В омуте зелёных глаз

Есть увлечение, а есть одержимость, и это разные вещи. (с) Нора Сакавич "Король Воронов"

Дин — это всегда про страсть, про огонь, про желания потаённые, что наружу рвутся. Это жар, растекающийся внизу живота от одного только взгляда. Это подкашивающиеся колени и сбивающееся дыхание от одного лишь прикосновения невесомого. Это сердце, пущенное в галоп от одной только мысли, что он Сэму принадлежит. Дин всегда пах машинным маслом, старой кожаной курткой отца и алкоголем. Всё это смешивалось в удивительный коктейль, который кружил голову так, что у Сэма колени точно у юнца зелёного подгибались каждый раз, стоило Дину чуть ближе подойти, а кончики пальцев тут же покалывать начинало в предвкушении. А ещё был этот одурманивающий запах разгорячённой на солнце кожи, от которого Сэма вело безбожно. Дин был точно залит солнцем, которое отметины свои на нём оставило в виде веснушек золотистых на носу и щеках. Он был будто августом отмечен, этим последним тёплым месяцем перед затяжной серостью и холодами. Отмечен тихим шелестом листьев был, чистым небом над головой. Дин самим совершенством был. Для Сэма уж точно. Идеалом, которого он вряд ли заслуживал. Дин был движением сплошным и шумом. Даже когда сидел, каждый мускул его тела был напряжён. В любое мгновение Дин готов был поддаться импульсу и кинуться в самую гущу событий. Глаза его постоянно перебегали с места на место, будто он готов был тут же бежать, спасать, защищать и драться. Совершенно не важно было, кому противостоять, главное — не бездействовать. Сэм даже убеждён был в том, что Дин отчёт собственным действиям зачастую не отдаёт. У него это в крови уже было, на уровне инстинктов. И Сэм рос, зная, что Дин защитит. Всегда. Любой ценой, невзирая на последствия принятых им решений. Именно потому, что Дин всегда этаким вечным двигателем был, Сэм мог проявлять относительное спокойствие. Его все считали куда более собранным, разумным и приземлённым, нежели брата, что отчасти лишь правдой было. Сэм просто лучше сдерживал своих демонов, окутывая себя тишиной и пряча шум внутри. Среди них двоих именно Дин всегда отличался взрывным характером, взбалмошностью и безрассудством. Это Дин был бушующим ураганом, пытаться остановить который было смерти подобно, а сам Сэм порой чувствовал себя рядом с ним так, точно находился в утлом судёнышке в самом эпицентре бури. Если Дина штормило и заносило, то доставалось всем, кого угораздило рядом быть. Но даже несмотря на все эти перепады настроения, несмотря на тот хаос жуткий, что неизменно нёс с собой старший брат, именно возле Дина всегда было удивительно спокойно. И Сэм шёл за ним, зачастую не споря, не задавая вопросов, потому как верил безоговорочно. С самого раннего детства, сколько он себя помнил, именно Дин был всем для него. Никто и никогда не был так важен и значим, никто столь огромного места в жизни Сэма не занимал. Именно Дин был сердцем их разбитой, раздробленной семьи. Он был той самой силой, которая держала их вместе, — зачастую ценой собственной безопасности, ставя на кон свою душу, превозмогая боль и тяжесть утраты тех, кого они любили. Это Дин шёл вперёд словно таран, стиснув зубы и сжимая кулаки, всегда готовый дать отпор каждому, кто посягнуть хотя бы попробует на то, что он считал своим. И Сэм жить без него не мог. Представить даже боялся, что однажды настанет момент, когда Дина не станет. Потому и плёл интриги за его спиной, заключал немыслимые союзы и раздавал обещания, выполнить которые едва ли был в состоянии. Он готов был на всё: мир этот на колени поставить, разрушить его до основания, да хоть в Ад спуститься, если бы это помогло. Он не жалел ни о чём, не собирался маяться раскаянием по поводу содеянного, ведь цели своей добился в итоге. Дин жив. И это то единственное, что значение имело. С остальным они справятся. Вместе. Как всегда.