Пепелище
31 марта 2022 г. в 17:59
Мир вокруг Эйлы, наконец-то, прояснился. Она стояла в окружении абсолютно черных, покрытых густой, немного липкой сажей, деревьев, и совершенно не понимала, как она тут оказалась.
Шел мелкий-мелкий снег, хотя, судя по температуре, на дворе была весна. Промозглая, типичная для Скайрима, но все-таки весна. Эйла посмотрела на небо. Серое, совершенно безрадостное, тоже типичное для весны.
Не всегда, ой, не всегда, суровая зима уходит на радостной ноте. Поначалу таяние бесконечных снегов приносит за собой не свет и цветы, а серость и грязь.
Что это, все-таки, падает с неба?.. Слишком мелко для снега. И совершенно не холодно. Стоп, это же… Да, это пепел. Что-то сгорело. Причем горело долго, и столб дыма тянулся до самых облаков.
Она вышла из зарослей, и взору ее предстала тундра вокруг Вайтрана, и сам город. Стены его тут и там были перемазаны черной сажей, казалось, поглощающей свет, которого вокруг и так было немного; дворец ярла сгорел, а крыши домов, которые можно было разглядеть, дымились.
Значит, и ее дом тоже?..
Она превратилась в волка и на четырех лапах помчалась к городу. Пепел, летевший прямо ей в лицо, раздражающе попадал в глаза и нос; Эйла чихала, плакала, но продолжала движение. Возле города она вернула себе человеческое обличье, оделась где-то в сгоревших кустах, чтобы стражники не напали на нее, но ее никто не встретил.
Она медленно, держа лук наготове, продвигалась в город, но он был пуст. Под ногами у нее что-то хрустнуло. Эйла медленно опустила голову и с ужасом поняла, что наступила на сгоревшее тело стражника. Температура была настолько высокой, что тело бедного человека превратилось в уголь, жесткий, но хрупкий. Охотница своей стопой раскрошила несчастной жертве пожара руку.
К ее горлу подкатил ком.
«Не раскисать! Я — Соратница, меня этим не напугать!», — подумала она.
Она пошла дальше, и чем сильнее приближались городские ворота Вайтрана, тем больше трупов стражников лежало на ее пути. Поначалу Эйла пыталась их обходить из уважения к мертвым, но возле самих ворот их было столько, что это стало просто невозможным. Скрепя сердце, Охотница наступила на очередное тело, и оно тошнотворно хрустнуло под ее ногой.
Она зажмурилась. Она надеялась, что души мертвых простят ее.
Хрусь. Хрусь. Хрусь. Хирсин милостивый, как тяжело ей далась эти пара десятков шагов. Она наконец подошла к воротам, от которых остались лишь одни головешки, перемазанные все той же мерзкой, липкой сажей. Одна из дверей слетела с петель, поэтому открыть их было невозможно, и Эйле пришлось лечь на землю, чтобы протиснуться в оставшуюся щель.
Она устало рухнула на каменную брусчатку, подняв облачка пепла и услышав уже привычный хруст где-то в районе своего живота. Проклятье. Она даже не посмотрела, куда легла.
Она поползла в город под висящими на одной петле воротами, надеясь, что они не оторвутся; да, именно это и случилось, но, к счастью, уже после того, как Эйла встала на ноги с другой их стороны. Что произошло? Кто устроил все это? Братья Бури? Вряд ли у них хватило бы сил сжечь целый город.
Или… Алдуин?.. Неужели так выглядит конец мира?.. У него уродливое лицо. Черное, как сам Пожиратель, перемазанное сажей, пропахшее пеплом и гарью. Эйла чихнула. Кажется, этот запах будет преследовать ее всю оставшуюся жизнь.
Кузница Адрианы Авениччи, уничтоженная, точно так же, как и весь город, перемазанная чем-то черным, жирным и уродливым, встретила ее вывернутой и рухнувшей на бок оплавленной наковальней. Эйла не могла заставить себя оторвать от нее взгляд, ибо знала, что стоит за ней.
Магазин, а там и Дом Теплых Ветров. Если весь город сгорел, то и он тоже?..
Нет. Пожалуйста, нет. Только не это.
Скрепя сердце, Охотница подошла к своему дому, где жила уже несколько лет с любимой женой. У порога она нашла три обугленных детских трупа. Люсия, Алисан и Софи — она знала это наверняка. Дети пытались забежать в дом, чтобы спрятаться от огня, но не успели. Эйла медленно подошла к ним, и на глаза у нее навернулись слезы. Не такого будущего она хотела для своих детей, ох, не такого!
Она упала перед ними на колени и ладонью прикоснулась к кому-то из девочек — увы, они были обожжены так, что невозможно было понять, кто именно перед ней был. Положив ладонь на ее спину, Эйла заплакала. Жесткая. Хрупкая. Если она нажмет чуть посильнее, будет точно такой же «Хрусь!», как со стражниками у ворот.
Нет, стоп! Не реветь! Она справится. Она — Соратница! Она — вервольф! Она — воплощение силы дикого зверя! Разве воют волки, потеряв кого-то из своего племени?
… Да. Воют. И Эйла взвыла.
Вдоволь покричав, она открыла дверь дома. Та моментально слетела с петель, чуть не придавив Охотницу; та успела отскочить, но головешки, в которые она превратилась, рухнули на трупы ее детей, и Эйла услышала тот самый неприятный, тошнотворный, поразительно громкий «Хрусь».
Проклятье. Простите ее, такие юные, погибшие такой жестокой смертью Люсия, Софи и Алисан…
Эйла зажмурилась. Она догадывалась, что ждет ее внутри дома. Что-то ужасное. Что-то, к чему она не готова. Нельзя раскисать. Она — Соратница, а Соратники всегда смотрят злу прямо в лицо, но что делать, если на это нет сил? Где найти их, если ты стоишь на пепелище, и вокруг тебя — лишь головешки, сажа, боль и смерть?
Спокойно. Она справится. Да, точно, справится. Посмотри в лицо кошмару, и он развеется.
По крайней мере, в это хочется верить.
Она подняла глаза и увидела Сигрид, распятую перед очагом. Кровь на руках показывала, что ее прибили к доскам еще живой; из живота ее торчало несколько копий, а лицо, такое прекрасное, всегда спокойное, искажено смертной мукой. Над ней издевались. Фанатики Алдуина, видимо, или Хирсин знает кто еще, у Довакинши много врагов в этом мире.
Эйла рухнула на колени перед телом жены и горько заплакала. Честно? Сигрид она любила куда больше, чем детей. Охотница была не очень хорошей матерью. Ей не хватало терпения, понимания и мудрости, поэтому она занималась тем, что умела — зарабатывала золото, приносила домой мясо и шкуры, а за Алисаном, Софи и Люсией приглядывали Сигрид и Лидия. Иногда, во время тяжелых походов, Эйле думалось, что Сигрид было бы лучше жениться на своем же хускарле, но она никогда не говорила это вслух.
— Принюхайся, — шепнул кто-то.
— Кто здесь?! — истерично спросила Эйла.
— Я всегда с тобой и ты знаешь это. Принюхайся. Ты обещала мне голову Вермины, но пока что ты сама ведешь себя, как жертва.
— Хирсин?!..
— Принюхайся.
Эйла повиновалась. Пахнет пеплом и кровью, да так сильно, что к горлу снова подкатил ком. Хирсин молчал. Точно ли это был Хирсин?..
Стоп. Все вокруг — не более, чем ее кошмар. Все вокруг нереально. А значит… Эйла сосредоточилась на связи с женой, на самом дорогом, что у нее было, и та тянулась куда-то далеко за горизонт, но никак не к телу Сигрид перед ней.
Это обманка. Это не она!
— Именно, — снова шепнул Хирсин. — Возьми нож и отсеки голову этой обманке, и кошмар кончится.
— Да будет так, — кровожадно улыбнулась Эйла.
Она взяла в руки нож и перерезала горло иллюзии собственной жены, и та внезапно взвизгнула голосом даэдра. Так и есть. Обманка! Ха! Хитро придумано, очень хитро, а уж похоже-то как! Не отличить от настоящей Сигрид.
Ну, почти. Теперь, когда Эйла знала, что все это — не более, чем иллюзия, она стала замечать неточности в облике своей «жены». Нет улыбчивых морщинок вокруг глаз. Нет родинки. Нет шрамика. Даэдра может подделать лицо, но не может повторить ту жизнь, которую прожила ее супруга, и следы, которые она оставляет.
Ха! Она ведь чуть не повелась. Раз все это кошмар, сон, пусть и дурной, значит, она может делать здесь все, что угодно, да?
Даэдра перед ней испустила дух, показав свой истинный облик, но вокруг ничего не изменилось. Ну и ладно. Теперь Эйла знает, как искать свою супругу. Она найдет ее по связи душ, которая всегда будет с ними, которая неподвластна ни Вермине, ни кому-либо еще; но для начала надо привести Вайтран в порядок.
Хозяйка кошмаров хотела ее напугать? Ха! Не тут-то было. Город можно восстановить. Этим Охотница и займется, но как только она взяла тряпку, чтобы отмыть сажу со стен Дома Теплых Ветров, она провалилась куда-то в другое место.