Отрывок из жизни маленькой волчицы
На дворе стоял вечер. Потрёпанная и местами подранная курточка с большим капюшоном маленькой волчицы колыхалась на ветру, словно корабельный парус, норовя сорваться с немощного тельца. Внеплановый каприз природы, словно в наказание, обрушился на город потоками из нескончаемого дождя и не утихающего ветра. С каждой минутой дождевой каскад усиливал напор, ударяясь о крыши домов как об импровизированные барабаны и желтоватый капюшон обездоленной волчицы. Девочка стояла неподвижно, и с явным напряжением во взгляде окидывала импровизированную палатку, что соорудила трясущимися от холода лапками. Тоненькие, как спички, пальчики энергично терлись друг о друга в напрасной попытке согреть конечности, а маленький хвостик, покрытый множественными колтунами, скрутился в бараний рог. На побитой и испачканной мордашке малышки виднелись два ослепительно ярких огонька, что сияли в полутьме капюшона, словно рубины. Только с каждой уходящей секундой выразительный взгляд тускнел, как звезды на небе. Пребывая в шокированном состоянии, волчица очень тихо нашептывала нечленораздельные слова, что были обращены в пустоту. Криво собранное и установленное прибежище трещало навзрыд под действием порывистого ветра, но продолжало стоять на месте, словно спартанец. — Я всё с-сделала, — на испачканной мордашке появилась совсем неправдоподобная улыбка, больше походящая на непроницаемую восковую маску. — Мам, слышишь? У меня всё п-получилось. В ответ лишь гнетущая тишина и начинающий капать на нервы дождь. Проходящие мимо данной сценки редкие зеваки не удостоили ребёнка и мимолётного взгляда. А казалось бы, причина обратить своё внимание было достаточно весомой. Причина заключалась в женщине, которая лежала бездыханной куклой совсем неподалеку от палатки. Изувеченное множественными переломами тело походило на иссушенную ветку, которую вывернули наизнанку. Стараясь не обращать внимание на скрюченные пальцы и вывернутые лапы родного зверя, малышка медленно подошла к покойнице, впиваясь когтями в её капюшон. — С-сейчас мам, — пыхтя от натуги, Ани потащила тело в сторону палатки. — Ты только д-держись, п-пожалуйста, — на глазах ребёнка проступили слёзы, а изо рта вырвался громкий всхлип, наполненный вселенской безнадёгой и тоской. — Я с-сейчас тебя согрею!.. Как будто в ответ, остекленевшие глаза покойницы моргнули в темноте ярким светлячком, отражая блики от фар проезжающей машины. Когда-то в этих больших глазах горело самое настоящее пламя из жизни и любви. Сейчас же ничего, кроме застывшего во времени сожаления и душераздирающей боли. Её избивали на глазах у ребёнка и били достаточно долго и яростно. Удар за ударом обрушивался на её хрупкое тело, ломая кости и вбивая морду в землю. Она просила, умоляла остановиться, но никто не внемлил её мольбам. А дочка, испытав самый настоящий шок и панику, впала в ступор, теряя ход времени, продолжая стоять безвольной куклой, что наблюдает за истязанием родного зверя. Каждый жалостливый всхлип и протяжный звук трескающихся костей отпечатался на подкорке головного мозга дочурки. Даже оторвав себе уши, она бы не смогла избавиться от крика, полного ужаса, боли и отчаянья, доносящегося ранее из пасти матери, а ныне стихнувшего как ни в чем не бывало. Никто тогда не стал вмешиваться в «разборку». Как будто так всё и должно быть. Словно женщина это заслужила. Не дотащив тело до палатки считанные метры, малышка завалилась на спину из-за нехватки сил и скользкого покрытия. Тело покойницы лишь дернулось, по инерции, продолжая возлегать, словно статуя. Продолжая лежать на спине, Ани дала волю чувствам, что вскипели в районе трепещущего от боли сердца. Она взвыла, словно зверь, что потерял конечность, впиваясь во влажную почву когтями, оставляя на ней небольшие бороздки. Рыдая навзрыд, буквально давясь от собственного бессилия и несправедливого исхода, что предоставила ей сама судьба, девочка очень медленно подползла к покойнице, впиваясь мордочкой в район сломанной шеи. Туда, где мех женщины был плотнее всего. Теплое пристанище ненадолго успокоило трясущегося в истерике ребёнка, вводя в состояние забывчивости и лёгкой меланхолии. Но любое наваждение заканчивается, стоит только открыть глаза. И Ани их открыла, встречаясь с потускневшими, как и небо, глазами матери. Безжизненные и как будто бесчувственные к трагедии, они немигающим взглядом смотрели прямо в душу малышки, выворачивая ту наизнанку. — П-прошу тебя! М-мам! Х-хочешь я больше не б-буду заикаться? П-пожалуйста, н-ну мам, — глаза Ани потускнели на несколько порядков, становясь почти как у покойницы, — Ты же не можешь… Не можешь умереть, д-да?.. М-моргни, хоть ещё разок, — маленькая волчица начала трястись маятником из-за рвущегося наружу плача. — П-помогите! П-пожалуйста! Прошу, кто-нибудь! — маленькая лапка легла на окровавленную щёку покойницы, по которой не так давно текли реки слёз. — К-как же так? Тихое насвистывание ветра и стук дождя прервался грузными шагами. Дождь, что секундой ранее смывал с мордочки девочки все слёзы, перестал тревожить, пропадая вовсе. Большая фигура нависла над Ани и её мамой. Чёрный буйвол держал в руке зонтик и шокированным взглядом коричневых глаз окидывал душераздирающую картину, что предстала перед ним. Одетый в полицейскую форму мужчина достал рацию, но так и не смог произнести ни слова. Слова встали поперёк горла. Взгляд малышки на тот момент впился в незнакомца, словно он был способен вернуть то, что отняли. Но вера тут же улетучилась вслед улетающей листве, когда здоровяк медленно присел на одно колено и положил лапу той на мордочку, прикрывая тем самым глаза. — Тише, малышка, — буйвол очень тяжело вздохнул. — Тише… Через завывание неутихающего природного каприза пробился душераздирающий вой боли по утрате. С того самого злополучного дня, в малышке, которая, как и все обычные дети: любила хорошо поесть, долго погулять и часами наблюдать за тем, как репетирует родной зверь, что-то, словно струна, оборвалось. Дождь рано или поздно перестанет «идти», а неутихающее завывание ветра сменится громогласной трелью автомобильных сирен. Взойдёт солнце, и жители большого мегаполиса повыходят из своих домов, радуясь столь прекрасной погоде и свежести, что оставила после себя непогода. Но в душе маленькой волчицы эта самая непогода задержится, выливаясь наружу не осадками, а целым смерчем, что заберёт с собой много невинных душ.***
Больная тема для Ани
Шрамы — это последствия жертвы, что была совершена вопреки всем внутренним страхам. Фактор лишений или же наказание за гнусные поступки, что тянутся на протяжении всей жизни, словно жевательная резинка. Однозначного ответа никто не даст, но одна изувеченная особа поняла ещё с детства, что за хорошую жизнь нужно платить плотью и кровью. Так же жизнь научила, что доверие — это самая дорогая валюта, расплачиваясь которой, постепенно теряешь родных и частичку себя. Остаются лишь тени воспоминаний, что теряются с заходом солнца, которые для Ани когда-то ознаменовали утрату. Стоя в своём небольшом кабинете напротив треснувшего зеркала, Ани скрупулёзно всматривалась в своё размазанное по стеклу отражение. Попытки разглядеть в зеркальной копии себя прошлую увенчалось сокрушительным провалом. Как бы она не хотела вернуть былую красоту или хотя бы частицу оной, мечты останутся мечтами. Мечтами, что со временем гаснут как поленца в костре, оставляя после себя лишь окалины из напрасных переживаний и метаний. Все побелевшие от времени шрамы по-прежнему красовались на своих местах, а кое-где переплетаясь воедино, создавали отнюдь не мазок, что красит холст, а цельный кратер из рваной плоти, что красовался словно ядовитый плющ на ослепительно зелёной поляне. Где-то совсем глубоко внутри девушки неприятно кольнуло осознанием своей внешней несовершенности. Такие выводы и раньше приходили к ней тенями мимолётной мысли, когда она проходила мимо зеркала, или же шёпотом проходимцев, что возомнили себя бессмертными. Благо, они быстро меняли своё мнение, стоило девушке пригрозить своим мачете. Шли годы, и с ними холст, именуемый шкурой, всё больше исписывался нежелательными, страшными в своём исполнении, деталями. Исполосованная ладонь Ани легла на бугристую поверхность рассечённой переносицы. Барханистое полотно от лёгкого прикосновения затрепетало, как работающий на последнем издыхании мотор автомобиля. Каждый раз, прикасаясь к своему пыльному прошлому в виде шрамов, волчица видела неосязаемые проекции своих врагов и союзников, что сеяло в душе самую настоящую разруху и тоску по утерянному. Когда-то во времена относительно спокойной жизни, подруга, которую Ани считала своей семьёй, сказала, что её лучшая черта — это внешний вид, отлично осознавая, что та, напротив, желала услышать что-то про свой исключительный во всех планах актёрский талант. Постоянные споры и ругань с Дэш по этому поводу не утихали ни на миг, перерастая иногда в ожесточённую борьбу с победителем и проигравшим. Теперь же, стоя перед зеркалом тет-а-тет, незадавшаяся актриса готова была отдать абсолютно всё ради былой привлекательности или хотя бы частички оной. — Красавица, м-мать её, — предательское заикание остудило пыл говорящей, из-за чего она неловко почесала у исполосованного виска. — Сука! Ну вот опять… Несмотря на внутренние загоны волчицы, её пышная фигура являлась достаточно привлекательной, если не сказать сексуальной, что оценивал по достоинству в данную минуту притаившийся возле шкафа Гидеон. Здоровяк уже приличное время стоит на месте, сливаясь с убранством кабинета. Второй шкаф старался не дышать, так-как боялся получить по шапке. По итогу миссия с крахом провалилась. — Эй, Гидеон, и долго ты будешь пялить на мой зад?! — девушка сразу заметила верзилу, что безуспешно притворялся интерьером, но решила предъявить обвинение после потёкшей слюни, что показалась на морде здоровенного наглеца. — Найди себе уже девушку или сними шлюху! Отлипнув от стенки, к которой порядком прирос опечаленный своим провалом медведь, очень лениво поплёлся в сторону босса. — И что же ты таким спичем не изверглась, когда Саша смотрел на твой зад? — мужчина отлично знал, чем парирует начальница, но интерес всё же взял вверх. Медведь рискнул и пошёл по заминированному полю. — И попрошу заметить, в отличие от меня, он даже смог прикоснуться. А это на минуточку, как сходить на дракона с голой жопой и выиграть! Услышав игровые сравнения, Ани горестно закатила глаза. С уст сорвалось гневное пыхтение, а живое ухо вздернулось к потолку. Ей ужасно не нравились увлечения своего подопечного. — Не приплетай сюда Сашу, стрелочник! Ты отлично знаешь, что он был пьян и не контролировал себя. Это же Саша, как-никак… Он бы ни за что не стал на здоровую голову лезть ко мне… ну, с объятьями. В голосе босса проскочила самая настоящая обида, что как разгорающийся пожар, только нарастала, пожирая её изнутри. Больная тема, которая всплыла на поверхность, как утопленник поутру, не на шутку разгорячила и без того разгорячённую и уязвлённую внутренними думами хвостатую натуру, из-за чего глаза цвета рубина, направленные в сторону медведя, воспылали праведным гневом. Гидеон не понаслышке знал о запрете некоторых тем, но ввиду своего давнего знакомства с ужасно вспыльчивой натурой, был уверен, что она не кинется на него, даже если продолжить развивать эту тему. Он мнил из себя незаменимого кадра, который вправе гнуть пальцы. По крайней мере, он очень на это надеялся. Тем временем Ани всё не унималась. — В каком ещё состоянии нужно пребывать, чтобы смотреть на меня, как на девушку, м-м?! — Хм? Ну, например, я смотрю на тебя как на… — заметив полное отсутствие интереса со стороны босса, бедолага болезненно скорчился, как будто пропустил смачную оплеуху. — Да, да… Пошёл я на хер. — Тем более он абсолютно… Ну, другой, — девушка пропустила мимо ушей слова верзилы, уйдя глубоко в себя. — Не такой, как все. А ты кретин! Пожар из эмоций разгорался всё ярче и ярче, перерастая в стихийное бедствие. Вот уже были видны острые клыки, что вот-вот вцепятся обидчику, что затронул больную тему, прямо в шею. Уверенность Гидеона в своей безопасности знатно пошатнулась. Перед ним в данную секунду стояла самая настоящая фурия, что не внемлет голосу разума, отдаваясь целиком и полностью эмоциям. — Господи, ну началось, — казалось, сама безысходность приобрела облик медведя. — И зачем я это начал?.. — последнее предложение было произнесено шёпотом. Увлёкшись, Ани не заметила, как начала активно нахаживать вдоль стола. Берцовки начали отбивать строевой шаг, а мёртвый хвост волочился за хозяйкой, словно веник, собирая на себе всю пыль. — Поздравляю! Ты меня завёл не на шутку. Ну, давай! Приведи ещё одно игровое сравнение, которое колко подметит мою схожесть с монстром из твоих сраных игрушек! — кулак ударил о край стола, запуская таблетки с обезболивающим бороздить просторы пола. — Я не монстр! Понятно? Может деяния мои и преступны, но глубоко во мне живёт прекрасная мать её леди, которая срёт бабочками! Осознав свой немалый прокол, Гидеон поднял лапы в примирительном жесте, тем временем ища пути отступления. Немного остыв, Ани десантировалась на кресло, запрокидываясь назад. Ей стало ужасно мерзко от своей уязвлённости, и от этого интерес к прошлой теме полностью выветрился, оставляя лишь лёгкое сожаление и раздражение за несдержанность. — Ладно, косолапый, на сегодня так уж и быть прощён! — лапа прекрасной леди потянулась к пачке сигарет, которая, по мнению последней, могла спасти безнадёжно испорченный день. — В общем, бери двух ребятишек, желательно здоровенных, и выдвигайтесь. Ваше домашнее задание на сегодня — разыскать Санька и следить за зверьми, что придут по его душу. В случае их действий применить противодействие. — последнее слово ознаменовалось чирканьем зажигалки. — Думаешь, его сцапают во время рабочего дня? — пущенный по воздуху клуб никотинового яда вынудил Гидеона сместиться в сторону, дабы не дышать гадостью. — Мне кажется, что ближе к вечеру, когда он «снимется» с дежурства, будет резонно за ним следить и совершать прочие действия «похитительского» характера. — Лучше перебдеть, чем недобдеть, дурачок, — смакуя сигарету, как Чупа-чупс, девушка сильнее завалилась на кресло, запрокидывая задние лапы на рабочий стол. — А я тем временем попробую вернуть в игру Дэш. Благо человек очень дорог ей, как я успела понять. — И ты знаешь, где она сейчас находится? — Знаю. Мне одна птичка напела, — преобладающий на морде оскал превратился в умиротворённую улыбку. — Очень большая птичка.***
Перерыв для двоих
По кабинету Буйволсона разошёлся, как вой раненого дракона, громогласный чих. Сам мужчина прилично припечатался мордой в покрытие стола, оставляя на нём небольшую вмятину. — И кто там меня вспоминает? — прогулявшись взглядом по пустому помещению, Бого страдальчески закатил глаза. — Ну-с, за работу. Только лапа потянулась к ручке, как в поле его зрения попал ноутбук с поставленным на паузу видеороликом, в котором фигурировала полуголая тигрица. Сложная по первой головоломка решилась достаточно быстро. Буквально за пару секунд. Жадно подтянув ноутбук к себе, взрослый мужчина по-детски ухмыльнулся. Вот оно, то, что скрасит ему небольшой перерыв. Незамедлительно нажав на пробел, чем воспроизвел видео, буйвол запрокинулся на многострадальное кресло. — Ладно. Работа чуть-чуть подождёт. Не прошло и минуты, как в кабинет начальника вероломно вломился Каин, отворив дверь задней лапой. Буйвол со скоростью пули закрыл ноутбук, но в спешке забыл нажать паузу. В кабинете воцарилась мертвая тишина, которая время от времени прерывалась на рекламные паузы из томных вздохов и ахов женщины по ту сторону интернета, пока Бого не вдарил по заветной паузе. Взгляд начальника и подчинённого ударились друг о друга, как корпуса танков. Между дуэлянтами, один из которых вскипал от ярости и стыда, а второй сдерживал гогот, промелькнуло перекати-поле в виде кипы макулатуры. Ввиду своей беззаботности и смелости, что граничит с глупостью, первым сделал выстрел Каин. — Смотрите порнуху, сэр? Очень глубоко вздохнув, Буйволсон перестал сердиться, разменивая это чувство на показное безразличие. — Да, смотрю, — палец наковальней опустился на пробел, запуская пикантный видеоролик. — Теперь выметайся. В лапах незваного гостя покоились бумаги дел, которые тот удачно разобрал. Недолго потоптавшись на месте в нерешительности, Каин подошёл к столу начальника. — Я тут перевыполнил план, сэр, — облегчив себе жизнь, мужчина положил свою работу перед мордой буйвола. — Вы же не против разделить ношу отдыха со своим скромным подчинённым? — Черт с тобой! — не успел начальник закончить свою мысль, как волк вместе со стулом, который появился не пойми откуда, материализовался рядом. — Только не комментируй. Это не к месту. — Есть, сэр! — отдав воинское приветствие, мужчина виновато улыбнулся. — Но в порнухе с сюжетом есть что комментировать! Через пять минут просмотра раздался удивлённый возглас, который мог посоревноваться в громкости с чихом буйвола. — Ничего себе! По самый локоть! — Каин!