Созвездие смерти I Часть

Глава 9. «Персефона»

«Я просто хочу, чтобы ты была счастлива. Мне просто жаль, что ты счастлива не со мной».

Гермиона знала, что к хорошему привыкать не стоит. На самом деле, в отношении Темного Лорда ей не хотелось привыкать ни к чему: ни к хорошему, ни к плохому. Еще пару часов назад Реддл стонал ей в рот, а теперь насылал пыточное заклятие и наслаждался ее испугом. Она кое-как поднялась с кровати и медленно дошла до ванной, чтобы умыться холодной водой. Витражное окно в комнате преломляло свет. Однако Гермиона не обратила на красивую радугу никакого внимания, погрязнув в мыслях. Кот кричал за закрытой дверью, но ей было слишком плохо, чтобы впускать его. Грейнджер так сильно испугалась непростительного, что ее трясло. Во рту стоял привкус желчи. Девушка вновь пропустила завтрак и обед, потому что не могла запихнуть в себя ни кусочка еды. Ее посетила шальная мысль, — такой уж та Грейнджер показалась — что было бы смешно умереть от голода. Она набрала ванну и разделась, горячая вода обласкала болеющее тело, которое дрожало будто бы изнутри. Ее любимые шампуни стояли на полке, и девушка непослушными ладонями вылила на себя гель, понимая, что и тут постарался Реддл. Она вся была покрыта потом, хотя купалась совсем недавно. После каждого его посещения хотелось отмыться от липкого взгляда, которым он одаривал ее. Она подумала об успокаивающем зелье. Было бы неплохо принять его сейчас. Гермиона не хотела страдать из-за тревожности во время прогулки, от которой отказываться не собиралась. Было неизвестно, что еще взбредет Реддлу в голову в следующую минуту, и все его обещания тут же пойдут прахом. Он мог аннулировать все их договоренности, просто потому что захотел. — Хоупи, — позвала она тихо, и перед ней через пару секунд появилась эльфийка, всматривавшаяся в ее лицо влажными глазами, напоминающими по размеру теннисные мячики. — Мисс Гермиона Грейнджер! — воскликнула та восторженно тонким голоском. — Вам что-то нужно? Хоупи сделает! Да-да! Гермиона приподняла уголки губ в легкой улыбке. Хоупи была по сравнению с разбитой Гермионой такой яркой и живой. И еще невероятно счастливой. Тео говорил ей, что домовиха заменила ему мать в детстве. Теперь она понимала, почему он вырос таким спокойным и добрым. От Хоупи исходила энергия доброты и участия. — Ты можешь принести мне успокаивающую настойку, пожалуйста? — спросила девушка осторожно; она не знала, позволительна ли ее просьба или нет. Хоупи исчезла с хлопком, через секунду возвращаясь с подносом, на котором стоял кубок с апельсиновым соком, маленькая мензурка с синим зельем и кусочек шоколадного торта. — Юный хозяин Теодор всегда ест сладкое и пьет именно это зелье, когда болеет! — она подтолкнула к Гермионе витающий в воздухе поднос. Пахло довольно вкусно. — Вам сразу станет легче! Хоупи обещает! Ешьте, мисс Гермиона Грейнджер! Хоупи знает, что вам нравятся шоколадные торты! Грейнджер скривилась, глотая зелье и запивая его сладким соком. Через мгновение внутри разлилось приятное тепло. Она закрыла глаза и откинулась на спинку ванны, приходя в себя. Когда тревога прошла, Гермиона разлепила веки и уставилась на торт, который ее поджидал. — Тебе сказал мистер Реддл? — решила продолжить разговор Гермиона, вилкой отрезая маленький кусочек угощения. — Про мои предпочтения в еде… — Нет-нет! Мистер Реддл сказал лишь об интерьере комнаты! Это юный наследник Теодор сказал Хоупи, что любит гостья, и просил не тревожить ее! Поэтому Хоупи оставляла еду на столике! Но почему же вы не едите? Юный хозяин часто рассказывал о своей подруге из Хогвартса, что у нее отличный аппетит! — эльфийка поникла. — Вы должны есть! — Спасибо, Хоупи, — улыбнулась Гермиона, чувствуя, как расслабляются мышцы шеи, а желудок перестает скручиваться в трубочку, где боль плотным клубком ядовитых змей жалила сильнее всего. — А Тео… он… — она не хотела казаться чересчур любопытной, — здесь? — Да-да! Молодой хозяин вернулся совсем недавно! Теодор тоже принимает зелье и ест сладкое в своей комнате! — пропищала Хоупи, потирая маленькие ладошки друг о друга. «Значит, ему тоже сегодня досталось», — подумалось Гермионе, но эту мысль дальше развивать она не стала. Ее охватил легкий трепет и волнение перед встречей. — Спасибо за помощь, Хоупи. — Всегда пожалуйста, мисс Гермиона Грейнджер, — и исчезла с громким хлопком, оставляя ее в ванной комнате одну. Грейнджер вымылась, понимая, что боли почти нет, и высушила волосы полотенцем. Вся техника, что была в шкафах, конечно же, не работала без розеток, напоминая бутафорию. Девушка открыла дверцу и посмотрела на более-менее привычные наряды, что носила раньше. От полностью черного гардероба с платьями и юбками, как было в доме Малфоев, не осталось и следа. Гермиона надела удобные чёрные джинсы и водолазку, расчесывая спутанные волосы перед зеркалом. Ей следовало немного подстричься. Она со вздохом взглянула на свои слишком длинные волосы. Пусть они теперь и лежали волнами, но без должного ухода, который Гермиона пропустила в бегах, все равно выглядели совсем нехорошо. Девушка остановилась и снова посмотрела на свое отражение: почему ее волновало состояние волос, когда в ее жизни происходило то, от чего эти самые волосы дыбом вставали? Неужели ей что-то внушили? Но когда? Она поняла — зелье. Ведь Гермиона приняла сильное успокоительное и поэтому отвлеклась от главного. Хотя она все равно сомневалась в своем здравомыслии и том, что Реддл не приложил к ее состоянию свои чертовы руки. Он бы посмел, ох, он бы сделал что угодно, ради своей выгоды. Гермиона поднялась со стула и открыла дверь, выходя наружу в коридор. Этот дом был более светлым и просторным, чем у Малфоев. Она обратила на это внимание, как только переступила порожек камина в первое же прибытие. Гермиона решила поискать Нотта самостоятельно и попросить отвести ее на обещанную Реддлом прогулку, потому что время уже подбиралось к трем часам дня. Пройдя буквально несколько футов, она услышала, как дверь в комнату, ту самую, где так часто проводила время, отворилась. В коридор вышел Нотт, недовольно хмурясь. Пальцами он расчесывал волосы, падающие на лоб и, казалось, не осознавал собственного окружения. Увидев Гермиону, он застыл и окинул взглядом ее новый наряд. Сам он был в привычной школьной форме. На груди сиял значок старосты школы. Галстук, как всегда, затянут на максимум. Почти до удушения. Воротничок выглажен, стрелка на брюках складочка к складочке. Он всегда выглядел опрятно, в отличие от Гарри и Рона, которые уже за завтраком умудрялись смять свои мантии. — Гермиона, — голос его был хриплым, а глаза — жаждущими ее внимания. — Войди, пожалуйста. Во рту пересохло, словно градус жары повысился до пятидесяти градусов по Цельсию. Она сделала пару медленных шагов вперед и закрыла за собой дверь, погружаясь в солнечные лучи, украшающие комнату. Цитрусовый аромат щекоткой прошелся по ее обонянию. Гермиона нервничала. — Нотт, — сказала она привычным тоном, скорее, больше скучающим; даже в Хогвартсе она всегда обращалась к нему по фамилии. — Я хочу выйти из дома, — старалась, чтобы голос не звучал жалобно, а глаза не увлажнялись, — а не сидеть в твоей комнате. Так что давай, пойдем. Почему-то после произошедшего сегодня с Реддлом ей было особенно тяжело смотреть на Тео, будто бы ее недо-отношения с Томом были сродни предательству своих идеалов, но… — Подожди, — она замерла. — Ты попросила… меня? — голос тихий. — Из всех именно меня. Почему? — он сделал к девушке шаг навстречу, пряча руки в карманы, чтобы не дотронуться до нее. — Я очень рад вновь встретиться с тобой. Гермиона не знала, что ему сказать. Все слова на языке были кричащими и обвиняющими его в том, что он врал ей. Кусачими. Теодор Нотт — Пожиратель смерти, убивший кучу людей, убивший Макгонагалл, у которой сидел на уроках. Не тот, кем был раньше. Он… предал ее доверие. Ловушка захлопнулась, и ей стало нечем дышать от избытка воспоминаний о его деяниях. Даже успокаивающее зелье не придавало сил сейчас. Ее разбило на кусочки, что не собрать и с помощью магии. Она прикусила щеку изнутри, поспешно вытирая увлажнившиеся глаза. Все время хотелось плакать. — Я выбрала тебя, потому что не боюсь, — она приподняла подбородок, когда он грустно улыбнулся ей, заметив состояние гриффиндорки. — Я прошу прощения, — Нотт сделал еще один шажок ближе, наблюдая, как в ее глазах вновь собрались слезы. — Я не мог тебе сказать. Ты же понимаешь это сама. У меня был приказ, а невыполнение приказов наказуемо. — Ты убил… — она тихо всхлипнула и все же разрыдалась, закрывая лицо руками. — Ты же… так ею восхищался. Неужели это все было притворством? Почему именно ее из всех? Почему именно ты? Ей хотелось все узнать и в то же время не слышать ни грамма его оправданий. Ее разрывало от этого чувства одновременного интереса и желания просто не знать. Она бы поверила ему, скажи он ей настоящую правду, а не то, что Гермиона просто желала услышать. Гриффиндорке было тяжело принять решение по отношению к нему, потому что он не выглядел человеком, который наслаждался убийствами. Он выглядел… болезненно и отчаянно. Приказ, за невыполнение которого могли наказать. Или он или Минерва? Да какого черта! Как мог мальчик так насолить Темному Лорду, что он заставил его пойти на такой риск? Или… Испещренное морщинами лицо предстало перед ней в мыслях: отец Тео, отсидевший срок в Азкабане. Мозаика сложилась. Стало еще больнее за то, что Гермиона так испереживалась за него. Она отстраненно подумала о том, как было бы славно отпустить Тео из своей жизни и не интересоваться его судьбой, забить на мотивы для убийства декана Гриффиндора. Не интересоваться ничем о его жизни. Гермиона настраивала саму себя, что ей абсолютно плевать на то, какие вещи он сделал, делает и еще делать будет. Ее это не касается. Точка, которая превратилась в многоточие и следом в новую страницу. Клялась же под одеялом в Блэк-мэноре: Теодора Нотта в ее мыслях и жизни больше не будет. И думать о нем она отказалась в тот самый момент, когда услышала о смерти Макгонагалл. Однако, все равно он, нарушая правила, появлялся в ее голове каждый день. Как проклятие. Наваждение. Словно даже ее собственный разум был неподвластен ей и противился идее выгнать из себя Тео. «Тео… почему мне так больно, когда я думаю о тебе?» «Снится ли тебе мое лицо так же часто, как мне твое?» «О чем ты думаешь, когда слышишь мое имя?» Каждый чертов день Гермиона думала о нем, нервно слушая имена убитых со стороны Пожирателей смерти, но простить его… не могла так скоро, или вообще не смогла бы. Слишком больно. Но так хотелось просто поддаться ему. Она и так всегда шла ему на уступки, стоило ему просто улыбнуться. Теплые руки попытались обнять ее и прижать к себе, девушка дернулась и вырвалась из его хватки, глядя ему в лицо. — Прекрати! — она вздрогнула и попыталась вернуть себе самообладание. — Мы теперь не… Он вновь сделал шаг вперед и прижал ее к своей груди. Лицо ее, влажное от слез, легло ему на форму. Тео успокаивающими движениями помассировал спину и плечи девушки, прижимая к себе и утешая. Через полминуты она отстранилась и вытерла лицо рукавом, внимательно глядя в его глаза, в которых плескались отчаяние и жажда. — Прости меня, — он прошептал ей еле слышно, словно и не говорил вовсе, — я не мог по-другому. Это был приказ. Мое предназначение. Я никогда не врал тебе, честное слово. — Все твои слова это, — яростно начала, но Тео перебил ее. — Я не хотел! Я не хотел того, что произошло, ладно? — он повысил голос. — И ты… Гермиона, послушай, я не должен тебе ничего из этого говорить. Я вообще с тобой разговаривать не могу, пойми меня… — Ты мог обратиться в Орден, — она перевела взгляд на его искусанные губы; еще ни разу он не видел ее такой разбитой, а она его — таким злым. — Ты мог попросить помощи. Ты мог рассказать мне. Ты мог много всего, драккл тебя дери! Я бы нашла способ и что-то придумала, но ты, как истинный слизеринец, просто пошел по более легкому пути. — Ты можешь просто выслушать меня? — она поджала губы, выдохнула тяжело и кивнула, ведь обещала сама себе не бросаться на него с обвинениями. — Я сожалею о том, что произошло, и я раскаиваюсь в этом. Каждый. Гребаный. День. Она закрыла глаза, даже зажмурилась, и выдохнула, стискивая пальцы в кулаки: — Я уже не знаю, чему можно верить, а чему нет. В любом случае, это все на твоей совести. Это твои дела, а не мои, — уверенно сказала девушка, глядя на него. — Просто… забудь и выведи меня уже на улицу. — Гермиона, послушай. Ну же, — он встряхнул ее легонько, и она посмотрела в его глаза, — я не мог ничего сказать, но сейчас… я знаю, что происходит с тобой. Я в курсе, что ты ему нужна, но я не понимаю: зачем, — глаза ее расширились, когда он сказал про это знание, — я помогу тебе. Только скажи, что я должен сделать. Что угодно. — Нет, он узнает все из мыслей, — она помотала головой. — Он копается в моей голове постоянно, — Гермиона уже понимала, что их разговор о таких вещах может навредить: и не только ей, но и Нотту. Хотелось тотчас замолчать и больше ни о чем с ним не разговаривать, хотя ей так не хватало общения с ним все то время, что они искали крестражи. Но она знала, что это всего лишь привычка, и он давно их предал. — Я буду изменять тебе память, чтобы он ничего не узнал, ведь ты не сильна в окклюменции, верно? — она снова кивнула. — Ты согласна принять мою помощь? — он испытывающим взглядом смотрел на нее, пока Грейнджер решалась. — Я помогу тебе, а после найду решение, чтобы ты помнила. Помнила все, о чем мы говорим. Но мне нужно время на это. Гермиона молчала, всматриваясь в его зрачки. Ему хотелось верить. Хотелось поверить хотя бы кому-то, кроме самой себя. И она рискнула, пусть и не будет об этом помнить. Гермиона надеялась, что он сотрет то, что нужно, и Реддл ни о чем не узнает, но это было так опасно… она была уверена, что сама пострадает не так сильно, как Нотт. Однако Тео всегда выполнял свои обещания, какими бы абсурдными они не были, а еще он был неприметным и тихим, когда нужно. Почему-то девушка не удивилась, что именно он из всех предложил ей помощь и жалел, — как утверждал Тео, и она все еще не знала, стоит ли ему верить полностью — о содеянном. Когда она узнала про убийство Макгонагалл, то сначала не поверила, потому что такие вещи были не в характере Тео. А что, если это все игра, только не со стороны Темного Лорда, чтобы Нотт шпионил за ней, а со стороны Тео против Волан-де-Морта? Она не знала, но решила доверить ему знания об их связи с темным волшебником. Если уж Нотт не сможет ей помочь, то она не знала, кто тогда. — Ты должен найти способ удалить магию из волшебника, — голос ее дрожал, казалось, что она сама не верила в свои слова. — Пожалуйста, помоги мне в этом. Помоги, умоляю! — она закусила губу, слезы блестели в ее глазах от боли из-за нарушения законов ритуала, — я не знаю, кто еще сможет мне помочь. Тео молчал, всматриваясь в ее лицо. Повисла неловкая пауза, и Гермиона подумала, что сейчас, вот-вот он скажет ей, какая она глупая и тупая, раз просит помощи у него, Пожирателя смерти. — Что? — он хрипло рассмеялся, но улыбка его спала с лица, когда Гермиона не улыбнулась в ответ, а лишь сильнее нахмурилась, стирая слезы. Тео замер, руки на ее плечах сжались, а голова парня приблизилась к ее лицу. Он быстро облизал губы и медленно произнес: — Ты хочешь, чтобы я лишил магии… Реддла? — смешок. — Это… Я не знаю, возможно ли такое, — он задумался. — Есть какие-то ритуалы, но они очень темные и очень сложные. — Не Реддла, — она отодвинулась от него и помассировала переносицу, возвращая себе более твердый взгляд, — меня. С Темным Лордом сложнее что-то сделать из-за крестражей, — Тео в вопросе выгнул брови: он не знал, что это, и слава Мерлину! — Я его магический источник. И этот сукин… не отпустит меня, пока я не перестану быть ему полезна. Самое смешное, что я поклялась служить ему и не предавать. Я не знаю, как это работает и что подразумевается под предательством… Она сделал паузу. Ей было больно. — Он сильнее сейчас, потому что моя магия. Моя магия, Тео, понимаешь, находится в его руках. Ты должен лишить меня сил, чтобы я стала для него бесполез… — она содрогнулась от боли вновь. — Крестражи — это вместилища осколков души, из-за которых Волан-де-Морт возродился. Черт, как же больно, — она уже плакала. — Их тоже нужно уничтожить, просто необходимо, но теперь это вряд ли выйдет, потому что Гарри… Гарри… он и есть один из крестражей. И это возможно только с его смертью, а еще… Она закричала и свернулась в клубочек, обнимая себя за плечи. Тео щелкнул пальцами, и тут же перед ним появилась Хоупи, оставляя несколько мензурок с зельями, которые он и сам пил после Круцио. Нотт подумал, что ей это должно помочь. Она залпом осушила целый флакон и продолжила, больше не вздрагивая. И Тео слушал и не верил в то, что она говорила. Точнее, верил, но так не хотелось, чтобы сказанное было правдой. Слишком жесткие слова вырывались изо рта Гермионы, жестокие из-за своей реалистичности. Паззл не хотел складываться. Он слышал ее рассказы о поиске крестражей, о видениях Гарри, о медальоне и Уизли, что оставил их. Кивал на разрозненные и сбивчивые факты о ритуале, о клятве, о возвращении тела Реддлом и о том, что магл ударил ее по голове, и она почти умерла. Почти. Умерла. Узнал, что они поклялись с Гарри защищать друг друга, и о том, что Реддл хотел использовать ее рукопись для новой политики в отношении грязнокровок, а после подчинить себе маглов. Тео просто молчал, не в силах выдавить ни звука. Ему показалось, что весь мир померк, и только во всей ее истории Реддл сиял, как падающая в небе комета. Его затошнило в прямом смысле: последствия сильнейшего в жизни Круцио, затем эмоциональное потрясение, выбившее дух после, а теперь еще и это. Тео хотелось упасть перед ней на колени и просто укутать ее собой, но он понимал, что слова — лишь звук. Нужны действия, но все было так сложно. Казалось, будто решения для подобной ситуации не существует, но он привык не сдаваться раньше времени. К тому же, в ее глазах впервые за весь разговор загорелась надежда на спасение. Даже сквозь боль и слезы. И он будет этим спасением. Да что угодно сделает, но Гермиона сбежит от Реддла, и даже больше. «Я убью его», — подумал Нотт. Тут же он схватился за стену и тяжело задышал, оседая на пол. Все его страдания на фоне того, что переживала Гермиона, абсолютно меркли. Она была готова стать обычным человеком, маглом… лишь бы прекратить это все. Мерлин, насколько же велико ее отчаяние? Он медленно перебрался в кресло и выдохнул, пока Гермиона вновь пила зелье, чтобы снять боль. Невообразимо, как девушка только справлялась со всем, что с ней случилось… — И ты согласна лишиться магии? — сказал он вслух против воли. — Вдруг он убьет тебя? Ты не думала об этом? — Абсолютно, — она пожевала губу; казалось, что сейчас Гермиона прокусит ее насквозь. — Я надеюсь, что с исчезновением магии ритуал также потеряет силу, и я смогу сбежать, — снова поморщилась от мыслей о побеге. — Я создам порт-ключ. Они молчали: она смотрела в потолок, прислонившись к стенке, а он сидел в кресле и смотрел на нее, не в силах наглядеться, будто боясь моргнуть и потерять ее вновь. — Так, — Гермиона внимательно посмотрела на него и вновь скривилась от разряда, что прошиб ее насквозь: она уже не знала, какую из заповедей ритуала нарушила в отношении Реддла, ей было плевать, — ты поможешь мне? Тео прикусил губу, смотря ей в глаза. Она дрожала. Цвет лица у Гермионы был бледным, темные круги раскинулись под глазами, как туманности. Девушка выглядела явно истощенной от всего, что происходило в ее жизни. Она дергалась от боли через каждое слово. Ритуал связывал ее обязательствами, но та все равно рассказала ему всю историю: от начала до конца. — Обещаю. Я все сделаю для тебя, а теперь… — сказал Тео, и направил на нее палочку. — Нет, нет, стой… — Обливиэйт. Она застыла, глядя в пустоту ничего не выражающим взглядом. Туманным. Затем Грейнджер отмерла, сделала маленький шаг назад и воинственно нахмурила брови. Он стер ей все разговоры о помощи и Реддле, о том, что он сожалеет, и своем обещании. Она увидела его сейчас будто в первый раз, но подсознание ее все равно теперь реагировало на него более спокойно, а не пугливо, как было полчаса назад. У Гермионы была будто бы одна устоявшаяся мысль: ему можно верить. Она не поняла, что сейчас произошло, но постаралась откинуть прочь эти странные мысли, чтобы у Реддла не нашлось повода применить на ней или на Нотте Круциатус. Произошло что-то странное, но… — Нотт, — сказала она уверенно, — я хочу выйти на улицу, — ей показалось, что она уже это говорила. — Идем за мной, — сказал он так, будто не было никакого разговора, и повел ее к выходу из защиты территории поместья. У них не было садов или огородов напротив дома, лишь пустой газон, в котором утопали туфли, когда они наступали на него. Гермиона замедлила шаг и вдохнула воздух полной грудью. Неподалеку плавали птицы в пруду, а дальше простирались виноградники. — Идем, Гермиона, — Тео аккуратно взял ее за руку и потащил к зоне аппарации, тут же оказываясь там, где ей, как подумалось Тео, понравится. — Мы… Мерлин, мы на Косой аллее, — улыбнулась девушка счастливо и сразу же пошла в сторону своего любимого магазина — книжного. Они вошли в пустое от людей помещение. Некоторые еще боялись гулять так открыто после подписания мирного договора, но это играло ребятам только на руку. Гермиона сразу же подошла к полкам, выискивая глазами свежие издания, чей выход она пропустила, пока пряталась от Волан-де-Морта. Она отложила уже несколько книг, и Тео с удивлением понял, что почти все они по окклюменции и легилименции. Нотт улыбнулся: она пыталась научиться, заведомо зная, что у нее не получится скрывать свои мысли. Тео в который раз поразился ее упертости. Истинная гриффиндорская черта. — Знаешь, у нас в доме есть обширная библиотека, — он подошел к ней со спины; она застыла, сжимая между пальцев книгу. — Почему бы тебе ею не воспользоваться? Он заглянул ей за плечо. Гермиона держала в руках «Яды и противоядия» — учебник для седьмого курса, по которому скоро он будет сдавать экзамены. — Я могу туда ходить? — она повернула к нему голову. — Мне нельзя покидать этаж, сегодня я смогла спуститься вниз впервые… Тео сглотнул, она была так близко к нему. Пахло от нее привычно: нотки чего-то цветочного и вкусного… сладкого, но не слишком, как ему всегда нравилось. Антураж из книг создавал знакомые места библиотеки Хогвартса и даже голос ее больше не дрожал. Так хотелось прикоснуться к ней… хотя бы мизинцем, самым кончиком пальца, — он был бы рад и этому. Коснуться лишь дыханием ее щеки, чтобы она почувствовала его и покраснела. Как всегда. Она была так очаровательна в своем стеснении от его флирта, принимая его за шутки. Знала бы она, что он думал о ней, когда они так часто проводили время, будучи сокурсниками… На секунду Тео представил, что так и есть: они на седьмом курсе и все спокойно. Никаких Темных Лордов нет. Войны нет. Ничего нет. Только он и Гермиона между стеллажей, где так вкусно пахло ее шампунем и кожей. Он вдохнул этот аромат, такой же яркий, как и она. Гермиона всегда источала тонкий запах, едва заметный, сколько он помнил: ягоды и ваниль, и самую малость жасмин. Как-то она пожаловалась Тео, что ее кудрявым волосам подходит лишь один шампунь. А на шестом курсе он узнал, что так же пахла его амортенция… Сейчас же он еле сдерживал свои скрытые желания. Напрягал руки и говорил себе строгое: «Нет! Ты не посмеешь!» — лишь бы не прижать ее к любой поверхности и просто впиться в губы. Зарыться пальцами в волосы и попробовать вкус ее возбуждения. «Она пахнет так же, и на вкус она… такая же?» — внезапный вопрос вскружил ему голову. Ни дня не проходило, чтобы он не вспоминал ее мягкость. Ее всю. После первого поцелуя он подарил ей первый оргазм. Как же красиво она выгибалась ему навстречу, когда Нотт отодвинул в сторону девичье белье и нажал пальцами на жаждущие складки. Потер клитор и… И снова. И снова, пока у Гермионы не закатились глаза от удовольствия. Когда Тео сел перед ней на холодный пол Астрономической башни и вылизывал языком то сокровенное, что скрывалось под ее одеждой, Грейнджер могла лишь кричать, кусая себя за пальцы. Вокруг них летали искры. Она плакала от ощущений и просила Нотта перестать, сжимая бедрами его голову, — он помнил это так ярко. Ее залитое слезами и возбуждением лицо, когда она получила свой первый оргазм от его пальцев и рта. Из-за него. Все первое у Гермионы — с ним. Все первое у Тео — с ней. Это было лучшим моментом в его жизни. Он даже не прикасался к себе, пока это делал. Не смел отвлекаться от ее удовольствия. Переживал, понравится ли ей… Лишь как дурак сидел перед ней, словно она королева, кем Гермиона и была для него. Всегда. Касался ее губами, выпивая сладость женской влаги, массировал коленки и шептал о ее вкусе. Она кончала, и слезы ее лились наравне с мутными каплями, что он слизывал языком, не в силах оторваться от нее. Он кончил на ее ступни, стоило коснуться себя лишь несколько раз. Кончил, глядя в ее дикие глаза. Оранжевые брызги пламени сияли в ее радужках. Она была нереальной, как сон, и в то же время такой осязаемой, что не хотелось отпускать ее от себя. — Я люблю тебя, — сказал Тео, целуя ее в губы, — я так сильно люблю тебя, что мне больно. А потом стер ее воспоминания Обливиэйтом. Конец любви. Она стояла с опухшими губами и стеснялась его нежных касаний по руке… Забыв все остальное… Тео с дрожью в коленях проводил ее до Гриффиндорской спальни, оставляя на память лишь сладость от первого поцелуя. Он знал, что она возненавидит его завтра вечером. Возможно, даже днем или утром. Он не хотел, чтобы Грейнджер корила себя из-за связи с ним, да и опасно было держать при себе такие воспоминания, учитывая его род деятельности. Он сделал то, что должен был. Сдержал в сохранности их общий секрет, который мечтал ей раскрыть после победы Поттера, но не вышло. И теперь, глядя на нее столь близко, вновь дыша с ней одним воздухом, ему захотелось вновь. Вновь коснуться ее, вновь сделать ей приятно. Он подошел ближе, уткнувшись взглядом в ее выпирающие под одеждой лопатки, и… — Нотт? Так что там с библиотекой? — его как холодной водой окатило: нельзя, не смей даже думать об этом, не дави, Панси же просила! — Конечно, я, — он откашлялся, — поговорю с отцом, — подал он голос, отмирая и разглядывая ее шею, на которой были следы, скрытые волосами; взгляд его потемнел. — Ты… — нет-нет-нет. Он развернул девушку к себе лицом и откинул кудри в сторону, разглядывая полосы, спрятанные под горлом водолазки и буйством волос. Росчерки художеств украшали бледность шеи. Несколько алых пятен, будто ее кто-то душил, опоясывали ее своеобразным колье. Метки были свежими, и как он не заметил их раньше?.. — Это Реддл? — голос его дрожал. — Это сделал он, да? — голос Нотта был таким сухим, будто он постарел сразу на сто лет и превратился в труп. Ярость застилала глаза, набирая обороты. Тео сжал зубы, нервно дыша. Все возбуждение, что он испытывал, переросло в неконтролируемую агрессию. Гребаный. Реддл. Хотелось тут же вернуться в дом и просто кидаться в него Авадой столько раз, пока его душа уж точно не покинет это тело навсегда. Однако Нотт знал — не поможет, и ему нужно было тщательнее изучить вопрос с крестражами. Он снова посмотрел на полосы и провел невесомо по одной из них пальцем. — Неважно, какая тебе вообще разница, — она попыталась вновь натянуть на горло ткань, но он не дал, убирая ее руку. — Нотт, слушай, это не твоя забота и… — И ты справишься со всем сама и без палочки. Ну конечно, — кивнул он; Грейнджер промолчала, опуская глаза. — И вы с ним… уже? Да? — она округлила заслезившиеся глаза и поджала губы, ничего не отвечая. — Нет, Салазар, — он прикрыл веки и тяжело вздохнул. — Ничего не говори мне, ладно? Я теперь все понял. — Что ты такого понял, Теодор Нотт? — она вытерла нос и стукнула его книгой в грудь, но он все так же стоял напротив нее, не сделав ни шагу назад. — То, что Реддл меня предупредил своим Круцио сегодня, не просто так, — прошептал он, но Гермиона не слышала, и уже громче добавил: — Все эти книги… они для… — Именно для того самого, Нотт! Я хочу научиться закрывать свой разум от Реддла. Помоги лучше выбрать что-то качественное по этой теме, а не неси чушь, — она отвернулась обратно к стеллажу, скользя взглядом по названиям корешков. — Всегда завидовала твоему таланту по поиску… Нотт прикусил щеку изнутри. Гребаный Реддл, неужели он и Гермиона?.. Дурные мысли на фоне ревности начали забираться в голову. Как же ему быть? Что же ему делать? После разговора с ней он понял, что все намного сложнее, чем казалось ему изначально. Он был в смятении и не знал, с чего начать, когда вернется в Хогвартс. Ему нужен был консилиум из его друзей. Снова. Он с тоской смотрел, как девушка важно ходила между полок, будто это ее владения. Гермиона, как ребёнок, складывала книги в небольшую башню, которая грозилась вот-вот упасть. Тео взмахнул палочкой, собирая их все вместе и подвязывая. Гриффиндорка набрала коллекцию из двадцать одной книги, но Тео не стал ее разубеждать в том, что они ей помогут. Закрыться от Реддла, по его мнению, ей поможет только сильнейший Обливиэйт, стирающий ее мысли полностью и не дающий Реддлу по ним разгуливать. Или непростительное в виде Империо, о котором Тео как раз сегодня и разговаривал с ребятами. Но… этот момент был все еще на стадии доработки. Он не был в нем до конца уверен, но и Обливиэйт на Гермионе он хотел использовать как можно реже. Он пообещал ей помочь, и он сотрет себе все кости в порошок, но найдёт способ. — Ты закончила? Гермиона растерянно оглядела стопку книг, что летела вслед за Ноттом, и перевела глаза на кассира, поджидающего их и нервно пялящегося на Гермиону. Ну, еще бы! Наверное, только недавно сняли все плакаты с наградой за ее поимку. По привычке она потянулась к правой части тела, но… — У меня нет денег, — она поджала губы, — он забрал мою сумку. — Я куплю, — он отправил покупки к кассе, — хочешь еще прогуляться? — Он наколдовал Темпус. — Только четыре часа дня, мне нужно вернуться к шести на ужин в школу. Я хотел бы показать тебе кое-что. Она нетерпеливо кивнула, и он повел ее из магазина к зоне аппарации, на ходу колдуя Патронус. Он был в виде лебедя, который красиво расправил крылья и исчез в серебристом сиянии. Гермиона впервые его видела. Почему-то она раньше думала, что его Патронусом будет какой-то горностай или кошка. Или, на крайний случай, кто-то с лапами и острыми зубами, но оказался лебедь. Как странно и завистно. Сейчас она вряд ли бы смогла вызвать свою ласку из-за влияния Реддла. Тео и его компания сильно разбавили ее одиночество: в груди билось влюбленное сердце и чего стоило Гермионе лишний раз не пялиться на него, милостивый Годрик… Ощущение грязи после Реддла почти исчезло. Тео имел какую-то новую магию, пока что неизвестную никому, кроме Гермионы, но он будто лечил ее своим присутствием. Это не было актом отчаяния. Ей приходилось все чаще одергивать себя, чтобы не краснеть под его взглядом. И как же стыдно стало, когда он обратил внимание на следы. Только одно ее волновало. Она посмотрела на него и не могла понять: почему Гермиона на него не кричит? Почему вся боль, накопленная почти за год, растворилась в небытие? Девушка не понимала, но подозревала, что все не так-то просто, — Гермиона всегда была догадливой ведьмой. Дело было не только во влюбленности. Она откинула эти мысли подальше, чтобы Темный Лорд о них ни в коем случае не узнал. — Хоупи доставит все книги в твою комнату. Хватайся, — он предложил ей ладонь, и они тут же очутились на скалистом пляже. Воздух пах йодом и солью. Ветер гулял хозяином по территории, тут же приподняв ее волосы вверх, как озорник. Гермиона с удовольствием оглядела пляж, присаживаясь на корточки и подбирая рыжую ракушку. Пальцы утонули в песке, и девушка с удовольствием растерла его по подушечкам пальцев, устремляя взгляд на неспокойные волны. Здесь было так красиво и спокойно, что гриффиндорка задержала дыхание от манящей свободы, которая простиралась вдалеке. Так хотелось просто остаться здесь. Навсегда. С Тео. «Я его попрошу, — решила она для себя, — он поможет мне». — Я всегда хотел привести тебя сюда, — пояснил Тео, трансфигурируя из своего галстука настил и кидая его на мокрый песок, чтобы они сели. — Здесь очень спокойно. Мама часто водила меня сюда гулять, когда была жива. — Спокойствие как раз то, чего мне не хватало в последнее время, — сказала она, подбирая к груди колени. — Я помню, как ты рассказывал об этом пляже, — он кивнул, возникла приятная тишина. — Так, я могу тебя спросить кое о чем? — Можешь, — он внимательно посмотрел ей в глаза. — Зачем ты стал Пожирателем смерти? Из-за отца? Она пытливо изучала его взглядом, подмечая, что он сильно повзрослел за то время, пока они не виделись. Нотт стал будто бы шире в плечах, а взгляд уже не был таким весёлым и беззаботным, как раньше. А может, Тео — отличный актер, раз она до последнего не подозревала его в связях с Пожирателями. Она понадеялась, что он ей что-то расскажет, но… — Я расскажу тебе позже, ладно? Когда ты потренируешься в окклюменции, — он подмигнул ей, а она закатила глаза: он всегда так отвечал, когда вопрос ему не нравился. — Ты понимаешь, что написал эти руны неправильно! — зашипела Гермиона. — Где ты взял эти абсурдные данные? — Я скажу тебе об этом позже, — улыбался Нотт, заправляя перо за ухо. — Тео! Ты что, получил тролля по Астрономии? Серьезно? — Я скажу тебе об этом позже, — и запихнул дольку апельсина ей в рот. Она улыбнулась собственным воспоминаниям. Все менялось и одновременно оставалось таким же. Казалось, что и года не прошло. Они просто вышли куда-то из Хогвартса и теперь сидят и общаются, будто не было боли и слез, убийств и предательства. Но все равно внутри оседали нити, связывающие ее с Реддлом. Он не давал ей забыть о себе, словно сковал их намертво невидимыми наручниками. На секунду ей стало страшно, и она перевела взгляд на Тео. Тот улыбался и с нежностью смотрел на нее. Гермиона резко отвернулась на волны, бьющиеся о скалы, и сжала пальцами рыжую ракушку, подобранную ранее. Ребристая поверхность царапала кожу. Он так ее смущал, что гриффиндорка знала: ее щеки напоминают по цвету алые розы. Хотелось сказать ему, как раньше: «Нотт, прекрати!» — но она не хотела прерывать такой чудесный момент, наслаждаясь его вниманием. Он сидел напротив нее и жадно разглядывал черты, которые часто ему снились. Гермиона сильно похудела, будто бы исчезала на глазах. Только глаза горели решимостью и волей, — то, что даже Реддл не смог у нее отнять. Тео не представлял, через что прошла гриффиндорка помимо того, что она ему успела рассказать, но, судя по следам на шее, — много, и уже поражался ее выдержке. Щеки ее покрылись розовым оттенком, длинные волосы трепетали на ветру. Он поймал один из локонов и сжал их пальцами, разглядывая ее смущенное выражение лица. — Ладно, а теперь рассказывай, что было в Хогвартсе, пока мы прятались. Я жду подробности. И вообще, ты же староста школы… Пф, никогда бы не подумала… — заговорила девушка, побуждая отпустить прядку. Тео улыбнулся ее приказному тону, будто они снова сидят в библиотеке, и Грейнджер спрашивает его о том, выполнил ли он домашнее задание. Гермиона подставила лицо лучам солнца и закрыла глаза, зажмурившись, как Живоглот. — Знаешь, я обещаю, что ты будешь счастлива, — неожиданно для самого себя сказал Тео, тут же отворачиваясь к воде взглядом, зардевшись. Она приоткрыла один глаз и непонимающе взглянула на него, криво усмехнувшись. — Не давай обещаний, которые не сможешь исполнить, иначе грош цена твоим словам, Нотт. — Знаешь, — он замялся, так хотелось сказать ей, что он ее лю… — У меня есть веская для этого причина. Фундаментальная. — И что ты мне этим хочешь сказать? — она усмехнулась и легла на брезент, поворачиваясь к нему лицом. Он повторил ее движение и лег рядом. Волны шумели. Чайки мяукали в небе, озаряемые солнцем. Было так хорошо, тепло. Гермиона лежала с закрытыми глазами, пока он жадно смотрел на ее губы и, казалось, не дышал. Их пальцы почти соприкасались, но Тео не дал себе дотронуться до нее. — Я скажу тебе позже, — прошептал он. Опустив руку в карман, он достал монетку и направил на нее палочку. Гермиона заинтересованно наблюдала за его действиями. Фестрал снова получился без головы, а Грейнджер усмехнулась на его неудачу. Он достал новую монету и превратил ее в кошечку, отдавая в руку Гермионе. — Это мило, — она рассмотрела его и засунула котика в карман. — Такая трансфигурация очень сложная. — Да, у меня до сих пор не получаются фестралы и единороги. Тихий мат и странные звуки донеслись до них. Они резко повернули головы, но никого не увидели, будто человек тут же скрылся с места. — Ты слышал? — Гермиона нахмурилась, оглядывая местность позади. — Странно, — протянул Нотт, сжимая палочку, — мало кто знает об этом пляже, — он замолчал, всматриваясь вдаль, — наверное, неудачная аппарация, — неподалеку мерцали золотые всполохи светлячков. — Наверное. Она улыбнулась, тут же забывая об этом и ничего больше не отвечая. Прикрыла глаза, а он кивнул сам себе, вновь погружая ее в рассказ из того, что было в Хогвартсе, и какие страшные вещи там происходили, опуская информацию о том, что он пытается помочь детям. Тео не любил об этом говорить. Гермиона внимательно слушала его и кивала, задавая все новые и новые вопросы. Пару раз она даже усмехнулась, и Нотт стал чувствовать себя будто бы лучше от ее смеха. Словно звучание этих звуков оказывало на него успокаивающее действие, подобно колыбельной матери. Их прервал Патронус в виде крупной змеи, который появился перед Гермионой и заговорил неприятно-знакомым голосом: — Возвращайся назад, быстро! Они быстро поднялись с настила и посмотрели друг друга в глаза. — Тео, погоди… — она посмотрела на него: — Умоляю, выслушай меня. Я не понимаю, что делать… только ты у меня есть, и я не знаю, кто еще сможет… и… я не знаю, как быть… ты должен помочь мне! — Обливиэйт. Нотт отточенным движением направил на нее палочку, подчищая воспоминания, чтобы Реддл не усомнился в его преданности и в ее честности. Было больно. Снова… Она снова попросила его, даже когда он не говорил ей, что сожалеет о смерти Макгонагалл, даже когда она забыла обо всех намеках, что он ей рассказал в комнате… Когда она очнулась, вновь осмысленно крутя головой, он подал ей руку, сжимая ее теплую ладонь. Они аппарировали обратно к Нотт-Мэнору. — Я буду приходить к тебе каждые выходные, — сказал Тео, пока они поднимались по ступенькам к дому. — Хорошо? — Обещаешь? — Обещаю. — Ладно, — настроение у Гермионы испортилось, но она понимала, что он не сможет выводить ее каждый день, потому что все еще учится в Хогвартсе и ему предстоит сдавать экзамены. Они увидели его, Тома Реддла, бледного и недовольного, как только открыли парадный вход. — Возвращайся в школу, Теодор, — сказал ему Темный Лорд, и тот кивнул, исчезая за дверью и оставляя их наедине, кинув быстрый взгляд в сторону девушки на прощание. — А теперь ты мне расскажешь, что это такое? — позади него рассыпались книги, которые она выбрала в книжном. Тома об окклюменции и легилименции летали позади него, как чайки в небе. В одно мгновение все страницы их вспыхнули синим пламенем, озаряя Реддла, будто лунным светом. Завоняло гарью, дым застилал все вокруг. Гермиона сглотнула слюну и сделала от страха шаг назад. Мерлин, лучше бы он ее убил, потому что никакого вразумительного ответа после прогулки она не смогла толком придумать, да и он бы сразу понял, что она врет. Какого черта он увидел эти книги?.. Он смотрел ей в глаза, и Гермиона видела в них черное пламя, копоть и крики, воронку беспощадной черной дыры и созвездие проклятых звезд, что ознаменовало для любого, кто туда посмотрит — смерть. Том улыбнулся и сделал шаг еще ближе. Ноздри заполнились ароматом гари от сжигаемых книг. — Я внимательно тебя слушаю.