В омуте зелёных глаз

Дин выдыхает протяжно, на сиденье откидываясь. И тут же чувствует, как усталость последних дней на него наваливается. Дней ли только? Чувство такое, что тяжесть всего мира на плечи его давит, к земле прижимая. Давно он уже настолько опустошённым себя не ощущал. Сейчас он словно сосуд пустой, который и заполнить-то нечем. Дин на Сэма, сидящего сейчас на водительском сиденье Импалы, сквозь ресницы смотрит. На руки эти, которые так расслабленно на руле лежат, на слегка поджатые губы, на подрагивающие кончики его ресниц. Он на Сэма готов смотреть и смотреть. Вечность, если бы она им отпущена была. Но у них нет такой роскоши. Они живут лишь днём одним, не позволяя себе ни мечтать, ни планы на завтрашний день строить. Но хотел бы он что-либо в жизни своей изменить? Нет, пожалуй. Дин привык довольствоваться малым. Ему и не нужно было многого: пусть только бы Сэм всегда рядом был; пусть была бы только возможность сжимать руль Детки своей, глядя на уходящую вдаль чёрную ленту дороги и слушая этот утробный рёв мотора. Лишь это делало его счастливым, цельным. Дин резко глаза распахивает, словно из глубины на поверхность воды выныривает. За окном темно уже. Видимо, он всё же успел задремать. — Где мы? — голос со сна хрипит, едва ли ему подчиняясь. — В глухомани какой-то. Не знаю, — Сэм плечами в ответ передёргивает. — Ты устал? — Дин глаза трёт, ладонью по лицу проводит, остатки сонливости прогоняя. — Хочешь подменю? Но Сэм молчит, и Дина чувство не покидает, что тот мыслями сейчас далеко от этого места. Он руку протянуть хочет и до Сэма дотронуться, но понять никак не может: уместно ли это сейчас или нет. — Сэмми, — тихо зовёт он его. — Ты в порядке? — Дождь, Дин, — через пару мгновений, что Дину вечностью кажутся, отзывается Сэм. — Дождь пошёл. Дин за взглядом Сэма следит и только теперь, кажется, капли дождя на лобовом стекле замечает. Он смотрит за тем, как они медленно вниз скатываются, дорожки себе витиеватые прочерчивая при этом. Дин и не помнит уже, когда мог вот так просто сидеть в машине, наслаждаясь тишиной, слушая лишь едва различимую дробь капель дождя по крыше и стеклу. И кажется, что нет больше ничего и никого за пределами Импалы, что остались только они с Сэмом. Вдвоём в целом мире. Сэм дверь открывает и из машины выходит. Дин за ним следует, не задумываясь совершенно, зачем и почему так поступает. Это уже на уровне инстинктов где-то. Так прочно на подкорку записано, что он давно на действия подобные внимания не обращает. — Дождь, Дин, — вновь произносит Сэм и руку протягивает, капли дождя на ладонь свою огромную ловит. В голосе его при этом столько неподдельного, почти детского восторга слышится, что Дин улыбается невольно, не в силах улыбку эту спрятать. Он на Сэма смотрит и глазам своим не верит. Тот смехом заливается, точно дитя. Руки в стороны расставляет, лицо под дождь подставляет, губами, словно ребёнок, капли ловить пытается. Сэм в танце одному ему известному кружится. Дин словно только теперь очевидное осознаёт. Сэм вернулся. Его Сэм. Это он. Не та бездушная оболочка, которая до оторопи просто Дина пугала, а его Сэмми. Его мальчик, ради которого он готов на всё и даже большее был. И Дин шаг к нему навстречу делает, потом ещё, пока не протягивает руку и не ловит ладонь Сэма. Крепко её сжимает, пальцы переплетая, и к губам подносит. Каждую костяшку целует, глаз при этом не в силах от этого тёплого карего отвести, что давно к себе уже приковал. Он губами судорожный выдох Сэма ловит, когда тот лбом своим к его лбу прижимается. Горячие губы Сэма на виске своём ощущает, вздрагивая от этого прикосновения всем телом, точно по нему разряд тока пропустили. Дин руку в волосы Сэма, мокрые сейчас от дождя, запускает, притягивая того ещё ближе. Дину с ним срастись хочется так крепко, чтобы и не разорвать уже было никому. Ему раствориться в Сэме хочется, единым целым с ним стать. — Сэмми, — его выдох у Сэма на губах оседает. — Сэмми… как же я скучал. Он поцелуями лицо Сэма покрывает, капли с лица его сцеловывает. И привкус соли в них чувствует, словно то слёзы Сэма, а не дождевые капли. Дин чувствует, как Сэм дрожит в его руках, и дрожь эта ему передаётся. Он юнцом неопытным себя сейчас ощущает и глаза прикрывает, когда губы Сэма на губах своих чувствует. — Дин, — шепчет ему голос родной. — Я так давно хотел этого… Можно? Дин глаза распахивает, напарываясь моментально на затягивающую в себя черноту зрачка Сэма. И ему голову кружит от ощущения его близости, от осознания того, что мечты сбываться могут. Одна уж точно. — Можно, — зачем-то шепчет он в ответ, жаром дыхания Сэма губы опаляя. И он в поцелуе теряется, падает и падает в ощущения эти, забывая сейчас обо всём. В это мгновение для него лишь Сэм существует да губы эти податливые, что внутри желания распаляют.