчённо выдохнул. Он всё сделал верно. У него получилось разгадать суть чужой духовной техники. Ши Цинсюань был жив, был невредим. Страшная рана на его теле сразу же затянулась, стоило вытащить из неё стрелу. Черновод мягко убрал упавшую на бледное лицо юноши курчавую прядь, несколько мгновений с безнадёжной тоской всматривался в любимые черты. Склонившись к запятнанному его чёрной духовной силой телу, он кротко коснулся губами бархатной кожи — в том месте, где проклятая стрела пронзала Цинсюаню живот, а потом крепко прижал к себе — как возлюбленного. Хэ Сюань невыносимо хотел немедленно забрать Ши Цинсюаня, вернуть его в Чертоги Сумрачных Вод, но прекрасно понимал, что позволить себе этого он не мог. Его долг стоял превыше желаний его сердца. И Цинсюань не должен видеть, не должен знать, как будет умирать его брат… Стоявший рядом Собиратель Цветов под Кровавым Дождём по-доброму усмехнулся, увидев, с каким трепетом касается его упрямый собрат своего Ветерка, и отвернулся. Его сердце мучительно сжалось, уязвлённое вековой печалью… — Эт чё, канга проклятая, что ли, как у братца Се Ляня? — вытягивая шею, с безопасного расстояния полюбопытствовал осторожно подошедший Ци Жун, рассмотрев чёрную иву, покрывавшую тело Ши Цинсюаня. — Странная какая-то… — Смотрите-ка, — насмешливо бросил Хуа Чэн, — жаба-то, оказывается, не совсем безмозглая! — Да я тебе всю шерсть повыдираю, псина! — оскалился Ци Жун, собираясь кинуться на обидчика, но внезапно он призадумался и довольно рассмеялся. — Так значит Сяо Сюань от ран не помрёт, и я могу вдосталь распробовать его мясо! Эй, Угрюмый! — Лазурный демон недовольно нахмурился, обернувшись к двойнику Хэ. — Какого хрена ты не позволил мне кровь пустить младшенькому?! На нём и так зажило бы всё как на красной собаке! Ощутив направленную на него тяжесть убийственных взглядов и удушающий туман духовной энергии, Ци Жун подавился своими словами и замолчал. Благодаря колдовству чёрной ивы рана Ши Цинсюаня исчезла, словно её и не было, но юноша, страдающий от проклятия, которое невозможно обратить, никак не мог прийти в себя. Хэ Сюань пригладил его растрепавшиеся волосы, уложил его голову на своё плечо, и посмотрел на Собирателя Цветов под Кровавым Дождём. Когда оба взора Князей Демонов снова обратились на Ци Жуна, тот вызывающе нахохлился. Хуа Чэн и Хэ Сюань в один голос скомандовали: — Играй! Сперва Лазурный Фонарь в Ночи ошарашенно вытаращил глаза, возмущённый таким обращением к себе, но потом высокомерно фыркнул и уселся на землю недалеко от лежащего в объятиях хозяина Чёрных Вод бессознательного Цинсюаня. — Без вас знаю! Никчёмные Непревзойдённые… — презрительно бросил Ци Жун, доставая коусян. И заиграл. Под мерное пение варгана, взывающего к оставшимся крупицам чужой расколотой души, Хэ Сюань нежно обнимал Ши Цинсюаня, запоминая эти мгновения, впитывая в себя ощущение тепла любимого человека, и с горечью понимал, что, после свершения долгожданной мести и убийства Ши Уду, прикоснуться к нему он больше не посмеет…