В омуте зелёных глаз

Just a young gun with a quick fuse I was uptight, wanna let loose I was dreaming of bigger things And wanna leave my own life behind Not a yes sir, not a follower © Imagine Dragons — Thunder

Противный металлический привкус оседает на языке, он весь с головы до ног буквально покрыт липкой кровью. Та стекает по рукам и лезвию ножа, падая на пол. И уши хочется зажать, чтобы не слышать больше в этой звенящей тишине эти гулкие удары о бетонный пол. Оглядывается по сторонам, понять пытаясь, как он здесь оказался. И где, в конце концов, это «здесь»? Его едва ли не тошнит от картины, представшей перед глазами: застывшие в неестественных позах мужчины, повсюду кровь — на полу, стенах и даже потолке, кажется. Тут словно экспрессивный художник потрудился, разбрызгивая краску везде, куда кисточкой дотянуться смог. Дин вздрагивает, когда на его плечи ложатся чужие руки, слегка сдавливая пальцами, а шеи касается горячее дыхание, и распахивает глаза. Кажется, он задремал прямо за столом, и теперь все мышцы ноют жутко от неудобной позы. Он вряд ли сказать бы смог, сколько просидел тут, пока не появился Сэм. Кстати, о Сэме. Тот же спать вроде уходил, когда Дин решил проверить ещё одну зацепку, зарывшись в книги. Дин старается поймать взглядом расфокусированным лицо Сэма, но то расплывается, поэтому приходится моргнуть несколько раз. И он тут же напарывается на тёплый карий, что сейчас внимательно в лицо его вглядывается. У Сэма ресницы будто мокрые или то лишь обман зрения, Дин понять никак не может. Сэм ничего не говорит, просто молча опускается на корточки рядом со стулом, на котором Дин сидит. Пальцы его скользят вниз по плечу, пока не оказываются там, где закатан рукав. Несмотря на Метку Дин так и не избавился от этой привычки — это уже сильнее него было. Пальцы замирают на границе, словно не решаются дальше свой путь продолжить. Сэм снизу вверх в глаза Дина заглядывает, вопросительно вскидывая бровь, будто разрешения спрашивает. Дин сглатывает шумно и лишь кивает слегка, не в состоянии сейчас ни слова из себя выдавить. Сэм пальцем указательным проводит в касании невесомом по Метке, чем невольно Дина дёрнуться вынуждает. Он никому не позволял касаться этого отвратительного клейма на собственном теле. Но Сэму, его натиску, а мелкий с детства умел быть настырным, если целью какой-либо задавался, Дин никогда противостоять не мог. И его едва ли не подбрасывает на стуле от накрывшего с головой ощущения. Дин описать бы его вряд ли смог, но это точно не было… неприятно. Или всё дело в том, кто Метки касался? Внутри него поднимается внезапно такая волна жара, что ещё немного, и она, кажется, изнутри его сожжёт, лишь горстку пепла от него оставив. Дин глаза прикрывает, сползая слегка по стулу, и полностью во власть захлестнувших его ощущений отдаётся. — Пойдём, Дин, — лениво тянет Сэм, продолжая водить пальцем по Метке, очерчивая её контуры, — тебе нужно поспать. Дин моментально выныривает из того блаженного состояния, в котором пребывал последние минуты. В его глазах, на мгновение всего, но мелькает неподдельный ужас, а горло перехватывает таким спазмом, что ни вдохнуть даже. Заставляет себя посмотреть в глаза Сэма и осознаёт вдруг, что тот всё знает. И про кошмары, мучающие его каждую ночь, и про страх оставаться одному, и про то, как влияет на него Метка, подчиняя воле своей всё больше и больше. — Я буду рядом, — Сэм будто мысли его читает. Голос его тих, но твёрд при этом. И у Дина чувство такое, что Сэм с ним будто с ребёнком сейчас обращается. Но он не против совсем. Он слишком сильно устал от всего происходящего. — Пойдём. Он пальцы свои с пальцами Дина переплетает и поднимается, утягивая того за собой. Дин идёт за ним следом, хотя всё в нём буквально кричит о том, что это он первым идти должен, спиной своей прикрывая. Инстинкт защищать Сэма всегда, в любой ситуации, настолько прочно на подкорку записан был, настолько с Дином сросся, что тот не мог иначе, пусть Сэм и не нуждался более в его защите постоянной. Дин замирает на пороге своей комнаты, и Сэм вынужденно останавливается и оглядывается. В глазах его при этом Дин столько нежности и участия видит, что переплетаются сейчас с тревогой и беспокойством, что невольно вперёд подаётся и упирается лбом в лоб Сэма. — Сэмми, — выдыхает прямо в губы ему, опаляя их дыханием горячим, — ты не обязан совсем. Я справлюсь. Дин не Сэма даже, себя самого в этом убедить пытается. Хотя кого он обманывает, он не помнит даже, когда спал нормально в последний раз, не просыпаясь весь в липком холодном поту, хватая ртом воздух, точно выброшенная на берег рыба. Ему лишь одного сейчас хочется: забыться и проспать хоть несколько часов кряду, не терзаясь кошмарами жуткими. — Иди ты к чёрту, Дин, — беззлобно огрызается в ответ Сэм, толкая его к кровати. — Сколько ты не спишь уже нормально? Неделю? Больше? Я каждую ночь просыпаюсь от твоих криков. Прихожу сюда и вижу, как ты мечешься по постели, стискивая кулаки, кусая губы. И не знаю, как ты, но я так больше не могу. Я никуда не уйду, Дин. Я буду рядом всю ночь. Каждую ночь, — голос его при этом срывается, и Дин дрожь в нём улавливает. — Это нужно тебе… это нужно нам двоим. И Дин уступает, понимая прекрасно, что спорить сейчас с Сэмом и пытаться тому доказать что-то, — лишь пустая трата времени. А он так вымотан и опустошён, что не в состоянии совсем бодаться с Сэмом, выясняя, кто из них упрямее будет. Он стягивает с себя джинсы, которые тут же кучей бесформенной на пол оседают, туда же отправляется и любимая красная рубашка, а сам он под одеяло забирается. Сэм рядом пристраивается, опутывая Дина ногами, точно спрут гигантский. Устраивает руку на животе Дина и притягивает того к себе, пока он не упирается лопатками в грудь Сэма. От Сэма таким жаром веет, что Дину казаться начинает, что кожа его горит под этими прикосновениями. Но Дину так хорошо от этого, что он не дёргается даже, позволяя этому теплу окутать себя с головы до ног. Он будто растворяется сейчас в Сэме, будто единым целым с ним становится. — Я не знаю, как жить, если тебя больше не будет рядом, — сиплым шёпотом прямо в ухо, задевая его губами горячими, произносит Сэм, и Дин вздрагивает. Не от слов даже, его позже намного накроет осознанием услышанного, а от того, как щекочут мочку уха губы Сэма. И хочется запечатлеть этот момент в памяти навсегда, хочется на подкорку записать прикосновение губ Сэма. И Дин понимает, что жаждет большего, ему так мало этой невинной практически ласки, что он лишь сильнее спиной в Сэма вжимается, голову слегка запрокидывая, будто подставляется под прикосновения. И Сэм, улавливая его желания, запускает руку под задравшуюся футболку. Дина точно током пронзает от этого прикосновения. Он весь подбирается, когда пальцы Сэма проходятся по впалому животу с ямкой пупка, и не может сдержать судорожного выдоха, срывающегося с искусанных губ. Губы Сэма тут же припадают к изгибу шеи, целуя нежно, пуская рой мурашек по спине и рукам Дина. Сэм что-то шепчет ему в шею, но Дин едва ли разбирает сейчас, что именно. Он наслаждается моментом: близостью Сэма, теплом его тела, робкими почти прикосновениями горячих губ к собственной разгорячённой коже. Его ведёт от происходящего. Он и не вспомнит теперь, когда ему с кем-то так хорошо было, несмотря на весь имеющийся за плечами немалый опыт. Дин всю жизнь жертвовал собой, своими желаниями, не требуя ничего взамен, но сейчас ему хочется лишь брать. Хочется позволить Сэму отдавать всю свою любовь и ласку. Дин впитывает каждым миллиметром своего тела нежные и целомудренные почти поцелуи Сэма, от которых кожа плавится точно воск горящей свечи. Он тянется за пальцами, которые его касаются, пытаясь, кажется, запомнить каждый сантиметр, каждый изгиб его тела и каждый шрам. Дин проваливается в это блаженное нечто с именем Сэма на губах, что слетает с них полузадушенным шёпотом. Он отдаётся полностью во власть захлестнувших его ощущений и чувств. Ему так ошеломительно хорошо сейчас, что он не в состоянии ни думать, ни анализировать, ни осознавать, насколько запретно и греховно его влечение к Сэму. — Я всё для тебя сделаю, Дин, — последнее, что он слышит прежде, чем провалиться в сон. — Буду рядом, сколько смогу.