Спичка

Гарп вежливо постучал ногой в дверь адмирала и, не дожидаясь разрешения войти, чуть не выбил дверь с петель. Кабинет Сенгоку был завален бумагами, как могила Сталина цветами. Горы макулатуры возвышались словно Редлайн над океаном, закрывая собой свет. В кабинете было ни присесть, ни встать, ни лечь, ни повернуться, ни вздохнуть, ни, тем более, кашлянуть. Все горные хребты состоящие из бумаг и отчётов, стоит тебе только чихнуть, развалятся, как Советский Союз и погребут этого неудачника под собой. Они держатся на одном святом духе. Когда столько бумаг прибавилось, ещё вчера их было втрое меньше.   Сенгоку смог выползти из-под завалов и раздражённо посмотреть на безответственного Гарпа, улыбающегося его фирменной улыбкой и сделавшего почти безмятежное лицо. Я, сидящая на руках Гарпа, могла созерцать прекрасную картину бумажных гор, несмотря на такое невинное и даже смешное название, крайне опасных и непредсказуемых, для неподготовленных людей, с высоты почти птичьего полёта. Росинант с воодушевлением и страхом глядел на кабинет, сильнее прижимаясь к Гарпу.   Сенгоку практически вылез к нам, оставались только лодыжки, когда Гарп хотел что-то сказать, но открывшаяся дверь закрыла ему рот и заодно пошатнула какую-то гору макулатуры, из-за чего Будда был погребён заживо бумажным оползнем. В кабинет вошла Цуру, окинула всех нечитаемым взглядом, задержалась на Сенгоку и взглянула на нас.