Одиночество – это состояние,
когда ты болен собой, устал от себя,
надоел сам себе, и ты хочешь куда-то пойти и забыться в ком-то другом.
— Дин, — едва слышно, сонным уже голосом шепчет Сэм, — давай спать. Сэм слегка подвигается на кровати, место Дину уступая, рукой по одеялу хлопает. Дин полотенцем последний раз волосы после душа промакивает и просьбе Сэма уступает, рядом с ним устраиваясь. Сэм голову ему на плечо кладёт, руку поперёк груди обнажённой перекидывает и ногами обвивает так, что и не вывернуться теперь при всём желании. Не то чтобы оно у Дина вообще было. Сэм в шею ему горячо дышит, отчего мурашки по телу волнами разбегаются. Дин пальцами в волосы Сэма зарывается, влажные после душа пряди перебирает. И протяжно выдыхает, чувствуя, как скопившаяся за день усталость уходит вместе с этим выдохом. Размеренное дыхание Сэма чувство спокойствия и умиротворения с собой несёт, забыть заставляет о жизни за пределами этой комнаты. Пусть на мгновение всего, но Дину отчаянно хочется поверить, что всё у них нормально, что нет никакой нечисти, с которой они войну постоянную вести должны. И не запущены часы, что теперь недели его последние отсчитывают. Жалел ли он о той сделке? Никогда. Лишь о том сожалел, что срок такой короткий ему отпущен был. И то ли гордиться своей славой среди демонов нужно было, то ли сокрушаться о том, что он знаменитость. Дин в одном лишь уверен был — он поступил бы так снова. Снова пошёл бы на эту сделку, зная обо всех её последствиях и камнях подводных. Потому что жизни не видел без Сэма, не понимал, зачем она ему, если Сэма рядом не будет. Он не перенесёт просто ещё одной потери. Хватило ему тех лет, что он вдали от Сэма провёл. Тогда спасало лишь то, что Сэм, пусть и вычеркнул его из жизни своей, но жив всё же был. И можно было в любой момент сорваться и умчаться в Стэнфорд, чтобы увидеть его, пусть Дин никогда и близко к нему приблизиться не решался, издалека только наблюдая. И этого было достаточно. На какое-то время боль внутри притуплялась, пусть никогда и не затихала надолго. А потом тоска по Сэму стала совсем уж невыносимой, изнутри Дина выжгла, ничего после себя не оставив. И он выдернул Сэма из той жизни, которую тот сам для себя выбрал. Лишил Сэма шанса своим путём пойти, семью построить, о которой тот всегда так мечтал. Нормальную семью, а не то жалкое подобие, что у них было. Надо было позволить хотя бы мечте Сэма стать реальностью. Но Дин устал быть один. Устал от одиночества, что на плечи давило и дышать мешало. Хотелось хоть раз сделать что-то для себя, без оглядки на мнение окружающих, без терзаний по поводу того, а что же о нём подумают. Плевать было абсолютно. Дин слишком устал быть вдали от Сэма, устал идти по жизни в одиночку. Сэм нужен был ему. Нужен был как никогда раньше, потому как без Сэма всё стало совсем другим. Дин словно и не жил вовсе без Сэма. Каждое действие его было до автоматизма доведено. Дин роботом себя ощущал, который существовал по заложенной в него программе. И чувств у этого робота не было никаких — только пустота внутри, которую нечем уже заполнить было. Дин отчаянно нуждался в Сэме. В его улыбке, что раскрашивала даже самые унылые дни, в появляющихся от неё ямочкам на щеках, что придавали ему невинный мальчишеский облик. Нуждался в этих взглядах, которые Сэм, словно невзначай, из-под чёлки на него бросал, а потом сам же смущался, если Дин ухмылкой на них отвечал. Нуждался по теплу, что дарили глаза Сэма. Нуждался в этих руках, что умели держать лучше других, в этом голосе с мягкими интонациями, который всегда за собой вёл. Это было эгоистично, но Дину осточертело до зубовного скрежета буквально правильным быть. Хватит! Наигрался уже достаточно в жертвователя благами своими ради спокойствия и счастья других. Пришло время и о себе подумать. Сэм ёрзает на его плече, а потом голову поднимает, словно чувствует, что Дин не спит до сих пор. Взгляд его расфокусирован слегка после сна, но Дин тонет в этих тёплых карих глазах, а потом губами сухими мягко лба касается. — Всё хорошо, Сэмми, спи, — в висок ему Дин выдыхает, сам ниже по подушке сползает, в дрёму позволяя себя окончательно затянуть.