«Когда ты заглядываешь в бездну, сама бездна заглядывает в тебя».
Фридрих Ницше
Гермиона в смятении уставилась на Реддла и набрала в легкие побольше воздуха. Хотелось истерично закричать и выбежать за дверь. Все ее рефлексы кричали — беги, идиотка, спасайся, но рациональная часть мозга остановила девушку от подступающей истерики — она просто спит, не иначе. Мужчина снова прокрался в ее сны, потому что она потеряла сознание и… — Нет, — Том растянул губы в приятной глазу улыбке и медленно склонил голову набок, добавляя: — Вы не спите, ведь сознание не может придумать новую обстановку, а в этой комнате вы никогда не были, мисс Грейнджер, — голос-мёд растекся по ее слуховым нервам. Гермиона огляделась, подмечая, что захудалой деревушкой или их палаткой даже отдаленно не пахло. Она была в каком-то богато украшенном доме, судя по старинным гобеленам на стенах и мебели из дерева. Девушка лежала на огромной двуспальной кровати с балдахином, укрытая теплым одеялом. Раздавался аромат сирени, который ей никогда не нравился. Опустив глаза вниз, она поняла, что переодета в белую шелковую и очень короткую ночную рубашку, ужас… Она провела пальцами по ткани и закрыла глаза. Так же Гермиона на ощупь поняла, что на ней было такое же шелковое, но не ее белье. Все ее вещи исчезли: сумочки нигде не было, а палочку, видимо, она или потеряла или ее уже сломали — одно зло из двух. Ужас вперемешку с яростью охватили ее. Как она могла попасться так легко и тупо? — Где я? — Реддл молчал. — Как ты выбрался из медальона? — прохрипела Гермиона и убрала́ его руку от своего горла. — Не смей меня трогать! Что происходит? Где Гарри? Где я? Ты чертов ублюдок, Реддл! Отвечай сейчас же! Мужчина прикрыл веки и встал с постели, отходя на шаг. Радужки его потемнели, но испуганная Гермиона боялась на него даже взглянуть. — На этот раз я прощу тебе твое невежество, — оживший крестраж сверкнул серыми, как сталь, глазами, и перешел на «ты», видимо, растеряв к ней всякого рода уважение, — но поаккуратней с языком — его можно легко лишиться, — он отвернулся от нее и посмотрел в окно, заставляя то приоткрыться, чтобы впустить свежий прохладный воздух. — Я знаю, что у тебя много вопросов в голове, но сейчас придут гости, и мы все обсудим. Оденься, — он кивнул на халат, который лежал на кровати в ее ногах, — быстрее! Гермиона вздрогнула и медленно встала с постели. Ноги утонули в пушистом ковре. Она с опаской схватила халат дрожащими руками и прикрылась им. Ночная рубашка была чересчур откровенна, — такие любила носить Лаванда, щеголяя в неглиже по их спальне, а Гермиона в такие моменты старалась не смотреть на ее округлости, невольно подмечая, что на ней такая одежда не смотрелась бы столь аппетитно. — Отвернись, — рыкнула Гермиона, стесняясь своей фигуры и прикрывая халатом глубокое декольте на груди. Реддл стоял и без улыбки, внимательно, будто она экспонат в музее, смотрел на её тело, замечая и торчащие ключицы и то, что ночная рубашка облепляла ее ребра и еле заметную грудь, подчеркивая сильную худобу девушки. Он нахмурил брови, но по его лицу ничего нельзя было понять; да и Гермиона не хотела на него смотреть, ведь стыд сразу накрывал ее. Реддл был идентичен ее фантазиям. Такой же, как и в ее снах — высокий, статный и чертовски… красивый. Да, Гермиона с болью, но признавала, что Темный Лорд в молодости действительно был несправедливо красив. И как такой красивый человек мог совершать столь ужасные поступки… она сразу же вспомнила о Нотте и убийстве ее любимого профессора, а так же о постоянных смертях, новости о которых они жадно ловили с Роном по радио: почти в каждом налете среди нападавших звучало его имя. Губы гриффиндорки задрожали. Реддл — чудовище и его красота лишь красивая оболочка, как у ядовитых растений в джунглях. Их глаза встретились, когда она подумала о том, что Реддл моральный урод и должен гореть в аду за все свои деяния, если такое место есть, а оно обязательно есть. На что крестраж ей тут же улыбнулся, как мальчишка, и зачесал назад свои волнистые волосы, наклоняя голову. Гермиона с ужасом поняла, что нельзя смотреть ему в глаза, ведь он потрясающий легилимент. Наверное, он услышал то, о чем она думала, поэтому так взглянул на нее. Ей хотелось укрыться с головой одеялом и не чувствовать на себе его тяжелый взгляд. Складывалось ощущение, что она животное в клетке, а он пришел, чтобы понаблюдать за ней. Спустя пару секунд игр в гляделки, когда Гермиона отвела взгляд на его острый кадык, Реддл все же отвернулся от нее и с наигранным интересом начал рассматривать пустую раму от картины: ее обитатель скрылся, оставляя лишь пустой луг и удочку у пруда. Быстро завязывая тончайший халат на талии, который тоже ничего особо не скрывал, Гермиона вернулась на кровать, вздернула подбородок и пригладила волосы, пальцами нащупывая полное отсутствие раны на голове и шума в ушах, присущего сотрясению мозга. Ее вылечили, так странно… чувствовала она себя неплохо, напротив — лучше, чем предыдущие месяцы, будто груз с ее плеч отобрали, освобождая. Но тревога никуда не исчезла, наравне со страхом за свое будущее. Гермиона понимала, что происходящее очень и очень скверно, ведь живой крестраж это настоящая проблема для нее и Гарри. И только она подумала о том, что за гостей они с Реддлом ждут, как дверь отворилась и в комнату ввалился румяный Гарри, сразу бросаясь к ней и опрокидывая на кровать. — Гермиона! Ты очнулась, — он прижал ее к себе со всей силы, ребра захрустели. — Я так испугался, когда ты не вернулась через час, как обычно и я… я… как же хорошо, что ты цела. — Гарри, — Гермиона чуть сместилась в его объятьях и зашептала на ухо, — что происходит, черт возьми? — Мисс Грейнджер, — и Гермиона почувствовала, как от этого шипящего голоса все волоски на теле встали дыбом, — как же хорошо, что вы наконец-то пришли в себя. Мальчишка о́чень скучал по вам. Гермиона приподнялась и выглянула из-за плеча Поттера, сразу же сжимаясь от страха. Это конец для них. Рядом с молодым и красивым Реддлом стоял высокий Волан-де-Морт с алыми глазами, поигрывая тисовой палочкой. Девушка медленно отодвинулась от друга и сжала одеяло между пальцев до боли. К горлу подступила тошнота. Они мертвецы. Стопроцентные. — Гарри, — она пискнула и поразилась, что вообще смогла что-то сказать, — почему… Шестеренки с невероятной скоростью крутились в голове. Она жива и не умерла от удара, Реддл выбрался из крестража и теперь она вместе с Гарри, кстати, живым, невредимым и более-менее спокойным, находились в одном доме с Темным Лордом, от которого они скрывались уже более полугода. И они до сих пор живы. Оба. Гермиона открыла рот, но сразу его неловко захлопнула, посмотрев на Поттера. Он выглядел хорошо, от него пахло чистотой и пирогом с патокой. Их помыли, накормили и убивать, видимо, пока не собирались. Но это «пока». Реддл сделал шаг вперед первым и наколдовал два кресла: для себя и своей более старшей версии. Гермиона шокировано уставилась на свою палочку в его длинных пальцах, которая слушалась мужчину беспрекословно. Двое волшебников сели в кресла с почти идентичной грацией и посмотрели на сжавшихся на кровати гриффиндорцев. Хотя нет, Гарри сидел с абсолютным спокойствием на лице, от страха сжалась в комочек лишь Гермиона. — Я крестраж, Гермиона, — прошептал Гарри, и девушка прикусила губу. — И Дамблдор об этом знал с самого начала. Я разговаривал со Снейпом, он… показал мне некоторые воспоминания… и… это ужасно. Он отправил Волан-де-Морта к моим родителям из-за пророчества… Она догадывалась, но не хотела в это верить. Упрямо отказывалась, обещая себе найти способы исправить все это, вытащить из Гарри кусок темной магии, очистить его душу, потому что не верила, что этот Гарри, ее добрый, смелый Гарри может быть на самом деле кусочком Тома Реддла даже номинально, но вот теперь они здесь… — Судя по взгляду мисс Грейнджер, для нее это не новость, — Волан-де-Морт растянул безгубый рот в улыбке, — я прав? — он расхохотался, смех напоминал шипение. Гермиона задрожала и медленно кивнула, с горечью смотря другу в глаза. Она хотела рассказать ему эту теорию, но позже, только когда сама убедится в ней окончательно. — Проблема в том, что теперь не ясно: две ли личности обитает в Поттере или только одна — моя? — на секунду его зрачки замерли на Гарри. — Потому что кусок души при создании крестража может влиться только в неодушевленный объект. Исключения — специальный обряд с живым телом будущего крестража для сохранения его разума, как я сделал с Нагайной, — он вновь застыл, смотря на Поттера, будто читая его мысли в этот момент. — Труп младенца Поттеров, например, весьма пришелся по вкусу моей сущности в качестве сосуда, — он многозначительно посмотрел на парня, а потом перевел мутно-серые, уже не алые, глаза на девушку. — Вы прекрасно знаете это, мисс Грейнджер, вы то́же об этом думали. Проверить — правда это или нет, возможно лишь с помощью убийственного проклятия от моей руки. Но, в любом случае, Поттер непроизвольный носитель моей души, и я даю ему возможность жить! Разве я не благочести́в? — Хотите сказать, — Гермиона едва сдерживала слезы, — что настоящий Гарри Поттер может быть мертв уже давно… и всё, — она задрожала еще сильнее, буквально трясясь на кровати, — и всё, что мы имеем — лишь ваша душа, которая прикрепилась к мертвому младенцу… и вдохнула в него жизнь? Мерлин, нет, так не бывает… — всхлип, — это невозможно, он не такой, как вы! Он не больной на голову урод! Он нормальный! Я не верю вам! Гермиона застыла в стазисе — все ее тело сначала поглотило языками пламени, а потом обволокло прохладой, пока она не ощутила невидимые пальцы в груди. Она пока не могла понять, что за невербальное заклятие ее поразило. Грейнджер чувствовала, что слышит только собственное сердцебиение, которое с каждой секундой становилось все медленнее и медленнее и… вот оно! Холодные пальцы на ее сердце, будто поглаживали надрывно бьющийся орган, медленно сжимая в тисках, как птичку. Он убьет ее. Точно убьет. Это было заклятие остановки сердца, чтобы мучить свою жертву — она читала о нем на пятом курсе в темноте запретной секции. Эту пытку отличало то, что волшебник может полностью контролировать приток крови, в прямом смысле держа сердце в своих руках. И если он сожмет сильнее нужного, то просто раздавит его. Какая интересная смерть ее ждала. Прекрасная. Она посмотрела на Гарри в последний раз, видя обреченность в его красивых зеленых глазах и трепет перед столь страшным заклятием, и следом поймала взгляд Реддла, что смотрел на нее с улыбкой. Урод. Резко ее отпустило, и она схватилась за грудь, ощущая, что все исчезло. Никто больше не трогал ее сердце, не сжимал в тисках ее жизнь, в любой момент обрывая судьбу. Но страх хлопьями, как падающий снег, оседал на ее теле. Волан-де-Морт был сумасшедшим. — Девчонка, — Волан-де-Морт зарычал и сжал подлокотник кресла длинными пальцами с изогнутыми желтыми ногтями, — ты ничего не знаешь обо мне, чтобы так говорить. Ты, — он зашипел, как змея, срываясь на парселтанг, — тупая сука! Еще одно лишнее слово и я убью тебя, а затем убью Поттера, и помещу свой крестраж в красивый вазон из ваших сплетенных костей! Поняла меня? Гермиона прикусила язык, чтобы не послать его к черту и закрыла глаза. — Да, — представила, что говорит это кому угодно, но не ему. — Да, мой Лорд, грязнокровка! — рыкнул он, посылая в нее Круциатус. Она громко закричала внутри себя от невыносимой боли, разрывающей ее душу на мелкие куски; на деле не в силах выдавить ни звука, мечась по кровати и разрывая ногтями одеяло. Было так больно, будто ее тело рвали голодные псы, кусали пчёлы, целясь жалами в глазные яблоки, ногти на ногах и руках вырывались с корнем раз за разом, снова и снова, внутренности обливались серной кислотой, зашивались толстыми нитями и экзекуция повторялась вновь, а вся кожа горела пламенем. Гермиона прикусила язык и молчала, не зная, откуда только взялась эта особая вера — он не должен услышать ее крики вслух и наслаждаться ими. Ни в коем случае. Внезапно все закончилось, и она захныкала, как дитя, обнимая дрожащее тело руками и закрывая ими голову в защитном жесте. Одежда ее была вся мокрая от пота, тело пробило дрожью, как при обморожении. — Скажи, как следует. Быстро! — Волан-де-морт часто дышал, искря магией. — Да, мой Лорд, — сказала Гермиона с ненавистью хриплым голосом и закашляла от привкуса крови из прокушенного языка; голову она так и не подняла, пытаясь прийти в себя. — Пятнадцать секунд, — резюмировал Реддл, — и ни одной телесной жидкости на свежих простынях. Высокий болевой порог, так даже интереснее. — Какая послушная, — усмехнулся змеелицый, — твое сердце так хорошо лежало в моей ладони, а крики внутри твоей головы были, как песня, — его шипящий голос поглотил ее — как он услышал ее крики? Легилименция? — Открой глаза, подними голову и посмотри на своего Лорда, девочка, — введя будто в транс и заставляя открыть глаза. И как только она открыла свои слезящиеся глаза — пропала в цветке киновари, окрасившей его радужки. Он проник в ее разум, — было чертовски больно, и Гермиона поняла, что он увидел все: поиск крестражей, то, что они узнали о нем за все время скитаний, все их планы. Увидел ее рукописи про кровь и ее крики в снах с крестражем; ее первый поцелуй с Ноттом и подготовку к Святочному балу; ее родителей — то, что она стерла им память, и ее слезы за Гарри. И Гарри, Гарри, Гарри. Абсолютно во всех ее мыслях… везде был Гарри, в каждой из полок ее библиотеки разума. Волан-де-Морт смотрел каждую «полочку» и каждую «книгу», каждую «страничку», начиная с их первой встречи в купе́ поезда, заканчивая недавней попойкой и глупой клятвой. Но он не останавливался. Он смотрел все: ее первый выпавший зуб, первое прочтенное слово, первая пятерка в школе, первое «грязнокровка» от Малфоя, первые слезы… А затем снова вернулся к ее снам с Реддлом — смотрел, какой магии он ее обучал, видел ее смех и улыбку от того, что у нее получалось с первой попытки — во сне. Прокручивал раз за разом ее стоны и слезы, когда она брыкалась и хотела уползти от жаждущих ее тела рук. Он вышел из ее мыслей, и Гермиона могла понять, что он был крайне доволен увиденным, судя по его острой улыбке и горящему взгляду. — Великой удачей Поттера оказалась мелкая девка, которая книги в руках удержать не может, — прошипел Темный Лорд, смотря Гарри в лицо и напоминая Гермионе, как она от усталости уронила все книги в библиотеке на Гриммо. Гарри промолчал, кусая губу. Он вообще вел себя очень тихо, как призрак, и смотрел в пол, видимо, с ним провели такую процедуру не один раз. Волан-де-Морт снова повернулся к Грейнджер. — Поттер — мой крестраж. Мне плевать, что ты об этом думаешь, если бы… — осёкся, — я бы давно тебя убил, — он смотрел на нее с таким отвращением, что Гермионе стало дурно. — Спасти Поттера не удастся. Он — мое продолжение, часть меня, пусть и непроизвольная, но от того не менее ценная, — покрутил палочку в руках. — Действительно, таких прецедентов не было раньше и ни в одной книге я не видел ничего о крестражах-людях, но, — Волан-де-Морт снова перевел взгляд на Гарри, — эту войну между нами пора окончить. И я не собираюсь убивать мальчишку после таких новостей. — И, конечно, все будет на ваших условиях, так ведь? — она наклонилась ближе неосознанно, ее потряхивало от шока, агрессии и собственного бессилия. — Вы просто взяли Гарри в заложники… как… — она точно хотела умереть, но, к счастью, Реддл не дал ей договорить. Ее горло сжалось в тиски невидимой рукой, Гермиона почувствовала, как ее тело поднялось над кроватью, и она заскребла ногтями по коже, пытаясь сделать желанный вдох, но невидимые когти тут же отпустили, и Гермиона быстро задышала, содрогаясь от боли и удара. Это точно сделал Реддл-крестраж, потому что именно он опустил ее палочку. — Мы пересмотрим некоторые аспекты ваших требований, — заговорил молодой Реддл смотря на ее влажные глаза, — но в основе всего есть лишь одна вещь, Гермиона, — девушка скривилась от его фамильярности, но слушала. С ним говорить было приятнее, чем с Волан-де-Мортом, подверженным сиюминутным вспышкам ярости. — Мы победили, вы проиграли. Запомни это, и не дерзи Темному Лорду, если хочешь, чтобы Поттер жил в нормальных условиях. Нам не важно, как наша душа будет храниться: в холоде и голоде, он все равно не умрет от этого, страдая, либо в тепле и уюте. Ты поняла меня. Гарри нащупал и сжал ее руку сильнее, чем раньше — его тоже трясло. Она не могла представить, что сейчас ощущал ее лучший друг, ведь все, чем он жил, могло оказаться неудачной шуткой. Все, за что он боролся, в итоге оказалось напрасным. Это мог быть не Гарри Поттер, сын Лили и Джеймса, крестник Сириуса, любимец Люпина, это могла быть лишь часть души Темного Лорда, которая выросла вместо Гарри Поттера, заменив его собой в мертвом теле. — Поттер будет жить, как хочет, но под моей защитой. Никто не будет знать о том, что он такое. Для всей Британии мы с ним заключим мирный договор. Разве я не благосклонен? Ведь я могу запереть Поттера в камере и никогда больше не выпускать в мир, привязав на цепь. Что вы думаете, мисс Грейнджер? Он издевался над ними, упивался своей властью и тотальным контролем над ситуацией. Им срочно нужен был план. Сбежать отсюда в Орден и запросить убежище. Сделать хоть что-то, но страх мешал даже вдохнуть нормальное количество кислорода в легкие, не то что бежать. Да и куда бежать? Они проиграли. Медальон превратился в человека, а другие крестражи Темный Лорд, скорее всего, уже перепрятал. Им не победить. По крайней мере, точно не сейчас, когда они в таком невыгодном положении. И даже для победы понадобится смерть Гарри. Мерлин… и все из-за ее оплошности. — Я думаю, что ва́ша защита ему будет необходима. Потому что, если Гарри примет вашу сторону единолично, вы нарисуете на его спине огромную мишень, — Гермиона задумчиво пожевала губу и потерла ноющее горло, все тело болело после пытки, но даже страх и боль не могли заставить ее перестать размышлять о жизни друга. — Нужно провести переговоры с Орденом Феникса, чтобы Гарри был не единственной фигурой в этой партии. Кингсли Шеклботт — вот, кто вам нужен. Улыбка в виде оскала снова вернулась на змееподобное лицо Волан-де-Морта. — Ты действительно са́мая умная ведьма своего поколения, — он сложил пальцы в замок. — Можешь задать интересующие тебя вопросы. Том ответит на каждый из них. Он очень скучал по… общению, учитывая одинокие годы, проведенные в медальоне. Ты его изрядно… развлекла, девочка. Гермиона мгновенно ухватилась за эту возможность. — Как я здесь оказалась? Кто меня вылечил? Что будет дальше? Вы убьете меня? Где мы вообще? — вопросы сыпались из ее рта, как из рога изобилия, и Гермиона прокляла себя за поспешность, но не могла терпеть. Отсутствие информации убивало ее. Она не любила не владеть ситуацией и знать меньше, чем ее собеседник. И пусть Гермиона знала, что выглядит сейчас глупо, — ей было плевать. Главное, что она узнает ответы, а после с Гарри они уже вдвоем обдумают все свалившиеся на них новости. Реддл улыбнулся, будто ждал, когда ему наконец-то дадут право слова и уставился на нее, как кот на мышь, — игриво. — Я перенес тебя сюда вместе с Поттером из вашей палатки, такое милое место, — он рассмеялся, оголяя ровные зубы. — Я вылечил тебя. Так что ты обязана мне жизнью и будешь служить мне. А дальше… дальше будет изменение в политике Министерства и принятие новых законов, — он посмотрел на ее лицо. — Нет, мы тебя не убьем, если будешь себя вести, как хорошая девочка, — глаза потемнели. — Я знаю, что ты умеешь, — она вздрогнула. — Находимся мы в Малфой-Мэноре. Итак, я ответил на все твои вопросы, милая? Гермиона покраснела от унижения. Она ясно помнила, что он делал с ней, когда называл ее так. И прямым текстом сказал ей о том, что знает, какая она… хорошая девочка… когда его руки… пальцы… язык… А эти его короткие ответы лишь распалили ее интерес еще сильнее. — Что произошло, когда я потеряла сознание? Как ты выбрался из медальона? Грейнджер нужна была минута или две, чтобы отвлечься от всех новостей, что падали ей на плечи, но она боялась, что больше не будет возможности задать нужные вопросы. Что ее запрут здесь и она будет изнывать от недостатка информации. — Дай-ка вспомнить, — Гермиона с удивлением и ненавистью уставилась на свою палочку, которую Реддл, будто красуясь, перекатывал между пальцев. — Когда тебя ударил по голове магл лопатой, ты потеряла сознание. Кровь потекла по твоей шее, и я с радостью впитал ее, как дар, наполняясь магией. Затем магл увидел манящий его медальон и, конечно же, этот деревенский дурак его надел. Я взял под контроль его разум, но не до конца — мне не хватало магии, а у магла был поврежденный мозг — он чем-то болел. Лечить тебя он не захотел и пришлось поступить иначе, пока ты не умерла. Мне нужно было еще несколько капель твоей свежей крови для завершения ритуала. Он тут же бросил тебя в сарае и побежал по моему приказу показывать медальон таким же идиотам, как он. На это он согласился с большей охотой. Гермиона потерла виски, Реддл так хорошо и складно говорил, будто отыгрывался на них за свое долгое заточение в медальоне. Он замолчал и уставился на Поттера. — Негоже молодому мужчине сидеть на постели девушки так долго, — улыбнулся Реддл, и Поттер, будто под заклинанием, поднялся и встал между кресел волшебников. — Молодец, парень, так на чем я остановился? — он обратился к Гермионе, и та сглотнула, царапая горло пальцами. — Меня бросили умирать, — прохрипела она. — Да, точно! Он ушел к своим друзьям-деревенщинам, и я поглотил их духовную силу и энергию, возвращая себе сначала призрачное тело, а затем и полное, как я хотел, здоровое и сильное, из их плоти и крови, твоей в том числе. Помогла та книга, — он подмигнул ей, и Гермиона вспыхнула от ярости. Эти чертовы кровавые ритуалы с трупами людей. — Маглы не такие сильные, как маги, но четырех человек и твоей магической крови мне вполне хватило. Затем я вернулся за тобой, окончил ритуал, подлечил, как смог, — он придвинулся, будто ближе к ней, а Гарри вздрогнул около них. — Дальше я аппарировал в палатку, где нас встретил истеричный Поттер, и все ему доходчиво объяснил. Кстати, отличный набор зелий. Если ты готовила их сама, то я бы поставил тебе «Превосходно». Хотя ты и так это знаешь, ты была моей лучшей ученицей. Гермиона промолчала на столь сомнительный комплимент. Казалось, что они старые друзья, и он рассказывает ей какую-то интересную историю, не хватало чашки чая и кусочка пирога. Реддл не был похож на человека, который уже создал три крестража и убил много-много невинных людей, ради собственной выгоды. Но этот красивый юноша — чудовище в красивой обложке, он уже давно убил своего отца и бабушку с дедом и уже был Темным Лордом со своими последователями… ей стало страшно, почему он не выглядит убийцей? Почему он такой нормальный и эмоциональный? Будто знает, что сказать и как сделать. Почему она видит перед собой лишь красивого парня с приятным голосом и интересной историей?.. — Зачем ты… вы меня спасли? — голос ощутимо дрогнул. Волан-де-Морт улыбнулся на ее вопрос. Алые глаза снова вернулись на смену серым и довольно сверкнули. Реддл тоже легонько улыбнулся и тихий смешок раздался в тишине, будто они услышали что-то смешное. Волан-де-Морт же захохотал в голос, будто услышал шутку, и ваза, стоящая около кровати, раскололась на куски от силы магии. Поттер же сначала побледнел, затем покраснел и уставился в пол. «Они мысленно общаются через связь», — дошло до Гермионы. И обсуждают ее. Это бесило. — Я уже говорил, ты интересная, — улыбнулся Реддл и поднялся, — отдыхай, скоро принесут обед, и зови меня Том, — он внимательно осмотрел ее. — Тебе нужно больше есть. Ваши интересные приключения подошли к концу. Я приду вечером. Гермиона вскочила с кровати, невзирая на то, что была абсолютно безоружна. — Какой к черту обед? Гарри! Скажи мне, что с тобой сделали? Почему я жива? Почему я здесь? — она закричала и уставилась на спокойное лицо Реддла. — Почему! Я! Жива! — Скоро узнаешь. Спать. Она упала на кровать без чувств, когда Реддл опустил ее же палочку. Лицо его передернулось, такие хлопоты он не любил, но девчонка нужна была ему живой и здоровой. — Хара́ктерная, — сказал Волан-де-Морт и повел Поттера из комнаты. — Пара минут под Круциатусом и она станет покладистой. — Она никогда не будет покладистой, — скривился Реддл, поправляя на ней одеяло. — Кровь этой девчонки такая сильная, моя магия, будто поет при виде нее. Ты это чувствуешь? Кажется, будто меня разрывает на куски от ощущения наполненности. Волан-де-Морт застыл и прислушался к ощущениям, стараясь абстрагироваться от постоянных компульсий в виде причинения боли другим и раздражительности. У него снова начала болеть голова и кости. — Да, — глаза стали снова серыми, — она дала тебе силы для пробуждения, поэтому мы ее чувствуем, — Темный Лорд посмотрел на спящее тельце, — ее душа целая? — Да, чистая, ритуал не запятнал. Она никого не убивала, даже животных. Девственница. Потомок Фрессонов к тому же, я уверен. И их с Поттером раны на ладонях… Они сиблинги, ты что-то слышал о таком? — Волан-де-Морт молчал. — Грейнджер решила умереть от руки магла в идеальное время, она поможет нам. — Да-а-а, — зашипел Старший волшебник, его голос исказился от возбуждения. — Мы вернем себе все, что потеряли, мы снова будем единым целым, как раньше. Мы получим все! — Нужна библиотека Ноттов, я помню книгу, которая понадобится, — кивнул Реддл без эмоций в голосе, в разговоре с ним можно было не держать маску, но Волан-де-Морт продолжал смотреть на него, будто не слышал. — Ты… забыл? Волан-де-Морт скривился, будто от боли и кинул в Реддла заклятием, которое тот отбил палочкой Гермионы. — Не злись, спокойнее. Твой разум расколот, — Реддл сверкнул глазами в гневе. — Я — это ты. Мне можно признаться во всем, потому что я тоже многого не помню. Тебе пора пить настойки. Волшебник снова посмотрел на девчонку, но Поттер потянул его за мантию, чувствуя ярость и усталость Лорда. Такой хороший крестраж. Убедить Поттера, что он — есть сам Том Реддл, его душа, было самым лучшим враньем за последнее время. — Иди отдыхать и прочти рукопись, что я оставил на столе. Ночью созовем наших рыцарей. — Их зовут Пожирателями смерти, — поправил Волан-де-Морт. — Я изменил название после создания крестража-медальона. Уже у двери Темный Лорд взглянул на свой оживший крестраж. Молодая версия Реддла удобно устроилась в кресле и смотрела на спящую девчонку. Лицо его было плоским, но глаза… глаза глядели на Грейнджер, как на самое интересное существо, что он когда-либо видел. Пусть развлекается, он смутно, но помнил себя в том возрасте, как ему нравились интересные и яркие вещи, красивые и умные личности, которые так интересно подчинять себе, играя разные роли, подбирая ключ к чужим сердцам и душе, и молча покинул чужую спальню, ведя за собой понурого Поттера. Ему пора было принимать следующую порцию успокоительных настоек и восстанавливающих тело бальзамов, что принес ему Снейп. Его тело разрушалось, а все, что он успел продумать наперед — рухнуло, потому что с приходом этих троих менялось абсолютно все. Его думы о захвате Британии, после обсуждения их с медальоном — более молодым и острым умом, стали серыми и пустыми, практически невыполнимыми, глупыми. Он разозлился и не понимал, почему его план после рассказа оказался таким абсурдным и длинным, когда молодой Реддл его выслушал и указал на все минусы, плюсов в нем не находя вовсе. Его память, его мысли, — все это после возрождения казалось не таким, как было раньше, — сказывалось создание крестражей, ему нужно было найти другой способ, более скрытный и не так сильно влияющий на его сознание. Действовать с волшебниками и сопротивлением тоже нужно было иначе. В самом деле, главный раздражитель в лице Дамблдора был закопан в земле, а мальчишка — его постоянная головная боль — впредь был послушен и сломлен. Волан-де-Морт застыл, глядя вперед, у него есть все время мира с его бессмертием, и он воспользуется каждой секундой сполна, создавая для себя идеальную жизнь, о которой он грезил с самого детства. Он все сделает, он все продумает, потому что он — Лорд Волан-де-Морт.