«Тебе не нужно умирать счастливым, когда придет твое время, но ты должен умереть удовлетворенным, потому что ты прожил свою жизнь от начала до конца». — Стивен Кинг
_______________________ — Надеюсь на дальнейшее сотрудничество с вами, господин Министр, — пожал руку Реддл новому Министру Магии Франции. Предыдущий неделю назад был найден с сердечным приступом в объятиях своей рыдающей от горя любовницы в отеле. Смерть во время секса, как ужасно! — трубили во всех газетах магического мира. Действительно ужасно. Ужасно и то, что к чужой кончине Реддл не имел ни малейшего отношения. Ни один палец Реддла не касался этой истории, но он подозревал, что многие из «верхушки» Франции могли это спланировать, ради собственной выгоды. Все старо, как мир. Старый Министр действительно с годами стал более мягким, как сливочное масло, и многим это не нравилось. Больше же Реддла раздражала не сама смерть старика, а то, что теперь ему приходилось постоянно ходить на встречи с новым иностранным руководством. Перестановки внутри системы произошли в мгновение ока. Не знай Реддл самого себя, он бы подумал, что это его план приходил в действие. Однако новый Министр магии его разочаровал. Всего лишь подставное лицо: ни силы, ни интеллекта, ни харизмы. Марионетка в чужих руках. Именно поэтому вести с ним дела было определенно сложно, потому что Том не понимал, с кем он в итоге работает. Милая улыбка, налипшая на лицо неприятной паутиной, все еще блестела на его иссохших от долгого разговора губах. Позади него Фоули нервно мял в руках рукописи, пока все остальные советники и авроры молча взирали на двух глав государств. Их разговор утомлял. Француз смеялся над каждой фразой, кивая, как болванчик. Это было даже хуже слепой верности Беллы, но явно его поведение было сфальсифицированным. Реддл стиснул зубы, удерживая себя от того, чтобы закатить глаза. Мерлин, ему хотелось ударить этого мужчину по лицу за встречу более ста раз. Он раздражал его одним своим видом. — Не забудьте посетить тот ресторан, о котором я говорил. До встречи. Он уже было собирался развернуться и проследовать в свой кабинет, отдохнуть, когда министр, представляющий из себя вид седеющего полного мужчины в возрасте, стоя напротив него, зарделся, напоминая розовую свинью. Домашнюю. Такую бы зарезать, да подать на стол, а не ставить во главе целой нации. Чуть слышно откашлявшись, министр задержал взгляд прищуренных маленьких глаз на Реддле, что заставило его мысленно вздохнуть и остановиться. Его еще не отпускали. — Ах, совсем забыл! Том, не хотели бы вы познакомиться с моей дочерью, Марселин? Она ваша, скажу по секрету, — наклонился к нему министр, обдавая ароматом масляных духов, — поклонница! И я даю слово, вам есть, что обсудить. Том все еще держал на лице обворожительную улыбку, однако и она могла дать в любую секунду сбой. Раньше делать вид, что он человек, было намного проще. Теперь все эти игры в политику выматывали его. Хотелось просто достать палочку и всех разом отправить к праотцам. «Теперь я понял, почему раньше не стремился быть Министром Магии и почему Дамблдор отказывался от этого поста, — это полное разрушение психики», — подумал Реддл, пока француз распинался о том, какие картины рисует его дочь. Салазар, ему было абсолютно все равно, но он не мог об этом сказать — невежливо, даже если он перебьет и скажет, что у него дела — Франция просто обидится. Их волшебники были особенно сильно подверженны эмоциям, одно неверное движение — война, ведь Франция так любила воевать. — Я хотел сказать, что, — француз замялся, перестав щебетать о своей дочери, — вам нужна сильная женщина рядом, а мисс Грейнджер… Том прервал его: — Что — мисс Грейнджер? — мужчина лишь молчаливо взирал на него, медленно моргая, и Том надавил: — Что же вы молчите, господин Министр? Пожалуйста, продолжайте. Не заметить ярость в его словах мог только идиот. По скрытым обстоятельствам и расположению звезд в небе Министр Франции как раз являлся идиотом. — Все мы знаем, что мисс Грейнджер исчезла, но вам стоит двигаться дальше. Она была бы прекрасной партией, я не спорю, но… Теперь ее нет. Реддл сжал зубы и мысленно сосчитал до трех. Салазар, дай ему сил не убить этого… Он открыл глаза и наклонил голову. — И вы думаете, что ваша дочь станет отличной заменой? Думаете, она может даже сравниться с мисс Грейнджер? — сладко спросил Том, вынуждая Министра вспыхнуть от неудовольствия. — Я не намерен жениться в ближайшее время, благодарю за заботу. Они смотрели друг на друга в молчаливом напряжении. Советники француза выпрямили спины, но за палочками никто не лез. Том хотел уже усмехнуться, но тут же возник Карлайл, позади которого растворялся чужой патронус лисицы, с тихим: — Господин Министр, срочные новости, прошу следовать за мной. Том кивнул на прощание все еще алеющему красными пятнами французу и двинулся за Фоули, что вел его к одной из переговорных. Мужчина напротив него выглядел определенно усталым и не выспавшимся. Темные круги мешками висели под его серыми глазами, делая их почти прозрачными. — Что стряслось? — спросил Том, облокачиваясь к колонне — сидеть не хотелось. — Министр, у нас есть слух… Реддл напрягся, сжимая кулак. — Продолжай. — Есть слух, что мисс Грейнджер видели в Ирландии. Мне поступило сообщение. Он замер, голова его откинулась к стене. Спрятав руки в карманы брюк и скрестив ноги, Том сощурился и внимательно посмотрел на Фоули. Лезть в его голову после встречи с французами, определенно забитую делами, совсем не хотелось, да и тихий голос главы Аврората немного его успокаивал. — Кто сказал? — спросил он небрежно, пряча свою жадность за прикрытыми веками. — Один из наших информаторов. На данный момент он потерял ее из виду, но след есть. Мы найдем ее, — добавил тот, но звучало это слишком неуверенно, почти жалко, и Фоули это понимал. Как понимал и сам Том, что теперь взирал на него, как нахохлившаяся птица. — Свободен, — прошептал он и двинулся к лифту, склоняя голову, пока его приветствовали разнообразные чины Министерства магии. Том устал. Было только три часа дня, и домой он бы точно вряд ли попал до полуночи. Спину тянуло, шеей не хотелось двигать больше никогда. Вся эта бюрократическая суета давила на виски, напоминая ему то шоковое состояние, когда он только-только пришел в себя, когда получил тело во время ритуала из крови Поттера. О том не было никаких вестей. Реддл бы не удивился, если бы тело Поттера гнило в какой-то канаве и было улеплено жирными мухами и личинками. Тот умер, искать его смысла не было, а вот Грейнджер… — Ирландия, — тихо усмехнулся он, — какого драккла она там вообще забыла… Реддл коснулся дверной ручки своего кабинета, и тут же понял, что что-то не так: заклинания защиты были самую малость нарушены. Насторожившись, Том обвел взглядом невидимую обычному глазу вязь защитного массива. В любой другой день он бы этого не заметил, — обычно никто не подходил к его кабинету по собственной воле, но сегодня Реддл особенно нервничал из-за дилигации из Франции. Встречать у себя иностранцев всегда было хлопотно. Том медленно распахнул дверь в кабинет и сделал шаг. Все было почти как всегда, за исключением нескольких флаконов с синеватым дымом, стоящих на его рабочем столе. Он подошел ближе, кидая на флаконы заклинание проверки проклятий. Белоснежная вспышка окутала теплым сиянием матовое стекло, разлетаясь на мелкие блики после. Было чисто. Интересная находка манила. Подойдя ближе и схватив один из флаконов, Реддл поднял его к лицу и прочитал надпись, чуть сощурив глаза, чтобы тут же распахнуть их шире. На одном было написано «место», на втором «вход», а на третьем «она». Не отрывая взгляда от «подарков», Том махнул рукой, спешно призывая к себе старый омут памяти, что медленно вылетел из шкафа, забитого разнообразными артефактами. Сердце стучало в висках. А что, если это… чуть успокоив сердцебиение, он тихо вздохнул, чтобы в трезвом уме оценить то, что держал в руках. Но жалкая надежда все равно теплилась в его душе. Он начал с «место». Погружаясь в чужие воспоминания, его тут же охватили шум и гам магловской торговой улицы. Воспоминание было странным: все люди вокруг были без лиц и шли очень медленно. Казалось, что обладатель этих воспоминаний был под действием то ли зелья сонливости, то ли зелья эйфории, потому что тут и там перед глазами плясали разноцветные пятна, как в калейдоскопе. Улицу он не узнавал, пока не увидел одну из вывесок: «Кондитерская у Венди», а рядом скромный продуктовый магазин, состоящий из двух этажей. Его тянуло именно к этому магазину… он попытался сделать шаг, но его вытолкнуло из воспоминания, и Том тут же, как ненормальный, с дрожащими пальцами, схватился за следующее: «Вход». Все было таким же размытым и нечетким, но он ясно увидел, как протыкает собственный большой палец иглой и протягивает кисть размытому человеку, что прислоняет его руку к стене дома. Том оглянулся, запоминая окружение. Позади него была лестница, ведущая вверх, но шум был такой же, как и в первом воспоминании. Значит, они зашли за здание на этой же улице. Интересно… Тихий мужской шепот донесся до него, и Том жадно вслушивался в строки заклинания, чтобы с удовольствием понять, что и сам использовал его на защите пещеры, где когда-то хранился его медальон-крестраж. Он усмехнулся, пока напевающий голос продолжал. Он знал, что ему нужно делать. Помимо этой защиты стояло еще несколько, но уже не основанных на магии крови, но все равно подобное мог выполнить только очень сильный и мудрый волшебник. Таких были единицы, или Том просто их не знал, к чему и склонялся теперь. Когда с заклятьями было покончено, раздался щелчок характерный для обычного магловского замка. Дверь совсем неприметная, из светло-коричневого дерева с латунной ручкой появилась перед ним, а улыбка разрезала лицо. Его снова вытолкнуло из воспоминания, но он знал, что его ждет дальше. Пульс зашкаливал, эндорфины взрывались в его мозгу, пока он с улыбкой смотрел на последний флакон, что держал в руках. «Она». Это она… и он был готов встретиться с ней. Он закрыл глаза и взглянул на последнее воспоминание. Неторопливо и трепетно Том открыл флакон и влил его содержимое в омут памяти, погружаясь. Его глаза тут же увидели ее. Гермиону Грейнджер. Она стояла в том самом платье, в котором исчезла, и заливисто смеялась, прикрывая рот рукой. Гермиона, босая и дрожащая, была покрыта кровью, и Том жадно разглядывал ее фигуру: не ранена ли она, но девушка выглядела вполне здоровой. Она прекратила смеяться и тепло улыбнулась тому человеку, глазами которого Том на нее смотрел. Она смотрела на предателя и даже не понимала этого… совершенство. Мерлин, это такое совершенство! Том громко расхохотался, выныривая из омута памяти. Щелкнув шеей, он выпрямился и посмотрел в зеркало, окаймленное толстой рамой. На него смотрело его собственное отражение с торжествующей улыбкой на лице. Поправив галстук и воротничок серой рубашки, он щелкнул пальцами и тут же перед ним появилась одна из домових, что подарили ему его последователи. — Ты, — он даже не помнил ее имени, — поменяй постельное белье в комнате мисс Грейнджер. Она возвращается домой.***
Гермиона сидела на диване и жевала булочку с сахарной присыпкой. Тео утром перед работой с помощью магии помог собрать и упаковать все вещи, оставив ей небольшую сумочку, очень напоминающую ей ту старую, бисерную, которую так нагло и бесчестно забрал у нее Реддл. Эта была более интересной, в форме сердца, нежно-розового цвета. Грейнджер с удовольствием провела по маленьким выступам в виде тиснения, но тут же нахмурилась, увидев, что оставляла на ней жирные следы от пальцев. — Скорджифай, — по привычке сказала она, но ничего не произошло. Замерев на секунду она поднялась на негнущихся ногах и прошлепала недовольно на кухню в поисках салфеток. Тео должен был вернуться после обеда, ближе к шести часам, ему и многим предстояла встреча с министром Франции. Он что-то говорил о поставках угля и драгоценных металлов между странами, но Гермиону теперь это не особо интересовало. Она пребывала в неге сотканной из тревожности и предвкушения. Сегодня они покинут страну, а дальше дело останется за малым: найти родителей, начать жить свою лучшую жизнь и признаться, что Тео волнует ее так же, как волновал все время в Хогвартсе. Она видела, как он на нее смотрел. И она знала, что сама кидала на него чересчур долгие взгляды. Мерлин, он предложил ей… предложил ей руку и сердце; алый окрасил ее щеки. Гермиона не смогла ему ничего ответить, но он тоже выглядел так, словно хотел уйти под землю со своим предложением. Но она знала, что даст ему шанс. Даст им шанс. Ей нравилась эта игры в медленные кошки-мышки. Он не давил на нее, Гермиона — тоже, решив, что все будет идти своим чередом, но все чаще ей хотелось просто прижать его к стене и страстно поцеловать. Каково было бы целовать Тео сейчас… они не обсуждали то, что было между ними после бала в Министерстве, когда Нотт чуть ли не на коленях умолял ее дотронуться до него. Все воспоминания, что надежно хранились в ее голове, все чаще не давали ей спокойно спать по ночам. И она нагло соврет, если скажет, что не ласкала себя рукой, думая о темных кудрях и зеленых глазах. Тихий стук отвлек ее от мыслей. Было уже три часа дня, и Гермиона широко улыбнулась, подозревая, что Тео смог освободиться немного раньше задуманного. Тем лучше для них. Она крикнула: — Я на кухне, — пока мочила полотенце, чтобы вытереть следы сахара с сумки. Выжав кончик полотенца, она вернулась в гостиную и застыла на месте. Холод обжег ее тело. Полотенце бесшумно упало ей под ноги, и она сделала медленный шаг назад. Мужчина стоял к ней спиной и держал меж своих длинных пальцев палочку, медленно постукивая ею. В тишине комнаты этот звук напоминал грохот могильной плиты, накрывающий ее с головой. Гермиона моргнула и сделала еще один шаг назад, не отрывая взгляд от чужих широких плеч. Том медленно обернулся и посмотрел на нее пустым взором. Его серые глаза, которые она мечтала забыть, жадно поглотили ее фигуру целиком, словно она попала в пасть к дракону. Он улыбнулся и качнул головой в приветствии, на которое у нее не было сил ответить. «Его волосы отросли», — отчужденно подумала она и скривилась от собственной глупости, когда непослушный темный локон прикрыл один из его глаз. — Привет, — наконец сказал он и двинулся влево, к большому дивану, на котором она сидела ранее; надкушенная булочка и раскрытая книга все еще сохраняли тепло ее рук, когда он сел на то место, где сидела она, и съел остаток булки за один укус. — Что ты здесь делаешь? — спросила и тут же сжалась, когда его пальцы дернулись, а ее придавило тяжестью заклинания и заставило сесть в кресло напротив него. — Реддл… я теперь не имею магии. Я теперь точно тебе не нужна, — начала она свою речь с козырей, — позволь мне просто уйти. Ты же знаешь, что я никому ничего не скажу. Я просто хочу спокойной жизни и… — она запнулась, он не отвечал ей. Том смотрел на нее молча. Ей показалось, что он даже не слушал всю ее сбивчивую речь, словно мысленно находился совсем в другом измерении. Он просто смотрел, и ей хотелось провалиться сквозь землю. — Кто тебе помог? — вместо ответа на ее вопрос спросил он. — Друзья, — огрызнулась она и скрестила руки на груди, чувствуя, что заклятие отпустило ее. — Знаешь, такие люди, что желают тебе добра. Тут же ее прошибло болью от вторжения в разум. Реддл, как ищейка, впился в нее, выводя наружу все то, что было скрыто. Тео. Он увидит Тео. Она не могла этого допустить, но и помешать ему не имела возможности. Гермиона снова была бесполезной. Нахмурившись, Реддл выпустил ее и вошел снова, еще сильнее вторгаясь в ее разум, еще глубже, обнажая все, что было скрыто. Он кромсал ее мысли, пока не просмотрел все, что видел с момента, как она начала ходить будучи малышкой. Он увидел… его глаза были такими холодными, когда он смотрел на нее. Боль промелькнула на его лице, и если бы она не смотрела на него неотрывно, точно бы пропустила эту еле заметную вспышку. Том сжимал челюсти и глядел на нее сверкающими радужками. И Гермиона знала, что ему было больно. Слова никому не нужных извинений почти выпорхнули с ее губ на волю, но… Он итак все это знал. Он врал самому себе о том, что она никогда не сбежит, и поверил в это. Ее чувства к нему были противоречивы по своей природе. Она и любила его, и ненавидела. И порой это сторона одной медали. Если бы они встретились при других обстоятельствах, Гермиона знала, что была бы самой счастливой на свете. Не раз она фантазировала о том, что Том не пошел бы по пути тьмы, стал бы профессором в Хогвартсе, и даже если бы он не был к ней добр и у них не сложилось бы никаких отношений, она все равно восхищалась им. Такая идиотка. Он был Томом Реддлом, темным Лордом и ее главным кошмаром. А она была Гермионой Грейнджер, всего лишь жалкой грязнокровкой. И забыть о том, кто он такой, она могла лишь на краткий миг, когда вдыхала аромат его кожи и чувствовала губами ее бархатистость. Она тоже лгала себе. Это она была самой настоящей предательницей. Вот только предала Гермиона не только Тома, сбежав от него, но и саму себя, потому что чувства и интерес к нему, что сидели внутри нее до того, как он обрел тело, она знала слишком хорошо. Сначала невинные, как побеги свежей листвы весной, они переросли в более глубокое чувство, заражая ее тело и душу мыслями о нем. Рядом с ним было слишком страшно и слишком сладко. Он разросся в ней, как болезнь, заразив своей тьмой и желанием стать сильнее. Реддл вдохновлял ее на поиск знаний и заставлял чувствовать себя женщиной, чего она не чувствовала рядом с Тео. Он правда был для нее кем-то, кого она никогда не забудет, и поэтому она не хотела лишать себя воспоминаний о нем, неловко соврав Тео о силе духа или что она там ему говорила в тот момент… Она любила его болезненно и жгуче, как любят старый шрам на память о смертельной болезни, от которой было найдено лекарство, но никогда бы себе в этом не призналась. Том ежедневно убивал ее, и она с радостью бежала на его нож, прося еще и еще. Точно болезнь. Точно зависимость от его существования… Он моргнул, и снова его лицо превратилось в отчужденную маску. Слишком долго он собирался с мыслями, и Гермиона хотела крикнуть ему: неужели ты не видишь всей правды? Но он был глубоко разочарован ею, она это знала и принимала. Теперь ее чувства можно откинуть прочь, они ей не помогут. Или она его убьет, или он ее. Третьего не дано. Однако рука с палочкой так и не поднялась, и Гермиона отсчитывала секунды, когда же в нее полетит авада, но… — Ты скучала по мне, — он не спросил, а уверенно произнес это, вставая с дивана и делая шаг в ее сторону. — В этом мы похожи. — Не подходи, Реддл! Он проигнорировал ее выкрик и снова шагнул вперед. — Значит, это был Нотт. Всегда Теодор, мать его, Нотт. — Он кинул взгляд за ее спину, словно не мог больше на нее смотреть. — Я должен был догадаться, но мальчишка действительно отличный окклюмент. Жаль только, что это не поможет ему защититься. Она вздрогнула, и это было абсолютной правдой. Том был гораздо сильнее трех авроров, которые размазали Тео по стенке во время побега из Министерства магии. — Так вы собираетесь в свадебное путешествие? — Том ухмыльнулся. — Ты думаешь сказать ему «да»? — Прошу, — Гермиона всхлипнула и сжалась в кресле, пока Том сидел на диване и смотрел на нее молча. Она не знала, о чем он думал. Он увидел все, что только мог увидеть. Все их планы, их тайные встречи, — она не знала, как ему это удалось. Возможно, что лишение магии ослабило ее разум или влияние магии Тео на ее разум. Возможно, Реддл просто знал, какие печати нужно ломать. Но факт оставался фактом. Он знал о каждой ее мысли, о ее предательстве и о Тео. А еще он явно знал о том, как она боялась его и как она… — Просишь помиловать своего любимого? — спросил он, приподняв брови в вопросе. — А ты это сделаешь? — Гермиона с надеждой посмотрела на этого человека. — Конечно, нет, — фыркнул он. — Конечно же, нет, Реддл, — взорвалась она, чуть ли не подпрыгивая на сидении, — что ты вообще можешь знать о чувствах? Он кивнул с улыбкой, явно позабавленный ее детской попыткой уколоть его. Гермиона и сама понимала, что ведет себя странно, но, черт его дери, она отвыкла от этих постоянных ментальных атак, где каждое произнесенное слово что-то значило. Она расслабилась и привыкла быть самой собой, тогда как с Реддлом она всегда была в напряжении и готовности. — Тут мило, — снова улыбнулся он, и ее сердце застыло, когда она увидела, как кончик его палочки смотрит прямо на нее. — Я думаю, что ты свила здесь действительно милое гнездышко, Гермиона. — С-спасибо, — прошептала она, не отрывая глаз от древка. Том с интересом осматривал ее жилище, пока Гермиона медленно умирала от ужаса. — Знаешь, я могу вернуть тебе магию, — сказал он, его глаза снова остановились на ней. — На самом деле это проще, чем кажется. — Не надо… пожалуйста, — всхлипнула она, когда он потянулся, как дикая кошка. — Понимаешь, Гермиона, — он подошел и сел на корточки перед ней, положив руки на ее колени и мягко сжав их в попытке успокоить, но лишь больший страх охватил ее. — Я ведь тоже страдаю без твоей магии, — она сжала губы в нитку, пока его лицо исказилось в притворном страдании. — Но я не хочу, — она заплакала, не чувствуя слез на коже, — я не хочу возвращаться. Я так сильно хочу жить. Для себя, Том. Не для тебя. Ты же знаешь, что мы не можем… Глаза его распахнулись шире, он привстал и его лицо нависло над ней. Длинный палец мягко ударил ее в грудь, в то самое место, где билось сердце. — Но, милая, твоя жизнь принадлежит мне, — он покачал головой, пока она дрожала и сжимала пальцами низ футболки. — Как ты могла об этом забыть? Он встал в полный рост, и палочка снова появилась перед ней. — Я… — Гермиона задохнулась и со всей силы, что у нее была, оттолкнула Реддла от себя, бросаясь к двери. Ее ноги громко стучали по паркету, но гулкие удары сердца перекрывали все сущее. Она должна сбежать. БЕЖАТЬБЕЖАТЬБЕЖАТЬ Яростное волнение закружилось вихрем вокруг нее, когда цепь заклятия хлыстом обвила ее ноги, и она грузно упала, больно ударившись подбородком об пол. Застонав, она тут же выпрямилась на руках в попытке просто ползти. — Нет, нет, я не хочу, — шептала она, пока ее глаза смотрели на закрытую дверь. Тяжесть тела легла на нее — Реддл сел ей на икры, придавливая всем весом. — Куда-то спешишь? — спросил он, и она почувствовала ладонь, крадущуюся по ее бедру к юбке. — Отпусти, сукин ты сын, отпусти меня! — взбрыкнулась она, но цепи поползли выше и стянули ей руки. — Я ненавижу тебя! Отпусти! Я убью тебя, Реддл! Убью, блядь, тебя! Отпусти! Пожалуйста, отпусти меня! Он недовольно цокнул над ней, будто пораженный ее страхом. Его дыхание опалило ее ухо, а тело еще сильнее придавило к полу. Реддл прижался к ней так близко, что она чувствовала поясницей из-за задравшейся футболки холод от бляшки его ремня. — Пребывание среди маглов явно не пошло на пользу твоей речи, — прорычал он, и его рука с силой хлопнула по паркету около ее щеки. — Мне плевать, что ты хочешь. Ты потеряла все свои голоса, когда сбежала от меня. Я доверял тебе, — его шепот заставил ее всхлипнуть и завыть от страха. — Я хотел жениться на тебе, а ты предала меня. Я до последнего не желал в это верить, но что я вижу… Живешь здесь, радуешься своему побегу, и все твои обещания оказались лишь враньем. — Я ничего тебе не обещала! Я никогда этого не хотела! — Ты обещала быть со мной. Или ты… Забыла? Она повернула голову в его сторону, и Тома обожгло волной ненависти, что таилась в ее взгляде. — Да пошел ты на хрен, Реддл! Ты обманул меня! Ты запудрил мне мозги! Я молилась каждый день, чтобы тебя прикончили! Чтобы я освободилась от тебя и забыла все, что ты сделал со мной! Я радовалась каждой секунде без тебя! «Убей меня. Просто убей меня, наконец, и покончим с этим. Я больше не могу этого выносить». Она провоцировала его, она врала ему в лицо, сказала бы все, что угодно, лишь бы он просто отпустил ее, потому что она ненавидела саму себя за то, что чувствовала к этому монстру. Он думал, что чужие слова давно не имели на него никакого эффекта, но ее… Что-то внутри него оборвалось от ее слов. Его руки сошлись на ее юбке и задрали ту вверх. В жаркой комнате Гермиону ошпарило холодом, когда ладонь сжала мякоть ягодицы, а белье поползло вниз. — Отвали от меня! Отпусти! — закричала она, но от не отвечал. — Просто убей меня! Но звуки ширинки и стук расстегиваемого ремня оглушили ее. — Ты не посмеешь! Реддл! Ты не посмеешь! Он все так же молчал, когда влажная горячая головка его члена скользнула между ее тесно сжатых ягодиц. — Хочешь умереть? Хорошо. Но перед смертью тебе будет так же больно, как было мне. Я обещаю, Гермиона, — сказал он и вошел в нее, но она уже не слышала его слов из-за собственного пронзительного крика. Он толкнулся дальше, глубже. Ей казалось, что ее разорвало на части его размером. Она не хотела, не хотела, чтобы все было так. Ей казалось, что это просто кошмар, вот-вот она проснется и все закончится. Раньше ей нравились его прикосновения, он обращался с ней, как с принцессой, но никогда не стоило забывать, что он не рыцарь, а самый настоящий дракон. Его длина ощущалась в ней сплошной болью. Она завыла, кусая губу до крови. Он не подарил ей даже желанной смерти, решив обесчестить ее окончательно. — Расслабься, — сказал он ей, вышел из ее тесноты и вошел обратно. Кровь. Запах железа ударил ей в нос. И боль с ужасом отключила ее, но Реддла ее потеря сознания не остановила. — Это твое наказание, — он снова толкнулся в нее, чувствуя, как кровь вместо смазки облегчает ему задачу. Она была девственницей. Нетронутой. Такой тугой и мягкой. И он забрал последнее, что у нее оставалось. Теперь между ними не будет никаких границ. Ее мышцы сжимали член, пока он двигался в ней, уткнувшись носом в ее кудри. Снова и снова. Глубже и резче, сжимая ее тонкое тело с каждым толчком. Аромат сладких конфет и булочек заставил его сглотнуть слюну. Зубы сами собой нашли участок нежной кожи на ее затылке, Том не мог себе отказать в этом желании. Он сомкнул челюсти, впиваясь зубами так сильно и яростно, что она очнулась от своего обморока. — Нет, что… — она дернулась под ним, и сжалась еще сильнее на его члене. Том застонал ей на ухо и слизал нитки горячей крови, льющейся из укуса. Это было вкуснее любого вина. Гермиона забилась под ним, дрожа. — Пожалуйста, Том. Том, не надо, умоляю… прости меня, прости! Отпусти! Пожалуйста! Что угодно! Отпусти только… отпуст… Она что-то шептала себе под нос, задыхаясь от унижения, пока он вбивался в нее яростными толчками. Пот лился между ними, ее кудри слиплись, а запах становился все ярче. Он хотел, чтобы это продолжалось часами, но ее ослабленное тело вряд ли бы выдержало даже второй раунд. Его освобождение приближалось, и Том убрал цепи с ее тела, разворачивая ее лицом к себе. Искусанные губы, покрытые кровью, красные глаза и ужас на дне зрачков с каплями слез, стекающими по ее ресницам, как роса. Вот такой она должна была быть: покорной и сломленной. Как и все маглы. Почему он считал ее особенной? Она была хуже всех, потому что имела над ним власть. Но теперь она была с ним. Она была полностью его. И никогда он не даст ей сбежать. Нужно будет — лично сломает ноги, чтобы даже подумать не могла о побеге. Сотрет ей все воспоминания о Нотте, заставит ее поверить в то, что он единственный, кто достоин ее любви. Он видел ее мысли, Том знал, что она боролась сама с собой, поэтому не будет слишком сложно заставить ее снова полюбить его и вызвать у нее восхищение. Она была его, а он был ее. Даже если она этого боялась, они были связаны неразрывными узами, которые никто не сможет порвать. Он наклонился к лицу Гермионы и слизал соль с ее щеки, оставляя на коже след от крови. «Красиво», — подумал он и сказал это вслух, заставляя ее снова разрыдаться. Он кончал в нее, прижимая к себе ее маленькое дрожащее тело. Сладкий импульс пробежал по позвоночнику вихрем, и Том поцеловал ее в лоб напоследок, выходя из нее. Кинув взгляд вниз, пока застёгивал брюки, он обомлел. Столько крови… Между ее ног до самых коленей бежали кровавые разводы, смешанные с его выделениями. Он собрал их пальцем и другой рукой схватил ее за щеки, заставляя распахнуть дрожащие губы. Он безжалостно всунул пальцы ей в рот, почти до самого горла, пока она пыталась скинуть с себя его руки. — Глотай, — сказал он, пока ее горло не дернулось, и только тогда он вынул пальцы, размазывая ее слюну по губам и подбородку. Медленно он поднялся, видя, как она из последних сил пыталась встать на четвереньки. — В-воды, — прохрипела она, и он понял, что она хотела дойти до кухни. Пусть делает, что хочет, — решил он, закатывая рукав рубашки, заляпанный кровью и призывая Фоули. Нотта он решил подождать здесь, в этой квартире, судя по воспоминания Грейнджер, он должен был вернуться вечером. И Том знал, что убьет его на ее глазах. Как когда-то обещал ей. И сделает из их костей красивую вазу. Гермиона медленно, как раненое животное скрылась на кухне. Послышался звук воды из-под крана и грохот. — Идиотка, — прошипел он себе под нос и подошел посмотреть на нее. Она сидела на полу, скрючившись. Сломанный кран и труба; вода хлестала на пол. Видимо, она сорвала резьбу в попытке подняться, и он сломался под ее весом. Выгнув бровь, он наблюдал, как она зачерпывала воду в ладони с пола и пыталась стереть кровь с бедер, что-то то и дело шепча. — Сумасшедшая идиотка, — усмехнулся он ее страданиям и вышел за дверь. Так ей и нужно. И она получит еще. Фоули прибыл спустя десять минут. Том восседал на диване, снимая пиджак, в квартире было безумно жарко и все окна были закрыты. Он читал книгу, что до этого читала Гермиона. «Преступление и наказание», написана маглом. Полная чушь, но его это отвлекло, пока он ждал, думая о будущем. Это будет лучшая статья, которая снова возвысит его в чужих глазах. На репутации Гермионы это тоже отразится. Он уже представлял себе, как она, под Империо, в выглаженной мантии, будет рассказывать, как была захвачена группой людей и спас ее никто иной, как Реддл, ни дня не перестающий ее искать. Он кинул взгляд под ноги, вода из кухни уже появилась в гостиной, и ее впитывал в себя пушистый светлый ковер. Еще несколько секунд он наблюдал за этим, пока его метка не зачесалась, и он не встал, чтобы впустить Фоули. Из-за защиты дома он бы вряд ли смог войти самостоятельно. Неприятный запах коснулся его носа: знакомый, но в то же время давно забытый. Наверное, так воняло маглами, — подумал он и распахнул дверь. Фоули стоял неподалеку и медленно озирался, конский хвост колыхался в такт движениям его головы. — М-мой Лорд, — тот поднялся по лестнице и взглянул на штаны Реддла, бледнея на глазах, но ничего не спрашивая. — Я нашел Грейнджер, — улыбнулся Том и протянул ему руку, — пусти кровь, Карлайл. Сюда просто так не войти. Мужчина сделал так, как ему велели, и прошел внутрь вслед за Томом после того, как Ритуал принял его кровь. В комнате ужасно воняло, но Карлайл ничего не сказал на это, только поморщился, взгляд его упал на пол, где еще блестели кровавые разводы от их соития. — Мне нужна группа мужчин, человек пять-семь. Обезображенные лица, какая-нибудь символика на затылках. Обставим все так, будто это секта еретиков пыталась получить за Грейнджер выкуп. — Понял, мой Лорд, — тихо сказал Карлайл, доставая пачку сигарет, — где она? — Грейнджер? — Том усмехнулся. — Гермиона! — Позвал он девушку нарочито счастливым голосом. — У нас гости! — и уже тише добавил: — Она немного не в духе, не обращай внимания, все же провести столько времени в заложниках… Фоули кивнул и воткнул сигарету в зубы, медленно озираясь по сторонам. Том и он шагнули вперед, и Реддл с силой раскрыл дверь на кухню. Запах был просто удушающе ужасным. Том прикрыл лицо рукой, пока Гермиона сидела и глядела на него, сжимая что-то в руках. Она улыбалась. — Карлайл, стой! — закричал он, но Фоули уже зажег пламя на палочке, поднося то к сигарете. Яркий взрыв ослепил Тома, лишая зрения. И он снова лишился тела, как в ночь нападения на Поттеров. Газ. Газ… Гребаный магловский газ из пробитой трубы. Взлетая вверх в форме души, он взирал на то, как Карлайл и Гермиона разлетелись в щепки. Его собственное тело представляло из себя месиво из мяса и костей. Пожар заполонил все вокруг, и часть кирпичной стены рухнула, заставляя пламя взвиться вверх. Его магнитом тянуло к его новому телу, в особняк. — Сумасшедшая идиотка, — снова подумал он, пока летел бесформенным существом домой. — Мне даже не пришлось ничего делать самостоятельно… Его глаза в новом теле распахнулись, и он громко рассмеялся, хватаясь за живот. Она сделала всю работу за него. Такая дура…***
Тео прибыл на место, не понимая, что случилось. Странные люди в желтой форме и огромные магловские машины заполнили всю улицу. Когда он попытался пройти вперед, магл в синей одежде и фуражке прогнал его, но, конечно, Тео это не остановило. Спрятав себя под чарами, он аппарировал к квартире Гермионы и застыл. Пожар высоко поднимался вверх, запах жженного мяса заполнил воздух. Тео аппарировал еще ближе, защищаясь щитом от огня. Маглы с длинными штуками ходили вокруг него, заливая все водой. — Три тела, — сказал один из мужчин, пока тушил огонь. — Утечка газа, трубу пробили. Тео из-за угарного газа больше не мог там оставаться. Все, что он видел перед глазами это обугленная масса. И Гермиона была там. В огне, лежа бесформенной грудой посреди обломков. Он аппарировал прочь, к себе в поместье и его вырвало на пол. В носу стоял запах крови. — Гермиона умерла, — он посмотрел на свои дрожащие руки, скребущие по ковру. — Это… этого не может быть. Он громко рассмеялся, ударяясь лбом об пол. Хотелось расшибиться в лепешку от ужаса, что его обуял. Тихий звук раздался рядом с ним, чьи-то шаги остановились подле него, а затем и рука упала на его голову в коротком прикосновении. — Я понимаю, как тебе тяжело, — услышал Тео знакомый голос, но глаза не открыл. — Он знает. Знает о тебе. Тебе нужно уйти. Воспользуйся порт-ключом, Тео. Голос исчез, как и прикосновение. Все равно ему это только казалось. Он так и остался лежать на полу с закрытыми глазами, пока отец вскоре не вернулся с работы и не застал его в таком состоянии. Таддеус ничего не спрашивал и сам тоже ничего не говорил, лишь помог ему подняться, наполнил ванну и заставил раздеться. Возможно, ранее щеки Тео окрасило бы стыдом, увидь отец его сейчас в таком разбитом состоянии, но он был в настоящем шоке. Вода в ванне казалась горячей. Такой же горячей, как огонь, в котором горела Гермиона. Ему стало плохо, горло сжалось. Он заплакал, закрывая лицо руками, пока отец молча сидел рядом с ним, держа руку на его плече. — Сынок, что бы не случилось, ты справишься. Я уверен, — сказал тот, сжал его плечо напоследок и вышел за дверь. Вот только Тео не был больше уверен ни в чем. Медленно одеваясь, он подошел к портфелю, где были собраны все его вещи. Последний раз осмотрев комнату, он достал порт-ключ и активировал его, стараясь не разрыдаться. Солнечный свет ударил ему в глаза, жара облизала щеки и плечи. Он был там, где они с Гермионой хотели быть вместе. Один. Тео медленно вознес глаза к небу, ничего не видя вокруг себя. Он справится. Он сделает все так, как нужно. Он убьет Тома Реддла.